л Яснов голос Октавиана и увидел
его полное улыбающееся лицо.
   Иван взглянул на поникшего в кресле Сана и встревоженно спросил:
   - Что с ним?
   - Ничего особенного. Хроношок. То же было и с тобой. Там...
   Сан зашевелился,  встал и вышел из кабины  с  широко  открытыми  глазами.
Пошатываясь, он брел наугад.
   - На первых порах то же самое было и с тобой, - повторил Октавиан. - Ну и
напугал ты нас, когда лунатиком шатался по ночной саванне. Вот так же сейчас
и мальчишка: все видит, но ничего пока не понимает.
   "Какой он грязный!" - мысленно воскликнул Иван. Только сейчас,  при ярком
свете искусственного солнца, он по-настоящему разглядел мальчика, большие, в
цыпках и ссадинах, ступни его ног, мозолистые руки, худое,  остроносое лицо.
В  спутанных,    грязнопепельных  волосах  и  по  засаленной  шкуре  ползали
насекомые. Яснов поежился, вспомнив, что в сумерках древней степи он обнимал
и гладил по голове этого дикого заморыша.
   Подплыла платформа с людьми в  белых  халатах.    Они  дали  Сану  что-то
понюхать и увезли с собой мгновенно уснувшего мальчика.

   Утром следующего дня Иван Яснов был уже дома, в Байкалграде.  Прошелся по
залитым солнцем комнатам,  в библиотеке надолго остановился у книжных полок.
Прославленный космопроходец,  а теперь уже  и  времяпроходец  Иван  Яснов  с
увлечением коллекционировал старинные, еще на бумаге отпечатанные книги.
   К своему удовольствию,  Иван обнаружил  на  полке  новое  приобретение  -
редчайшую книгу древнеримского императора и философа Марка Аврелия "К самому
себе". Он раскрыл ее и стоя углубился в чтение.  Мог ли Иван тогда подумать,
что восемь лет спустя будет мучительно вспоминать один  из  афоризмов  Марка
Аврелия? И вспоминать в неожиданном для себя качестве - колдуна...
   Яснов положил  книгу  на  стол  и  мысленно  похвалил  домашнего  робота:
"Молодец. Обменял у кого-то. Или... Или украл?"
   Домашние киберы у коллекционеров, увы, повально страдали древним недугом.
Незаметно похитить редкую книгу,   марку  или  монету  не  считалось  у  них
зазорным.  Да и сами коллекционеры частенько смотрели на это сквозь  пальцы:
дескать, что с них, роботов, возьмешь...  Но с некоторых пор Ивана это стало
раздражать.
   Он подошел к полке и увидел,  что три книги,  отложенные для обмена,   на
месте. Все-таки украл! "Жулик, - нахмурился Иван. - Сейчас я ему задам".
   - Афанасий! - громко крикнул он.
   В  дверях  возник  Афанасий - биоэлектронный  детина    в    комбинезоне,
сложенный,  как античный бог.  В толпе людей  домашних  роботов  можно  было
узнать  лишь  по    наивно-туповатым    физиономиям,        по    эталонным,
утрированно-правильным чертам лица.
   Взглянув на книжную полку,  Афанасий понял,  что предстоит  нагоняй,    и
тотчас изобразил раскаяние. Покраснел, воровато спрятал глаза.
   - Ладно уж, иди, - рассмеялся Иван. - И поставь завтрак.
   Кибер облегченно вздохнул и удалился в кухню. После завтрака Иван зашел к
Октавиану Крассу. Жил тот рядом, в таком же одноэтажном коттедже.
   - Ну как мальчик? - спросил Иван.
   - В терапевтическом и учебном сне, под перекрестным облучением,  - охотно
рассказывал Октавиан, - залечиваются раны, ссадины, порезы, а мозг впитывает
знания о нашем мире. Очнувшись, Сан будет знать наш язык,  быстро освоится с
предметами быта и даже летательными машинами.
