огиб  в  бою...  или,
наоборот, предал Свет, решил стать Летящим,  был  убит  Лэном,  но  и  его
убил...
     Нет, не буду я удирать из башни. И Лэн пусть останется  здесь.  Когда
башня рухнет, она станет ему памятник.
     Я долго стоял у пролома, глядя то вниз, то  на  горы,  где  временами
полыхал Черный огонь. Крылатым трудно... но ничего. Сейчас в небе появится
солнце, и Летящие в панике разлетятся. Или окаменеют в полете и  осыплются
на горы черным песком.
     Потом башня зашаталась,  и  я  понял,  что  Солнечный  котенок  начал
превращаться в Солнце. И еще вдруг понял, что не окажусь внезапно  посреди
своей комнаты. Просто в стене появится Потаенная дверь.
     И мне стало легко. Потому что с Настоящим волшебником, который  знает
твои тайные желания, не поспоришь, и обмануть его не  получится.  Зато  от
его подарка можно отказаться. Если хватит смелости.
     А я не боюсь.
     Со стен падали камни; факелы, горящие черным светом,  тухли  один  за
другим, словно откуда-то подул невидимый и  неощутимый  для  меня  ураган.
Башня дрожала, по мраморному полу  разбегались  косые  трещины.  С  долгим
гулом рухнула вниз винтовая лестница, и я слышал,  как  у  земли  грохочет
обвал, в то время как верхние пролеты еще падают сквозь башню.
     Я сел возле мертвого Лэна и положил руку ему на плечо. Тихо сказал:
     - Не бойся, я тебя не брошу. Ты же меня не предал.
     Снизу накатывал грохот. Я видел, как задрожала Тьма вокруг  -  снизу,
из-под черной выжженной земли, начинал пробиваться Свет. Пелена туч в небе
вспыхнула, сгорая, - вспыхнула обычным красным пламенем, и  мир  мгновенно
превратился  из  темного  в  кроваво-красный.  Башня  начала  крениться  -
медленно, неотвратимо.
     - Ты не забыл про меня, Котенок? - закричал я  в  умирающую  Тьму.  -
Можешь забыть! Я не открою Потаенную дверь!
     И в этот миг сквозь пол ударил белый луч. Камни вспенились,  исчезая,
но когда  луч  коснулся  меня,  я  не  почувствовал  боли.  Только  тепло,
вливающееся в тело. Вот он, Настоящий свет...
     Словно сто Солнечных котят прижались ко мне, согревая своим теплом.
     Я не думал о том, что делать. Я словно бы знал это.  Медленно,  чтобы
не расплескать ни капельки Света, я лег на пол рядом с Лэном. Положил одну
руку ему на лицо, а другую на грудь - туда,  куда  вонзился  меч  Тьмы.  И
почувствовал, как Свет течет сквозь меня - в Лэна. А башня все кренилась и
кренилась, а рана под моими пальцами затягивалась так медленно...
     - Ты чего обнимаешься? - слабо спросил Лэн; в грохоте я едва  услышал
его. Но я ждал еще пару секунд, пока он не зашевелился, а последние  капли
Света не вошли в него.
     И вот тогда я вскочил  и  закричал,  уверенный,  что  все  равно  уже
поздно...
     - Бежим, Лэн!
     Я пихнул его к пролому в стене, это было  совсем  легко,  потому  что
башня наклонилась  на  сорок  пять  градусов  и  продолжала  заваливаться.
Прыгнул следом и, увидев, что Лэн заколебался, не понимая, что происходит,
пнул его пониже спины. Потом прыгнул сам, в падении расправляя Крыло.
     Башня словно ждала этого мига.  Верхние  этажи  оторвались  и  плавно
полетели вниз, еще в воздухе разваливаясь на отдельные глыбы камня.  Потом
башня переломилась посередине - там, где я выбил кусок стены. Я видел, как
чуть ниже меня расправил Крыло Лэн - на  фоне  светящейся,  вспучивающейся
земли его силуэт был четким, словно нарисованным. А каменный дождь валился
на нас, и я понял, что увернуться невозможно.
