ах выбил у дио-дао меч. На секунду замер, провожая отлетевший к стене клинок взглядом - будто пораженный тем, что ему не удалось перерубить меч. Обезоруженный Корган не пытался бежать - гордо вскинул голову, глядя прямо в лицо геддару, а губы его что-то беззвучно шептали... Мечи взвизгнули, рассекая воздух, и кровь залила лазурные одежды дио-дао. Мартину показалось, что вначале Кадрах собирался отсечь священнику голову, но в последний миг передумал - и нанес два удара в грудь. Видимо, это была более позорная смерть, которой только и достоин пособник дьявола. - Твой эфес очищен, ТайГеддар! - воскликнул Кадрах. Двумя быстрыми движениями вытер мечи об одежду Коргана, спрятал их в ножны. Второго священника, застывшего в стороне и не вмешивавшегося в схватку, он словно и не замечал. Видимо, потому, что тот не был беременным.
     - Что ты наделал, Кадрах, - прошептал Мартин, вставая. - Что ты наделал...
     Геддар сурово посмотрел на него:
     - Прости, друг. Тебе стоило уйти. Я не мог не покарать осквернителя эфеса.
     Он подошел к Мартину и Ирине, протянул девушке руку:
     - Вставай. Я друг Мартина и рад спасти тебя.
     - Убийца, - прошептала Ира. - Жестокий убийца! Геддар вздохнул и убрал руку.
     Сухо сказал:
     - Все-таки и ваши самки не совсем разумны... Выведи ее отсюда и заверни в одежды, друг Мартин. Я еще должен буду помолиться в очищенном храме. Мартин не ответил. Он смотрел на тело Коргана - уже не совсем неподвижное.
     Из окровавленных складок одежды выползал детеныш. Совсем маленький - будь это человеческий малыш, Мартин счел бы его двух-трехлетним.
     Толстая пуповина тянулась за ним - и пульсировала, дрожала в бешеном ритме, будто туго натянутая струна. Глаза детеныша были широко открыты - и не мигая смотрели на Кадраха.
     Будто почувствовав этот взгляд, Кадрах обернулся. Вскинул было руки к мечам - и бессильно уронил их. Прошептал:
     - Храм осквернен навсегда...
     Ирина привстала, увидела детеныша - и, вскрикнув, прижала ладони к лицу.
     Зрелище и впрямь было несимпатичное.
     Детеныш приподнялся, встал на сильные задние лапы. Задумчиво перевел взгляд на пуповину. Пульсация стихала. По сизому канатику будто пропихивались в тело детеныша последние крупные сгустки.
     Потом губы детеныша разомкнулись, и слабый голос сказал:
     - Исполнилось обещанное ТайГеддаром... я погиб и воскрес в новой плоти.
     Священник в одеждах салатного цвета упал на колени.
     - Ты не воскрес! - заревел Кадрах. - Ты перекачал всю свою память в детеныша!
     Ты глумишься над верой, ты снова глумишься!
     Он вырвал мечи из ножен.
     - Не смей!
     Мартин не заметил тот миг, когда Ирина подхватила с пола меч священника. Он попытался ее перехватить, но руки скользнули по голой коже, и девчонка вырвалась, а Мартин, поскользнувшись на окровавленном камне, упал к ее ногам. Удар Ирины был неумелым и неуклюжим, так замахиваются палкой, а не мечом, и геддар, конечно же, почувствовал нависшее над головой лезвие. Он повернулся, оскалился - Мартин почувствовал, каких сил стоит геддару сдержаться... но он все-таки сдержался и не ударил Ирину - лишь подставил свои мечи под ее клинок. Меч священника скользнул по мечам Кадраха - и перерубил один из них у самой рукояти. Клинок вошел геддару в плечо, легко рассекая одежду и тело. - Мамочка... - выпуская меч из рук, прошептала Ирина. Клинок так и торчал из тела геддара, кровь толчками била из раны. Геддар задумчиво смотрел то на рану, то на свой перерубленный меч. Разжал ладонь - эфес с обломком лезвия упал к его ногам.
     - Я не хотела... - прошептала Ира.
     - Ты лишь была мечом ТайГеддара... - сказал геддар. И рухнул на колени.
     - Прости! - выкрикнула Ирина, склоняясь над Кадрахом. - Прости меня!
     Мартин видел, как это произошло, но уже не мог ничего сделать. Ноги Ирины скользнули по крови, она упала - успев опереться на руку, но все же нависнув над геддаром.
