слышал, с хозяевами никто и не встречался даже...
   - Да как... - Пузырек в затруднении почесал за ухом. - Кое-кто врет,  что
встречался...
   - Ну а сам-то ты как считаешь? Кто они вообще?
   - Хозяева? - Пузырек  усмехнулся  загадочно  и  поднял  на  гостя  мудрые
нетрезвые глаза. - А так считаю, что надзорки - это наши хозяева и есть.
   - Надзорки? - Василий был поражен. - Так они же мусор убирают!
   - Ну и убирают, - согласился Пузырек. - И кормят. И щелчка дают, если что
не так. Чем не начальство?
   Василий попытался собраться с мыслями - и не смог.
   - Слушай, плесни-ка еще, - попросил он севшим голосом. - Если  не  жалко,
конечно...
   - А чего жалеть? - сказал  Пузырек,  охотно  выполняя  просьбу.  -  Я  по
первому разу завсегда бесплатно угощаю...
   Глаза его вдруг затуманились, наполнились грустью.
   - А вот кто бы спросил, мне-то каково пришлось... - со вздохом молвил он.
- Я ведь сюда, Вася, первым попал. Никого здесь еще не было, только мартышки
эти прыгали, камушки долбали... Ну вот представь: один! Ни  души  кругом!  И
сам, можно сказать, голый - трусы да  майка,  я  ж  в  окно  от  участкового
прыгал...
   - А этаж? - поинтересовался Василий.
   - Какой в частном секторе этаж! Первый...
   - Что ж они под окном никого не поставили?
   - Ну вот не догадались, значит. А  тогда  еще,  как  назло,  пьяный  указ
вышел, загребут - не отмажешься. Сбежал,  короче.  Вылез  из  тарелки:  мама
родная!
   Куда занесло... - Пузырек выпил, не чокаясь, и  долго  качал  головой,  -
Ладно. Сообразил что к чему, тоже камушки долбать начал. Долбал-долбал... Ну
не может быть, думаю, чтобы в тюбиках у них одна  только  жратва!  Не-а,  ни
черта! Потом прикинул: а красные-то тюбики - сладкие, стервы! Чистый  сахар!
Ага, думаю, теперь бы еще дрожжец... А жил  в  "конуре".  Один.  Пустая  она
тогда была, гулкая...
   - Пустая? - встрепенулся Василий. - А Маша? Ну, кукла эта...
   - Маша - потом... - отмахнулся Пузырек. - Ты слушай... И вот сижу  это  я
однажды,  как  сейчас  помню,  в  "конуре"  один-одинешенек  и  думаю:   эх,
змее-вичок бы... Представляю его себе так, знаешь, подробненько...  И  вдруг
гляжу: мать  честная,  образуется!  Представляешь  -  образуется!  Прямо  из
воздуха!
   - Кто?
   - Да змеевик же! Я, понятно, испугался, решил - крыша поехала. Ну  и  он,
как бы это тебе сказать... Недоделанный, в общем, вышел. Опомнился  я.  Дай,
думаю, еще раз попробую... И получилось, Вась! С третьего раза - получилось!
Схватил я его, расцеловал... Эх, да что говорить! - Пузырек  расчувствовался
и махнул рукой.
   - У тебя там не перельется? - спросил Василий.
   - Да нет, рано... Ты слушай...  И  с  дрожжами  выкрутился.  Вон  видишь,
проводки  такие  пушистые,  слева?  Серым  светятся...  По  ним  обычно  эти
ползают... ну вроде улиток, только побольше. Налет счишают. Так  вот  улиток
этих погнать, а налет - соскрести... Я тебе говорю:  лучше  всяких  дрожжей!
Бродит - как зверь! А с трубами я  еще  раньше  приметил.  Одни  -  горячие,
другие - холодные. Что еще надо? И вот выгнал  я,  Вась,  первый  литр...  -
Голос Пузырька предательски вильнул. - Гордый хожу -  как  черт!  Ведь  куда
законопатили, ты подумай! А я и здесь гоню! В школе учил небось?  Человек  -
это что? Это звучит гордо! Погоди, вроде пакет перекосило...
