-  сказала  Дани  и  кивнула  в  сторону
небольшого холма, расположенного за пределами владений Никлина. - Что  там
находится?
     "Благодарю тебя, о  Газообразное  Позвоночное!"  -  пропел  про  себя
Никлин.
     -  Там  ничего  нет,  -  ответил  он,  стараясь  говорить  как  можно
спокойнее. - Во всяком случае, людей-то там точно нет.  Холмы  и  холмики.
Вполне подходящее место для прогулок.
     Дани заговорщически улыбнулась ему.
     - Ты не хочешь пойти взять свою шляпу?
     - Нет, солнце мне  никогда  не  причиняет  никакого  беспокойства,  -
соврал он, не желая оставлять ее даже на несколько секунд.
     Понимая, что Макси все еще глазеет на них, Никлин взял Дани под руку,
и они направились в сторону поросшего травой холма. Никлин гадал, надо  ли
поддерживать утонченный и снимающий напряжение разговор, или в словах  нет
никакой нужды. Краем глаза он видел упругие округлости, выпиравшие  из-под
блузки Дани ("Ты совершенно права, Зинди, буфера  что  надо!"),  легкое  и
томное покачивание узких бедер, обтянутых брючками. И  каждый  раз,  когда
Джим напоминал себе, что это вовсе не сон, а самая  настоящая  реальность,
за спиной у него вырастали крылья.
     Когда они перевалили гребень холма, и дом Никлина  вместе  с  другими
постройками,  вытянувшимися  вдоль  Корк-роуд,  скрылся   с   глаз.   Дани
повернулась к Никлину, и их губы слились в поцелуе.  Все  чувства  Никлина
были переполнены одной лишь Дани - ее запахом, вкусом, ощущением ее тела.
     - Не здесь, - мягко прошептала она. - Слишком близко от твоего  дома.
Этот ужасный человек, возможно, преследует нас.
     Никлин только сейчас осознал, что пытается повалить Дани на землю.
     - Ты совершенно права. Не стоит,  чтобы  он  нас  видел.  Здесь  есть
местечко получше.
     Они обогнули яйцеобразный пригорок  с  северной  стороны.  Дальше  до
самого верха изогнутого горизонта простирались  бескрайние  зеленые  волны
холмов. Пригорок окаймляли заросли банданы, как раз в эту  пору  набравшей
цвет.  Ярко-оранжевые  цветы,  давшие  название  стелющемуся   кустарнику,
представлявшему собой как бы сторожевой пост на границе травяного  океана.
Самый большой куст, имевший форму буквы П, был достаточно велик,  чтобы  в
центре его зарослей могла укрыться влюбленная парочка. Он даже в  какой-то
степени защищал от палящего солнца. Никлин обнаружил это убежище из цветов
и листьев во время  своих  одиноких  прогулок.  И  каждый  раз,  когда  он
проходил  неподалеку  от  этого  места,  его  воображение,  подстегиваемое
постоянным  одиночеством,  рисовало  ему   укрывшихся   в   центре   куста
любовников. Но Джиму ни разу не пришло в голову, что одним из них окажется
он.
     - Ну, как тебе здесь? - спросил Никлин.
     Вместо ответа, не отрывая от Джима  серьезного  взгляда  своих  карих
глаз Дани расстегнула блузку.


     Прошел, быть может, час -  Никлин  не  мог  оценить,  сколько  сейчас
времени, - прежде, чем он вернулся в реальный мир. Джим лежал на Дани и не
отрываясь смотрел в ее глаза. Они находились так близко, что он видел лишь
блестящие темные озера на голубовато-белом фоне. Но через  какое-то  время
до Никлина дошло, что Дани плачет. Он быстро перевернулся  на  бок  и,  не
отрывая встревоженного взгляда от ее лица,  коснулся  холодной  сверкающей
дорожки ка ее щеке.
     - Что с тобой, Дани?  -  прошептал  он.  -  Ты  жалеешь  о  том,  что
произошло между нами?
     Женщина закусила нижнюю губу.
     - Я жалею, но вовсе не об этом. Не о том, что случилось.
     - О чем же?
     - Кори... Мы уезжаем из Оринджфилда послезавтра. Я тоже должна  ехать
вместе со всеми, а это значит... - Она судорожно  всхлипнула  и  уткнулась
лицом ему в плечо. - Я не хочу расставаться с  тобой,  Джим.  Я  не  хочу,
чтобы все кончилось, едва лишь успев начаться.
     - Но разве это обязательно?