     Только в этот миг  земля  под  нами  расступилась,  и  вверх  поплыло
Солнце.
     Оно совсем не напоминало Котенка.  Обычное  солнце...  ну  маленькое,
километра два в диаметре, и слишком уж пушистое. Мы падали прямо в него.
     Черные камни, из которых была сложена башня, вспыхнули и  рассыпались
в пыль. А мы прошли сквозь Солнце, как  две  пылинки,  пролетевшие  сквозь
исполинский солнечный зайчик.
     Я почувствовал тепло - и только. Ну... еще,  словно  что-то  шершавое
знаком лизнуло меня в щеку. Но, может, мне показалось.
     Мы опустились на землю километрах в трех от башни. Впрочем, башни уже
не было. Только облако пыли, повисшее в воздухе. А в небе  горело  солнце,
понимающееся в зенит. Пока еще  слишком  большое,  но  я  знал  -  Котенок
остановится на такой высоте, чтобы казаться  Настоящим  солнцем.  А  потом
будет кружить вокруг этого мира. Кружить до тех пор, пока его любят.
     Я стоял, глядя на солнце, и плакал. Лэн подошел, складывая  Крыло,  и
нерешительно сказал:
     - Данька, нельзя смотреть на солнце...
     - Можно, - глотая застрявший в горле комок,  прошептал  я.  -  Можно,
Лэн. Это наш Котенок.
     - Я понял.
     Мы долго так стояли, пока солнце не стало совсем-совсем обычным.  Для
меня, конечно. А Лэн спросил:
     - Данька, а что со мной было?
     - Нас контузило, - не колеблясь, соврал я. - А  Котенок  нас  пас.  И
стал солнцем для твоего мира.
     - Ясно, контузило, - без особой  убежденности  сказал  Лэн.  Потрогал
порванное на груди Крыло, но ничего не стал спрашивать.
     - Теперь у вас будут рассветы и закаты, - сказал я Лэну.  -  А  ночью
звезды, это солнца других миров. А еще есть радуга и... и...
     Я снова заплакал. Лэн обнял меня за плечи. Спросил:
     - Данька, а мне показалось или нет, что последняя Потаенная  дверь  в
твой мир...
     - Была в башне.
     - А как же ты теперь?
     Я промолчал.
     - А Котенок... когда стал Солнцем, не мог вернуть тебя домой?
     Я снова не ответил.
     - Данька... Спасибо.
     - Вот еще, - буркнул я, чувствуя, как пустота внутри тает -  вся,  до
конца, заполняясь не то светом, не то теплом. - Словно ты  бы  по  другому
сделал.
     - А кто был Настоящим врагом, Данька?
     - Не спрашивай, ладно?
     - Хорошо. Пойдем?
     - Почему "пойдем"? Полетим.
     Я расправил крыло. Ох и досталось же  ему...  От  горячей  земли  шел
ветер, я поймал его, даже не глядя Настоящим зрением. Следом поднялся Лэн.
Мы мчались вверх, не сговариваясь, все выше и выше, словно хотели  догнать
Котенка, попрощаться или просто поблагодарить - за  все.  Но  когда  земля
развернулась под нами цветным ковром - пока еще мрачным, черно-серо-бурым,
с редкими пятнами темно-зеленой травы, а воздуха не стало хватать,  Солнце
было еще высоко.
     - Теперь все изменится! - крикнул я  Лэну,  жадно  глотая  воздух.  -
Знаешь, как это красиво - леса, поля, реки - когда летишь над ними!
     - А ты знаешь?
     - Я догадываюсь!
     Лэн  засмеялся.  Холодный  ветер  гладил  нас,  что-то  тихо  шептал,
раскачивал в вышине. И нигде не было Тьмы. Нигде. Я знал,  что  даже  там,
куда Солнце-котенок еще не успел заглянуть, Тьма сменилась простой  ночью.
