а на Ромку с Сократычем, а в руках у  нее  круглились
две только что поднятые с пола капсулы.
   - Позвольте, позвольте... - обомлев, пробормотал дедок.
   - Шла, говорю, и обронила! - с вызовом и чуть ли не с  угрозой  повторила
Клавка. - Главное, помнила ведь, что где-то здесь...
   К Ромке наконец вернулся дар речи.
   - Клавк, ну ты... Вконец, что ли, оборзела? - запинаясь,  спросил  он.  -
Это ж дедка тюбики! -  Кого?  -  Воинственно  сдвинув  подрастающую  щетинку
бровей, Клавка подступила к нему почти вплотную. - Ну ни стыда, ни  совести!
Чего ты тут мне плетешь-то? Какой дедок! Да тут полчаса назад твоим дедком и
не пахло!
   - Да он только что камушек задолбил!
   - А кто видел?
   - Я видел!
   - А еще кто?
   - Рома... - печально позвал дедок. - Это бесполезно... Я ее знаю...
   - Да погоди ты! - отмахнулся тот, вперяя в Клавку  пронзительный  уличный
взгляд. - Крутая, что ли? А ну отдай дедку тюбики! Резко отдай!
   - А отними, - предложила Клавка, бесстрашно глядя на Ромку снизу вверх. -
Она вон быстро тебе отнимет. Не зарадуешься.
   Действительно, вокруг уже закладывала  ленивые  акульи  виражи  почуявшая
склоку надзорка.
   На всякий случай Ромка отшагнул от стриженой правдоискательницы  подальше
и вдруг злорадно ухмыльнулся.
   - Клавк, - позвал он. - Ну я ж сейчас из вредности пойду и вот  ему...  -
Ромка кивнул на унылого Сократыча, -...жратвы запасу - на всю неделю.  Ты  ж
от зависти сбесишься...
   Клавка набрала полную грудь воздуха.
   - Вот это вы можете! - злобно грянула она.  -  Слабой  женщине  запас  на
неделю сделать - это вам и в башку не влетит! А здоровому мужику...
   Ромка взвизгнул и в корчах опустился на покрытие. Повалился  на  спину  и
забил ногами в приступе безудержного хохота. Мысль о  том,  что  Сократыч  -
здоровый мужик, потрясла  его  и  умилила.  Поэтому  большую  часть  гневной
Клавкиной тирады Ромка прослушал. Когда способность воспринимать  окружающий
мир частично к нему вернулась, Клавка уже чесала в хвост  и  в  гриву  самих
хозяев.
   - ...нарочно дармоедов всяких привозят! Не  подойдет  ведь  к  глыбище  к
какой-нибудь - ищет чего  полегче,  а  глыбу  пускай  женщины  ломают!  Что?
Неправда? Да еще и огрызается, наглец: я, мол, первый  нашел!  Нашел  -  так
женщине уступи, раз ты мужчина! Теперь еще этого привезли,  очкастого!  Тоже
небось такой же... И, главное, моду взяли: чуть новичок заявится -  тащат  к
Пузырьку, поят бесплатно! Мне небось, когда прилетела, рюмки никто не налил!
   - Во! Точно! - Ромка вскочил. - Слушай, Сократыч, да пускай она подавится
тюбиками этими! Пошли  к  Пузырьку.  Он  уже,  наверно,  новенького  к  себе
заволок. Там такой новенький прикольный! Вроде тебя...

   Завидев Сократыча и Ромку, Пузырек не на шутку обрадовался.
   - Ну хоть вы ему растолкуйте, - весело  взмолился  он,  тыча  только  что
запаянным пакетом в нахохлившегося Никиту Кляпова. - Ну не верит, и все тут!
   - Во что не верит? - деловито спросил Сократыч, с любопытством  оглядывая
взъерошенного  несчастного  новичка.  Повеяло  дурдомом.  Дедок  говорил   с
интонациями врача, а кутающийся в  простынку  Никита  вполне  мог  сойти  за
пациента.  Общее  впечатление  нарушали  только  танцующие  цветные   блики,
превращавшие всех в арлекинов.