     Никлин,  только  что  полностью  поглощенный  настоящим,  заглянул  в
будущее и вдруг увидел, что всего лишь несколько  часов  отделяют  его  от
черной непроницаемой границы между неземным счастьем и безысходной тоской.
     - Ты обязательно должна ехать? Почему ты не можешь остаться со мной?
     Дани покачала головой. Он ощутил ее слезы на своей щеке.
     - Я связана с ними, с общиной, - сдавленно ответила она.  -  Это  моя
вера, Джим. Я не могу отбросить свои клятвы... Кроме того, вряд ли я смогу
жить в таком месте, как Оринджфилд.
     - Дани, послушай, у меня есть для тебя новость!  -  В  груди  Никлина
словно взорвалось что-то. - Я тоже не могу жить в Оринджфилде!
     Он почувствовал, как напряглось ее тело. Дани подняла к нему  лицо  и
принялась осыпать Никлина быстрыми поцелуями, щедро орошая его слезами:
     - Ты самый замечательный человек, Джим! Но есть кое-что, о чем ты  не
знаешь.
     - И что именно я не знаю?
     - Кори не разрешает сопровождать нас посторонним. Но даже если бы  он
позволил это тебе, нас с тобой утопили бы в прямом и переносном смысле мои
же соратники. Каждый, кто вступает  в  ряды  нашей  организации,  клянется
полностью отдать себя ей, а это значит...
     Дани хотела опустить голову, но Никлин сжал ей руками  лоб,  заставив
по-прежнему смотреть ему в глаза.
     - Продолжай.
     - Это значит, что ты должен будешь распродать все  свое  имущество  -
дом, дело, страховку... все... а деньги передать общине.
     - Тебя беспокоит только это? - Никлин искренне рассмеялся. -  Считай,
что я уже все продал.
     Тяжесть окончательно покинула глаза Дани.
     - Ты в самом деле решишься на этот шаг? У нас был бы свой передвижной
домик. И тебе вовсе не обязательно жениться  на  мне,  если  ты  этого  не
хочешь.
     - Я хочу!
     - У нас еще будет время все обсудить, -  сказала  Дани,  привстав  на
коленях. В таком состоянии она пробыла несколько  секунд.  Затем  ее  лицо
разгладилось, на нем появилось задумчивое выражение.
     Никлин, упиваясь собой, хотя и заметил  перемену  в  любимой,  но  не
придал ей особого значения.
     - Что случилось на этот раз?
     - Я вот о чем думаю, Джим. - Ее глаза со странным  вниманием  следили
за ним. - Я не знаю, что подумают обо мне  все  остальные,  в  особенности
Кори, когда я приду и нагло заявлю, что втюрилась в  человека,  с  которым
знакома меньше суток. Для тебя, возможно, это и  глупо  звучит.  Ты  ведь,
наверное, привык к тому, что женщины сменяют друг друга в твоей постели, и
тебе безразлично мнение окружающих, но для меня  все  обстоит  иначе.  Это
несколько старомодно, но я и в самом деле очень ценю уважение тех,  с  кем
живу.
     Дани замолчала. Казалось, что ей стало неловко.
     - Ты имеешь в виду, что мы не сможем  сразу  же  пожениться?  Это  не
страшно.
     - Спасибо, Джим! Спасибо! - Дани обняла  его  и  крепко  прижалась  к
груди. - Надо только подождать, пока Кори не признает тебя своим. И мы  не
будем все время врозь, мы сможем вместе прогуливаться.
     Ударение, сделанное Дани на последнем слове и придавшее  ему  особое,
тайное значение, заставило сердце Никлина учащенно забиться от радости.  В
дальнейшем это будет их пароль,  о  тайном  смысле  которого  никто  и  не
заподозрит. И тогда, отправившись на "прогулку", они займутся любовью  еще
более  исступленно  и  страстно,  чем  сейчас.  Жизнь  прекрасна,  и  Дани
прекрасна! И как ему только могло прийти в голову, что это не так?!
     Уже одетые они еще какое-то  время  сидели  в  тени  банданы.  Никлин
принялся рассуждать, как можно наиболее выгодно распорядиться имуществом в
столь короткий срок. Дани немного растерялась и попросила его не  говорить
об этом, пока он не встретится с Кори Монтейном. Никлин умилился про  себя
ее бескорыстности, ибо Дани совершенно явно хотела, чтобы их отношения  не
осквернялись финансовыми вопросами.
     Никлину вдруг пришла в голову отличная мысль:
     - Если  мы  собираемся  пожениться,  -  небрежно  сказал  он,  -  то,
наверное, будет нелишним, если я узнаю твою фамилию.
