быстрое и обагренное кровью переселение в иной мир".
     Белфур  и  другие  вожди не теряли между тем времени, и, пока остальные
предавались   благочестивым   занятиям,   были  разожжены  лагерные  костры,
расставлены  часовые  и  из  припасов,  собранных  на близлежащих фермах и в
окрестных  деревнях,  приготовлен  обед.  Удовлетворив, таким образом, самые
насущные  нужды, они подумали о дальнейшем. Были разосланы небольшие отряды,
чтобы  оповестить народ об одержанной ими победе и добыть если не добром, то
силою  то,  в  чем  они острее всего нуждались. В этом они преуспели гораздо
больше,  чем  ожидали,  так  как  в  одной из деревень им удалось обнаружить
небольшой  склад  продовольствия,  фуража  и  снаряжения,  заготовленных для
королевских  войск. Этот успех не только избавил их на первое время от забот
о  самом  необходимом,  но  и настолько укрепил их надежды, что, несмотря на
колебания  некоторых,  чей  пыл уже успел поостыть, было принято единодушное
решение  не  расходиться  и с оружием в руках отстаивать свое правое дело до
последнего вздоха.
     Что  бы  ни  думали мы о нелепости, ханжестве и узком догматизме многих
разделяемых  ими  воззрений,  нельзя  не  воздать  должное  самоотверженному
мужеству  нескольких  сот  крестьян, которые без вождей, денег, складов, без
какого-либо  определенного плана действий и почти без оружия, поддерживаемые
лишь  ревностной  верой и ненавистью к своим угнетателям, осмелились открыто
начать  войну  против правительства, опирающегося на регулярную армию и силы
трех королевств.


                                 Глава XIX

                                           И старец тоже может быть полезен.

                                                          "Генрих IV", ч. II

     Нам  следует  снова  перенестись  в Тиллитудлем, где после ухода драгун
утром   этого   полного   стольких   событий   дня  воцарились  тишина  и...
беспокойство.  Уверениям лорда Эвендела не удалось рассеять страхи Эдит. Она
знала,  что молодой лорд благороден и сдержит данное слово, но ей было ясно,
что  он  подозревает  в Мортоне удачливого соперника; а раз так, то могла ли
она   ожидать  от  него  усилий  победить  человеческую  природу,  могла  ли
надеяться,  что  он  будет неотступно следить за Мортоном и оберегать его от
опасностей,  угрожающих ему как арестованному по столь серьезному обвинению.
Ее  одолевали  поэтому  бесконечные  страхи,  терзавшие  ей сердце, и она не
воспринимала  и  даже  почти  не  слышала многочисленных доводов, приводимых
один  за  другим  ей  в  утешение  верною  Дженни  Деннисон,  уподоблявшейся
искусному  военачальнику,  который непрерывно атакует врага, последовательно
бросая против него находящиеся в его распоряжении части.
     Сначала  Дженни высказывала уверенность, что с молодым Милнвудом ничего
страшного  не случится, ну а если случится, говорила она, то пусть мисс Эдит
утешается  тем, что лорд Эвендел - лучшая и более подходящая для нее партия;
кроме  того,  надо  полагать, что произойдет бой, в котором названного лорда
Эвендела  могут  убить,  и  тогда  это  дело  устроится  безо всяких хлопот;
наконец,  если  виги  одолеют  гвардейцев,  то Милнвуд и Кадди возвратятся в
замок и силою получат возлюбленных своего сердца.
     - Ведь  я  позабыла  сказать, - продолжала Дженни, прикладывая к глазам
платок,  -  что  бедный  Кадди  так  же  в  руках филистимлян, как и молодой
Милнвуд;  его  привезли  сюда  нынче  утром,  и мне пришлось наговорить Тому
Хеллидею  кучу  любезностей  и подольститься к нему, чтобы он подпустил меня
поближе  к  этому  горемыке,  а  Кадди  был такой неблагодарный, как никогда
прежде,  -  добавила  она, сразу меняя тон и резко отнимая от лица платок, -
так  что я никогда больше и не подумаю портить себе глаза, сокрушаясь о нем.
Молодых  людей  останется  у  нас  более  чем  достаточно, даже если красные
куртки перевешают добрую их половину.
     Остальные  обитатели  замка  также имели основания для неудовольствия и
тревоги.  Леди  Маргарет  полагала, что полковник Грэм, приказав расстрелять
Мортона  у  дверей  ее дома и отклонив ее просьбу об отмене этого приговора,
тем  самым  отказал  ей  в  уважении,  подобающем ее титулу, и больше того -
нарушил ее права.