И Крылатые смотрят на звезды, а Летящие прячутся в самые глубокие норы.
     - У нас есть Солнце! - крикнул Лэн.
     - У нас есть Свет! - подхватил я.
     - У нас есть Крылья!
     - У нас есть мы!
     И снова мы хохотали, планируя к горам - туда, где Крылатые  сражались
с Летящими. Нам не нужно было сговариваться, куда лететь, - мы знали это и
так.
     Нас ждали.
     Маленькая кучка Крылатых стояла на ровном плато,  откуда  можно  было
видеть башню. Но смотрели они не на ее руины, и даже не на  солнце,  а  на
нас. Я увидел Шоки и обрадовался. Но потом увидел, сколько Крылатых  лежат
на камнях вокруг, - и вся радость куда-то ушла.
     - Вы вернули солнце, - сказал Шоки,  когда  мы  приземлились.  Сказал
даже не с радостью, а с изумлением.
     - Мы все его вернули, - попытался возразить я, но Шоки  лишь  покачал
головой.
     - Что нам делать теперь?  -  спросил  Шоки.  Нормально  спросил,  без
издевки, а словно ожидая приказаний.
     - Да что хотите, - вмешался Лэн. -  Кто  хочет,  может  наниматься  к
торговцам. А кто хочет - просто жить.
     Шоки послушно кивнул.
     - Многие погибли? - риторически спросил я.
     - Особенно среди взрослых, - кивнул Шоки. - Им досталось от  Летящих,
прежде чем мы смогли ударить.
     - У кого-нибудь еда есть?  -  спросил  Лэн.  Со  всех  сторон  к  нам
протянулись руки - с остатками полетных рационов. Крылатые знали, как пьет
силы Крыло,  и  никто  не  счел  вопрос  неуместным.  Пока  мы  ели,  Шоки
рассказывал, как шел бой, как Летящие зажали колонну взрослых в ущелье, но
почти до конца не снимали постов. И лишь когда они перестали ожидать атаки
и расслабились, Крылатые набросились на них из засады.
     - Почти никто не ушел, - с хмурой ненавистью сказал Шоки. - А  потом,
когда взошло солнце, оставшиеся окаменели прямо в воздухе.
     Наверное, нам бы еще многое могли рассказать. Про каждую минуту боя и
про то, как погиб каждый из ребят. Только я это все слушать  не  хотел.  И
Лэн, наверное, тоже.
     - Мы полетим, - сказал я Шоки. - Ладно?
     Шоки запнулся на полуслове и с сожалением спросил:
     - Так скоро? У вас еще есть какие-то дела?
     - Нет, - вмешался в разговор Лэн. -  Но  мы  ужасно  устали.  Полетим
домой, отдохнуть.
     - Конечно, - кивнул Шоки. И,  словно  осененный  неожиданной  мыслью,
спросил:
     - А мне можно с вами? Надо сообщить в город, как дела.
     Я пожал плечами. Почему бы и нет?
     Шоки с видом человека, которому оказали огромную милость, подозвал  к
себе кого-то из Старших, смутно знакомого мне по  единственному  визиту  в
Клуб.
     - Гнат, вы с Алком остаетесь руководить Крылатыми. Я лечу в город,  а
вы прочешете окрестности и развалины башни... А где Алк?
     Гнат поморщился. Неохотно сказал:
     - У него ранили Младшего. Они там, у обрыва.
     Шоки, не говоря ни слова, зашагал к  обрыву.  Мы  с  Лэном  двинулись
следом.
     Алка я узнал, он сидел вместе с Шоки за столиком  в  Клубе,  когда  я
туда приходил. Наверное, они были друзьями.
     При нашем появлении Алк поднял  голову  и  беспомощно,  неестественно
улыбнулся. Он сидел на корточках,  держа  на  коленях  голову  совсем  еще
маленького, лет одиннадцати,  мальчишки.  Крыло  на  груди  Младшего  было
прорвано, и там пузырилась розовая пена. Меня стало подташнивать.