     - Ты хочешь сказать, что затащил меня в свое любовное гнездышко, даже
не зная моей фамилии! -  с  возмущенным  смехом  оттолкнула  его  Дани.  -
Фартинг! Моя фамилия Фартинг, и я говорила тебе об этом вчера вечером.
     - Не говорила. Клянусь Газообразным Позвоночным, не  говорила!  -  Он
задумчиво покачал головой. - Во всяком случае мне так кажется.
     - Кажется! Да он даже не уверен! - Дани  подошла  к  Джиму  и  обвила
руками его шею. - Скажи мне правду, Джим. Скольких женщин  ты  водил  сюда
прогуляться?
     - Ты первая и  единственная!  -  протестующе  воскликнул  Никлин,  не
удержавшись от соблазна сделать это как можно неубедительнее.
     До этого момента он не слишком хорошо  осознавал,  насколько  приятны
были ему ее обвинения в многочисленных амурных похождениях. Если  уж  Дани
отдает  предпочтение  мужчинам  с  богатым  опытом,   то   не   стоит   ее
переубеждать, что он-то вовсе не таков. Жизнь  для  него  засияла  новыми,
прежде неведомыми ему красками.
     Никлин шагал под лучами палящего солнца,  чувствуя,  как  бедро  Дани
время от  времени  касается  его  бедра,  и  размышлял  над  тем,  что  он
собирается распродать свое имущество по одной-единственной  причине  -  он
страстно желал быть  рядом  с  Дани.  Но  в  его  душе  не  нашлось  места
каким-либо сомнениям или дурным предчувствиям. Он избавится от своих оков,
станет совершение свободным и начнет новую, настоящую жизнь!
     -  Послушай,  Джим,  -  сказала  Дани,  -  что  это  за  газообразное
позвоночное ты постоянно упоминаешь. Что ты имеешь в виду?
     Никлин удивленно взглянул на нее:
     - Я и не думал, что... Так называл Бога  кто-то  из  старых  немецких
философов.
     - Странное имя для Бога. Не слишком-то уважительное.
     - А почему оно должно быть уважительным?! Оно скорее должно  выражать
недоверие. В Библии говорится, что Бог создал человека по  своему  образуй
подобию. Следовательно, если мы выглядим подобно Богу, то  и  он  выглядит
подобно нам, а это означает, что у него должен быть позвоночник.  Но  если
он-таки дух небесный, по определению не имеющий  веса,  то  зачем  же  ему
позвоночник? Что он должен удерживать?
     - Пожалуйста, обещай  мне,  -  сказала  Дани,  на  переносице  у  нее
появилась едва заметная морщинка, - обещай мне  не  называть  так  Бога  в
присутствии Кори. Я уверена, что это может оскорбить его чувства.
     Никлин понимающе кивнул. В творящемся  в  его  голове  сумбуре  вдруг
мелькнула смутная мысль, что он должен обсудить с этой  женщиной,  которую
он полюбил всем сердцем, что-то очень и очень важное.



                                    7

     Час, проведенный в обществе  управляющего  Оринджфилдского  отделения
Банка Первого Портала, совершенно вымотал Никлина. Он терялся в  догадках,
почему разговоры с Диксоном Фиггом всегда так изнуряют его. Никлин был рад
покинуть безмолвное серое здание банка. Чтобы  прийти  в  себя,  он  решил
прогуляться по парку Мамфорд.
     За два века, проведенных людьми на Орбитсвиле,  профессия  агента  по
продаже недвижимости сохранилась, за редким исключением,  лишь  в  крупных
городах. Никлин часто размышлял над  тем  фактом,  что  по  иронии  судьбы
именно избыток того, с чем имела дело торговля недвижимостью, заставил  ее
прекратить свое  существование.  Клиентов,  готовых  выплатить  за  гектар
больше ломаного гроша, в то время  как  бесплатно  можно  было  заполучить
целые континенты, теперь нельзя было и днем с огнем сыскать.
     Банки,  всегда   готовые   заполнить   любой   коммерческий   вакуум,
занимались, помимо всего прочего, и немногочисленными операциями с землей.
Следовательно, Фигг должен был  иметь  представление  о  том,  чего  хочет
Никлин. Джиму очень не понравилось, что  управляющий  банком  обращался  с
ним, несмотря на солидное дело, полное отсутствие долгов и неплохой счет в
сорок тысяч орбов, с неодобрением и даже с плохо скрываемым презрением.
