я
участие в развлечениях в честь добрых ларов.
   [*  Булла - золотой круглый медальон-шарик, в котором находился амулет.
Его носили на тесьме вокруг шеи все свободнорожденные римские мальчики.]
   Маны были также добрыми покровителями семьи,  но в них воплощались души
умерших предков. Их умилостивляли возлияниями из воды, вина и молока, а 21
февраля общим празднеством -  февралией и  торжественной трапезой в  честь
мертвых предков.
   Маны  обитали  в  подземном мире,  и  на  Палатинском холме  находилась
глубокая  яма,  прикрытая  камнем,  которая  называлась мундус.  Это  было
священное обиталище манов. Открывалось оно три раза в году, чтобы свершить
торжественные церемонии для умилостивления богов-манов. Приносились жертвы
- вино, вода, молоко, кровь черных овец, быков и свиней. В то время, когда
совершались празднества в  честь  манов,  храмы всех  остальных богов были
закрыты,   свадебные  церемонии  запрещались.  Все  государство  возносило
моления благодетельным и доброжелательным манам.
   Но  не только добрым духам умерших полагалось приносить жертвы. Злобные
и  мстительные  духи  умерших  дурных людей не только терзались сами. но и
вымещали  свои  страдания  на  живущих. По ночам эти злые духи, называемые
ларвами,  покидали  подземный  мир  и  преследовали  тех, кого они считали
своими врагами, мучая их кошмарами и страшными видениями. Римляне называли
их  также лемурами[*]. В дни лемурий, праздника мертвых, который отмечался
три  дня  или,  вернее,  ночи  (9,  11 и 13, мая), чтобы умилостивить злых
духов,  толпами  бродящих  в это время по земле, глава каждой семьи должен
был  совершить  один  и  тот же древний обряд. Ровно в полночь он вставал,
босиком  обходил  все  помещения  и  выходил за порог. Омывшись родниковой
водой,  хозяин девять раз бросал через плечо, не оглядываясь, черные бобы,
каждый  раз  повторяя:  "Эти  бобы я даю вам и этими бобами выкупаю себя и
своих  близких".  Считалось,  что  лемуры  следуют за ним и охотно поедают
жертвенные  бобы.  Затем глава дома вновь омывался водой и, чтобы отогнать
лемуров  от  дома, ударял одним медным тазом о другой, девять раз повторяя
просьбу  злым  духам покинуть его жилище. Этот обряд, повторявшийся трижды
без  каких-либо  изменений,  свидетельствовал о том, что в римской религии
сохранилось много первобытных магических черт.
   [*  Лемуры  -  страшные  привидения,  появляющиеся  в виде скелетов или
вампиров и высасывающие кровь у живых людей.]


        Гении и юноны

   У  каждого  римлянина  был  свой гений - божество, сопровождавшее его в
течение  всей  жизни  -  от  колыбели  до  могилы, побуждая человека к тем
поступкам,  которые  он  совершал на жизненном пути. Поэтому в день своего
рождения  каждый  римлянин  приносил  своему  гению жертвы - цветы, плоды,
воскурения  и  возлияния.  Все  значительные  события  в  жизни отмечались
жертвоприношением  гению.  Римляне  пировали  с  друзьями, желая доставить
гению  радость.  После  смерти  человека  его  гений  оставался  на земле,
пребывая  возле его могилы. Такую же роль в жизни римских женщин играли их
юноны  -  гении  женского  рода.  Были гении, под покровительством которых
находились  государство,  город  и даже отдельные местности. Обычно гением
местности  считалась  красивая  змея,  которой в жертву приносились спелые
прекрасные плоды.
   Кроме  гения, ребенка в младенчестве окружали заботливые боги и богини.