   - Да ни во что не верит! - Пузырек ухмыльнулся и метнул  пакет  в  черный
пролом посреди стены. Послышался приятный  увесистый  шлепок.  -  Не  может,
говорит, такого быть...
   - Это нельзя ломать! - раздался исполненный боли голос Никиты Кляпова.  -
Я не могу, я не буду это ломать!
   - А жрать что будешь? - с интересом спросил Пузырек.
   - Не вижу связи...
   Ромка слушал и радостно скалился.
   - Ром... - повернулся к нему Пузырек. - Будь другом... Там вон на  стенке
ломик висит. Сходи ты с ним, покажи что к чему... Связи  он,  понимаешь,  не
видит!
   - А запросто! - с готовностью откликнулся Ромка. Взял в  указанном  месте
ломик и,  прихватив  по  дороге  большую  плетенную  из  обрывков  световода
авоську, двинулся к скоку. Оглянулся на новичка. - Ну чего сидишь? Пошли...
   - Я не желаю на это смотреть! - испуганно предупредил тот и  встал.  Весь
дрожа, громко возмущаясь и заявляя, что никуда не пойдет, он  тем  не  менее
как миленький приблизился к Ромке и был мягко направлен в скок. - Видал чудо
в перьях? - ворчливо спросил Пузырек Сократыча, когда они остались вдвоем. -
Таких, говорят, не рожают, а высиживают... -  Плоско  -  стопо  прошлепал  к
маленькой  глыбе,  похожей  на  человеческое  ухо,   достал   туго   налитую
целлофановую дыньку. - А мы,  пока  они  там  разбираются...  Да!  Ты  ж  не
пьешь... Ну тогда закуси хотя бы... Не бойся, не в  долг.  Я  ведь  Ромку-то
знаю - он сейчас что-нибудь  тюбиков  на  двадцать  раздолбает,  не  меньше.
Видал, какую авоську выбрал? Самую здоровую...
   И, конечно же, Пузырек оказался прав. Когда минут через пять Ромка возник
в помещении снова, авоська трещала и чуть не лопалась, а одну  капсулу  даже
пришлось нести в руке - не поместилась.
   На новичка было жалко смотреть. Хватаясь то за висок,  то  за  переносицу
(все очки по привычке искал, бедолага), он  с  несчастным  видом  присел  на
парящий в воздухе кабель, сразу напомнив больного  воробья,  примостившегося
на телефонном  проводе.  Безропотно  принял  из  рук  хозяина  опоры  полный
колпачок и капсулу на закуску. Выпив,  долго  сидел,  уронив  голову.  Потом
вскинул страдальческие наслезенные глаза.
   - Ну хоть вы... - проскулил он, с надеждой глядя на Сократыча. - Вы,  как
мне кажется, единственный здесь интеллигентный человек... Объясните наконец,
что все это значит!
   Насытившийся и даже слегка опьяневший от еды Сократыч хмыкнул  и  задорно
огляделся. Слова новичка сильно ему польстили.
   - Только имейте в виду, -  сразу  же  предупредил  он.  -  Как  и  всякий
интеллигентный человек, я привык сомневаться  в  справедливости  собственных
суждений. Вот вы... э... Простите, а как вас зовут? Никита? Очень приятно. А
я - Платон Сократович... Так, стало быть, вы спросили, Никита: что  все  это
значит? Хорошо. Я познакомлю вас  с  последней  моей  версией,  которая  мне
самому представляется пока непротиворечивой... Во-первых, скажите: вы  здесь
уже успели повстречаться с побирушками?
   - С кем? - беспомощно переспросил Никита. Ему объяснили.
   - Д-да... - сказал он. - Что-то похожее выскочило из-за угла...  Глаза  -
как у совы...
   -  Вот-вот-вот.  Итак...  Я,  конечно,  не  историк,  но,  насколько  мне
помнится, кошку в Европу завезли из Египта крестоносцы.
   Все ошалели, но продолжали слушать.