     Над геддаром, так и не выпустившим из рук второй меч. На спине Иры будто вспух бугорок. Помедлил чуть - и лопнул, выпуская острие меча и совсем немного крови. Девушка слабо пискнула. - Нет... - простонал геддар. Последним усилием он стащил Ирину с меча, умоляюще посмотрел на Мартина. Прошептал:
     - Я не хотел! Я не делал этого! Скользя в крови и даже не пытаясь подняться на ноги, Мартин на карачках подполз к ним. Подхватил Иру из рук геддара.
     - Помоги... мне... - прошептала девушка.
     Мартин ладонью зажал пульсирующую рану. Помогать было поздно. Клинок геддара прошел через сердце.
     - Нас еще три, - глядя ему в глаза и будто угадав непроизнесенные мысли, сказала Ирина. - Хотя бы... одна... должна... Ключники... они не властны... - Где они? Где они, Ира? - выкрикнул Мартин.
     - Ищи... на... - прошептала девушка. Кашлянула - как-то очень тихо, интеллигентно. И глаза ее закрылись.
     - Я подвел тебя, друг, - сказал геддар. Он тоже умирал, кровь потоками хлестала из его тела. - Они сильнее... Они использовали и меня. Мой гнев. Я виноват.
     Маленькая фигурка дио-дао приблизилась к ним. Новорожденный священник печально посмотрел на девушку. Спросил тоненьким голоском:
     - Нужен ли ей обряд ТайГеддара?
     Мартин покачал головой, баюкая на коленях неподвижное тело.
     Дио-дао повернулся к умирающему геддару:
     - Сердце ТайГеддара милосердно... прими свою судьбу, Кадрах.Стоя на коленях, Кадрах слегка покачивался, и Мартину показалось, что сейчас, в последнем приступе ярости, геддар набросится на новорожденного дио-дао. Но Кадрах только спросил:
     - Простишь ли ты меня... Корган?
     - Как велел ТайГеддар, - пропищал дио-дао. И ласково положил руки на окровавленные плечи геддара.
     Мартин поднял Ирину, встал и отошел к выходу. Слабеющий Кадрах стоял на коленях перед новорожденным дио-дао, а тот что-то тоненько говорил на языке геддаров. Временами Кадрах отвечал, временами качал головой. Молодой священник стал на колени рядом с Кадрахом и вложил ему в руки свой меч. Звякнул металлический занавес.
     - Идем, Мартин, - сказали ему. - Они сделают с телом все, что нужно. Мартин обернулся - маленький Ди-Ди стоял за его спиной, печально глядя на умирающего Кадраха и мертвую Ирину.
     - Он поверил, - пробормотал Мартин, вслед за Ди-Ди выбираясь из эфеса ТайГеддара. - Он поверил!
     - Мне подсказали путь, но слишком поздно. Священник погиб и воскрес? - грустно спросил Ди-Ди.
     Мартин кивнул. В голове был полный сумбур.
     - Не существует чудес, не оставляющих свободы выбора, - тихо сказал Ди-Ди. - А если существуют... то они не от Бога.
     - О чем ты, Ди-Ди? - спросил Мартин.
     - Завет о немедленном воскрешении - догма геддаров, - ответил Ди-Ди. - Ее нельзя толковать однозначно... в случае с дио-дао. Такое бывало в нашей истории.
     - Бывало? - закричал Мартин. - Так вы способны перегнать сознание в младенца целиком? Переписать всю личность?
     Ди-Ди кивнул. Уточнил:
     - Это... это невозможно сделать нарочно. Искушение было бы... Было бы слишком сильно. Но это случалось. Иногда. Если умирающий был уверен, что его жизнь - дороже продолжения рода. Если это... очень важно. Если младенец еще совсем не развит и не обладает личностью. Очень много "если", Мартин!
     - Чуда не было, - прошептал Мартин. И сам не понял, что испытал при этом - облегчение или печаль.
     - Не было, - подтвердил Ди-Ди. - И в то же время - было. Священник и в самом деле верил в ТайГеддара. И священник воскрес в новом теле... Его убил Кадрах?
     Мартин кивнул:
     - Беременность священника... этого он выдержать не мог. Самки их вида, как принято считать, вообще не обладают разумом.
     - Глупо, - сказал Ди-Ди. - Догма оказалась сильнее разума. Догма убила Кадраха и воскресила священника... - Он перевел взгляд на Ирину. - Кто убил ее? - Случайность, - ответил Мартин. - Она поскользнулась и упала на меч Кадраха... перед тем смертельно ранив его.