Одни помогали новорожденному издать первый крик, другие охраняли колыбель,
учили  пить,  есть,  двигаться,  говорить, выходить из дома и возвращаться
назад.  Таким  же  образом  рассматривалась  и жизнь природы - потому-то и
насчитывалось  у  римлян  такое  множество  богов  и богинь, заботившихся,
казалось  бы,  об одном и том же - чтобы зерно было брошено в землю, чтобы
злаки  поднялись,  заколосились  и  были убраны, чтобы распускались цветы,
завязывались  плоды  садовых  деревьев, плодоносили виноградники. Весь мир
для римлянина был наполнен божествами, с которыми он все время сталкивался
и которым должен был угождать, чтобы его жизнь протекала благополучно. Для
этого  нужно  было  точно знать, к какому божеству и как обратиться, чтобы
вместо   ожидаемой  милости  не  получить  наказания.  Запомнить  все  эти
установления,  порядок  принесения  жертвоприношений и произнесения молитв
практически  было  невозможно, а потому и приходилось обращаться к жрецам,
твердо  знавшим правила общения с божеством. Жрецы и жрицы различных богов
-  понтифики,  фламины,  фециалы,  луперки,  салии,  весталки,  арвальские
братья,  авгуры[*],  гаруспики[**]  играли  огромную роль в общественной и
частной  жизни  римлян.  Они  точно знали формулы молитв, все, что следует
делать  и  обещать  богу,  чтобы  получить  от  него  желаемое.  Главным в
отношении   к  божеству  было  строгое  выполнение  предписанных  обрядов,
верность,  благочестие  и соблюдение наложенных богами запретов. Тщательно
соблюдая  все  условия,  предписанные  божеством, верующий римлянин ожидал
столь же скрупулезного выполнения того, что он испрашивал со стороны бога.
Все  это  напоминало  деловой  договор  между  молящимся и богом. При этом
молящийся  должен  был точно указать, что он приносит в жертву, чтобы боги
не  поняли  его  неправильно. Так, например, совершая возлияние, следовало
сказать: "Прими вот это вино, которое я тебе приношу", - чтобы божество не
подумало,  что  ему  обещано все вино, находящееся в погребе у молящегося.
Вознося   молитву,   римлянин   покрывал   голову   плащом,   чтобы  лучше
сосредоточиться  и  соблюсти все формальности. И даже обращаясь к Юпитеру,
самому   главному   божеству  римлян,  всем  хорошо  известному,  наиболее
предусмотрительные  просители соблюдали осторожность, употребляя следующую
формулу:  "Могущественный  Юпитер,  или как назвать тебя по другому имени,
тому,  которое  тебе более нравится..." Таким образом, вся римская религия
сводилась  к  строго  выработанным  обрядам  и  священным  формулам, знать
которые  могли лишь люди, специально этим занимавшиеся, то есть жрецы. Они
брали  на  себя истолкование магических заклинаний и обрядов, пришедших из
глубокой древности и сохранившихся в религии римлян.
   [*  Жрецы,  предсказывавшие  будущее по полету птиц и по их отношению к
священному корму.]
   [**   Жрецы,   предсказывавшие   будущее   по  внутренностям  животных,
истолковывавшие  тайный  смысл  удара  молний  в  соответствии с местом их
попадания  и  цветом.  Особенно  славились  гаруспики  из Этрурии, которая
вообще  была колыбелью всяческих суеверий и магических обрядов, перешедших
в римские верования.]


         * ГЕРОИ И ЛЕГЕНДЫ * 

        Эней

   [Изложено  по  поэме  римского поэта Публия Марона Вергилия (I в. до н.
э.)  "Энеида" и "Римской истории от основания города" Тита Ливия (59 г. до
н.э. - 17 г. н.э.).]
   Могущественная  и прекрасная супруга громовержца Юпитера, богиня Юнона,
издавна ненавидела троянцев за нанесенное ей царевичем Парисом несмываемое
оскорбление:  он  присудил золотое яблоко не ей, владычице богов, а богине
Венере. Кроме этой обиды, знала Юнона о предсказании, сулившем любимому ею
городу  Карфагену,  богатому и славному своей доблестью, которому она сама
покровительствовала,   гибель   от  потомков  троянцев,  ускользнувших  из
разрушенной  греками  Трои.  Да  к тому же и троянец Эней, который стал во
главе  спасшихся жителей Трои, был сыном Венеры, посрамившей Юнону в споре
богинь  за  титул  прекраснейшей. Обуреваемая желанием отомстить за старые
обиды  и  предотвратить  грядущие,  богиня Юнона ринулась к острову Эолии,
родине  туч  и  туманов.  Там, в необ®ятной пещере, царь ветров Эол держал
закованные  в  тяжкие  цепи "междоусобные ветры и громоподобные бури". Она
стала  просить  Эола,  чтобы  он  выпустил на волю ветры и в страшной буре
потопил  корабли троянцев. Эол покорно выполнил просьбу великой богини. Он
ударил  трезубцем в стену огромной пещеры ветров, и все они с ревом и воем
рванулись  на  морской  простор, высоко вздымая волны, сталкивая их друг с
другом,  нагоняя  отовсюду  грозные  тучи,  кружа  и  разбрасывая  корабли
троянцев,  как  жалкие  щепки. Эней, об®ятый ужасом, смотрел, как погибают
его  товарищи  по  оружию, как в клокочущей пучине исчезают один за другим
троянские  корабли. Изредка появлялись на поверхности волн тонущие пловцы,
сорванные  паруса,  доски  кораблей. И все это поглощалось морской бездной
без  остатка.  Три  корабля  были  выброшены  огромной волной на отмель, и
обломки  весел,  мачт  и  трупы троянцев затянуты песком, три - брошены на
прибрежные  скалы.  Властитель  морей Нептун, потревоженный бешеной бурей,
разыгравшейся   без   его  ведома,  поднявшись  на  поверхность  и  увидев
разметавшиеся  по  волнам корабли Энея, понял, что это козни Юноны. Мощным
ударом  трезубца  он укротил бешенство волн и безумство ветров и с грозным
окриком:  "Вот я вас!" - велел им немедленно возвратиться в пещеру к Эолу.