   - Европа, если помните, - разливался Сократыч, - в  ту  пору  боролась  с
крысами. С мышами проблема была решена. Против мышей использовалась ласка  -
кстати, очень милый зверек. В ту пору она была  ручной.  И  вдруг  в  Европу
хлынули полчища крыс. А крысам ласка - не противник. Как прикажете  выходить
из такого положения?.. И вот  из  Египта  была  завезена  кошка,  показавшая
крысам, почем фунт лиха... А что же ласка? А ласка - одичала. Вернулась всем
видом в дикое состояние и с тех пор не приручается...
   -  Вы  что,  издеваетесь?  -  истерически  выкрикнул  Никита.   -   Какие
крестоносцы? Какие крысы? Историю ласок я знаю и без вас! И я не вижу, какая
связь... - Он замолчал, всхлипнул и зашарил по воздуху над кабелем в поисках
колпачка. Пузырек с понимающим видом тут же размотал горловину туго  налитой
прозрачной дыньки.
   - Вот как? - удивился Сократыч. - Что  ж,  тем  проще...  Тогда  я  сразу
излагаю версию. Суть ее в следующем: предположим, что мир хозяев раньше  был
наводнен  камушками  весьма  небольших  размеров.  Чтобы  их   сломать,   не
требовалось ни особой мускульной силы, ни навыков.  И  вот,  борясь  с  этим
бедствием, хозяева выписали с какой-то не известном нам планеты побирушек. И
зверьки до поры до времени успешно справлялись с возложенной на них миссией.
Но что-то изменилось. Глыбы почему-то (только, ради  Бога,  не  спрашивайте,
почему!) стали укрупняться, и бедные зверьки с  ними  уже  ничего  не  могли
поделать. И тогда хозяева (а точнее - их агенты, владельцы летающих  блюдец)
стали искать им замену - приматов с более  крепким  телосложением...  И  они
нашли нас. Людей. И вот мы при деле. А что же  наши  мохнатые  и  лупоглазые
предшественники?  -  Дедок  сделал  паузу  и,  сияя,   оглядел   оторопевших
слушателей. - А их постигла судьба ласки. Не в силах с нами соперничать, они
одичали и поневоле освоили паразитический образ жизни. Коротко говоря, стали
побирушками.
   - Эх ты! Перелилось! - Пузырек подхватился и кинулся к  своему  аппарату.
Чертыхаясь и отряхивая с пальцев сорока,  а  то  и  более  градусные  капли,
заменил полный пакет пустым.
   - Вот за что я дедка люблю, - сварливо заметил  он,  заваривая  кромку  и
швыряя бурдючок в пролом. - Говорит-говорит - ну  ни  хрена  не  поймешь.  А
потом вдруг как сказанет - хоть стой, хоть падай!...
   Никита  Кляпов  к  тому  времени  уже  крепко  окосел.  Пить  он,  как  и
предполагалось, не умел совершенно.
   - В-вы х-хотите  сказать...  -  заикаясь  от  злобы,  начал  он,  проедая
Сократыча глазами, - что нас вывозят сюда с Земли  с  единственной  целью  -
ломать?
   Дедок пожал по-птичьи хрупкими плечами.
   - Назовите мне другую цель... Я вот пока таковой не вижу.
   - Нет,  правда,  дед!  -  недовольно  вмешался  Ромка.  -  Чего-то  ты...
гонишь... С Земли-то зачем везти? Сами бы и сломали...
   - Стало быть, не могут, - многозначительно изронил дедок Сократыч.
   -  Кто?  Хозяева?  Ну  ты,  дед,  даешь!  Ты  посмотри,  чего   они   тут
понастроили... Да им такую фигню сломать - раз плюнуть!
   - Технически - да, - согласился дедок. - спорю. А  как  насчет  моральных
запретов?
   - Чего? - сказал Ромка.
   Никита Кляпов медленно поднял голову  и  тревожно  уставил  на  Сократыча
пьяненькие глаза - и так-то близко посаженные, а теперь и вовсе  съехавшиеся
чуть ли не вплотную.
