Но, сэр, а как же этот несчастный принц? - взволнованно спросил Энди.
   - Мы просто должны вернуть его домой!
   - Специалисты Сети в Стокгольмском  центре  Ноль-ноль  лучше  нас  смогут
справиться с этим делом, - заметил я.
   - Сэр! - Хельм не мог успокоиться. - А эта карета? Ведь не  могли  же  мы
случайно оказаться как раз на этой линии. Они, должно быть, хотели, чтобы мы
ее нашли.
   - Они или кто-то другой, - поправил  его  я.  -  Вероятно,  кто-то,  кого
заботило, что случится с ребенком.
   - Он здесь недолго лежал, - рассуждал вслух Хельм. - Пеленки еще чистые.
   - Верно, - кивнул я. - Сдается мне, мы и этот младенец оказались  в  этой
точке почти одновременно. Ты прав: это не может быть просто  совпадением.  -
Но кто? - недоумевал Хельм. - Кто мог захотеть  бросить  ребенка  -  ребенка
королевской крови - в таком месте? И зачем понадобилось это делать, но  так,
чтобы быть уверенным, что бедного малыша спасут? - Спасут? -  переспросил  я
машинально. - Он же застрял здесь, как и мы. - Но, сэр, ведь несомненно... -
Хельм проговорил, запинаясь, а затем, с видимым усилием взяв  себя  в  руки,
выпрямился. - Вы же знаете, как, сэр: у  нас  есть  машина.  И  даже  старая
карета - вы сказали, что это тоже шаттл! - Он, видимо, увлекся этой идеей. -
Мы можем полететь на нем. Если необходимо, - добавил он. - Не знаю, Энди,  -
честно сказал ему я. - Мы здесь в точке стасиса. У  нас  здесь  субъективное
время, ведь по-другому наша нервная система не сможет работать - так  уж  мы
устроены. Но сколько времени прошло? Наш хронометр в шаттле показывает,  что
прошел год. А что такое год? Воображаемое понятие...
   - Сэр! - перебил меня Хельм. - Год  -  это  время  одного  оборота  Земли
вокруг Солнца. Это не воображаемое понятие! Мы это не придумали! -  Да  нет,
придумали, - поправил я его. - Эта наша идея, она всего лишь догадка. Может,
она и соответствует природному явлению, а может  быть,  и  нет.  Может,  это
всего лишь фантазия. Этот вопрос еще не  решен  философами.  -  Но,  сэр,  -
каждый знает...
   - Столетиями люди знали, что Земля плоская, - напомнил я  ему,  -  и  что
Солнце вращается вокруг нее.
   - Но они ошибались! - поспешил напомнить мне Хельм. - Ошибались? Да любой
последний идиот посмотрит на море, на прерии и увидит, что Земля плоская. Ты
только посмотри сам: Солнце проходит по небосводу каждый день, и всходит оно
на востоке, как раз тогда, когда должно было бы, если бы  ночью  прошло  под
Землей. Так что ты отрицаешь очевидное!
   - Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр. Но у  нас  есть  приборы,  и  их
показатели объективны. Они показывают, что происходит в действительности.  -
А ты поставь автомобиль на подъемник, так чтобы колеса  были  в  воздухе,  и
погоняй мотор, - предложил я. - По спидометру получится,  что  ты  едешь  со
скоростью восемьдесят или девяносто миль в час. - Но в  действительности,  -
поправил он меня, - он просто показывает, что колесо, к которому подсоединен
датчик, вращается. И это реальное явление. Спидометр это не придумал.
   -  И  это  показывает,  насколько  интерпретация,  основанная  на   наших
предубеждениях, влияет на наше понимание даже самых  простейших  наблюдаемых
событий, Энди.
   - Ну, - сказал мой молодой напарник, - это ведь не так уж важно...  -  Ты
прав. Сейчас нам надо решить, что делать, и сделать это.  И  решение  должен
принять я. Я не могу переложить ответственность на младшего офицера.
   Он кивнул, соглашаясь.
   - Я не хотел сказать, сэр... - он умолк.
   Я сказал ему, что все понимаю, и отвел корабль от кареты. Только сейчас я
обратил внимание на то, что она  была  покрыта  сверкающим  черным  лаком  и
выглядела совершенно новенькой. На высоких колесах  со  спицами  красовались
массивные резиновые шины.