Сам   же   Нептун,   промчавшись   по   волнам  в  колеснице,  запряженной
гиппокампами[*],  успокоил взволнованную поверхность моря, своим трезубцем
снял  со скал засевшие в них корабли, остальные осторожно сдвинул с мели и
повелел  волнам  пригнать  троянские  суда  к  берегу  Африки. Здесь стоял
великолепный  город  Карфаген,  основанный  царицей  Дидоной,  бежавшей из
Сидона[**],  где  постигло  ее тяжкое горе - горячо любимого ею мужа Сихея
коварно  убил  возле  алтаря ее собственный брат. Троянцы во главе с Энеем
высадились   на   берег,   приветливо   встреченные   жителями  Карфагена.
Гостеприимно  открыла для них двери своего великолепного дворца прекрасная
Дидона.
   [*  Гиппокампы  -  водные  кони  из упряжки Нептуна, с рыбьим хвостом и
перепончатыми лапами вместо передних ног с копытами.]
   [** Город в Финикии.]
   На  устроенном  в  честь спасшихся троянцев пиру по просьбе Дидоны Эней
начал рассказывать о захвате благодаря хитрости царя Одиссея Трои греками,
разрушении  древней  твердыни  троянцев  и  своем  бегстве  из охваченного
пожаром  города  по  повелению  тени Гектора, явившейся Энею в вещем сне в
ночь коварного нападения греков на спящих троянцев. Тень Гектора приказала
Энею  спасти от врагов троянских пенатов и вывести из города своего отца -
престарелого  Анхиса  и  маленького  сына  Аскания-Юла[*].  Эней  с  жаром
живописал  взволнованной  Дидоне  страшную  картину ночной битвы в городе,
захваченном  врагами.  Эней  проснулся  от  стонов и звона оружия, которые
слышал  сквозь сон. Взобравшись на крышу дома, он понял смысл губительного
дара   данайцев  (греков),  понял  и  страшный  смысл  своего  сновидения.
Охваченный  яростью,  Эней  собрал вокруг себя молодых воинов и ринулся во
главе их на отряд греков. Истребив врагов, троянцы надели доспехи греков и
уничтожили  многих,  введенных  в заблуждение этой хитростью. Однако пожар
разгорался все сильнее, улицы были залиты кровью, трупы лежали на ступенях
храмов,  на порогах домов. Плач, крики о помощи, лязг оружия, вопли женщин
и  детей  -  что  может быть ужаснее! Пламя пожарища, вырывавшее из ночной
темноты кровавые сцены убийства и насилия, усугубляли ужас и растерянность
оставшихся  в живых. Эней, набросив львиную шкуру, посадил на плечи своего
отца  Анхиса,  который  не имел сил идти, взял за руку маленького Аскания.
Вместе  с  женой  Креузой  и  несколькими слугами он пробрался к воротам и
вышел  из  погибающего  города.  Когда  все они добрались до храма Цереры,
стоявшего  далеко  на  холме,  Эней  заметил,  что Креузы нет среди них. В
отчаянии, оставив в безопасном месте своих спутников, он вновь пробрался в
Трою. Там Эней увидел страшную картину полного разгрома. И его собственное
жилище,  и  дворец  Приама были разграблены и подожжены греками. Женщины и
дети  смиренно  стояли,  ожидая  своей  участи, в храме Юноны были сложены
сокровища,  награбленные  греками  в  святилищах  и дворцах. Блуждая среди
обгорелых  развалин,  Эней  неустанно  призывал  Креузу,  надеясь, что она
откликнется. Он решил, что жена заблудилась в темноте или просто отстала в
пути.  Неожиданно  перед Энеем предстала тень его супруги и тихо попросила
не  горевать о ней, поскольку ему предназначено богами царство на чужбине,
а  супруга  его  должна  быть  царского  рода.  Креуза, взглянув на Энея с
нежностью,  завещала  ему  заботу  о  маленьком  сыне. Тщетно пытался Эней
удержать ее в своих об®ятьях; она рассеялась в воздухе как легкий туман.