   - Ну, это еще поглядим...
   - Не усмехайся.  В его веке процесс антропогенеза,  становления  человека
давно закончился.  Биологически по нервной организации Сан такой же,  как  и
ты, как любой из нас.
   - Знаю,  что он кроманьонец.  Ну,  а психическая структура?  Окостеневшие
нейронные связи в мозгу?  Вера в духов и прочие суеверия?  Мне искренне жаль
парнишку. Приживется ли он у нас?
   - Через полгода ты его не узнаешь, - пообещал Октавиан.
   Они расстались, не убедив друг друга.  Октавиан улетел в институт времени
"Хронос", а Яснов - на космодром, где модернизировался его корабль "Призрак".
   Во второй половине дня Иван вернулся домой. Вот здесь-то, в его необычном
кабинете,  и начиналась настоящая работа.  Нажим кнопки -  и  перед  столом,
похожим на пульт управления корабля,  развертывался экран.    Не  выходя  из
кабинета, Иван мог консультироваться с любыми специалистами,  присутствовать
на заседаниях,  принимать участие в спорах.  Нажим другой кнопки - и  земной
мир исчезал. Перед столом-пультом распахивалась бездна, населенная легионами
солнц, кометами, темными и светящимися туманностями, спиралями галактик...
   За вечерними занятиями, телевстречами с учеными проходили дни,  и Иван ни
разу не наведался в "Хронос",  хотя институт времени  находился  не  так  уж
далеко - в десяти тысячах километров над Землей.
   Смешанное чувство испытывал Иван - желание повидать мальчика  и  какую-то
неловкость перед ним, даже вину. "Спас малыша, - думал он. - А что дальше?"
   Дальше,  правда,    институт  времени  совместно  с  институтом  "Космос"
разрабатывал грандиозный и далеко идущий проект - "Миры Ориона". В созвездии
Ориона нашли две планеты,  где природные условия оказались очень  схожими  с
земными.  Чистые реки,  богатая растительность,  множество диковинных птиц и
зверей. И ни малейших следов мыслящих существ.  Более того,  ученые не нашли
среди животных ни одного вида,  способного пусть через миллионы лет  обрести
разум.
   Естественно, земляне с таким "неразумием" природы согласиться не могли. И
вот с  открытием  первого  ареала  у  руководителей  институтов  "Хронос"  и
"Космос" возникла идея - заселять миры Ориона выходцами из прошлых эпох.
   - Разных эпох!  - Расхаживая перед Иваном,   с  воодушевлением  восклицал
Октавиан.   -  Из  разных  культурных  слоев!    С  разным  типом  мышления!
Мужественный  римлянин  и  первобытный  охотник,    воинственный  викинг   и
мечтательный грек, выросший под синим небом олимпийской мифологии. У каждого
будут свои недостатки,  но и свои неповторимые достоинства.    Они  уйдут  в
космос,  вооруженные всеми достижениями нашей цивилизации.  Смешение  рас  и
эпох даст невиданный эффект, в космосе возникнет новый тип человечества.
   - А кто вылавливать будет?  - перебил Иван своего увлекшегося друга.    -
Опять я?
   - Технику похищения обреченных мы отработаем до совершенства.    Создадим
специальные отряды времяпроходцевспасателей...  Ты представляешь,    сколько
людей за всю историю погибло от  наводнений,    землетрясений,    извержений
вулканов?  Миллионы!..  Мы сделали только первую  попытку  спасения.    Сан,
конечно, останется на Земле, ибо до начала реализации проема еще далеко. Сан
- первая ласточка, залетевшая в нашу эпоху. И пусть он станет приемным сыном
сегодняшнего человечества, сроднится с нашим миром.
   "Сроднится ли?" - с сомнением спрашивал себя Иван.