     - Полковнику,  -  говорила  она,  - надлежало бы помнить, дорогой брат,
что  баронству  Тиллитудлем  присвоены  прерогативы  тюрьмы, и поэтому, если
молодого  человека  нужно  было казнить обязательно у меня в поместье (что я
считаю  совершеннейшим  неприличием,  потому  что  это  было  бы  сделано во
владениях  женщины,  для  которой  такие  трагедии  невыносимы), то и в этом
случае  полагалось  бы,  согласно обычному праву, передать преступника моему
управителю, который и решил бы его дело по своему усмотрению.
     - Сейчас,  сестра,  всякий  закон  отступает  перед  военным законом, -
отвечал  майор  Белленден. - Впрочем, нельзя не признать, что полковник Грэм
был  недостаточно внимателен к вам; не могу сказать, чтобы и я был чрезмерно
польщен  его  поведением:  он  уступил  просьбе молодого Эвендела (возможно,
потому,  что  он лорд и имеет связи в Тайном совете), отказав такому старому
слуге  короля,  как  я.  Но  раз  жизнь этого молодца спасена, я готов найти
утешение  в  заключительных  словах песенки, такой же старой, как и я сам. -
И, сказав это, он промурлыкал следующий куплет:

                Пускай настанут холода,
                Засеребрится смоль волос,
                Но бодрым, рыцарь, будь всегда,
                Вино сильнее, чем мороз.

Я вынужден на сегодня навязаться вам в гости, сестра.
     Мне   хочется   знать,  чем  закончится  столкновение  в  Лоудон-хилле;
впрочем,  его  исход  предрешен:  трудно  себе  представить, чтобы мятежники
могли  устоять  против такого полка кавалерии, как наши недавние гости. Увы!
Было  время, когда ничто, кроме болезни, не могло бы заставить меня сидеть в
четырех  стенах,  дожидаясь  новостей  о  стычке, происходящей на расстоянии
каких-нибудь десяти миль от меня! Но, как поется в старинной песне:

                Пройдут года и сталь клинка
                Покроют слоем ржавой пыли...
                Где тот, которого б года,
                Летя вперед, не победили?

     - Оставшись  с  нами,  вы  доставите нам огромное удовольствие, дорогой
брат,  - сказала леди Маргарет. - И хоть не очень-то вежливо покидать вас, я
все  же воспользуюсь правом нашей старинной дружбы и пойду навести порядок в
хозяйстве, несомненно пострадавшем от утреннего приема.
     - О,   я  ненавижу  церемонии;  они  для  меня  так  же  несносны,  как
спотыкливый  конь, - ответил майор. - К тому же, если вы останетесь здесь со
мной,  ваши  мысли  все  равно  будут  с  холодным мясом и с остатками ваших
паштетов. Где Эдит?
     - Ей  нездоровится;  мне сообщили, что она у себя и прилегла отдохнуть,
- ответила старая леди. - Как только она проснется, я дам ей капель.
     - Вот  тебе  на!  Должно  быть,  это  солдаты  произвели  на  нее такое
впечатление,  -  заметил  майор  Белленден.  - Она не привыкла к тому, чтобы
одного  из  ее  знакомых  вели  у  нее  на  глазах  на  расстрел,  а  другой
отправлялся  в бой, откуда, быть может, ему не суждено возвратиться. Но если
опять вспыхнет гражданская война, она скоро привыкнет к этому.
     - Не дай Боже, братец, - сказала леди Маргарет.
     - Не  дай  Боже,  как  вы  говорите;  а  пока  что я, пожалуй, сыграю с
Гаррисоном в триктрак.
     - Он  уехал,  сэр,  -  сообщил  Гьюдьил,  -  чтобы узнать, нет ли каких
новостей о битве.
     - А  ну  ее  к  черту!  - сказал майор. - Весь дом ходуном заходил, как
если  бы  в нашей стране никогда ничего похожего не бывало, но ведь было же,
Джон, и такое место, как Килсайт, не так ли?
     - Еще  бы, а Типпермур, ваша честь, - отозвался Гьюдьил, - а Типпермур,
где  я  был  в  последнем  ряду  отряда,  которым  начальствовал его милость
покойный мой господин.
     - А  Элфорд,  Джон,  -  подхватил майор, - где я командовал конницей; а
Инверлохи, где я был адъютантом великого маркиза, а Олд-Эрн, а Бриг-о-Ди?