   Он отложил колпачок в воздух над кабелем и зашлепал к аппарату. Василий с
невольным  уважением  оглядел  многочисленные  хитрые  трубки  и   змеевики,
оплетавшие светоносную рощицу на манер повилики.
   - Но одному пить,  -  вернувшись,  сокрушенно  продолжал  Пузырек,  -  не
дело... Нет, не дело. Ну примешь, ну... Для  себя,  что  ли,  старался?  Для
людей ведь всю жизнь, понимаешь, Вась, для людей! Мартышки  эти  не  пьют...
Трудно было, чего там...
   - Ну ты, я гляжу, мужик отважный... - Василий только головой покрутил.  -
А вдруг отраву какую-нибудь выгнал бы вместо водки?
   Пузырек помолчал, сложив губы в скорбной многомудрой улыбке.
   - Рисковал... - признал  он  чуть  ли  не  с  удовольствием.  -  Конечно,
рисковал, чего уж говорить... Так а дома? Не  рисковали,  что  ли?..  Помню,
работал это я на центральном рынке, и собрались мы раз в бендежке у  Борьки,
у слесаря нашего... Была у нас на троих бутылка спирта. А покупали, конечно,
с рук... Во-от... Выпили мы, значит, по первой - и стали слепнуть...
   - Как? Совсем? - всполошился Василий.
   - Ну, не то чтобы совсем... Спичку зажжешь, поднесешь к глазам  -  огонек
вроде видать. Хотя и смутно...
   - А как же вы до телефона-то добирались? Вслепую?
   - Да телефон - что телефон?  Мы  так  подумали-подумали...  Терять  вроде
нечего? Нечего... Ну и добили эту бутылку на ощупь.
   - А потом?
   - Ну, потом... - Пузырек шевельнул в затруднении пальцами. - Потом  вроде
как развиднелось... Помолчали, задумчиво свесив головы.
   - Да, - молвил со вздохом Василий. - Эго по-нашему... Ну а здесь-то  как?
Не гоняют?
   - Еще как! - оживившись, вскричал Пузырек. - Ты, Вась,  не  обижайся,  но
надзорки эти вреднее вас, ментов, будут. Трех месяцев не проходит, чтобы они
мне аппарат не раздолбали! Выйду из дому, прихожу - все  в  порошок...  Даже
порошка не остается! Ну я что тогда?.. Иду в "конуру", опять бак  соображаю,
змеевичок... И по-новой! Меня-то самого, понятно, не трогают. Тут так:  руки
не распускай - и не тронут...
   - И конкурентов нету?
   - Где? Здесь? - Пузырек презрительно скривился. -  Знаешь,  честно  тебе,
Вась, скажу: народ здесь подобрался...
   Настырности в них - ну никакой! Белено долбать  -  долбают,  и  то  через
пень-колоду...
   - А сам не долбаешь?
   - Вот еще! Когда мне долбать? Да и на кой пес? Я  ж  с  них,  с  лодырей,
плату чем беру? Либо тюбиками,  либо  хреновину  какую  полезную  где-нибудь
оторвут. Камушек вон удобный притащили. - Ну и работенка тут  у  вас!  -  не
выдержал Василий. - Не ломать - так курочить...
   - Ну это ты зря, - миролюбиво заметил Пузырек. - Дома  таких  работ  тоже
полно. Лесорубы, шахтеры... Или, скажем, взрывников возьми...
   - Так там-то - со смыслом!
   - А вдруг и здесь тоже?
   - Ну не знаю, - помрачнев,  сказал  Василий.  -  Не  по  мне  все  это...
"Хрущобы" на потолке, люди  вверх  ногами...  Вот  найду  Ромку  -  и  будем
как-нибудь отсюда выбираться.
   - Не-а! - Пузырек решительно помотал головой. - Не захочет.
   - Кто? Ромка?
   - А вот попомни мои слова! Я людей насквозь вижу. Сколько их тут при  мне
поприбывало - ни в одном не ошибся. Ромка - эт-то, знаешь,  орешек.  Погоди,
он еще тут всем даст  прикурить...  Э!  А  пакет-то!  -  спохватился  он.  -
Заварить - заварил, да так в кошелке и оставил...