   Мальчик находился в "Хроносе" уже  второй  месяц,    а  землянам  его  по
всемирной сети еще не показывали.  Однако из разговоров  Яснов  знал,    что
оптимистическое предсказание Октавиана не оправдалось. Из "лечебно-учебного"
сна мальчик вышел чужаком. Он дичился, испуганно смотрел на людей,  убегал в
рощи, а первые три ночи вообще спал на деревьях.  "Что и следовало ожидать",
- констатировал Иван.
   Несколько  обнадежила  его  воспитательница  мальчика  Лиана    Павловна,
выступившая по телевидению.   Невысокая  женщина  с  добрым  лицом  поведала
землянам:
   Сан не совсем четко, но уже понимает, что он в "другом племени",  которое
живет в той же саванне, но в ином времени, в далеком завтра. Как ни странно,
а течение времени мальчик понимает почти правильно.  И это считалось большой
победой.  Сан почти освоился  с  бытовой  техникой,    свободно  говорит  на
всепланетном языке. Правда,  здесь Лиана Павловна столкнулась с трудностями,
которые Иван предвидел. Если в комнате, где много стульев, мальчику сказать:
"Сан, принеси стул", то он остановится в недоумении - какой именно стул? Сан
еще не понимает,  что имеется в виду не единичный,  конкретный стул,  а стул
вообще, любой стул.
   Именно конкретность мышления первобытного человека  Иван  считал  рубежом
вряд ли преодолимым.
   Однако уже на другой день Октавиан, потирая руки, заявил:
   - Все в порядке.  Наш Сан  скоро  станет  Гегелем.    Он  уже  овладевает
абстрактным мышлением.
   - Чего доброго, сделаете мальчика идеалистом, - пошутил Иван.
   - Такой опасности нет. Психограммы показывают...
   - Хорошо,  хорошо!  Верю.  Но не думаю,  что вам  удастся  так  же  легко
разделаться с духами.
   - Да он смеется над ними!  - воскликнул Октавиан.  -  Над  духами  и  над
колдунами тоже. Сан прекрасно понимает, что спас его не колдун Ван, а просто
дядя Ван.
   - Помнит меня? - с улыбкой спросил Иван.
   - Еще как!  Он знает,  что ты коренной житель  нового  племени  и  сейчас
где-то рядом. И в то же время ты для него такой же, как его соплеменники. Мы
исследуем его сны. Они пестрят картинами древнего мира и...  твоей персоной.
Да, да!  Не удивляйся!  Для него ты почти такой же древний житель,  как и он
сам...  Даже мать и сестра почему-то на втором плане.  Во сне он чаще  всего
видит хромого мастера из пещеры и тебя.
   - Спасибо.
   - Не усмехайся. Для мальчика ты многое значишь. Для него здесь все чужие,
кроме тебя.  Ты единственное связующее звено с покинутой саванной.  С  твоей
помощью Сан быстрее бы привык к новому миру.
   Прошло еще несколько дней.  Ученые наконец  сочли  возможным  познакомить
землян с мальчиком - начались короткие ежедневные передачи из "Хроноса".
   Однажды Иван включил экран.  Одна из стен  его  гостиной  распахнулась  в
зеленую даль. Комната наполнилась птичьими свистами,  запахами трав.  Справа
шумела листвой березовая роща.  Оттуда вышла  на  поляну  Лиана  Павловна  с
мальчиком.  Что-то объясняя,   она  показала  рукой  на  небо,    где  сияло
искусственное солнце "Хроноса".  Сан задрал голову вверх,  и  первое,    что
отметил Иван в его облике, - красивые светло-золотистые волосы,  уложенные в
модную прическу. Это так возмутило Яснова, что он погасил экран,  связался с
Октавианом и насмешливо спросил:
   - Вы начали красить мальчика? Делаете из него красивенький манекен?
   - Ты имеешь в виду волосы? - улыбнулся Октавиан. - Но это их естественный
цвет.  Мы лишь отмыли их как следует.  А прическа мне и самому не  нравится.