   Дедок глубокомысленно пожевал губами.
   - Попробую пояснить, - сказал он. -  Предположим,  вам,  Рома,  или  вам,
Никита, подарили вазу. Она вам не нравится, но выбросить вы  ее  не  можете,
потому что это подарок. Тогда вы ставите ее на краешек стола и берете в  дом
кошку с определенной репутацией... Кошка в ваше  отсутствие  вспрыгивает  на
стол и сбрасывает вазу на пол. И вы ни в  чем  не  виноваты.  Остается  лишь
смести осколки в совок...
   Никита поднялся, пошатываясь. Глаза его остекленели окончательно.
   - Крысы. - хрипло проговорил он. - Крыса бежала... хвостиком махнула...
   - Да нет, не крысы, - ласково поправил его  Сократыч.  -  Если  следовать
моему сравнению, то мы именно кошки. А крысы - это скорее уничтожаемые  нами
камушки...
   Кляпов не слышал.
   - Крысы... - повторил он и сделал шаг. В результате  этого  опрометчивого
поступка Никита чуть было не вписался в  Пузырьковы  змеевики,  оплетшие  на
манер повилики рощицу светоносных стволов.
   Заложив второй не менее рискованный вираж, он  почти  полностью  выправил
крен и очутился прямо перед светлым овальным пятном,  притаившимся  на  полу
среди порхающих бликов.
   - Эй! - ошеломленно окликнул его Пузырек. - Ты чего?
   - Я... им сейчас... скажу... - Изрекши страшную эту  угрозу,  невменяемый
Никита Кляпов качнулся вперед - и пропал с глаз долой.
   - Куда? - завопил Пузырек, бросаясь  следом.  -  На  надзорку  нарвешься,
дурак!
   ... Когда все трое оказались снаружи, взору их предстала жуткая  картина:
Никита Кляпов стоял, пошатываясь, и потрясал кулаками  вдогонку  удаляющейся
чернильно-глянцевой надзорке.
   - Стой! Стой, сволочь!
   Надзорка остановилась, крутнулась на месте - и  потекла  обратно.  Никита
навис над ней, занеся сразу оба кулака.
   - Так мы, значит, вам крысы? - прорыдал он. - Крысы мы вам?..
   Размахнулся  посильнее,  явно  собираясь  обрушить  кулаки   на   покатый
лоснящийся кожух, потом вдруг отпрянул и начал  медленно-медленно  пятиться.
Только что, мгновение  назад,  Никита  лыка  не  вязал.  Теперь  же,  уронив
разжавшиеся кулаки, он отступал перед надзоркой - совершенно трезвый.  Такое
впечатление, что похожий на огромную мокрицу механизм за долю секунды просто
изъял из крови Кляпо-ва весь алкоголь до последней молекулы.
   Столь сильный испуг,  наверное,  испытывают  лишь  проснувшиеся  внезапно
лунатики...
   - Эх ты! - с горьким упреком бросил ему Пузырек, когда надзорка уехала. -
Вот и пои вас после этого... Думаешь, легко ее гнать-то?

   Глава 16

   Если ты хочешь Знать,
   Как тяжело
   Убежать,
   - Я знаю один
   Рассказ.
   Сергей Есенин

   Летающая  тарелка,  оживляя  собою  пейзаж,  торчала  по-прежнему   возле
пятиэтажки. Время от времени обитатели маленькой колонии  выходили  на  край
льдисто мерцающей площади, смотрели на серый коробок "конуры", на  крохотное
растопырившее лапки стальное  блюдце  и,  ухмыльнувшись,  снова  исчезали  в
соломенно  посверкивающем  лабиринте.  Каждого  так  и   подмывало   сходить
позубоскалить над незадачливыми беглецами,  но,  к  счастью  для  себя,  оба
сидельца успели заработать репутацию невменяемых. Крест  вон  однажды  дедку
все зубы выбил  одним  ударом...  Выбил,  допустим,  совершенно  справедливо
(соображать надо, что говоришь), да и щелчок  за  это  от  надзорки  получил
неслыханно крепкий - неделю потом заикался... И все же связываться с  бывшим
уголовником никому не хотелось. А мент - тот и вовсе  отчаянный.  Додумался!