     Когда Никлин сообщил Фисту, что он  собирается  избавиться  от  всего
своего  имущества  и  через  пару  дней  покинуть  город,   первоначальное
изумление того  быстро  уступило  место  крайней  подозрительности.  Такая
перемена столь напугала Никлина, что он сочинил целую историю о  том,  что
его кузен, проживающий  в  Бичхед-Сити  предложил  ему  заняться  выгодным
делом, связанным с производством вентиляционного оборудования. Фигг  начал
задавать вопросы, но Никлин врал все более  изощренно  и  нагло.  В  конце
концов, оскорбленный в своих лучших чувствах банкир  закончил  разговор  с
враждебной холодностью.
     Сейчас,  шагая  по  зеленой  траве  парка,  Никлин  упрекал  себя  за
нерешительность и мягкотелость  в  своем  разговоре  с  Фиггом.  Следовало
разговаривать жестко и холодно, а при необходимости даже и жестоко.  Когда
управляющий  начал  свои  расспросы,  следовало  поставить  его  на  место
каким-нибудь  едким  замечанием.  Может  быть,  ему  удастся  сделать  это
следующим  утром,  когда  он  придет  в  банк  за  подписанным  чеком   на
восемьдесят две тысячи орбов, но скорее всего, с грустью  подумал  Никлин,
опять ничего не получится. Только в обществе Дани он  обретал  дерзость  и
уверенность в себе.
     Мысль, что он скоро навсегда оставит гнетущую атмосферу Оринджфилда и
отправится в  манящую  неизвестность  будущего,  вызвала  у  Джима  подъем
душевных сил. Ворчливый Фигг мгновенно вылетел из  головы.  Никлин  дважды
обошел небольшой парк, стараясь дышать  как  можно  глубже.  Тем  временем
близилось к одиннадцати - часу, когда была назначена его  встреча  с  Кори
Монтейном. Выйдя из парка через Восточные ворота, Никлин направился  вдоль
Телеграф-Роу. Он шел довольно быстро, не испытывая никаких помех - людей в
это сонное время на улице было немного, утреннее  затишье  еще  не  успело
смениться дневной суетой.  Никлин  вышел  на  Бакборт-лейн,  граничащую  с
городской  площадью.  Движение  на  улице  было  редким,  и   Никлин,   не
оглядываясь по сторонам, быстро пересек проезжую часть.
     Шатер,  словно  белый  сугроб,  высился  в  центре  площади.  Подойдя
поближе, Никлин увидел, что  место,  еще  вчера  заполненное  грузовиками,
прицепами и домиками на колесах, почти пустынно. Несколько человек  сидели
на ступеньках платформы, занятые каким-то серьезным разговором. Никлин  не
стал подходить к ним ближе. Дани среди этих людей все равно не было. По не
вполне понятным Джиму причинам, она решила, что им  лучше  не  встречаться
друг с другом, пока не состоится разговор с Монтейном.  Никлин  подошел  к
человеку у дерева. Голову незнакомца прикрывала огромная соломенная  шляпа
с обвисшими полями. Он стоял спиной к Никлину и, похоже, что-то ел.
     - Эй, послушайте! - окликнул его Джим. - Не могли бы  вы  подсказать,
где я могу найти Кори Монтейна?
     Человек обернулся. На его черном лице  сияла  широченная  белоснежная
улыбка, в руке он держал банановое яблоко. "Наверное, это тот самый  негр,
о котором говорил Макси", - подумал Никлин.
     - Что значит "мог бы"? Разумеется, я скажу  вам,  где  вы  безусловно
найдете Кори.
     - Тем лучше, - улыбнулся в ответ  Никлин,  стараясь  не  пялиться  на
него.
     - Да вон там. В той серебристой штуке без надписей.
     - Спасибо, - кивнул Джим и направился к указанному прицепу.
     Когда Никлин приблизился к серебристому прицепу, на  пороге  появился
Кори Монтейн. Никлину сразу же бросилось в глаза, что Монтейн сейчас вовсе
не производит впечатление обычного человека, как  это  было  на  собрании.
Причина таилась в лице проповедника. Черты его лица, стандартно  красивые,
в то же  время  выглядели  несколько  утрированными,  словно  сошедшими  с
карикатуры. Никлину, хотя он никогда и не  занимался  рисунком,  казалось,
что смог бы легко сделать с этого лица вполне узнаваемый шарж.  Совершенно
правильные черты - прямой, будто по линейке  вычерченный  нос,  квадратный
подбородок, блестящие черные волосы, переходящие в короткие баки - все это
требовало всего нескольких угольных штрихов. И только глаза вряд  ли  смог
бы воспроизвести даже самый опытный портретист. Темно-серые, почти черные,
глубоко посаженные, полные огня и живого  интереса,  они  были  устремлены
куда-то вдаль, сквозь собеседника.