   Пузырек снова  вернулся  к  аппарату,  достал  из  висящей  на  растяжках
плетенки тугой прозрачный  бурдючок  и  небрежным  движением  метнул  его  в
черный, зияющий посреди  стены  пролом.  Судя  по  раздавшемуся  из  темноты
смачному шлепку, таких бурдючков там уже скопилась целая груда.
   - А убежать, значит, так никто и не пытался? - спросил Василий.
   - Ну а как тут бежать? Дальше потолка не убежишь. Ну сам  подумай,  Вась!
Василий подумал.
   - А если скоком попробовать? Может, какой-нибудь наружу выводит?
   - Так тебе домой или наружу? - спросил  Пузырек,  присаживаясь  рядом.  -
Наружу у нас все Клавка рвалась... Так что насчет скоков -  это  ты  к  ней.
Только не сейчас. Сейчас она на тебя в обиде...
   - На меня?
   - А то на кого же! - Пузырек тихонько засмеялся,  покручивая  головой.  -
Она тебе:  "Вва!  Вва!"  -  а  ты  за  пистолет!  С  ней  чуть  родимчик  не
приключился. Ну, в "конуре", когда пугали вас...
   - Вон оно что... - пробормотал Василий. - А зачем ей наружу надо?
   - Ну как... Чтобы, значит, хозяевам про все наши безобразия  доложить.  А
заодно и самим им чертей выписать... Все скоки, почитай, перепробовала. Ну и
сунулась однажды... - Пузырек снова засмеялся.  -  То  ли  грузовой  он  был
какой, этот скок, то ли просто  испорченный,  а  только  выскочила  из  него
Клавка - под ноль стриженная! Брови - и те выбрило! Теперь вот обрастает...
   Василий задумчиво подвигал челюстью.
   - А в тарелке  выбраться  не  пробовали?  Пузырек  посмотрел  на  него  с
любопытством - Так ты что, серьезно бежать собрался? Василий хотел ответить,
но не успел, потому что к Пузырьку пришли

   Глава 11

   Вошел и пробка в потолок. Александр Пушкин

   Слава Богу, что колпачки в этот миг оказались пустыми, а  то  бы  Василий
зелье  расплескал  наверняка.  Сам  он  уже  раза  три,  чтобы  не  соврать,
пользовался скоком, но  пользоваться  -  одно,  а  вот  наблюдать  такое  со
стороны. Вполне естественно,  что  Василий  вздрогнул  и  отшатнулся,  когда
неподалеку от световодов  возник  собственной  персоной  лопоухий  стриженый
Ромка.
   На ловца и зверь бежит!
   Аналогичная простынка, перекинутая через плечо и перехваченная  по  талии
обрывком провода. В  руке  -  бугристый,  словно  набитый  картошкой,  серый
пластиковый мешок Физия у Ромки была очумелая и ликующая. Увидев Василия, он
замер - но лишь на секунду.
   - А, Вася - расслабленно, чуть ли не покровительственно молвил он - Ну ты
как? Обживаешься?
   Откуда-то вдруг взялись осанка и царственная, прах побери, небрежность  в
движениях.
   - Ну чего притащил, чего притащил? - добродушно заворчал Пузырек. -  Я  ж
тебе сказал: по первому разу всех пою бесплатно. Вот завтра  -  хренушки,  а
сегодня - гуляй... Правило у меня такое.
   - Правило у него! - надменно отозвался Ромка. - А у меня тоже правило. На
халяву не пью. Все. Точка.
   - Во дает! - хмыкнул Пузырек и оглянулся на Василия. Тот сидел набычась и
закременев. Под железной щетиной гуляли страшные желваки.
   - Я что? Каждый день сюда прилетаю, что ли? - куражился, по всему видать,
слегка уже поддавший Ромка. - Давай на все, сдачи не надо!
   Пузырек взял мешок двумя руками, раскрыл и долго в него смотрел. -  Ну  и
куда тебе столько? Ты вон уже и так хорош.