Переменим. Ты лучше обрати внимание на одежду.
   Иван снова включил экран и нашел,  что в "Хроносе"  поступили  остроумно.
Сан одет был в тунику,  отделанную внизу,  у колен,  и на  коротких  рукавах
искусственным оленьим мехом. Туника недавно вышла из моды.  Но она очень шла
мальчику,  а главное,  привыкать к ней  ему  не  приходилось.    Можно  было
подумать,  что Сан не вылезал из оленьей  шкуры,    сшитой  в  землянке  его
матерью. Широкий пояс подчеркивал стройную фигуру мальчика,  но ходил он еще
так, как передвигались охотники в саванне, - крадучись и чуть сгорбившись.
   Сан повернулся лицом к зрителям.  "Да он  недурен",    -  удивился  Иван,
вспомнив,  каким был этот заморыш там,  у костра на  Горе  Духов.    Мальчик
поправился и выглядел уже не худым,  а просто в меру худощавым.  На  гладкой
коже, хранившей еще теплый загар первобытной прерии, ни царапин, ни ссадин.
   Но выражение лица Ивану не нравилось.    Сан  будто  закаменел  в  вечном
испуге.  Слушал он Лиану Павловну хмуро,  не очень внимательно,  и даже  его
слегка вздернутый нос,  выражавший  раньше  веселое  любопытство,    казался
сиротливым и унылым.  "Бедный малыш",  - вздохнул Иван.   Утром  в  саду  он
встретил Октавиана и заявил:
   - С мальчиком что-то неладное.
   - Мальчик как мальчик, - возразил глава "Хроноса".
   - Я-то лучше знаю,  каким он был в саванне.  Смешливым и любопытным.    А
здесь?
   - Давай-ка отправимся к нему вместе. Там и разберемся.
   Октавиан и Яснов сели в двухместную "ласточку".  Юркая летательная машина
в атмосфере и в самом деле походила на ласточку.  Но,  вырвавшись в  космос,
она складывала крылья и становилась обычной гравитонной ракетой. Минут через
десять "ласточка" скользнула в ангар "Хроноса".
   На лифте друзья поднялись наверх,  под исполинский  купол,    имитирующий
сейчас утреннее небо.  "Хронос" разворачивал свою сказочную феерию.    Из-за
горизонта выплывало жаркое  солнце,    ощупывая  лучами-перьями  тугие  бока
кучевых облаков, сотканных из вихревых фотонных волокон.
   Яснов  стал  подтрунивать  над  Октавианом,    принимавшим   участие    в
проектировании "Хроноса".
   - Театральщина. Отдает декорациями.
   - Верх у нас и в самом деле не очень получился, - согласился Октавиан.  -
Но ты посмотри вниз.
   Луга и сады "Хроноса" были великолепны.  Иван шагал  по  самой  настоящей
живой траве, в чашечках полевых цветов уже копошились проснувшиеся пчелы.  В
дубовой роще,  куда они вошли,  на все голоса звенели  птицы.    Иван  хотел
сказать, что и от этого за версту разит декоративностью.
   - Вот и они,  - прошептал Октавиан,  остановившись на опушке рощи.  - Сан
читает хорошо, но все еще побаивается телестраниц.
   На берегу небольшой речки сидели в креслах Лиана Павловна и Сан.    Перед
ними наклонный столик, связанный теленитью с Центральным хранилищем Знаний и
Книг.  На столе выплывали из пустоты  страницы  какой-то  детской  книги  и,
прочитанные,  уплывали в ничто - в  свои  далекие  микроскопические  гнезда.
Мальчик читал довольно быстро.  Но,  видимо,  не очень внимательно.   Слегка
оживлялся он, когда появлялись движущиеся картинки-иллюстрации.