     - Вот, - зачем-то сказал Алк. - Уже когда солнышко всходило.  Старший
Данька, ты не сможешь помочь?
     Я лишь покачал головой. Не было во мне ни капли Настоящего  света,  я
отдал его Лэну весь, без остатка.
     - А что делать? - Алк спросил это с  такой  надеждой,  словно  я  был
знаменитым врачом или могущественным магом... Впрочем, они так и думают.
     - Верить и любить, - словами Солнечного котенка ответил я.  -  У  нас
нет ничего, кроме веры и любви, Алк. И не было никогда ничего другого.



                         8. МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ В ПУТЬ

     Мне никогда не доводилось летать с настоящим Старшим. И теперь, когда
мы втроем отправились в наш город, я увидел, как дается Шоки полет.
     Нет, он летел довольно быстро, а иногда так  удачно  ловил  воздушные
потоки, словно имел Настоящее зрение. Наверное,  ему  помогал  многолетний
опыт. Вот только не было в его полете той легкости и красоты, которая была
у любого Младшего, и лицо было таким сосредоточенным, словно  он  выполнял
тяжелую работу.
     Предлагать Шоки отдых  было  неудобно,  смотреть,  как  он  летит,  -
неприятно. Мне помог случай.
     На грязно-бурой цепочке холмов, где исходили паром  от  света  Солнца
лужи и зеленели редкие пятна травы, мы увидели караван.
     Самое удивительное было в том, что караван шел по тропе. Солнце  лишь
пару часов назад зажглось в небе, и вряд ли  сейчас  хоть  кто-то  в  мире
Крылатых занимался повседневной работой. А торговцы продолжали свой путь.
     - Ты видишь их? - крикнул я Шоки. Тот кивнул, распластывая в  воздухе
крылья и явно радуясь возможности отдохнуть.
     - Спускаемся! - не то приказал, не то просто сообщил я  и  заскользил
вниз.  Караван  начал  медленно  останавливаться;  охранники   неторопливо
разбрелись вокруг быков, изготовили к стрельбе арбалеты.
     Пусть только посмеют...
     Я опустился метрах в двадцати от замершей колонны,  через  мгновение,
раскинув черные крылья, рядом сели Лэн и Шоки. Так втроем мы и двинулись к
маленькой группке в голове колонны. Там было несколько охранников  и  двое
торговцев... торговок...
     - Привет, Даня, - помахала мне рукой Гарет. Реата, стоящая у  нее  за
спиной, подмигнула мне.
     У меня внутри все опустилось, а сердце  забухало  часто-часто.  Гарет
сделала несколько шагов, подходя ко мне, положила руку  на  мое  плечо.  В
отличие от дочери она улыбалась.
     - Я рада, что ты победил, - продолжила она.  -  Сумрак  не  воюет  со
Светом. Этому миру потребуется многое... очень многое из других  миров.  И
только мы сможем дать ему зерно для посевов, животных для пастбищ,  стекла
для окон... - Гарет улыбнулась. - Солнцезащитные очки и крем от загара.
     - А расплачиваться придется светом?
     - Нет конечно же. Свет - вовсе не самый выгодный товар, Даня.  Умелые
бойцы стоят куда дороже.
     Я молчал. Не собирался я спорить с торговцами,  и  единственное,  что
хотел сказать, спускаясь к каравану: "Убирайтесь навсегда!"
     Вот только Гарет я этого сказать не смогу.
     - Сумрак не воюет со Светом,  -  повторила  Гарет.  -  Он  достаточно
силен, чтобы позволить себе мир.
     - Мы не случайно встретились, - прошептал я.
     - Конечно. - Гарет кивнула. - А что было случайного в твоей  жизни  с
тех пор, как ты встретил Котенка? Все происходило так, как хотел Свет.