     - А Филипхоу, ваша честь?
     - Уф,  -  сказал  майор, - чем меньше мы будем толковать обо всем этом,
тем лучше.
     Однако,  заговорив  о походах Монтроза, они принялись сражаться с таким
неослабным  усердием, что долго торжествовали над страшным врагом, именуемым
Время,   с   которым   удалившиеся  на  покой  ветераны,  пребывая  в  своем
затворничестве вдали от кипучей жизни, непрерывно ведут войну.
     Не  раз  отмечали, что слухи о важных событиях разносятся с невероятною
быстротой   и   что  молва,  в  основных  чертах  соответствующая  истинному
положению  дел  и искажающая только кое-какие частности, обычно предшествует
достоверным  известиям,  точно  ее приносят по воздуху птицы небесные. Такие
слухи   предвосхищают   действительность,  напоминая  собой  "тени  грядущих
событий",  занимавшие  воображение  пророка  с гор. Гаррисон дорогой услышал
кое-что  об  исходе  сражения  и  в  большом волнении повернул коня назад, к
Тиллитудлему;  прибыв  в  замок,  он прежде всего постарался найти майора и,
застав  старого  воина  в  самом разгаре его обстоятельного повествования об
осаде и штурме Данди, прервал его восклицанием:
     - Дай  Боже,  майор,  чтобы  нам  с  вами  не  пришлось  увидеть  осаду
Тиллитудлема прежде, чем мы постареем на несколько дней.
     - Что  это  значит, Гаррисон? Что за чертовщину вы мелете? - воскликнул
изумленный майор.
     - Да,  да,  сэр,  поговаривают,  и  все  упорнее,  что Клеверза разбили
наголову;  некоторые передают, будто он даже убит, а солдаты его рассеяны, и
мятежники  поспешно  идут сюда, угрожая смертью и разорением всякому, кто не
примет их ковенанта.
     - Никогда  не  поверю,  -  сказал  майор,  вставая  со  своего места, -
никогда  не  поверю,  чтоб  лейб-гвардейцы  отступали  перед  мятежниками; а
впрочем,  что  там,  -  продолжал  он,  - если я собственными глазами не раз
видел  такие вещи. Пошлите Пайка и одного или двух слуг на разведку, и пусть
люди  в замке, а также в деревне, кому только можно довериться, вооружаются.
Наш   старый  замок  сможет  малую  толику  продержаться,  лишь  бы  хватило
продовольствия  и  людей, а ведь он запирает проход между горами и остальным
краем.  Хорошо  еще, что я здесь оказался. Идите, Гаррисон, проверьте людей.
Ну,  а  ты,  Гьюдьил, подсчитай, как у тебя с провиантом, и подумай, что еще
можно  достать,  и  потом приготовься, если известия подтвердятся, прирезать
столько  быков,  сколько  туш  ты в состоянии засолить. Что до колодца, то в
нем  всегда  довольно  воды;  на  стенах  найдется  несколько пушек, правда,
старинных,  и,  если  б нам удалось раздобыть пороха, мы смогли бы, пожалуй,
за себя постоять.
     - Несколько  бочонков  пороху  у нас есть; утром солдаты оставили их на
ферме, с тем чтобы забрать на обратном пути.
     - В  таком  случае поторапливайся, - сказал майор, - вели перетащить их
в  замок; собери все, какие найдутся, пики, палаши, шпаги, пистолеты, ружья,
все,  что  сможешь;  не оставляй ничего, даже шила. Как хорошо, что я здесь!
Мне нужно поговорить с сестрой.
     Неожиданная  и  страшная  новость  потрясла леди Маргарет. Ей казалось,
что  внушительного  отряда,  который  этим  утром  покинул  замок,  за глаза
хватит,  чтобы стереть в порошок всех неблагонадежных в Шотландии, даже если
они  соберутся  вместе,  и  теперь она сразу подумала, насколько ничтожны их
средства  защиты против армии, оказавшейся достаточно сильной, чтобы нанести
поражение самому Клеверхаузу с полком отборных солдат.
     - Горе  мне,  горе! - повторяла она. - Как нам устоять против них? Наше
сопротивление  не  поведет ни к чему, кроме разрушения замка и гибели бедной
сиротки Эдит. Ибо, видит Бог, о себе я совсем не думаю.
     - Что  вы,  дорогая сестра! Не падайте духом! - воскликнул майор. - Ваш
замок  - твердыня, а мятежники не обучены и плохо вооружены; дом моего брата
не  станет  логовом  воров и мятежников, пока в нем старина Майлс Белленден.