   При смене страниц Сан вздрагивал. Вот,  желая пощупать светостраницу,  он
протянул руку.  Пальцы вошли в пустоту и наткнулись на  гладкую  поверхность
стола.  Мальчик с испугом отдернул руку.  Он никак не мог понять,   есть  на
самом деле страницы или их нет.
   - Сан, вот и твой спаситель,  - сказала Лиана Павловна,  заметив вышедших
из рощи друзей.
   Мальчик обернулся, и хмурые глаза его засветились.
   - Дядя Ван!
   - Узнаешь колдуна?  - улыбнулся Иван.  Сан засмеялся,  подбежал  и  вдруг
начал скакать вокруг Яснова. "Какой экспансивный, - подумал Иван. -
   Еще,  чего доброго,  завопит: "У-о-ха!" Но Сан,   смеясь  и  подпрыгивая,
кричал:
   - Дядя Ван! Колдун Ван!
   И такой радостью звенел его мальчишеский голос,  что в груди Ивана что-то
дрогнуло. Он погладил Сана по голове и неожиданно для себя предложил:
   - Хочешь переселиться ко мне?
   - Как? Насовсем?
   - Насовсем.
   - Хочу!
   Лиана Павловна взглянула на главу  "Хроноса"  и,    видя  его  одобрение,
кивнула.
   - Хорошая мысль. У Сана будет свой дом. Но все же, Сан,  не забывай меня.
Нам еще многое надо узнать.
   По пути к лифту Иван посматривал на шагавшего рядом мальчика и  спрашивал
себя: "А получится ли из тебя, брат,  воспитатель?" Он уже почти раскаивался
в своем поступке.

   МАЛЬЧИК ИЗ САВАННЫ

   К приятному удивлению Яснова,   перелет  на  "ласточке"  мальчик  перенес
вполне нормально.  Первые минуты он с завороженным испугом смотрел,  как  за
прозрачной стенкой кабины, в глубоком черном бархате,  сверкают разноцветные
искры. Сведения, заложенные во сне, медленно всплывали в памяти, и Сан начал
"узнавать".
   - Звезды? - спросил он. - Межпланетное пространство?
   - Точно! - весело отозвался Иван.
   Он начал объяснять и еще раз убедился: знания,  полученные  во  сне,    в
основном механические.  Они лучше усваиваются вот  в  таких  путешествиях  и
беседах.
   Сан боязливо прижимался к дяде Вану.  Черная  бездна  космоса,    хотя  и
разгаданная, страшила его больше, чем ночная и полная опасностей саванна. Он
увереннее почувствовал себя, когда "ласточка", развернув косые крылья, вошла
в атмосферу и нырнула под облака.
   Сан узнал Землю.  С высоты трех километров он видел луга,    позолоченные
солнцем перелески,   слюдяные  ленты  рек.    Вдали  сверкнула,    а  потом,
приближаясь,  начала быстро заполнять горизонт огромная,  как море,    синяя
гладь Байкала.
   "Ласточка" замедлила полет.  Мальчик изумленно  уставился  на  невиданных
размеров зеленую гору,  нависшую над берегом озера.  Она  парила  в  воздухе
легче пушинки!  "Вспомнит или нет?  - гадал Иван.  -  Он  же  видел  во  сне
подобные горы с улицами и парками".
   - Город, - не очень уверенно проговорил Сан.
   - Верно!  - Ивану начала доставлять удовольствие роль гида.   -  Это  наш
Байкалград.
   Вскоре "ласточка" уже  стояла  на  взлетной  площадке  перед  одноэтажным
голубым домом с круглыми окнами и плоской крышей.
   - Вот и наша землянка,  - улыбнулся Иван.  -  Но  сначала  осмотрим  сад,
бассейн и волновой душ, который ты будешь принимать по утрам.
   Сад мальчику понравился,  особенно высокий старый тополь с густой,    как
туча,  кроной и многочисленными дуплами.  В них гнездились,  мирно уживаясь,
скворцы, синицы, воробьи. Тополь беспрерывно звенел птичьими голосами.