Драку с Крестом учинил!
   Отдав Маше Однорукой свежеоторванный  моток  кабеля  на  две  плетенки  и
раздолбав в задаток пару глыб (хотя Лика и  предупреждала,  что,  разжившись
задатком, Маша по обыкновению уходит в запой), Ромка решил прошвырнуться  по
окрестностям.  Скептически  поглядывая  на  товарищей  по  работе,  бездарно
корпящих над простенькими камушками, он шел и прикидывал, не  наведаться  ли
ему в "конуру" и не попробовать ли самому смеха ради  что-нибудь  намыслить.
Куклы Маши он теперь не боялся. Пугало другое, измыслишь  вдруг  тоже  вроде
Леши Баптиста что-нибудь этакое - позора ведь потом не оберешься!... Как это
ни  забавно,  но  Ромка  уже  всерьез  начинал  заботиться   о   собственной
репутации...
   Внезапно где-то поблизости грянул мат-перемат, и из-за  скругления  опоры
навстречу Ромке выскочил от  кого-то  улепетывающий  Никита  Кляпов.  Следом
показался легкий на помине Леша Баптист. Был он разъярен и багроволиц. Слава
Богу, сообразил остановиться и, только благодаря этому  избежав  неминуемого
щелчка от мигом подлетевшей надзорки, потряс издали железом.
   - Ты мне больше не попадайся, понял? - взревел он  вдогонку.  -  Увидишь,
что иду, - в переулок сворачивай!
   Задохнувшийся  от  ужаса  Никита  Кляпов  затормозил  в  двух  шагах   от
изумленного Ромки. Ткнул себя двоеперстием промеж близко посаженных безумных
глаз, потом уставился на собственные пальцы и с  омерзением  встряхнул  всей
кистью.
   - Он что, сумасшедший? - крикнул Никита, оглядываясь.
   Леша Баптист еще раз  погрозил  железякой,  плюнул  в  сторону  надзорки,
обдернул на бедрах мутный целлофан - и скрылся.
   -  Я,  главное,  подошел...  вежливо  обратился...  -  сбивчиво  принялся
объяснять взволнованный Никита. - Задал совершенно невинный вопрос - а он...
   - А насчет чего? - жадно спросил Ромка.
   - Я хотел узнать относительно... Ну, словом... - Никита замялся. - Насчет
этой... в доме...
   - Куклы Маши, что ли? - Ромка заржал. Никита Кляпов  смотрел  на  него  с
подозрением.
   - А вы что-нибудь о ней знаете? Ромка  утвердительно  гоготнул  в  ответ.
Отсмеялся и напустил на себя важность.
   - Значит, так... - начал  он,  с  удовольствием  изображая  старожила.  -
Хозяева для нас построили "конуру". Ну и вот...
   - Простите, - перебил Никита. - А почему вы их называете хозяевами?
   - Ну а как еще? - удивился Ромка. - Конечно, хозяева.
   - Простите, - снова сказал Никита. - Но мне кажется, в этом  есть  что-то
унизительное. Конура... Хозяева... Как будто мы домашние животные!
   - Ты деда меньше слушай! - обиделся Ромка. - Он тебе такого  наплетет!...
Мы - гости, они - хозяева. Чего тут этого... унизительного?
   - С гостями так не обращаются... - сдавленно возразил Никита Кляпов. - Но
вы начали говорить о доме.
   - Ага, - сказал Ромка. - Ну вот... Построили "конуру".  И  там  так:  что
представишь - то  и  появляется.  Плейер  запросто  намыслить  можно.  Если,
конечно, знаешь, что у него там внутри... Платы там всякие...
   Тут Ромка заметил, что Никита смотрит на него со страхом, и умолк.