   - Почему мне? - обиделся Ромка, - Всем!
   - А вот это ты зря, - сказал Пузырек. - Нечего приваживать. Ты-то, может,
на халяву и не пьешь. А вот лодыри наши... Вот попомни мои слова:  привадишь
- ломом потом не отобьешь.
   - Кто приваживает? - возмутился Ромка. - Я  сразу  сказал:  сегодня  всем
ставлю, завтра - фиг!
   Тут он, должно быть, что-то вспомнил и захихикал.
   - Во прикол! - осклабившись, сообщил он. - Леша этот ваш... Ты,  говорит,
так все долбаешь, потому что у тебя колотушка такая. От летающей тарелки.
   Я говорю: ну на,  попробуй...  Он  взял  -  тюкал-тюкал,  бросил...  Дай,
говорю, сюда. Ка-ак дал - камушек вдребезги!
   - Леша... - проворчал Пузырек. - Вот он-то  главный  халявщик  и  есть  -
Леша...
   С запасом перешагнул парящий в воздухе кабель и скрылся в проломе.
   Оставшись  наедине  с  Василием,  Ромка  гонору  малость   поутратил.   В
наступившей тишине слышно было, как журчат и побулькивают трубки  и  емкости
Пузырькова агрегата. На изогнутых стенах лениво кривлялись цветные блики.
   А Василий все держал паузу. Ах, если бы не дуреха жена, какой бы из  него
вышел прекрасный следователь! Закати он такую паузу на допросе...
   - Значит... - глуховато выговорил он и вновь надолго замолчал. -  Значит,
так, да?..
   Ромка вздохнул с облегчением. Молчащий Василий  был  куда  круче  Василия
говорящего.
   - А чего? - с вызовом спросил Ромка.
   - Того! - сказал Василий. - Возьму за шиворот да  и  запихну  в  тарелку.
Будет тебе тогда "чего"! Ромка осклабился.
   - Ага! - сказал он. - За шиворот! А надзорки? Ты вон уже Креста один  раз
за шиворот взял?..
   Василий мысленно крякнул и насупился. Плохо дело. Ромка знал не только  о
его поединке с Крестом, но даже и о том,  что  надзорки  за  рукоприкладство
карают в любом случае. Стало быть, угрозами тут  уже  ничего  не  добьешься.
Ладно, попробуем путем убеждения...
   Василий усмехнулся, как бы дивясь Ромкиной глупости.
   - Один вот тоже так... - презрительно молвил он, - от  армии  прятался...
Десять лет взаперти просидел. Ну не придурок, а? Десять лет! По суду - и  то
меньше выходит...
   - Так то взаперти, - возразил Ромка.
   - А здесь тебе что? Не взаперти, что ли?
   - Х-ха! - сказал Ромка. - Ничего себе - взаперти! Этак я и в городе  тоже
взаперти был...
   Вернулся Пузырек с двумя увесистыми бурдючками.
   - На вот, - сказал он Ромке. - И гони ты их в шею... х-халявщиков!
   Однако ни Василий, ни Ромка его не  услышали.  Оба  неотрывно  глядели  в
глаза друг другу. Пузырек хмыкнул и, переступив кабель,  временно  определил
бурдючки в причудливую похожую на человеческое ухо карликовую глыбу.
   - Сравнил - город... - процедил наконец Василий. - Из города ты  хотя  бы
уехать мог...
   - Уже уехал! - огрызнулся Ромка.
   -  Так...  -  сказал  Василий.  -  Так...  И  возвращаться,  значит,   не
собираешься?
   - Да на кой мне это надо? - удивился Ромка. - Чтобы опять менты гоняли?
   - Думаешь, здесь гонять не будут?
   - Не-а, - окончательно обнаглев, отвечал ему Ромка. - Здесь  тебя  гонять
будут. Чтобы руки не распускал. Получил щелчка - и гуляй, Вася!
   Василий сжимал и разжимал кулаки.
   - Да ты же прикинь хрен к носу! - рявкнул он, весьма изумив  и  позабавив
Пузырька. - Может, в тебе талант какой сидит!