     - Не все, - очень тихо, чтобы не услышал Лэн, ответил  я.  -  Там,  в
башне, я поступил по-своему...
     - Да, - неожиданно легко  согласилась  Гарет.  -  Поэтому  ты  мне  и
нравишься, Даня.
     Может быть, мне показалось. А может  быть,  она  и  вправду  говорила
искренне. Только я отступил назад, словно мне стало страшно.
     Так оно и было - на самом деле. Сумрак не воюет со Светом, а Свет - с
Сумраком. Но и мира между ними нет... Не может быть.
     - Прощайте, - не то Гарет, не то всему каравану, не то своему детству
сказал я.
     - Прощай, - кивнула Гарет. - Мы не встретимся больше под этим небом.
     Крыло отозвалось болью, когда  я  взмыл  в  небо  -  голубое  небо  с
пушистым оранжевым Солнышком. Крылу был ножен отдых - но я не  мог  сейчас
отдыхать.
     Хорошо, что ни Лэн, ни Шоки не стали  ничего  спрашивать.  Мы  летели
домой - над голыми скалами, над речушками, над обратившимися в груду щебня
башнями Летящих, над городами Крылатых, где улицы пестрели  от  высыпавших
из домов людей.
     А над городом Лэна небо  было  пустым,  и  по  улицам  носилась  лишь
малышня. Отсюда на войну ушли почти все.
     - Я лечу на площадь, - сказал мне Шоки, когда мы стали  снижаться.  -
Надо все рассказать...
     - Я туда не полечу. Извини. - Я глянул на Шоки с неожиданным даже для
себя вызовом. Но он не спорил. Завис в  воздухе  -  и  я  почти  физически
почувствовал боль, бьющуюся в его Крыле.
     - Это был мой последний вылет, Данька, - как-то очень  строго  сказал
Шоки. - Я выложился весь, мне больше не взлететь. Но я рад, что мы воевали
рядом... жаль только, что не я первым нашел тебя.
     Что я мог ему сказать?
     А Шоки протянул руку - это очень  трудно  сделать,  когда  паришь  на
месте, и коснулся моего плеча.
     - Женщина торговцев сказала, что вы не увидитесь под этим небом. А мы
с тобой не увидимся никогда. Я чувствую. Спасибо тебе, что мы можем видеть
это небо. Прощай.
     Он сложил Крыло и провалился вниз, лишь перед  самой  землей  начиная
тормозить.
     - Что это с ним? - хмуро спросил Лэн.
     - Не знаю, - признался я. - Летим домой, Лэн.
     Мы сели на площадку своей  башни  и  спустились  в  дом  по  винтовой
лестнице. Первым делом я стянул Крыло, бросил его на кровать,  забрался  в
ванну и полоскался минут двадцать, смывая с  себя  сладкий  запах  гари  и
мелкий, как пыль, песок. Потом постоял минуту под ледяным душем и до  боли
растерся полотенцем.
     Голова стала ясной, и даже настроение  улучшилось.  Но  усталость  не
ушла, лишь отползла куда-то глубоко внутрь. Натянув шорты, я вышел в  свою
комнату.
     На моей кровати спал Лэн.  Крыло  он  не  снял,  и  черные  перепонки
крыльев слегка подрагивали, отзываясь на обрывки его снов.  Наверное,  Лэн
дожидался меня, чтобы о чем-то поговорить, но усталость взяла свое.
     Я лег рядом, подложив руки под голову и бесцельно  глядя  в  потолок.
Почему-то мне казалось, что я не смогу уснуть - слишком близко была  башня
Повелителя  Летящих,  и  Настоящий  враг,  и  мертвый  Лэн,  и   Солнечный
котенок... Но Лэн ровно дышал во  сне,  и  пятнышко  света,  просочившееся
сквозь полузадернутые шторы, лежало на моей руке теплым прикосновением.
     Я уснул.
