отец все  равно  был  очень  занят  -
свободные часы целиком  уходили  на  хобби.  Результатами  хобби  являлись
отличного качества платяные  шкафы,  прекрасные  обеденные  столы,  резные
стулья, столики под телевизоры  и  радиоприемники,  тумбочки-шифоньерки  и
подобные  же  отличного  качества  мебельные  изделия,  которые  отец  для
собственного удовольствия исполнял своими золотыми руками. Эту мебель дома
уже негде было хранить, она по всякому поводу дарилась всем  родственникам
и друзьям...
   Мозг присвистнул и с удовлетворением произнес:
   - Человеческий тип ярко выражен. Очень ярко!
   Витя взглянул на портфель и вдруг припомнил, что схожий  случай  в  его
жизни уже был: в  восьмом  классе  отец  точно  так  же  однажды  пообещал
подарить с квартальной премии транзистор "Сокол",  но  вместо  него  вдруг
купил себе набор каких-то редкостных столярных инструментов. Мозг выслушал
и это, мелко рассмеялся и разразился целой серией восклицаний:
   - Так я и знал! Очень ярко! Все яснее простого!
   Витя смотрел на портфель с большой надеждой.
   Мозг подсказал:
   - Иди домой. Все, что для меня в этом деле еще не ясно,  я  выясню  сам
путем наблюдений, сравнений и сопоставлений. Помощь обещаю!
   Витя радостно встряхнул портфель и полетел домой как на крыльях.



   6

   От мебельной фабрики "Уют"  до  Седьмой  Песчаной  улицы  в  оживленное
вечернее время троллейбус шел ровно десять минут, рабочий день кончался  в
шесть...
   В половине седьмого Николай Васильевич Сайкин вышел из фабричных  ворот
и зашагал к троллейбусной остановке. От многих забот голова,  как  всегда,
продолжала идти кругом. Но в шесть часов тридцать пять минут (троллейбус в
этот  момент  сделал  остановку  на  большой  оживленной  улице)   Николай
Васильевич усилием воли  прекратил  все  еще  мелькающий  перед  мысленным
взором калейдоскоп  рабочей  дневной  суеты  и  подчинился  заведенному  с
некоторых пор порядку. Порядок заставил его подняться с  места,  увлек  на
тротуар и понес по улице сквозь энергичную по-вечернему  толпу  пешеходов.
Волнение нарастало в душе  привычным  крещендо.  Перед  витриной  магазина
"Комиссионный" оно достигло  апогея,  и  тогда  Николай  Васильевич  резко
остановился, нетерпеливо нашел взглядом  один  из  витринных  предметов  и
облегченно перевел дух: ничего за истекший день не изменилось!
   От  шести  часов  сорока  минут  до  без  десяти  семь  начальник  цеха
секционной мебели зачарованно стоял на месте, в который  уже  раз  любуясь
предметом. Потом он тихонько вздохнул, наконец отвернулся от витрины и уже
не спеша пошел к следующей по направлению к дому троллейбусной  остановке.
У Николая  Васильевича  был  вид  человека,  в  душе  которого  происходит
напряженная внутренняя борьба.
   Когда троллейбус подвез его к дому, часы  показывали  начало  восьмого.
Все еще сохраняя на лице признаки внутреннего разлада, Николай  Васильевич
вошел в свой подъезд, поднялся на лифте на пятый  этаж  и  стал  искать  в
кармане пиджака ключ.
   Перешагнув порог,  он  остановился,  слегка  озадаченный.  По  квартире
распространялся характерный аромат свежего  домашнего  торта,  неоспоримый
признак какого-то важного семейного  события.  Застыв  на  месте,  Николай
Васильевич добросовестно порылся в памяти  и,  не  вспомнив  ничего,  стал
прислушиваться. С кухни доносились оживленные голоса жены  и  сына,  слово
"экзамен" повторилось несколько  раз  подряд.  Тогда  Николай  Васильевич,
спохватившись, посмотрел на часы, и выкладка, тотчас  же  произведенная  в
уме, подтвердила - налицо было почти  часовое  против  обещанного  времени
опоздание. Час в подобный день было много: ничего  хорошего  из  опоздания
выйти, конечно, не могло.