     Ди-Ди поник головой:
     - Мне бы связаться с теологами заранее... Узнать, в чем может быть лазейка.
     Предупредить тебя, успокоить геддара... Бедная женщина. Мартин кивнул. Руки были в крови, весь он был в крови, и мертвое тело тянуло к земле. Четвертая копия Ирины Полушкиной погибла случайной насильственной смертью. Снова у него на глазах. Снова он не успел. И на этот раз он остался без всяких нитей.
     Три Ирины, еще странствующие где-то в галактике, могли спокойно умирать в одиночестве. Мартин Дугин больше не принесет им несчастья. - Мне кажется, я - причина ее смерти, - сказал Мартин. - Каждый раз. Я не успеваю помочь. Я... во мне чего-то не хватает. Он подцепил в ладонь жетон Ирины, рванул - и спрятал в карман.
     Так уже было. Но больше не будет.
     - Не кори себя, - попросил Ди-Ди. - Ты старался. Я напишу книгу о том, как ты старался. О том, что догмы - сильнее разума и веры. - Меня больше обрадовала бы другая книга, Ди-Ди, - сказал Мартин. - Я могу придумать счастливый финал, - ответил Дождавшийся Друга. - Но разве могу я придумать другую жизнь?
     Мартин пришел на Станцию ключников через двое суток. Позади было официальное расследование инцидента - помогло то, что Дождавшийся Друга как единственный ребенок Рожденного Осенью унаследовал должность старшего следователя по преступлениям, связанным с инопланетянами. Позади были похороны Ирины Полушкиной. Батюшка-самосвят церкви Иконы Светил на Тверди Небесной отслужил по Ирине панихиду. Девушку погребли на маленьком погосте за храмом, под печальный перезвон колоколов на невысокой деревянной звоннице. Пришли служители храма ТайГеддара, пришли дио-дао из Собора Всех Стигматов, пришли несколько протестантов и буддист в оранжевой тоге. Отец Амвросий, в миру - Ежеутренняя Радость, произнес после службы короткую проповедь. Церковнославянским он владел совершенно свободно, а гибель Ирины и впрямь принял очень близко к сердцу. Смутило Мартина лишь одно. Отец Амвросий, судя по нескольким фразам, надеялся, что мощи Ирины Полушкиной станут нетленными и церковь Иконы Светил на Тверди обретет собственную святую. Мартин в этом очень сомневался.
     Потом был путь до ближайшего города, где стояла Станция. Ди-Ди проводил Мартина, и они тепло попрощались. Дождавшийся Друга все еще оставался маленьким, но он заметно окреп и возмужал.
     Мартин понимал, что скорее всего никогда больше не увидит Ди-Ди. И это оставляло в душе тягостный осадок - подобно тому, что доводится испытать после посещения умирающего друга.
     Наверное, это смешанное чувство незаслуженной вины и настоящей жалости ограждало миры дио-дао от прочих рас куда сильнее, чем нудные визовые формальности, контраст между новейшими технологиями и архаичным бытом и прочие особенности. Мартин даже подумал, что это чувство невозможно преодолеть. Если ты относишься к дио-дао как к равным, как к существам, с которыми возможно вместе работать и дружить, то ты никогда не смиришься с быстротечным ритмом их жизни. И когда Мартин вошел в Станцию ключников, он мысленно простился с Ди-Ди так же, как с Ириной Полушкиной.
     - Здесь грустно и одиноко, - сообщил маленький, весь какой-то скособоченный ключник. Раньше Мартину не доводилось встречать среди ключников калек, но все когда-то происходит впервые. - Поговори со мной, путник. - За мной долг, - сказал Мартин.
     Против ожидания, он не чувствовал ни ненависти, ни хотя бы неприязни к ключникам. Возможно, он не был уверен в их вине. А может быть, злиться на ключников - так же нелепо, как злиться на ураган или эпидемию...