   - Струнный оркестр, а не дерево,  - сказал Иван.  - Вижу,  полюбился тебе
тополь. Окно моей спальни как раз выходит сюда. Дарю ее тебе, а сам устроюсь
в другой комнате.
   Иван показал мальчику библиотеку, гостиную, свой рабочий кабинет.
   - Здесь я провожу много времени, - пояснил хозяин.  - А сейчас,  кажется,
пора перекусить... Обедать! - громко крикнул он.
   В дверях появился кибер и застыл в  картинной  позе.    Сан  вздрогнул  и
трусливо спрятался за спину хозяина.  Как  ни  объясняли  ему  в  "Хроносе",
мальчик так и не мог привыкнуть к роботам.  Пойди разберись,  живые они  или
мертвые...
   Иван погладил Сана по плечу, успокаивая:
   - Не бойся, дурачок. Они, конечно,  не такие,  как мы с тобой.  И в то же
время не совсем мертвые вещи.  Даже стараются походить на людей,  приобретая
наши манеры,  смешные привычки.  В некоторых домах они становятся чуть ли не
членами семейства, им дают вместо коротких кличек имена - Спиридон, Никифор,
Евдоким. Моего зовут Афанасием.
   - Так точно!  - отозвался кибер и прищелкнул каблуками.  Обут  он  был  в
крепкие,  удобные для работы в саду ботинки,   и  щелчок  поэтому  получился
отменный.
   Сан несмело выглянул из-за спины Яснова.  Любопытство мальчика  возросло,
когда Иван с преувеличенным огорчением стал  жаловаться,    что  Афанасий  -
изрядный плут и воришка.
   - Признайся,  Афанасий,  книгу Марка Аврелия ты не обменял,  а у  кого-то
украл. Так ведь?
   - Украл, - Афанасий виновато потупил голову.
   - Я не спрашиваю у кого.  Очень уж не хочется возвращать...  Но чтобы это
было в последний раз. Слышишь? В последний!
   - Слушаюсь, хозяин.
   - А сейчас приготовь обед. На двоих.
   За столом Сан сидел не шелохнувшись и не притронулся к еде  до  тех  пор,
пока Афанасий не ушел.
   После обеда Иван улетел на космодром.  Сан погулял по саду,  потом  долго
играл в комнатах с кошкой Чернышкой.
   Под вечер вернулся Иван. Прошел в свой кабинет, сел за стол и углубился в
работу.  Сан тихонько пристроился сзади и зачарованно  следил,    как  перед
столом в глубокой космической тьме шевелились звезды,  планеты,    пролетали
голубые хвостатые кометы.  Потом на столе начинали скакать,    обгоняя  друг
друга, светящиеся цифры и формулы.
   Мальчик Ивану не мешал.  Напротив,  присутствие  его  создавало  какой-то
особый уют. В одиннадцать часов, когда за окнами стало заметно темнеть, Иван
отвел Сана в спальню.
   - Я еще поработаю,  а тебе пора спать.  Окно  будет  открыто,    ночи  не
холодные. Устраивайся как удобнее.
   Однако  разрешение  "устраивайся  как  удобнее"  Сан  воспринял   слишком
буквально.  Час спустя,  заглянув в спальню,  Иван обнаружил: кровать пуста,
мальчик с одеялом исчез.
   "На дерево шмыгнул, сорванец", - решил Яснов и глянул в окно,  надеясь на
ветвях тополя увидеть  гнездо  из  одеяла  и  листьев.    Тут  из-под  койки
послышался шорох.  Иван наклонился  и  чуть  не  рассмеялся:  мальчик  спал,
завернувшись в одеяло,  как в звериную шкуру.  "Будто в своей землянке",   -
подумал Яснов, но будить не стал. Пожалел. Тем более что поверх одеяла уютно
расположилась Чернышка.
   За з