     Пробуждение было резким, как от толчка. Тело ныло, наверное,  я  спал
так крепко, что даже не поворачивался во сне.  Лэн  повернулся  на  бок  и
уткнулся мне в плечо. Пятнышко света переползло ему на щеку.
     Осторожно, чтобы не разбудить Младшего, я  встал  подошел  к  окну  и
распахнул шторы. Хорошо, что дом Лэна стоит  почти  на  окраине.  Солнышко
садилось за горизонт, лишь край его сверкал над горами.  Но  зато  никакие
дома его не загораживали и комнату наполнял мягкий вечерний свет.
     - А звезды ночью будут? -  сонным  голосом  спросил  Лэн,  садясь  на
кровати. Да, что-то я не сообразил, что Крылатых легче  разбудить  светом,
чем тумаками или ведром холодной воды.
     - Должны быть, - авторитетно пообещал я. Лэн подошел к окну, и минуту
мы стояли рядом, держась за  руки  и  глядя  на  уползающего  за  горизонт
Котенка.
     Друзья умирают или предают... но обычно у них нет другого выбора.
     - Данька, а как пускают солнечные зайчики? - вполголоса спросил Лэн.
     - Как правило - с помощью зеркала.
     - Я сейчас... - Лэн выбежал из комнаты, но почти  сразу  вернулся.  В
руках у него была маленькая шкатулка.
     - Это в ней Герт хранил Солнечный камень, - смущенно сказал Лэн. -  Я
ее взял... на память.
     Он раскрыл шкатулку, и я увидел, что изнутри она выложена зеркалами.
     - Подставь под солнечный свет, пока он  еще  есть.  -  У  меня  вдруг
перехватило дыхание. Лэн пожал плечами и  повернул  раскрытую  шкатулку  к
окну.
     На темной ткани отдернутых штор задрожал маленький солнечный  зайчик.
Мы с Лэном опять переглянулись, потом я осторожно кивнул.
     - Не уходи, останься, - шепотом попросил Лэн.
     Секунду мне казалось, что ничего не случится.  Потом  пятнышко  света
дрогнуло, обретая объем и становясь куда ярче.
     - Глупые мальчишки! - заявил Котенок, планируя на пол.
     - Это еще почему? - остолбенел Лэн.
     - Могли и раньше сообразить! - прыгая ему  на  руки,  сказал  Котенок
наставительно. - Думаете, болтаться в небе и светить для всяких  охламонов
интересное занятие? Ни фига подобного!
     Я сел на подоконник, стараясь сдержать  улыбку.  Лэн  с  Котенком  на
руках подошел ко мне.
     - Ты что, даже поздороваться не хочешь? - сварливо спросил Котенок.
     - А мы утром виделись, - отпарировал я. Котенок моргнул, потом поднял
лапку и принялся ее яростно вылизывать.
     - Ну привет, привет, - сказал я, осторожно беря Котенка на руки.  Тот
подумал секунду и лизнул меня в ладонь.
     - Сливки будешь? - предложил Лэн, незаметно подмигивая мне.
     - Да они наверняка прокисли,  пока  мы  сражались,  -  махнул  лапкой
Солнечный котенок.
     - У меня сгущенные есть.
     - Да?
     Лэн, не говоря ни слова, выскочил из комнаты. Мы с Котенком  остались
одни.
     - Данька, - не поднимая глаз, произнес Котенок, - там, в башне, я  не
мог по-другому... Я ужасно рад, что ты смог оживить...
     - Об этом не надо  говорить.  Никогда.  Ладно?  -  попросил  я  очень
серьезно. И Котенок понимающе кивнул.
     - А кто сейчас там?.. - Я взглядом указал на темнеющее небо.
     - Я.
     - Это как?
     - Ну, за солнышко остался тоже я, только большой  и  важный.  А  себя
прежнего я отослал к  вам,  раз  уж  вы  догадались  подставить  Настоящее
зеркало под Настоящий свет.  -  Котено