   - Вы... хотите сказать... - чуть ли не пятясь, вымолвил Никита, - что это
не они, а мы сами?.. Ромка не понял.
   - Эти вещи, - пояснил Никита.  -  Вся  эта  кунсткамера...  То  есть  они
предоставили нам все для творчества, а мы...
   Он плотно зажмурился и с тихим стоном замотал головой.
   - Ну! - радостно вскричал Ромка. В  отличие  от  Никиты  он  не  видел  в
ситуации ничего трагического. - Никто ж не знает, как что  устроено.  Вот  и
налепили горбылей!
   Никита Кляпов медленно разъял бьющиеся веки  и  затравленно  взглянул  на
Ромку.
   - А вы? - с горечью молвил он. - Вы тоже к этому приложили руку?
   - Не-а, - беззаботно ответил Ромка. - Чего мне там делать? У меня  и  так
все есть.
   - Но хоть кто-нибудь... хоть один человек... справился?
   - Приплыли! - с достоинством сказал  Ромка.  -  А  самогонный  аппарат  у
Пузырька - откуда? Намыслил только так!
   Никита Кляпов затосковал, ссутулился, свесил руки чуть не до колен и даже
больше прежнего стал похож на маленьких лупоглазых побирушек.
   - А уничтожить это уродство... не пробовали?
   - Дедок пробовал, - гордый своей осведомленностью сказал Ромка. - У  него
койка железная не вышла, ну и он давай ее это... уничтожать.  Поддается,  но
медленно, трудно... Даже, говорит, измыслить ее было - и то легче. Ну  он  и
плюнул.
   - А кукла? Кажется, вы так ее назвали?.. Для начала Ромка огляделся - нет
ли поблизости Леши.
   - Только  тихо...  -  предупредил  он,  понизив  голос.  -  Значит,  Леша
Баптист... Кляпов вздрогнул.
   - Почему баптист?	- Баб тискает, - пояснил Ромка. - Он,  короче,  дома  с
ними позапутался, ну там с женами со всякими... И, значит, - сюда...
   Кляпов испуганно вскинул слабую руку.
   - Я понял, - мертвым голосом сообщил он. - Пигмалион и Галатея...
   - Чего-чего? - поразился Ромка, но Никита его не  услышал.  С  изжеванным
переживаниями лицом он тоскливо смотрел на свои босые косолапенькие ступни.
   - Скажите, - выдавил он наконец, - а в этой, как вы говорите, "конуре"...
что-нибудь съестное намыслить можно?
   - Пожрать, что ли? Так давай я тебе сейчас во-он тот камушек долбану! Мне
это - как два пальца!
   Никита боролся с собой. По худому горлу его медленно прокатился кадык.
   - Нет, - сказал он наконец. - На это я не пойду...
   Ромку разбирало любопытство.
   - Слушай, - сказал он. - А чего ты их долбать боишься?
   - Да вы взгляните! - с неожиданной страстью в голосе взмолился Кляпов.  -
Ну хотя бы вон на тот, с прогибом!
   Ромка взглянул. Камушек как камушек. С прогибом.
   - И чего? - спросил он, снова поворачиваясь к Никите Кляпову.
   - Да это же произведение искусства! Внезапно глаза Кляпова,  устремленные
в сторону  глыбы,  стали  такими  беспомощными,  словно  их  опять  поразила
близорукость. Ромка обернулся. Сияя серебряным  своим  балахончиком,  к  ним
стремительной легкой походкой приближалась Лика.
   - Поздравляю! - язвительно сказала она Ромке.
   - С чем? - не понял тот. - Задаток Маше дал?
   - Ну...
   - С этим и поздравляю. Сидит у Пузырька. Если через три дня начнет плести
- слава Богу. Большой хоть задаток?
   - Н-ну... -  Ромка  в  замешательстве  показал  ладонью  высоту  пригорка
отваленных Маше капсул. - Вот столько...
   - Ты бесподобен, - процедила Лика и, одарив обоих ослепительной  улыбкой,
пошла прочь.
   Ромка хмыкнул и поскреб ногтями