Моя  рука,  конечно,  слабее,  чем  была некогда, но я не первый год живу на
свете  и  в  военном  деле  кое-что  смыслю.  А  вот и Пайк с новостями. Что
нового, Пайк? Еще одно Филипхоу, не так ли?
     - Так  точно,  сэр, - невозмутимо ответил Пайк, - полный разгром. Я еще
утром подумал: не будет добра от их новомодных ружейных приемов.
     - Кого ты видел? Кто тебе об этом сказал?
     - О,  полдюжины драгун, если не больше. Эти ребята мчались наперегонки,
кто  первым приедет в Гамильтон. Все они будут в выигрыше, готов поручиться;
а битву пусть выигрывает тот, кому это нравится.
     - Продолжайте  приготовления,  Гаррисон,  -  приказал неутомимый старый
солдат.  -  Собирайте  оружие, режьте скот. Пошлите людей в местечко скупить
продовольствие,  какое только найдут. Мы не можем терять ни минуты. Не лучше
ли  было  бы,  дорогая  сестра,  отправиться  вам  и Эдит, пока не поздно, в
Чарнвуд?
     - Нет,  брат,  -  ответила  леди  Маргарет,  очень  бледная,  но внешне
совершенно  спокойная, - пока старый замок будет держаться, я буду ожидать в
нем   своей   участи.   Дважды  в  жизни  я  бежала  отсюда  и  всякий  раз,
возвратившись,  не  находила в нем самых отважных и лучших; так что теперь я
остаюсь за его стенами и здесь окончу мой земной путь.
     - В  конце  концов,  может  статься,  что это и впрямь самое безопасное
место  для  Эдит и для вас, - заметил майор. - Виги, конечно, взбунтуются до
самого Глазго, и ехать вам туда или жить в Чарнвуде окажется небезопасным.
     - Итак,  быть  по  сему,  -  заявила леди Белленден, - и, дорогой брат,
поскольку   вы   ближайший  кровный  родственник  моего  покойного  мужа,  я
препоручаю  вам вместе с этим символом власти (тут она отдала ему знаменитый
жезл  с  золотым  набалдашником)  охрану  моего замка Тиллитудлем, верховное
управление  им  и  сенешальскую  власть над ним и над всем, что входит в его
владения,  предоставляя  вам полномочия умерщвлять, поражать и наносить урон
тем,  кто  осмелится покуситься на вышеназванный замок, делая это с таким же
правом,  с  каким  могла  бы  действовать  я  сама. Я уверена, что вы будете
защищать  его  не  иначе,  чем подобает защищать дом, удостоенный посещением
его священнейшего величества...
     - Полно,  сестрица,  -  прервал  старую  леди майор, - полно, у нас нет
времени вспоминать о короле и его завтраке.
     И,  поспешно  оставив  комнату,  он  с  проворством двадцатипятилетнего
юноши  бросился  проверять состояние гарнизона и принимать меры, необходимые
для обороны старого замка.
     Замку  Тиллитудлем  с  его  толстыми  стенами,  узкими  прорезями окон,
защищенному    с   единственно   доступной   неприятелю   стороны   сильными
укреплениями  с  двумя  башнями,  а  с  трех других - глубоким рвом, - этому
замку  страшна  была лишь тяжелая артиллерия. Для гарнизона крепости опаснее
всего  был голод или штурм с помощью лестниц. Что же касается артиллерии, то
на  верхней  площадке главной замковой башни находились кое-какие устаревшие
крепостные  орудия,  носившие  вышедшие  из  употребления названия кулеврин,
фальконетов,   секеров,   полусекеров  и  фальконов.  Майор  приказал  Джону
Гьюдьилу  прочистить  и  зарядить  эти пушки, установив их с таким расчетом,
чтобы  можно  было  держать  под  обстрелом дорогу на склоне противоположной
возвышенности  -  ее  не  могли  миновать мятежники, приближаясь к замку. Он
приказал   также   срубить  два-три  больших  дерева,  которые  помешали  бы
действиям  артиллерии,  если бы случилось пустить ее в дело. Из стволов этих
деревьев  и подручного материала он велел построить три баррикады, разместив
их  в аллее, которая, отходя от большой дороги, поднималась петлями к замку;
эти  баррикады были воздвигнуты так, чтобы всякая последующая господствовала
над   предыдущей.   Большие   ворота,   ведущие   во   внутренний  двор,  он
забаррикадировал   еще   основательнее,  оставив  единственную  калитку  для
сообщения  с  внешним  миром.  Больше  всего  его беспокоила малочисленность
гарнизона;  несмотря на все усилия управителя, удалось набрать только девять
защитников,  включая  его  самого  и  Гьюдьила: местному населению повстанцы
внушали  гораздо больше симпатии, чем правительство. Таким образом, вместе с
майором   Белленденом   и  его  верным  слугою  Пайком  гарнизон  насчитывал
одиннадцать   человек,   из  которых  добрую  половину  составляли  старики.