   Не теряя больше времени,  Николай  Васильевич  поспешил  на  кухню.  Во
второй половине дня, несмотря на катастрофический водоворот дел, он  сумел
все-таки позвонить домой и узнать из разговора с женой, что сын Витя  сдал
последний школьный экзамен на пятерку. Телефонный разговор завершился тем,
что жене дано было твердое  обещание  хоть  сегодня  не  задерживаться  на
работе и прийти домой вовремя: надо было оказать  помощь  в  подготовке  к
семейному торжеству по  поводу  окончания  сыном  средней  школы.  Но  уже
несколько минут спустя обещание,  конечно,  было  бесследно  вытеснено  из
головы: вдруг выяснилось, что несколько образцов секционной мебели  срочно
требовались  для  какой-то  международной  мебельной  выставки  и  Николай
Васильевич должен был принимать оперативные меры. Обстоятельства срочности
и неотложности этого важного  служебного  дела  для  объяснения  годились;
долгую остановку у комиссионного магазина и медленную пешеходную  прогулку
в этот раз целесообразно было от жены скрыть...
   Николай  Васильевич  осторожно  отворил   кухонную   дверь   и   оценил
обстановку. Подготовка к  семейному  торжеству,  кажется,  приближалась  к
завершающей фазе. Конфорки плиты ужо едва тлели, наделяя расставленные  на
них сковородки и  кастрюли  последними,  завершающими  кулинарный  процесс
тепловыми калориями. Аккуратно были вскрыты все консервные банки,  стоящие
на столе, ровными ломтиками нарезан хлеб. Сам виновник события, опоясанный
пестрым передником, делал последние усилия, сбивая  в  кастрюле  крем  для
торта.  Николай  Васильевич  переступил  кухонный  порог  и   приготовился
объясняться.
   Ситуация знакома была до боли. Задерживаться на  фабрике  из-за  обилия
дел, к неудовольствию жены, приходилось не раз -  тактика  оправдательного
поведения  в  общем  виде  была  отработана  множеством  частных  случаев.
Осторожно кашлянув,  Николай  Васильевич  бодрым  голосом  сказал:  "Ого!"
(масштабы праздника и в самом деле были значительны) и не  очень  уверенно
погладил сына по голове. Тем  же  бодрым  голосом  он  произнес  несколько
соответствующих случаю поздравительных слов (сын  смущенно  поблагодарил).
Виновато опустив глаза, чувствуя на себе  взгляд  жены  (она  регулировала
пламя  духовки),  Николай  Васильевич,  тщательно  подбирая  слова,   стал
рассказывать о международной мебельной выставке  и  оперативном  Совещании
лучших мастеров цеха. Кончив рассказ, он поднял  глаза  и  посмотрел  жене
прямо  в  лицо.  Ответный  взгляд  был  неодобрителен  умеренно.   Николай
Васильевич перевел дух (сегодня у  жены  было  отличное  настроение)  и  с
легким сердцем спросил, чем он может помочь.
   Все  действительно  обошлось  благополучно.  Умеренно   неодобрительным
голосом жена велела дожидаться ужина  в  столовой.  Николай  Васильевич  с
безразличным видом пожал плечами и затворил за собой кухонную дверь.  Опыт
подсказывал, что если у жены и осталось еще  недовольство,  оно  затаилось
где-то в самой глубине души и при правильном, осторожном поведении  молния
не должна была сверкнуть.
   В  столовой,  где  фантастическим,  невероятным  великолепием   сверкал
накрытый праздничный стол, Николай Васильевич опустился на диван  и  полез
во внутренний карман пиджака. Несколько минут, остающихся до, праздничного
ужина,  можно  было  с  пользой  употребить  на  то,   чтобы   внимательно
просмотреть составленный  мастерами  список  необходимых  для  выставочных
изделий  дефицитных  материалов,  которые  уже  завтра  надо  было  где-то
доставать во что бы то ни стало. Николай  Васильевич  перечитал  список  и
позволил себе чуть-чуть помечтать.  Некоторые,  самые  тонкие  детали  для
образцов секционной мебели он мог бы попробовать  сделать  сам.  Да,  этот
вопрос был решен. Задача, правда, осложнялась тем, что вдобавок к тонкости
изготовления  детали  надо  было  отлично,  безукоризненно,  необыкновенно
отполировать.  Николай   Васильевич   прерывисто   кашлянул.   В   витрине
комиссионного магазина уже три недели был выставлен  бог  знает  как  туда
попавший портативный  японский  полировальный  автомат.  Сложное  и  очень
дорогое устройство полностью освобождало мастера-полировальщика от обычной
ручной работы, одновременно наделяя изделие  божественным,  фантастическим
качеством полировки. Такой автомат был насущной необходимостью,  теперь  в
этом отпали последние сомнения. Сегодня он еще был на витрине -  охотников
на  него,  к  счастью,  почему-то  не   находилось.   Николай   Васильевич
мечтательно прищурился: он представил, как завтра - остался один  день!  -
получит большую премию за перевыполнение и  качество,  прямо  в  обеденный
перерыв сядет в троллейбус... Но тут же он представил  лицо  жены.  Сумму,
необходимую    для    того,    чтобы    стать    владельцем     сказочного
автомата-копировальщика,  с  тяжелым  сердцем  он  повторял  вслух.   Душу
продолжал терзать ожесточенный разлад.  Он  еще  раз,  покачивая  головой,
вслух назвал сумму...