     Ключник кивнул:
     - Я знаю. "Для чего-то маленького, жалкого, наивного, что не было ни телом, ни душой, ни талантом, - вот для этого, составлявшего личность мужчины, смысла так и не было. Он попробовал все сразу - верить, любить, радоваться жизни и творить. Но смысл так и не нашелся. Более того, мужчина понял, что среди немногих людей, ищущих в жизни смысл, никто так и не смог его найти". Мартин кивнул, и маленький ключник, пьющий из высокого бокала жидкость, подозрительно похожую на молоко, улыбнулся ему. - Человеку пришлось пройти еще много дорог, - сказал Мартин. - Он бросался на все, что, казалось ему, несло в себе смысл. Он пробовал воевать, пробовал строить. Он любил и ненавидел, творил и рушил. И только когда жизнь его стала клониться к закату, человек понял главную истину. Жизнь не имеет смысла. Смысл - это всегда несвобода. Смысл - это жесткие рамки, в которые мы загоняем друг друга. Говорим - смысл в деньгах. Говорим - смысл в любви. Говорим - смысл в вере. Но все это - лишь рамки. В жизни нет смысла - и это ее высший смысл и высшая ценность, В жизни нет финала, к которому ты обязан прийти, - и это важнее тысячи придуманных смыслов.
     - Ты развеял мою грусть и одиночество, путник, - кивнул ключник. - Входи во Врата и продолжай свой путь.
     - Это было лишь окончание истории, - напомнил Мартин. - Я думал, что за вход мне придется рассказать еще одну.
     Мартину показалось - или ключник улыбнулся?
     - Многим не хватает всей жизни, чтобы рассказать одну лишь эту историю. Каждый день они начинают ее, но так и не знают финала... Входи во Врата и продолжай свой путь.
     Ключник ответил на его вопрос?
     - Я мог спасти Кадраха? - спросил Мартин.
     Ключник смотрел в пространство и пил молоко.
     - Не люблю быть должным, - сказал Мартин. - Я хочу рассказать о тех, кто искал смысл жизни. О геддаре - учителе и палаче, который не сумел отказаться от смысла. О дио-дао, изменившем смысл жизни своего рода... - Остановись, - сказал ключник, и Мартин осекся на полуслове. - Остановись, Мартин. Ты пока не сумеешь закончить эту историю. Продолжай свой путь. Мартин встал и кивнул. Его вдруг прошиб пот. Показалось... может быть, лишь показалось, что он едва не переступил неведомую, но оттого не ставшую менее опасной грань.
     - Спасибо, ключник, - сказал Мартин. - Увидимся.

Часть пятая
ГОЛУБОЙ

Пролог

     Где всего полнее (если, конечно, не считать эмиграции) проявляется ностальгия - так это в командировках. Туристические поездки все-таки не дают ощутить сладостную тоску по родине - слишком много впечатлений, слишком много живописных руин, молодого вина и теплого моря. А вот рабочая поездка, да еще и неудачная, позволяет возвышенной тоске по родине зародиться, окрепнуть и расцвести целым букетом патриотических васильков или русофильских ромашек. Ничем иным, кроме как неудачной командировкой, свое путешествие на Мардж-Факью Мартин не считал. Он упустил все нити. Он позволил Ирине в очередной раз умереть. Он так и не понял, чему стал свидетелем - божественному чуду или прихоти чужой физиологии.
     Самое время было припасть к корням. Вдохнуть полной грудью дым отечества, выпить чарку водки и закусить щепоткой сырой земли. И, разумеется, несколько месяцев посидеть в Москве безвылазно.
     Или отправиться куда-нибудь в теплые края - не слишком, впрочем, дальние. Вполне годилась Ялта, Одесса или Севастополь. Мартин как-то очень отчетливо представил себе Ялту, спускающиеся к морю улочки, маленький кабачок у нижней станции канатной дороги, где так приятно выпить розливного портвейна завода "Магарач" перед тем, как прогуляться по берегу уже прохладного, но все еще доступного для закаленного купальщика моря... Мартин даже ухмыльнулся - криво, но с облегчением. Выбросить из головы Ирину. Завести легкий курортный роман - обязательно с замужней дамочкой, приехавшей на отдых и не настроенной на длительные отношения. Пить много крепкого вина. Курить старую вересковую трубку - бюджетный, но приличный "Stanwell" с серебряным колечком у чубука. Покупать у кавказцев съедобный лишь в горячем виде шашлык. Обязательно купаться голым по ночам. Кормить с балкона засохшим лавашем прожорливых чаек. Живописным южным нищим подавать мелочь, а детям покупать мороженое. Вечерами немножко смотреть телевизор, а может быть, даже ходить в кино и на концерты увядших поп-звезд. И через пару недель вернуться в Москву успокоенным, расслабившимся, выбросившим из головы чужие миры, чужие проблемы и чужие страхи. Все это Мартин обдумывал, стоя в очереди на паспортный контроль - уже за стенами московской Станции. Народу было много, большей частью люди, но встречались и занятные Чужие. Против обыкновения Мартин за ними не наблюдал в попытках почерпнуть что-нибудь полезное из внеземной психологии, а мечтал о Ялте, мимолетных радостях бархатного сезона... или октябрь месяц - это уже не бархатный сезон? Все равно только Ялта! Украинская горилка "Nemiroff", николаевское пиво, любимая трубка, горячие женщины всегда и погружение в прохладное море однократно.
