свалено  на
пол беспорядочной кучей. Затем они вдвоем подняли труп с постели -  Сай-
лас держал его за ноги, доктор подхватил под плечи -  и  не  без  труда,
согнув его вдвое, запихнули в сундук. Общими усилиями им удалось закрыть
крышку; доктор собственными руками запер сундук и обмотал ремнями, между
тем как Сайлас побросал свои вещи в гардероб и комод.
   - Ну вот, - сказал доктор, - первый шаг  к  вашему  спасению  сделан.
Завтра, вернее сегодня, вам необходимо усыпить подозрительность  портье,
уплатив ему все, что вы задолжали за квартиру. Мне же  доверьте  принять
меры, которые должны привести дело к благополучному концу.  А  сейчас  я
попрошу вас пожаловать ко мне, я  вам  дам  сильнодействующее  и  вполне
безвредное снотворное. Ибо, что бы вас ни ожидало впереди, вам необходи-
мо освежиться глубоким сном.
   Следующий день навеки остался в памяти Сайласа, как самый долгий день
в его жизни. Казалось, что он не кончится никогда. Он никого не принимал
и просидел до вечера у себя в углу, уныло воззрившись на сундук. Он  по-
жинал плоды собственной нескромности: из комнаты мадам  Зефирин  за  ним
неустанно следили. Это его так измучило, что он наконец загородил  щелку
со своей стороны. Избавившись от соглядатаев, он провел остаток  времени
в покаянных слезах и молитве.
   Поздно вечером к нему вошел доктор Ноэль, держа в руках  два  запеча-
танных, но не надписанных конверта. Один из них был туго набит и  топор-
щился, другой, напротив, казался совершенно пустым.
   - Сайлас, - сказал он, присаживаясь, к столу, - пришло  время  объяс-
нить вам план спасения, который я для вас придумал. Завтра, рано поутру,
принц Флоризель Богемский возвращается в Лондон после  нескольких  дней,
проведенных в Париже на масленице. Некогда, много лет  назад,  мне  пос-
частливилось оказать шталмейстеру принца, полковнику  Джеральдину,  одну
из тех услуг, весьма обычных в моей профессии, которые, однако, не забы-
ваются ни той, ни другой стороной. В чем именно заключалась моя  услуга,
неважно. Достаточно сказать, что полковник готов сделать для  меня  все,
что в его силах. Вам необходимо перебраться в Лондон, избежав таможенно-
го досмотра вашего багажа. Казалось бы, почти невозможное дело, но тут я
вспомнил, что багаж такого значительного лица, как  принц,  свободен  от
досмотра. Я обратился к полковнику Джеральдину, и мне  удалось  получить
от него благоприятный ответ. Итак, если вы завтра к шести часам утра по-
дойдете к отелю, который занимает принц, ваш сундук попадет в его багаж,
а сами вы совершите переезд в качестве лица, состоящего в его свите.
   - Теперь, когда вы об этом заговорили, я  припоминаю,  что  уже  имел
честь видеть и самого принца и полковника Джеральдина. Я даже слышал об-
рывок их разговора на балу.
   - Вполне возможно; принц любит вращаться в самых  разнообразных  кру-
гах, - ответил доктора - С приездом в Лондон, - продолжал он, - ваша за-
дача почти решена. В этом, более толстом конверте, который я не  решаюсь
надписать, содержится письмо. Вскрывши другой, вы узнаете адрес, по  ко-
торому вам надлежит доставить как письмо, так и сундук. Там у вас сундук
заберут, после чего вас никто больше не станет беспокоить.
   - Увы! - сказал Сайлас. - Я всей душой хотел бы вам поверить. Но воз-
можно ли все это? Вы обещаете мне чудесное избавление, но, подумайте са-
ми, может ли мой рассудок в него уверовать? Будьте же великодушны и  по-
ясните мне хотя бы что-нибудь.
   В чертах доктора проступило неудовольствие.
   - Мальчик, - сказал он, - вы не знаете, о чем просите. Но пусть  так.
В моей жизни хватало унижений, и я к ним привык. Да  и  смешно  было  бы
после того, как я вам открыл уже так много, пытаться удержать последнее.