   Николай Васильевич Сайкин не подозревал,  что  в  углу  комнаты,  между
сервантом, сделанным его собственными  руками,  и  большим  креслом,  тоже
сделанным  им  самим,  спрятанный  в  черный  школьный   портфель,   лежит
искусственный Мозг, умеющий наблюдать и  слушать,  -  Мозг,  успевший  уже
настроиться на его  телепатическую  волну  и  легко  читающий  каждую  его
мысль...



   7

   ...Торт, испеченный мамой, Витя жевал почти  без  удовольствия.  Только
что из своего угла Мозг промыслил, чтобы Витя приготовился, и с замиранием
сердца Витя стал ждать, что вот-вот  снова  зазвучит  ставшая  уже  совсем
привычной мысленная подсказка.
   Отец в который раз разливал по бокалам ярко-желтый апельсиновый сок. От
косых лучей вечернего солнца бокалы казались  заряженными  электричеством,
от них наэлектризовывалась вся окружающая обстановка.
   Последовала еще одна поздравительная речь. Родители говорили наперебой,
в этот раз желая Вите таких же успехов в  дальнейшей  его  учебе  в  вузе.
Говорил больше отец; при этом он почему-то смотрел не на Витю, а на  жену,
словно бы учиться дальше собиралась именно она. Потом все выпили  соку,  и
строгая Витина мама, поставив пустой  бокал  на  стол,  продолжила  мысль,
прерванную поздравительной речью.
   - Виктор, - сказала она категорическим тоном, - теперь  ты  должен  два
или три дня как следует отдохнуть в другой  обстановке,  не  думать  ни  о
каких экзаменах. Голова должна побыть в покое. Я полагаю, лучше всего тебе
завтра же уехать на дачу. Там  -  чистый  воздух  и  умеренный  физический
труд...
   Витя напряженно ждал. Слова проходили мимо, почти не задевая  сознания.
Мозг все еще ничего не подсказывал. Мама немного подумала. Витя  видел  ее
насквозь - теперь должно  было  последовать  какое-то  очередное  трудовое
задание: еще  одна  грядка  под  клубнику,  глубокая  канава  или  возврат
покосившегося  забора  в  строго  вертикальное  состояние.  Во  всем,  что
касалось Витиного воспитания, мать была  человеком  строгим  и  неизменных
принципов; лучшим отдыхом, по  ее  мнению,  являлся  умеренный  физический
труд.
   Мама еще немного подумала. Сомнений не было никаких - сейчас  перед  ее
мысленным взором стоял весь садовый участок N_18, и она перебирала  в  уме
все его недостатки и недочеты, выбирая  тот,  что  соответствовал  моменту
больше, чем остальные.
   - Только вот что, - сказала наконец мама, - на  даче  придется  кое-что
выполнить.
   Витя поднял голову. У мамы, конечно, было  доброжелательно-непреклонное
лицо - такое, как и всегда в те минуты, когда она выдавала очередной наряд
на работу.
   - Виктор, - сказала мама, -  на  даче  у  нас  кончается  керосин.  Без
керосина ты сам же не  сможешь  там  жить.  Тебе  придется  несколько  раз
сходить с канистрами  на  станцию.  Ничего,  кроме  пользы,  тебе  это  не
принесет.
   Витя безропотно кивнул и  продолжал  ждать.  Мозг  все  еще  ничего  не
подсказывал. От его молчания, от гнетущей пустоты в голове Витя  переживал
все  сильней  и  сильней.  Очень  хотелось  стать  владельцем  новенького,
пахнущего резиной и краской мотороллера.  Представив,  как  он  мчится  на
мотороллере имеете с  Верочкой  Лейтенантовой,  замирающей  от  повышенной
скорости,  Витя  даже  бросил  нетерпеливый  взгляд  в  ту  сторону,  куда
заблаговременно положен  был  черный  портфель,  и  в  этот  самый  момент
послышалась долгожданная подсказка.