Численность  гарнизона  можно  было  бы  довести  до  дюжины,  если  бы леди
Маргарет  изъявила согласие на возвращение Джибби в ряды вооруженных сил. Но
Гьюдьил,  осмелившийся  с  нею  об  этом  заговорить,  встретил с ее стороны
решительный  и гневный отпор: она все еще хорошо помнила о недавних подвигах
этого  злополучного  всадника  и  заявила, что скорее готова потерять замок,
чем  допустить Джибби к участию в его обороне. Итак, располагая одиннадцатью
людьми,  включая  в  это  число  и  себя,  майор  Белленден решил отстаивать
Тиллитудлем до последней возможности.
     К  отражению  неприятеля  готовились  не  без шума и сутолоки; визгливо
кричали  женщины,  ревел  скот, лаяли собаки; мужчины, непрерывно разражаясь
проклятиями   и   бранью,   сновали   взад   и   вперед;   грохотали  пушки,
перекатываемые  вдоль  зубцов  укреплений  с  места  на  место;  во дворе не
смолкал   конский   топот  -  то  прибывали  и  снова  отъезжали  с  важными
поручениями  гонцы,  и  шум  военных  приготовлений мешался с причитаниями и
плачем женщин.
     Это  столпотворение  могло  разбудить даже мертвого, и оно, понятно, не
замедлило  развеять хрупкое забытье, в которое погрузилась Эдит. Она послала
Дженни  узнать  о  причинах сумятицы, сотрясавшей замок до самого основания,
но  Дженни,  попавшей  в  этот  кипящий  водоворот,  нужно  было  о стольком
порасспросить  и  столько всякой всячины выслушать, что она начисто забыла о
тревоге  и  озабоченности,  в  которых  оставила  свою юную госпожу. Не имея
голубя,  чтобы  направить  его  за  нужными  сведениями,  раз ее гонец-ворон
почему-то   не   возвратился,  Эдит,  покинув  ковчег  своей  комнаты,  сама
отправилась  за новостями и тотчас же окунулась в потоп суматохи, заливавший
весь  замок.  В  ответ  на  ее  первый  вопрос голосов шесть, перебивая друг
друга,  оповестили  ее  о  том, что Клеверз и все его люди убиты, что десять
тысяч  вигов  идут  к  Тиллитудлему,  чтобы осадить замок, и что во главе их
Джон  Белфур  Берли, молодой Милнвуд и Кадди Хедриг. Странное сочетание имен
заставило  ее  усомниться  в  достоверности  этого  сообщения, хотя всеобщая
суматоха в замке и говорила о какой-то грозящей ему опасности.
     - Где леди Маргарет? - таков был второй вопрос мисс Эдит.
     - В молельне, - ответили ей.
     Это  была  крошечная  клетушка  рядом  с часовней; здесь славная старая
леди  проводила  дни,  предназначенные епископальной церковью для выполнения
религиозных  обрядов,  годовщины  гибели  ее  супруга  и сыновей и, наконец,
часы,  когда  общегосударственные  или  домашние неурядицы призывали ее туда
для проникновенного и торжественного обращения к небу.
     - Где  же  майор  Белленден? - спросила, тревожась все больше и больше,
Эдит.
     - На стене замка, сударыня, он устанавливает пушки.
     Туда  она  и  направилась;  встретив  по  пути множество всяких помех и
препятствий,  Эдит  в  конце  концов  нашла старого джентльмена в родной ему
военной  стихии:  он  распоряжался,  отчитывал, подбодрял, наставлял, короче
говоря - выполнял многочисленные обязанности хорошего коменданта.
     - Ради Бога, в чем дело, дядя? - воскликнула юная леди.
     - В  чем  дело,  любовь моя? - отозвался майор, изучая с очками на носу
позицию  пушки.  - В чем дело? А ну-ка, Джон Гьюдьил, подними казенную часть
примерно  на фут. В чем дело? Клеверза разбили наголову, голубка моя, и виги
с больш