   Ромка поморгал. Действительно, поворот был весьма неожиданный.
   - Ну, - осторожно молвил он, тоже присаживаясь на кабель.
   - Гну! Талант-то развивать надо! А как ты его  здесь,  дурак,  разовьешь?
Дома бы учиться поступил, работу бы нашел по специальности!
   - А я ее уже здесь нашел...
   - Это ломать, что ли? - страшно раздув ноздри, спросил Василий.
   - А ты пробовал? - Ромка взбрыкнул и перешел в  наступление.  -  Ты  хоть
один камушек здесь своими руками раздолбал? Вот раздолбай сначала,  а  потом
говори...
   Тут уже и Василия сорвало с якорей.
   - Значит, государство на тебя средства тратило, -  задыхаясь  от  злости,
выговорил он. - В школе учило. А ты... Ты ж вот сейчас Родину продал!
   - Йех! - сказал Пузырек, с удовольствием  глядя  то  на  Василия,  то  на
Ромку. Любил он, по всему видать, такие сцены.
   Ромка сидел, обиженно оттопырив губы.
   - Кому? - спросил он наконец.
   - Чего кому? - не понял Василий. - Кому продал?
   - А не важно, - сказал Василий в запальчивости. - Была бы Родина, а  кому
- найдется! Слушай, Пузырек, плесни, а? Достал он меня!
   - Это запросто, - отозвался покладистый Пузырек и двинулся  к  карликовой
глыбе.
   - Мою вскрой, - буркнул Ромка.
   - Обойдешься... -  спокойно  отвечал  ему  Пузырек.  -  Пойди  вон  лучше
колпачок себе отколупни - на той стороне... Кабель там  такой  стеклянный...
перерезанный...

   - Мне ж тебя, дурака, жалко, - проникновенно втолковывал Василий. Язык  у
него, правда, не заплетался, но слова теперь выговаривались  куда  медленней
обычного. - Ну ты сам оглянись, посмотри:  кто  здесь  собрался...  Старичье
всякое, алкаши, вон даже с зоны один... Ровесников твоих тут нет, девчонок -
тоже...
   - Ну, насчет девчонок ты, Вась, не прав... - с ухмылкой заметил  Пузырек.
- Он тут уже одну присушить успел...
   Василий запнулся и взглянул на невольно приосанившегося Ромку.
   - Правда, что ли?
   Ответом было победоносное молчание. - А лет  ей  сколько?  -  недоверчиво
обратился Василий к Пузырьку.
   - Не знаю, документы не проверял... С виду  -  двадцать  два...  Двадцать
три...
   - Двадцать! - Ромка немедленно ощетинился.
   - Ну да...  -  Пузырек  глубокомысленно  покивал,  -  В  прошлом  году  -
двадцать, в позапрошлом - двадцать.
   - Даже если двадцать - все равно старовата... - задумчиво молвил Василий,
прекрасно сознавая,  подлец,  какое  жало  он  запускает  в  нежное  Ромкино
сердчишко. - Дома ровесниц полно...
   Ромка вдруг сильно побледнел. У него даже тихонько застучали зубы - как у
кота, когда тот подкрадывается к воробью.
   - Для кого полно? - вскрикнул он, сорвавшись при этом на фальцет.  -  Для
меня, что ли? Ровесницы... Ровесницам  двадцатипятилетних  подавай  -  чтобы
бицепсы у него, прикид, машина своя, ствол под мышкой!
   - Что ж они, только на рэкетню бросаются? - усомнился Василий. - Не все ж
такие...
   - Все! А если не такие - то уродины! - Глаза  у  пьяненького  Ромки  были
светлые, раскосые и очень несчастные.
   - Нет, ты погоди, - возмутившись, прервал его Василий. - А  которые  чуть
помладше?
   - Да то же самое! А если совсем соплячки - так им это еще не интересно...
   - Вот так, Вась, - мудро подытожил Пузырек, сжамкав морщинистое личико  в
кулачок. - Мы-то считаем молодежь припеваючи живет, а у них, видишь, чего...