   Все, что было вокруг, вдруг снова смешалось  в  каком-то  невообразимом
хаосе. Бешено закрутился  водоворот  событий,  и  снова  в  этих  событиях
участвовал не сам он, Витя Сайкин, а  кто-то  другой,  отобравший  у  него
мысли и голос.
   Сначала  Витя  пожаловался  маме,  что  трудно  ходить  на  станцию  за
керосином по такой жаре, какая стоит все эти последние  дни.  Мамино  лило
было  по-прежнему  доброжелательно-непреклонным,  она  заметила  что-то  о
воспитательной силе труда  и  об  огромной  пользе,  которую  он  приносит
молодому, растущему организму. Витя на это сказал: "Вот если  бы..."  -  и
замолчал, потому что Мозг подсказал именно  так,  но  договорив  фразу  до
конца. Мама взглянула на Витю, и лицо ее стало вопрошающим. Витя  напомнил
маме, что отец  давно  уже  обещал  подарить  ему  после  окончания  школы
мотороллер, и теперь, раз школа окончена... Мозг сделал паузу. Мама строго
переспросила: "Опять мотороллер? Но ведь уже ясно..." Не дав ей досказать,
Витя  стал  говорить  дальше:  Пете  Иванову  (имя  было  Вите  совершенно
незнакомо) родители подарили мотороллер даже после седьмого класса, а Петя
учился на одни тройки и, кроме того, чуть ли  не  два  раза  оставался  на
второй год. Мама сказала, что родителям этого Пети Иванова,  должно  быть,
абсолютно все равно,  будет  ли  их  сын  благополучно  здравствовать  или
погибнет под колесами, и что лично она отличается  от  них  принципиально.
Дальше Витя выслушал небольшую речь, в которой мама всячески  выгораживала
папу, убеждая Витю в том, что он дал обещание не в прямом смысле слова,  а
лишь думая о том,  какой  подарить  за  окончание  школы  подарок,  назвал
мотороллер в качестве  одного  из  примеров,  вовсе  на  нем  не  заостряя
внимания, и что Витя хорошо должен был это понять. У отца  во  время  этой
речи был очень довольный вид, он внимал жене и согласно кивал.
   Мозг подсказал Вите сделать вид, что будто он  все  понял,  и  посидеть
некоторое время с безразличным лицом. Витя, как умел, сделал  безразличное
лицо и стал ждать, что  же  будет  дальше.  Мозг  вдруг  подсказал  совсем
неожиданное: простодушно спросить у отца, по какому принципу работает  тот
японский полировальный  автомат,  который  он  с  таким  вниманием  всегда
рассматривает в витрине комиссионного магазина? Витя спросил,  и  разговор
принял совсем иной оборот.
   Лицо Николая Васильевича Сайкина мгновенно приобрело другое  выражение.
Очень робко и растерянно он посмотрел на Витю, а потом на  жену  и  сказал
что-то неуверенное об установившейся всерьез и надолго прекрасной  погоде.
Мама подозрительно подняла голову и поинтересовалась, что это за  автомат.
Папино лицо все пошло красными пятнами, он заерзал,  на  стуле  и,  нервно
посмеиваясь, стал переводить разговор на другую тему.  Мама  обратилась  с
тем же строгим вопросом к Вите, и, повторяя подсказку, Витя  выпалил,  что
вот уже несколько дней подряд он каждый вечер встречал отца возле  витрины
одного  комиссионного  магазина;  каждый  раз  папа  настолько  пристально
разглядывал выставленный там какой-то японский полировальный автомат,  что
не замечал ничего на свете и даже не реагировал на Витины попытки  вывести
его из этого состояния, и вообще, кажется, не  обращал  на  сына  никакого
внимания. Николай Васильевич вздрогнул и очень широко открыл  глаза.  Витя
выпалил, что больше всего его поразила цена прибора -  он  стоил  примерно
столько же, сколько мотороллер...
   Мамино лицо тоже теперь изменило выражение - у нее скорбно  сошлись  на
переносице брови и на мгновение сурово сжались губы.
   - Ах, вот что! - сказала она горько. -  Значит,  он  даже  не  обращает
внимания на сына! Значит,  теперь  ему  понадобился  еще  и  полировальный
агрегат. А я-то думала, а он...
   Возникла очень долгая пауза.