Знайте же, что хоть в настоящее время я и представляюсь фигурой незамет-
ной и тихой - этаким скромным, одиноким отшельником,  всецело  преданным
науке, - некогда, в дни моей молодости, имя мое гремело рядом с  именами
самых отчаянных и дерзких преступников,  обитавших  в  Лондоне.  И  хоть
внешне я казался лицом почтенным и достойным всяческого уважения, на са-
мом деле своим влиянием я был обязан тому, что принимал участие в  делах
таинственных, преступных и воистину ужасных. Вот и сейчас я прошу  выру-
чить вас одного из тех, кто мне тогда беспрекословно повиновался.  Шайка
их состояла из самого пестрого сброда, в ней были представлены все нации
мира; люди, искушенные во всякого рода темных делах;  связанные  друг  с
другом страшной клятвой, члены ее промышляли одним и тем же делом.  Дело
это было - убийство. А тот, кого вы принимали за безобиднейшего  старич-
ка, был главарем этой грозной шайки.
   - Как, - вскричал Сайлас,  -  убийство!  Человек,  который  промышлял
убийством! И вы думаете, что я могу подать вам руку?  Принимать  от  вас
услуги? Темный и преступный старик, неужели  вы  хотите  воспользоваться
моей молодостью и моей бедой, чтобы сделать меня своим соучастником?
   Доктор с горечью засмеялся.
   - Право, мистер Скэддемор, - сказал он, - на вас не угодишь. Впрочем,
выбирайте между убийцей и убитым. Если совесть ваша столь щекотлива, что
не дозволяет вам воспользоваться моей помощью, так и скажите,  и  я  вас
тотчас покину. И управляйтесь себе, пожалуйста, с вашим сундуком  и  его
содержимым, как вам продиктует ваша щепетильная совесть.
   - Приношу вам свои извинения, - сказал Сайлас. - Я не имел права  так
скоро забыть ваше благородное предложение помочь мне, сделанное вами еще
до того, как вы убедились в моей невиновности. Я по-прежнему буду с бла-
годарностью следовать всем вашим советам.
   - Вот и отлично, - сказал доктор. - Я вижу, что вы начинаете приобре-
тать житейский опыт.
   - Впрочем, - продолжал уроженец Новой  Англии,  -  поскольку  вы,  по
собственному вашему признанию, привыкли к этой трагической деятельности,
а люди, которым вы меня препоручаете, являются вашими старинными товари-
щами и друзьями, не проще ли было бы вам взять на себя доставку  сундука
в Лондон и избавить меня раз и навсегда от этого ненавистного груза?
   - Нет, вы неподражаемы! - сказал доктор. - Неужели вы думаете, что  я
без того недостаточно вожусь с вашими делишками? Поверьте, с  меня  хва-
тит. Можете принимать мои услуги, можете не принимать - это уж  как  вам
вздумается, и, пожалуйста, избавьте меня от изъявлений  вашей  благодар-
ности, ибо чувствами вашими я дорожу не больше, чем  вашим  интеллектом.
Придет время, и если вам суждено будет в добром здравии и ясном уме  до-
жить до зрелых лет, вы взглянете на все это дело иначе, и тогда вам  бу-
дет стыдно за ваше сегодняшнее поведение.
   С этими словами доктор поднялся и, сухо повторив  свои  распоряжения,
покинул комнату, не дав Сайласу времени ответить.
   На следующее утро Сайлас явился в названный доктором отель,  где  был
любезно принят полковником Джеральдином и на время избавлен от  забот  о
своем сундуке и его ужасном содержимом. Путешествие  прошло  без  особых
приключений, если не считать того, что молодому человеку время от време-
ни приходилось слышать, как матросы и носильщики ворчат между  собой  по
поводу необычного веса багажа его высочества. Сайлас ехал в одном вагоне
со слугами, так как принц Флоризель изъявил желание проделать этот  путь
наедине со своим шталмейстером. Однако на борту парохода Сайлас  привлек
к себе внимание его высочества необычайно меланхолическим видом, с каким
он неотрывно смотрел на кучу чемоданов, сложенных на корме. Он  все  еще
был полон тревоги за будущее.
   - Вот молодой человек, - сказал принц, - на душе у которого  какая-то
печаль.
   - Это тот самый американец, - сказал Джеральдин, - которому вы по мо-
ей просьбе разрешили сопровождать вас в качестве члена вашей свиты.
   - Да, и это мне напоминает, что я не исполнил долг вежливости, - ска-
зал принц Флоризель и тут же подошел к Сайласу и заговорил с ним в своей
обычной обворожительной манере:
   - Я был счастлив, мой молодой друг, что оказался в состоянии удовлет-
ворить вашу просьбу, переданную мне полковником  Джеральдином,  и  прошу
вас помнить, что в любое время буду рад оказать вам  и  более  серьезную
услугу.