     Паспортный контроль сегодня тянулся невыносимо долго. Мартина продержали минут двадцать - завис компьютер, и паспорт таскали к другому контрольному пункту, где тоже имелась своя очередь. Но Мартин, как и любой россиянин, хоть однажды прошедший через Шереметьево-2, был терпелив и на задержки не роптал. Наконец паспорт проверили, въездную визу поставили, Мартин прошел за воротца и огляделся в поисках такси.
     Искать машину и торговаться не пришлось. Родина уже ждала его - в лице Юрия Сергеевича, одетого в легкий серый плащ и крутящего на пальце ключи от старенькой серой "волги".
     - Куда ехать? - строго улыбаясь, спросил Юрий Сергеевич. - Куда прикажете, - без спора садясь в машину, ответил Мартин. Рюкзак и зачехленный винчестер он бросил на заднее сиденье. - Вот это вы правильно сказали, - кивнул чекист. Они покрутились немного по переулкам, как-то очень ловко выскользнули к храму Христа Спасителя и помчались в центр.
     - Что ж вы так, Мартин? - укоризненно спросил Юрий Сергеевич, нарушив неловкое молчание. - Мы к вам - со всей душой. Так хорошо поговорили, я начальство уверил - товарищ Дугин сразу сообщит, если что интересное случится. А вы?
     - А я не знал, что сообщать, - мрачно ответил Мартин. - Кем вы меня считаете?
     Ясновидящим? Возникла догадка... совершенно дурацкая...
     - Ну-ка, ну-ка! - подбодрил его Юрий Сергеевич. - Ирина в письме отцу передала привет собаке... назвав ее Гомер. А собаку зовут Барт.
     - Не улавливаю связи, - признался чекист.
     - Это из мультика, - начал объяснять Мартин. - Там целая семейка... Он поведал Юрию Сергеевичу всю цепочку своих догадок, приведших его на планету Мардж.
     - Негусто, - признался Юрий Сергеевич. - Признаю, негусто. Вилами по воде писано. И все-таки вам надо было позвонить мне. - Я решил проверить, - упрямо сказал Мартин. - А там... все закрутилось. Ко мне набился в друзья геддар...
     - Вот как? - оживился чекист. - Это вы отдельно расскажете, геддары - наши естественные союзники в галактике.
     - Юрий Сергеевич, - не выдержал Мартин. - Я все расскажу. Нечего мне скрывать, поверьте, кроме собственной дури и невезучести! Но сейчас я очень хочу есть.
     - И?.. - невинно улыбаясь, спросил чекист.
     - Вы как, в свободное от основной работы время "бомбите" или по долгу службы?
     - спросил Мартин. - Если первое, то поехали в какой-нибудь ресторанчик. - Сейчас - исключительно по долгу службы, - не обидевшись, ответил Юрий Сергеевич. - Так что поедем мы, Мартин Игоревич, в большое серое здание со строгими дяденьками у входа.
     Мартин вздохнул и решил больше чекиста не подначивать. Но когда они остановились у большого серого здания напротив хорошего книжного магазина "Библиоглобус", куда Мартин каждый месяц выбирался за новой порцией чтива, в нем опять что-то взыграло. Он полез за бумажником и вопросительно посмотрел на чекиста.
     - Ну откуда в вас эта злость, это ехидство? - с горечью спросил Юрий Сергеевич. - У вас что, злое ГБ прадеда репрессировало? Дед в диссидентах ходил, Солженицына на антресолях прятал? Отец по делу шпионов-экологов срок получил? Или вы считаете, будто государство способно существовать без контрразведки? Если хотите знать, Мартин, я порой и впрямь "бомбить" выезжаю! В свободное от работы время. Потому что на службе получаю в десять раз меньше, чем вы имеете... конечно, если брать реальные заработки, а не сумму, с которой вы платите налоги...
     Мартину и впрямь стало стыдно. Он спрятал бумажни