   [*  Имя  Юл  не  случайно,  поскольку он считался основоположником рода
Юлиев,   к   которому   принадлежал  римский  император  Октавиан  Август,
божественное происхождение которого воспевал Вергилий в своей поэме.]
   Эней,  погруженный  в скорбь, не заметил, как вышел за пределы города и
добрался  до  условленного места, где ожидали его близкие. Вновь подняв на
могучие  плечи  старого  Анхиса и взяв за руку сына, Эней ушел в горы, где
ему  пришлось долго скрываться. К нему присоединились те из троянцев, кому
удалось  спастись  из  разрушенного города. Построив под руководством Энея
корабли,  они  незамеченными  отплыли  от родных берегов, навсегда оставив
отчизну.  Долго  блуждал  по  бурным  просторам вечношумящего моря Эней со
своими  спутниками.  Их  корабли миновали многочисленные острова Эгейского
моря и с попутным ветром пристали к берегам острова Делоса, где находилось
знаменитое  святилище  Аполлона. Там Эней обратился с молениями к светлому
богу, умоляя даровать несчастным троянцам новую родину, город и святилища,
где  они могли бы закончить свои тяжкие странствия. В ответ, потрясая храм
и  окружающие  его  горы, разверзлись завесы пред статуей Аполлона и голос
бога  провещал, что обретут троянцы ту землю, откуда ведут они свой род, и
воздвигнут  в  ней  город,  где  будут  властителями Эней и его потомки. И
городу  этому  покорятся  впоследствии  все  народы  и земли. Обрадованные
предсказанием,  троянцы  стали  гадать,  какую  же  землю  предназначил им
Аполлон.  Мудрый  Анхис,  зная,  что  основателем  священной Трои считался
критянин  Тевкр,  решил  направить  троянские  корабли к берегам Крита. Но
когда  они  прибыли  на  остров,  то на Крите разразилась чума. Энею и его
спутникам,  пришлось оттуда бежать. В смятении Анхис решил вновь вернуться
на  Делос  и снова обратиться к Аполлону. Но Энею во сне открыли боги, что
истинная  прародина  троянцев  находится  в Италии, которую греки называют
Гесперией,  и  что  именно  туда следует ему направить свои корабли. И вот
снова  доверились  троянцы  морским волнам. Много чудес они видели, многих
опасностей удалось им избегнуть. С трудом миновали они хищные пасти Сциллы
и   водовороты  Харибды,  пробрались  мимо  опасного  берега,  населенного
злобными  циклопами, избежали лютости чудовищных гарпий и, наконец, видели
страшное  извержение  вулкана  Этны,  этой "матери ужасов". Бросив якорь у
берегов  Сицилии,  чтобы  дать  отдых  своим  спутникам,  Эней понес здесь
страшную  утрату - старец Анхис, его отец, не вынес всех тягот бесконечных
странствий.  Его  страдания  окончились. Эней похоронил его на сицилийской
земле, а сам, стремясь попасть в Италию, был благодаря козням богини Юноны
заброшен к берегам Африки.
   С волнением внимала царица Дидона рассказу Энея. И когда кончился пир и
все  разошлись, не могла она отвлечься мыслью от прекрасного мужественного
чужеземца,  с  такой  простотой  и  достоинством  поведавшего  ей  о своих
страданиях  и  злоключениях.  В ушах звучал его голос, виделись ей высокое
чело  и  ясный  твердый взор знатного родом и украшенного доблестью гостя.
Никто  из  многочисленных  вождей - ливийцев и нумидийцев, предлагавших ей
вступить  в  брак  после  смерти  мужа, не вызывал в ее душе таких чувств.