   Затем он принялся расспрашивать своего собеседника о политическом по-
ложении в Америке, и Сайлас ему отвечал с достоинством и толково.
   - Вы еще молодой человек, - сказал принц, - но, как мне  кажется,  не
по возрасту серьезны. Может быть, вы слишком углубляетесь в ваши  ученые
занятия? Впрочем, извините мою нескромность, быть может, я  задел  дели-
катную струну?
   - Ах, я и в самом деле имею основания чувствовать себя  несчастнейшим
из смертных! - ответил Сайлас. - Ибо на свете нет  никого,  кто  бы  так
страшно поплатился за свое простодушие, как я!
   - Не стану добиваться вашей откровенности, - сказал принц  Флоризель.
- Прошу вас лишь не забывать, что рекомендация полковника Джеральдина  -
паспорт, не нуждающийся в печатях, и что я не только готов, но, быть мо-
жет, более других в состоянии вам помочь.
   Сайлас был очарован любезностью высокородного собеседника, но  вскоре
вновь вернулся к своим мрачным мыслям. Благосклонность принца крови не в
состоянии утешить душу, обремененную тягостной заботой, даже  если  душа
эта принадлежит республиканцу.
   На вокзале Черинг-кросс таможенные чиновники, как всегда, из уважения
к принцу, пропустили его багаж без досмотра. Путешественников  встретили
изящные экипажи, в одном из которых Сайлас был доставлен вместе со всеми
в резиденцию принца. Там полковник Джеральдин его разыскал и выразил ра-
дость, что мог оказаться полезным другу доктора, с большим теплом  отоз-
вавшись о последнем.
   - Надеюсь, что ваш фаянс прибыл в целости. По всему  пути  следования
были отданы особые распоряжения обращаться осторожно с багажом принца.
   Затем, приказав слугам предоставить один из экипажей  в  распоряжение
молодого человека и уложить в багажник его сундук и сославшись  на  свои
придворные обязанности, полковник протянул ему на прощание руку.
   Сайлас вскрыл конверт с адресом и приказал  величавому  кучеру  везти
себя в Бокс-корт, что выходит на Стрэнд. Адрес был, видимо, кучеру  зна-
ком, ибо он удивленно переспросил Сайласа. Все еще полный тревоги,  Сай-
лас уселся в роскошный экипаж, покативший его к месту назначения.  Тупик
был слишком узок, чтобы пропустить карету. Это был, собственно, проход в
ограде, по обе стороны которой высилось по каменной тумбе. На каждой  из
них сидел человек; оба дружески кивнули кучеру,  между  тем  как  лакей,
открыв дверцу кареты, осведомился у Сайласа, снимать ли сундук,  и  если
так, куда его отнести.
   - Будьте так добры, - ответил Сайлас, - доставьте  его  в  дом  номер
три.
   Лакею пришлось призвать на помощь одного из тех, кто восседал на тум-
бах, а также и самого Сайласа, и только тогда, да и то с величайшим тру-
дом, удалось дотащить сундук до двери названного дома, где, как с ужасом
обнаружил Сайлас, уже столпилось изрядное число  зевак.  Однако,  скрыв,
сколько мог, тревогу, он постучал в дверь и, когда ее открыли, предъявил
второй запечатанный конверт.
   - Его сейчас нет дома, - сказал человек, принимая пакет,  -  но  если
вам угодно оставить письмо и наведаться сюда завтра с  утра,  я  буду  в
состоянии сообщить вам, может ли он вас принять и в какой час. Угодно ли
вам также оставить сундук? - прибавил он.
   - О да! - с жаром отвечал Сайлас, но в ту же минуту спохватился  и  с
не меньшим жаром объявил, что ему необходимо иметь сундук при себе.
   Издеваясь над его нерешительностью, толпа с улюлюканьем двинулась  за
ним к карете. Изнывая от стыда я страха, Сайлас попросил  слуг  подвезти
его в какуюнибудь тихую приличную гостиницу поблизости.
   Карета принца  доставила  Сайласа  в  гостиницу  "Крейвен"  на  Крей-
вен-стрит и тотчас отъехала, оставив его наедине со  слугами  гостиницы.