   - Ну, конечно, - продолжала мама, - до сына ли ему, если у  него  перед
глазами этот агрегат!..
   - Но, Таня, - тусклым голосом попробовал сказать Николай Васильевич,  -
я ведь действительно даю тебе честное слово...
   - Нет, ему не до  сына!  -  повторила  мама.  -  И  не  до  семьи!  Его
интересует только дерево! Это его вечное  дерево!  Мало  того,  что  из-за
дерева семья его совсем не видит, он стругает и дома, дома полно опилок  и
стружек...
   - Но, Таня... - начал отец снова.
   - С каждой зарплаты, с каждой премии он тащит домой  какие-то  рубанки,
фуганки, лобзики, а теперь еще...
   - Но,  Таня...  -  начал  Николай  Васильевич  в  третий  раз  голосом,
потускневшим вконец, он умоляюще посмотрел в сторону Вити.
   - Что, Таня? - горько переспросила мама. - Ну что, Таня? Что?..
   Витя ошалело сидел за столом, он совершенно не  представлял,  как  себя
дальше вести и что делать. Мозг молчал.  Сцена,  происходящая  на  Витиных
глазах, не имела в его жизни никаких аналогий. Причины, доведшие родителей
до крупного разговора, были совершенно не ясны. Непонятно  было,  о  каком
приборе вдруг завел разговор Мозг и какой из всего итого должен был вытечь
результат.
   События между тем закручивались еще стремительнее и энергичнее. Горькие
интонации в мамином голосе вдруг исчезли, голос зазвенел, и, не  глядя  на
мужа, мама сказала:
   - Виктор! Будь добр на несколько минут нас оставить!
   Витя  выскочил  из  комнаты  и   в   коридоре   стал   переживать   все
происходившее. За плотно прикрытой дверью разговор  накалялся,  и  обрывки
его уже начинали долетать в коридор. В основном говорила мать,  отец  лишь
изредка вставлял в  разговор  по  слову.  Обрывки  были  такие:  "Подумать
только,  полировальный  автомат  ему  понадобился...";  "И  вместо   того,
чтобы..."; "В семью ничего... ничего..." - "Но, Таня, мы разве..."  -  "Уж
лучше  действительно  подарить  ребенку...";  "Съездить  за   керосином...
польза..." - "Таня, я в самом деле..." - "Одно и то же каждый месяц..."
   Потом разговор за дверью стал утихать, паузы становились  все  длиннее.
Наконец дверь распахнулась, отшвырнув в сторону темно-серого кота Фустера,
тоже прислушивавшегося к разговору с жадным любопытством, и смятенный Витя
увидел маму. Родители, очевидно, постепенно пришли к какому-то соглашению.
   - Виктор, - у мамы был немного усталый и знакомо воспитательный  голос.
- Виктор, ты должен мне сейчас обещать... Обещаешь?
   В голове молнией  пронеслась  подсказка  -  Мозг,  очевидно,  не  терял
бдительности ни на секунду. Витя послушно повторил:
   - Обещаю!
   - На мотороллере ты будешь ездить только на даче  и,  в  самом  крайнем
случае, по тихим московским улицам.
   Витя смотрел на мать и все еще ничего не понимал.
   - Виктор, - твердым голосом сказала  она.  -  Завтра  отец  купит  тебе
мотороллер. Именно завтра! -  повторила  она  и  почему-то  оглянулась  на
дверь. - То, что обещано, надо всегда выполнять!
   Теперь у мамы был  очень  принципиальный  вид.  Секунду  помолчав,  она
поставила дополнительные условия:
   - На даче ты будешь ездить за керосином, в магазин на соседнюю  станцию
и еще за молоком в колхоз...
   Очень  принципиальной  походкой  мать  снова  ушла  в  столовую,  опять
послышались голоса. Витя стал разбираться в своих чувствах. От только  что
пережитого  кружилась  голова,  все,  что  произошло,  казалось   каким-то
фантастическим сном. По-прежнему не совсем ясна была и  последовательность
событий,  приведшая  к  желанному  результату,  -  Мозг  должен  был  дать
подробные объяснения. Еще трудно было свыкнуться с мыслью,  что  вопрос  о
мотороллере действительно  счастливо  разрешен  -  принципиальная  мама  в
отличие от своего мужа решений, какими бы они ни  были,  еще  ни  разу  не
отменяла...
   Из соседней комнаты до Вити долетел мысленный вопрос Мозга: чем он  еще
может помочь? Витя вдруг снова пре