Конечно,  не могла знать Дидона, что эта внезапная страсть, охватившая ее,
была  внушена  ей  матерью  Энея,  богиней  Венерой. Не в силах бороться с
нахлынувшими  на  нее  чувствами,  Дидона  решила признаться во всем своей
сестре,  которая  стала  убеждать  царицу  не  противиться  этой любви, не
увядать  в  одиночестве,  постепенно  утрачивая  молодость  и  красоту,  а
вступить  в  брак  со  своим  избранником.  Ведь не случайно боги пригнали
корабли троянцев к Карфагену - видно, такова их воля. Терзаемая страстью и
сомнениями,  Дидона то водила с собой Энея по Карфагену, показывая ему все
богатство  города,. его изобилие и могущество, то устраивала пышные игрища
и  охоты,  то  снова приглашала его на пиры и слушала его речи, не сводя с
рассказчика   пылающего   взора.   К   сыну  Энея,  Асканию-Юлу,  особенно
привязалась  Дидона потому, что он и осанкой, и лицом своим живо напоминал
ей  отца.  Мальчик  был  смел,  с удовольствием принимал участие в охоте и
отважно скакал на горячем коне по следам поднятого зверя.
   Богиня Юнона,  не желавшая,  чтобы Эней основал новое царство в Италии,
решила задержать его в Карфагене,  обручив его с Дидоной. Юнона обратилась
к  Венере  с  предложением закончить  вражду  Карфагена  с  Италией  путем
соединения брачными узами Энея  и  Дидоны.  Венера,  поняв хитрость Юноны,
согласилась  с  усмешкой,   поскольку  знала,   что  предсказание  оракула
неизбежно сбудется и Эней попадет в Италию.
   В  очередной раз  Дидона пригласила Энея на  охоту.  Оба  они,  блистая
красотой и пышностью одежд, напоминали окружающим самих бессмертных богов.
В  самый разгар охоты началась страшная гроза.  Дидона и  Эней  укрылись в
пещере  и  здесь  при  покровительстве  Юноны  вступили  в  брак.  Повсюду
разнеслась молва,  что прекрасная и  неприступная царица Карфагена назвала
себя супругой троянца Энея,  что оба,  забыв о делах своих царств,  думают
только о любовных утехах. Но недолгим было счастье Дидоны и Энея.
   По  воле  Юпитера  Меркурий  примчался  в  Африку  и,  застав  Энея  за
достройкой  карфагенской  крепости, стал упрекать его за забвение указаний
оракула,  за  роскошь  и  изнеженность жизни. Эней долго терзался, выбирая
между  любовью к Дидоне и чувством долга перед доверившими ему свою судьбу
троянцами, терпеливо ожидавшими прибытия на обещанную им родину. И чувство
долга  победило. Он приказал тайно готовить корабли к отплытию, все еще не
решаясь сообщить любящей Дидоне страшную весть о вечной разлуке. Но Дидона
сама  догадалась  об  этом,  узнав о приготовлениях троянцев. Как безумная
металась  она  по  городу  и,  пылая  от  гнева,  упрекала  Энея  в черной
неблагодарности  и бесчестии. Она предрекала ему страшную гибель на море и
на суше, сожаления о покинутой им любимой, бесславный конец. Много горьких
слов  излила  Дидона  на  Энея. Спокойно, хотя и с душевной болью - ибо он
любил  великодушную  и  прекрасную  царицу, - отвечал ей Эней. Не может он
противиться  воле  богов, его родная земля там, за морем, и туда обязан он
отвезти свой народ и его пенатов, иначе поистине окажется бесчестным. Если
здесь,  в  Карфагене,  -  его  любовь,  то там, в Италии, - его отчизна. И
выбора  у него нет. Горе окончательно помутило рассудок Дидоны. Она велела
воздвигнуть  огромный костер из гигантских стволов дуба и сосны и положить
сверху оружие Энея, оставшееся у нее в спальне. Своими руками она украсила
костер  цветами,  словно  погребальное  сооружение.  Эней,  боясь, что его
решимость  могут  поколебать  слезы  и  страдания любимой им царицы, решил
провести  ночь  на  своем корабле. И, едва он сомкнул веки, как явился ему
Меркурий  и  предупредил,  что царица задумала помешать отплытию троянских
кораблей.  Поэтому  следует немедленно с зарей отчалить и выйти в открытое
море.
   Эней перерубил канаты,  дал команду гребцам и  вывел корабли из  гавани
Карфагена.  А Дидона, не сомкнувшая глаз, метавшаяся всю ночь на роскошном
ложе,  подошла к окну и в лучах утренней зари увидела паруса Энея далеко в
море.  В бессильной ярости стала она раздирать на себе одежды, рвала пряди
золотистых волос,  выкрикивала проклятия Энею, его ро