Единственным свободным номером оказалась комнатушка на четвертом этаже с
окнами во двор. Сюда-то, в это прибежище, пыхтя  и  ворча,  дюжие  слуги
вдвоем внесли злосчастный сундук. Нечего и говорить, что Сайлас следовал
за ними по пятам и что на каждом повороте лестницы у него замирало серд-
це. Ведь один неверный шаг, и сундук мог опрокинуться через перила и вы-
валить на каменные плиты вестибюля роковое сокровище!
   Как только Сайлас очутился у себя в номере, он присел на краешек кро-
вати, чтобы отдышаться после пережитой муки. Но действия не в меру рети-
вого коридорного заставили его снова вскочить:  встав  на  колени  подле
сундука, тот уже возился над сложной системой его застежек.
   - Не трогайте сундук! - закричал Сайлас. - Пока я здесь, мне ничего в
нем не понадобится.
   - В таком случае вы могли бы оставить его в  вестибюле,  -  проворчал
коридорный, - чем волочить этакую храмину наверх. Чем только  он  у  вас
набит, не пойму! Если деньгами, то вы, должно быть, много богаче меня.
   - Деньгами?! - воскликнул Сайлас. - Что вы хотите этим сказать? У ме-
ня нет никаких денег, и не говорите, пожалуйста, глупостей.
   - Успокойтесь, хозяин, - ответил коридорный и подмигнул. -  Никто  не
тронет драгоценностей, которые принадлежат вашей милости. Мне-то вы  мо-
жете довериться, как государственному банку, - прибавил он, -  но,  пос-
кольку сундучок ваш и в самом деле тяжеловат, я был бы не  прочь  выпить
за здоровье вашей милости.
   Сайлас протянул слуге два наполеондора, извиняясь при этом, что расп-
лачивается иностранной валютой, и оправдываясь тем, что он только прибыл
в Англию. Коридорный, ворча пуще прежнего и  переводя  полный  презрения
взгляд с монет, очутившихся на его ладони, на  тяжелый  сундук,  наконец
соизволил выйти.
   Несчастный уроженец Новой Англии, как только остался один, принялся с
пристрастием обнюхивать все щели и отверстия в  сундуке.  Ведь  вот  уже
двое суток, как в нем покоилось мертвое тело. Впрочем,  погода  эти  дни
стояла прохладная, и сундук продолжал хранить свою омерзительную тайну.
   Сайлас уселся на стуле подле сундука и, закрыв лицо руками, погрузил-
ся в глубокое раздумье. Если только его не освободят от  груза  в  самое
скорое время, ему не избежать разоблачения. На что он мог  рассчитывать,
один, в чужом городе, без друзей и пособников? Если рекомендация доктора
Ноэля не возымеет должного действия, - прощай Новая Англия навсегда!
   Он начал меланхолически перебирать честолюбивые мечты, которые  питал
прежде: никогда-то ему теперь не стать героем  и  представителем  своего
родного Бангора, что в штате Мэн; не продвигаться ступень за ступенью по
общественной лестнице; почести одна за другой не ПОСЫПАЮТСЯ на  него;  и
уж, наверное, ему придется расстаться с мыслью быть избранным  в  прези-
денты Соединенных Штатов Америки и оставить по себе безвкуснейший памят-
ник, призванный украшать вашингтонский Капитолий! Отныне он  прикован  к
трупу, заключенному в этом громоздком сундуке. Нет, нет, надо тотчас  от
него избавиться, иначе Сайлас навсегда должен будет отказаться от  мечты
пополнить своим именем список своих блистательных соотечественников!
   Я бы не осмелился даже попытаться передать, какими словами честил  он
и доктора, и несчастную жертву убийцы, и мадам Зефирин, и коридорного, и
лакеев принца Флоризеля - словом, всех, кто был хотя бы косвенно причас-
тен к постигшей его беде.
   Часам к семи вечера он прокрался вниз пообедать, но желтые стены рес-
торана вызывали в нем омерзение; ему казалось, что все на него  подозри-
тельно косятся, и он не мог ни на минуту позабыть о  сундуке,  безмолвно
ожидавшем его наверху. Нервы его были так натянуты, что, когда  официант
подошел после десерта предложить ему сыру, он вскочил со  стула,  пролив
на скатерть остатки эля.
   Официант пригласил его проследовать  в  курительную  и,  хоть  Сайлас
предпочел бы немедленно вернуться к своему роковому  кладу,  у  него  не
хватило духу отказаться, и он спустился в еле освещенный газовыми рожка-
ми черный, закопченный подвал, который в те времена заменял,  -  а  быть
может, и по сию пору заменяет - клуб обитателям гостиницы "Крейвен".
