- Куда же? - спросил Землянин.
   - Мир велик, - задумчиво ответил А.М.Бык. - Так идете?
   - Раз мир велик, то пошли, - сказал Землянин. - Сеня! Сеня!
   Отклика не прозвучало.



20

   Буквально  на  следующий  день  после  описанных  выше  событий  автору
настоящего повествования пришлось уехать  из  Москвы  по  делам,  никакого
отношения к Землянину не имеющим. Поездка затянулась, и только  через  два
месяца мы смогли  навестить  места,  где  происходило  все,  описанное  на
предыдущих страницах.
   Едва сойдя с троллейбуса, мы  уже  встретили  знакомого.  Лев  Толстой,
поскрипывая протезом, медленно шагал, отягощенный хозяйственной сумкой,  в
которой краснели пачки пельменей. Мы радостно с ним поздоровались.
   - Ну, что у вас тут нового? - поспешили мы спросить.
   Лев Израилевич махнул рукой.
   - Кто знает, что ново и что - нет? - ответил он неопределенно.  -  Царь
Соломон говорил по этому поводу, что...
   Но нас терзало нетерпение.
   - Как Землянин? Работает? Успешно?
   Лев  Толстой  переложил  сумку  в  другую  руку,  чтобы  удобнее   было
жестикулировать. - Так вот,  -  сказал  он.  -  Если  вы  войдете  в  этот
переулок, что вы увидите?
   - Наверное, дома, машины...
   - Нет. Вы увидите забор. Что за ним,  вы  не  увидите,  потому  что  он
высокий и без щелей, и вход совсем с другой стороны. Но я вам  скажу,  что
там. Развалины.
   - Постойте, постойте. Это что же - там, где был кооператив?
   - Ну, а я вам что говорю? Он был, да. Но он сгорел. Дотла. На следующий
же день после... ну, вы понимаете, о чем я говорю. Потом поставили  забор,
чтобы было прилично, а сейчас уже расчищают, тут собираются строить что-то
большое.
   - Отчего же возник пожар?
   - Я знаю? Никто не знает, кроме тех, кто знает  -  но  они  об  этом  в
газетах не пишут. Сгорел - и все. Его тушили, приехало много пожарных,  но
они, по-моему, немного опоздали. Хотя на часы я не смотрел, и вообще  была
ночь...
   - А сейчас строит кто: кооператив?
   - Кооператив? - переспросил Толстой и пожевал  губами.  -  А  кого  вы,
собственно, имеете в виду? Тот, старый? Так его нет.
   - Куда же девался Землянин?
   - Откуда я знаю? Я не был так уж близко знаком с ним. Говорят -  уехал.
Секретность вроде бы у него кончилась... Во всяком случае там, где он жил,
теперь совсем другие люди. Они его даже не знали. Квартиру получили  через
жилотдел.
   - Куда же он уехал?
   - Одни говорят - в Германию, другие - в Израиль, третьи  -  в  Америку,
четвертые - куда-то под Норильск...  Какая  разница?  Уехал.  И  Бык  тоже
исчез. Может быть, тоже уехал в другую страну. Или в другой  город.  Может
быть, где-нибудь он все-таки разбогатеет? Дай ему Бог. Он хороший человек.
- Тут Лев Толстой как-то опасливо огляделся. - И знаете что? Люди, которых
он воскрешал, тоже... Их как-то не видно. Люди болтают всякое. Что  он  их
делал из наших скверных материалов, и все  они  оказались  недолговечными.
Хотя я в это не верю: ну, а все мы  из  чего  сделаны?  Из  импорта?  Едим
импорт? Дышим импортом? И все же живы... Я думаю, что они просто ходят  по
другим улицам. Мне ведь ходить трудно, я только до гастронома и обратно, а
так - сижу дома и ставлю набойки и рубчики... У нас  старую  обувь  теперь
уже больше не выбрасывают, как привыкли  одно  время,  а  отдают  снова  в
починку. Нет, сапожнику еще можно жить.
   - Значит, о кооперативе больше ничего не говорят?
   - Вы же знаете, в какие мы живем времена: каждый день что-нибудь новое,
а о том, что было вчера, позавчера, завтра уже и не вспомнят. Сейчас о чем
говорят? Где давали масло, где - колбасу по два  двадцать...  Нет,  тогда,
конечно, говорили... Например, что в одном учреждении, не стану  говорить,
в каком именно, поставили такие же аппараты, или  те  же  самые...  Потому
что, видите ли, перед пожаром кооператив же ограбили - разве я не  сказал?
Годы, склероз. Я думал, что сказал. Да, вывезли все, прямо среди бела дня.
Ну да, так вот, эти машины поставили и пробовали-таки воскресить  этого...
да. И как будто даже не один раз пробовали. Но ничего так и не получилось.
Хотя эта девочка, помните, которую Землянин обучал...
   - Конечно, помним! Что же она?
   - Она, говорят, больше всех там старалась. Такая видная, знаете, стала,
вся в погонах, в пуговицах... Но, видно, плохо училась, или не  хватает  у
нее каких-то способностей.
   - Вот как. А мы подумали, что она уехала с Земляниным...
   - Видите - она с ним не уехала. А вообще - я не знаю, это же все слухи.
Мы, старики, иногда сидим на скамеечке и разговариваем, один  знает  одно,
другой другое, но кто поручится, что все это так и было?
   - Да, действительно, - согласились мы. - Ну, спасибо,  Лев  Израилевич.
Может быть, нам удастся встретить Тригорьева...
   Уже тронувшийся было Толстой остановил свою ногу.
   - Вы хотите повидаться с Тригорьевым? Так это вам надо ехать к  нему  в
больницу, знаете - их ведомственная. Хотя к нему, кажется, еще  не  так  и
пускают.
   - В больницу? Он болен?
   - Да, но теперь говорят, что выживет. Собственно, он не столько  болен,
сколько ранен. Он же был старательный,  знаете,  а  за  этим  кооперативом
особенно присматривал, заботился о нем.
   - Мы помним: там его друга восстановили.
   - Друга, да. Вот этот друг в него и стрелял. И попал,  иначе  Тригорьев
не лежал бы  в  госпитале.  Дело  в  том,  что,  когда  приехали  грабить,
Тригорьев бросился  туда  и  хотел  помешать.  А  этот  его  друг,  бывший
милиционер, был среди тех. Тригорьев был один, а тех - много, все  крепкие
ребята... Хулиганье, знаете.
   Мы с ним внимательно посмотрели друг другу в глаза.
   - Конечно, - согласились мы. - Хулиганье, кто же еще. И как  же,  нашли
их?
   - Ищут, - сказал Лев Толстой. - Все время ищут. Но  не  находят.  Может
быть, не там ищут? Хотя - что я знаю?
   Он кивнул нам и пошел. Скрип-стук, скрип-стук.
   А мы пошли своей дорогой, размышляя о том, что  если  вдруг  где-нибудь
там, на Западе, Юге или, может быть, на  Дальнем  Востоке  начнут  оживать
люди, то наверняка там не обойдется без Землянина.  Если  даже  сейчас  он
уехал в четвертом направлении, северном.  Рукописи,  может,  не  горят,  а
может, и горят, но мысли - нет.  Они  сохраняются,  как  те  отпечатки  на
стенах. Надо только суметь прочитать их.