   Василий призадумался. Кажется, Ромка  и  впрямь  уже  отрезанный  ломоть.
Здесь он кум королю, а дома... Ах,  как  неладно  все  складывается!  Загнал
пацана в тарелку, завез Бог знает куда - и бросил... Родители запросто в суд
подать могут. Если, конечно, повезет вернуться...
   - Н-ну...  к  двадцати  пяти  будут  и  у  тебя  бицепсы,  -  без  особой
уверенности в голосе обнадежил Василий. - Машина, прикид...
   - Ствол под мышкой... - ворчливо добавил Пузырек.
   Ромка злобно фыркнул.
   - Скажи еще - к тридцати! А я сейчас жить хочу! Сейчас, понял?..
   Что-то  шевельнулось  возле  световодов,  и  все   повернули   головы   -
посмотреть, кто там еще пришел.
   - А-а! Дорогая гостьюшка заявилась! - возликовал напевно Пузырек. - Никак
доругиваться пожаловала?
   Стриженая Клавка насупилась и твердым шагом подошла к  честной  компании.
Спесиво отвернула нос.
   - Ну, в общем, - сердито сказала она, так ни на кого и не взглянув, - я -
то думала, там только одна стенка снаружи сломана, а там,  оказывается,  еще
две внутренние.
   - И чего? - с интересом спросил Пузырек.
   - Пусть полностью ущерб возмещает! А  то  -  ишь,  деловой!  Одну  стенку
оплатил, а другие две?
   - Облезешь!  -  внятно  выговорил  Ромка.  Вознегодовав,  Клавка  раздула
грудную клетку.
   - Ты поговори, поговори так со мной! - закричала она, углядев в сказанном
намек на свою прическу. - Да я тебе в матери гожусь!
   - Во блин! - подивился Ромка. - Еще одна в матери лезет! Сама сказала:  в
расчете. Все слышали. Вот Пузырек слышал... Ну и все!
   - Так откуда же я знала, что внутри еще две стенки сломаны?!
   - А меня это  не  колебает,  -  вконец  распоясавшись,  заявил  Ромка.  -
Смотреть надо лучше!
   На несколько мгновений стриженная под  ноль  правдоискательница  утратила
дар речи.  Привыкши  терроризировать  своей  наглостью  население  маленькой
мирной колонии,  она,  должно  быть,  не  допускала  и  мысли,  что  в  один
прекрасный день летающая тарелка может доставить сюда еще большего наглеца.
   Наконец, опомнившись, Клавка раскрыла рот, но накинулась почему-то не  на
Ромку, а на Пузырька с Василием.
   - Мужчины,  называется!  -  орала  она.  -  Вместо  того  чтобы  осадить,
одернуть! Милиция, называется! На его глазах малолеток спаивают, а он  сидит
смотрит! Сколько он тебе налил, что ты сидишь смотришь?
   - Я не при исполнении, - угрюмо огрызнулся Василий.
   - Да вы всегда не при исполнении! Вы при исполнении, только когда человек
ночью из гостей идет, никого не трогает...  Вот  тогда  вы  при  исполнении!
Пистолетом он здесь еще махать будет, людей пугать!
   - Я им по долгу службы махал, - буркнул Василий, не желая ссориться.  Чем
черт не шутит, вдруг Клавке и впрямь со временем посчастливится найти  скок,
ведущий куда-нибудь наружу!
   - Ишь, заюлил, заюлил! По долгу службы! Ты ж не при исполнении!
   - А у него тогда дежурство еще не кончилось, -  пояснил  Пузырек.  -  Так
что, Клавка, учти: он ведь имел право и огонь открыть...
   Клавка смерила самогонщика уничтожающим взглядом и  снова  повернулась  к
Ромке.
   - Пошли! - скомандовала она.
   - Ага, - отозвался тот. - Шнурки только поглажу от ботинок - и пойду.
   - Да  разговаривать  еще  с  тобой!  -  процедила  Клавка  и,  решительно
подступив к Ромке, протянула руку.
   Тот испуганно округлил гл