     Никлину проповедник понравился сразу же, и вопреки своей предвзятости
он начал проникаться к нему уважением.
     - Я Джим Никлин, - он протянул руку.
     - Здравствуйте, Джим. -  Рукопожатие  Монтейна  оказалось  твердым  и
сдержанным. - Дани рассказывала о вас. Может, зайдем внутрь  и  выпьем  по
чашке чая? В этом стареньком прицепе нашему разговору никто не помешает, к
тому же там заметно прохладнее, если, конечно, кондиционер вновь не  вышел
из строя.
     - Если он сломан, я могу  его  починить.  -  Никлин  вошел  вслед  за
Монтейном. - Причина поломки может быть в...
     Он осекся, увидев в центре комнаты длинный серебристый ящик.  Монтейн
посмотрел на него оценивающе и, слегка насмешливо.
     - Да, это именно то, о чем вы думаете, -  это  гроб.  Здесь  временно
покоится тело моей жены. Разве Дани не рассказала вам, что в  моем  домике
несколько необычная обстановка?
     - Н-нет...
     - Наверное, испугалась, что сочтете  сумасшедшим.  -  Монтейн  кивком
головы  пригласил  Никлина  садиться.  -  В  нашей  общине  мы   стремимся
придерживаться демократических принципов. Одним из них является  равенство
в жилищных условиях. Но хотя  в  моем  домике  достаточно  места  еще  для
двух-трех человек, никто не выказал желания поселиться здесь.  Все  делают
вид, что это исключительно из  уважения  ко  мне,  но  в  действительности
причина в другом - кому охота жить рядом с гробом. Тем более, что...
     Никлин натянуто улыбнулся:
     - Думаю, таких действительно найдется немного.
     - Да, и людей можно понять, но я вынужден  был  пойти  на  этот  Шаг.
Вынужден обстоятельствами, далекими от нормальных.
     "Да уж, наверное".
     Отношение Никлина к  Монтейну  постепенно  становилось  двойственным.
Первоначальное уважение не исчезло, но появились сомнения - кто в  здравом
уме станет  таскать  за  собой  гроб  с  телом  своей  жены?  Помимо  этой
странности проповедника, Никлина беспокоило в нем еще что-то, но  выяснять
причины этого беспокойства было некогда.
     - Вы собираетесь сделать очень серьезный шаг, - сказал Монтейн. - И я
полагаю, вы отдаете себе отчет в том, что деньги, которые  вы  собираетесь
передать нашей общине, являются безвозмездным даром с вашей стороны.
     - А чем же еще они могут являться?
     - Я хочу  сказать,  что  вы  не  становитесь  совладельцем  какого-то
коммерческого предприятия, скажем, компании по  строительству  космических
кораблей. Более того, вы  не  сможете  даже  в  самом  отдаленном  будущем
распорядиться своей долей денег по своему желанию.
     - Вы имеете в виду, что  я  никогда  не  смогу  получить  назад  свои
деньги?
     -  Именно  так.  -  Монтейн  поставил  перед  Джимом  две   старинные
фарфоровые чашки. - А ведь речь, вероятно, идет о довольно крупной сумме?
     - Да что там - взялся за гуж, не говори, что не дюж, - сказал  Никлин
с улыбкой и тут же пожалел о своей легкомысленности.
     - Вы ведь понимаете, что дело не только в деньгах, - серьезно  сказал
Монтейн, - я очень рад за вас с Дани и желаю  вам  обоим  всяческих  благ,
но...
     - Мои чувства к Дани никогда не изменятся! Если же это случится, то я
не понимаю, как перемена в моих отношениях  с  Дани  может  отразиться  на
нашем с вами финансовом соглашении.
     Никлин с некоторым  удивлением  отметил,  что  слова  его  звучат  на
редкость убедительно. Прежде пробная убедительность Джиму была  совершенно
не свойственна, особенно  в  разговорах  с  малознакомыми  людьми.  Никлин
решил, что причина здесь одна - Дани.
     Монтейн,  начавший  было  вскрывать  банку  с  молочными   капсулами,
остановился.
     - Извините, Джим. Я не хотел вас  обидеть  и  бросить  тень  на  ваше
отношение к Дани. Я вер