   Два меланхолических игрока играли на бильярде, им прислуживал  маркер
в чахоточной испарине. Поначалу Сайласу показалось,  что  в  курительной
никого, кроме этой троицы, нет. Но в следующее мгновение взгляд его упал
на фигуру курильщика, сидевшего в углу. Вид у него был скромный,  весьма
почтенный, и он сидел, опустив глаза. Сайлас был готов  поручиться,  что
где-то видел его лицо и прежде. Костюм был другой, и все же он  узнал  в
нем одного из сидевших на каменных тумбах у въезда в  Бокс-корт  -  того
самого, который помогал тащить сундук от кареты к дверям дома номер  три
и обратно. Уроженец Новой Англии, не задумываясь, повернулся  и  побежал
без оглядки, и только тогда успокоился, когда очутился в своем номере  и
запер дверь на ключ и на задвижку.
   Осаждаемый самыми страшными видениями,  какие  только  была  способна
создать его фантазия, он всю ночь прободрствовал подле покойника, заклю-
ченного в сундук. Предположение, высказанное  коридорным,  будто  сундук
его набит золотом, вселило в его сердце новые страхи, и он не  смел  уже
ни на минуту сомкнуть глаз, между тем как присутствие переодетого зеваки
из Бокскорта убедило Сайласа, что он вновь сделался мишенью каких-то та-
инственных махинаций.
   Вскоре после полуночи, побуждаемый  тревожными  подозрениями,  Сайлас
приоткрыл дверь и выглянул в коридор, тускло освещенный одиноким газовым
рожком. Неподалеку от своей двери он увидел распростертого на полу чело-
века, одетого в ливрею гостиничного слуги. Он подошел к спящему  на  цы-
почках. Тот лежал на боку, заслонившись правой рукой. И вдруг, в ту  са-
мую минуту, когда американец над ним наклонился, спящий  отвел  руку,  и
Сайлас вновь очутился лицом к лицу с зевакой из Бокс-корта.
   - Покойной ночи, сударь, - любезно произнес тот, не поднимаясь с  по-
лу.
   Сайлас растерялся от неожиданности и молча вернулся в свою комнату.
   Под утро, измученный тревогами, он уснул, сидя на стуле и положив го-
лову на сундук. Несмотря на неловкую позу и страшную  подушку,  сон  его
был крепок и долог. Очнулся он поздно утром от резкого стука в дверь.
   Он поспешил ее открыть. То был коридорный.
   - Вы и есть тот самый господин, который вчера  был  в  Бокс-корте?  -
спросил он.
   Дрожащим голосом Сайлас подтвердил, что это так.
   - Следовательно, эта записка вам, - сказал слуга, протягивая ему  за-
печатанный конверт.
   Сайлас разорвал его. Письмо состояло всего из одной фразы:
   "Сегодня, в двенадцать".
   Сайлас явился в Бокс-корт минута в  минуту.  Дюжие  слуги  подхватили
сундук и понесли его вперед; Сайласа между тем ввели в комнату, где спи-
ной к дверям сидел какой-то человек и грелся у камина.
   Он даже не повернул головы. Ни шум шагов, ни  стук  сундука  о  голые
доски пола, казалось, не в состоянии были вывести его из глубокой задум-
чивости. Сайлас стоял, трепеща от страха, в ожидании, когда его  соизво-
лят заметить.
   Прошло, должно быть, не меньше пяти минут, прежде чем сидевший повер-
нулся в кресле. Сайлас очутился лицом к лицу с  принцем  Флоризелем  Бо-
гемским.
   - Так-то, сударь, -  произнес  принц  голосом,  полным  суровости,  -
так-то вы отблагодарили меня за мою любезность! Вы втираетесь в  доверие
к людям, занимающим известное положение в обществе,  затем  лишь,  чтобы
избежать последствий собственных преступлений. Теперь мне понятно, отче-
го вы вчера так смутились, когда я с вами заговорил.
   - Поверьте мне, ваше высочество, - сказал Сайлас, - я ни в чем не по-
винен, кроме того, что родился под несчастной звездой. - И,  торопясь  и
сам себя перебивая, юный американец чистосердечно рассказал  принцу  всю
историю своего несчастья.
   - Я вижу, что ошибся, - сказал принц, выслушав Сайласа до конца. - Вы
всего лишь жертва, и, поскольку у меня нет оснований наказывать  вас,  я
сделаю все, что в моих силах, чтобы вас спасти. А теперь, - прибавил он,
- к