   - Это подделка, - сказал я Хельму. -  Они,  вероятно,  хотели,  чтобы  мы
подумали,  что  ищем  А-Линию  с  отсталой  техникой  передвижения.  Но  это
синтетический лак и резина. Давай взглянем, что же они  хотели  спрятать.  Я
опять подвел корабль поближе, так что отверстия для входа - наши  ?двери?  -
были вплотную друг к другу. Розовый ореол отступил  вверх.  Я  снова  шагнул
внутрь,  пригибаясь,  чтобы  не  задеть  низкий  потолок,  обитый  узорчатой
материей.
   - Сэр, - заговорил снова Хельм. - Может,  ее  сделали  еще  в  девяностые
годы, когда два парня из Италии построили первый  челнок-шаттл.  Может,  они
хотели замаскировать его...
   - Да, конечно, - согласился я. - Все может быть. Но  тогда  это  музейный
экспонат, и мы возьмем его с собой. А пока я  пойду  его  проверю.  Я  снова
вылез из кареты и взобрался на высоко поднятое место кучера. Если лошадей не
было, значит, в движение карету должен был приводить  какой-то  механизм.  Я
оказался прав. Подозвав Хельма, я показал ему панель управления, скрытую под
изогнутым щитком, который на настоящей карете должен был защищать от  грязи,
летящей  из-под  копыт  лошадей.  Проследив,  куда  идут  провода,  я  нашел
компактный, но мощный на вид аккумулятор, проводка от которого шла к  левому
заднему колесу. Я коснулся одного  из  рычагов,  и  экипаж  плавно  тронулся
вперед, проехав несколько дюймов. - Я тут подумал, сэр, -  внес  свой  вклад
Хельм, взбираясь на сиденье рядом со мной и все еще держа на  руках  спящего
младенца, -  может,  хозяин  этой  повозки  задержался  немного,  отстал  от
графика. Скажем, они хотели войти в фазу прежде чем мы найдем  детеныша,  но
ошиблись в координатах, и мы успели заскочить как раз перед ними.
   - И это тоже возможно, - согласился я. - Но зачем им надо было  оставлять
здесь ребенка, потом заманивать  нас  сюда,  а  потом  бросаться  на  помощь
прежде, чем мы успеем даже среагировать на приманку? Я  не  стал  ждать  его
ответа, но сам продолжал размышлять над  этой  загадкой.  Кто-то,  парни  из
службы безопасности йлокков, или еще  кто-то,  еще  не  вступивший  в  игру,
сделал все возможное, чтобы подловить нас. И раз  уж  они  пошли  на  такое,
значит, им было это очень нужно. Я велел  Хельму  быть  наготове,  чтобы  мы
смогли убраться отсюда в любую минуту, и сам снова вернулся в наш корабль.
   Знаете, мне ужасно не  хотелось  бросать  этот  сверкающий  черным  лаком
экипаж в нуль-времени. Любой музей Империи, не  задумываясь,  махнул  бы  на
него лучшую коллекцию динозавров Юрского периода. Но я лишь зафиксировал его
положение и приказал Хельму сесть в кресло и пристегнуть ремни.  Смовия  все
проспал - и то, как мы осматривали карету, и как нашли ребенка. Я решил  его
не будить. Бедняга! Он провел на ногах двадцать  четыре  часа  субъективного
времени, с тех самых пор, как я привел  к  нему  Свфта,  а  теперь  я  снова
планировал надуть его.
   - Энди, - обратился я к парню, стараясь не особенно пугать его, - я  могу
кое-что предпринять, но не знаю, что из этого выйдет. Это отчаянная затея, и
она еще не использовалась. Мы либо снова начнем двигаться нормально, или нас
вышвырнет на другой энтропический уровень. Ты как, за или против?
   - Против, сэр? - потрясенно переспросил он. - Мой  долг,  сэр,  выполнять
приказы полковника.
   Ну и хорошо, - согласился я. Я не хотел, чтобы  он  испугался.  -  Так  и
попробуем. Постарайся расслабиться и немного поспать. Я прошел  к  пульту  и
поочередно выдвинул вперед блоки, отсоединяя предохранительные устройства. В
теории все было довольно просто: даже в энтропическом вакууме течет энергия.
Не обычные энтропическая и временная энергии проблионового потока, но  более
таинственные,  хотя  и  менее  значительные  силы,  которые   в   нормальном
континууме  мало  заметны.  Та  коварная  девятая  сила,  например,  которая
приводит  в  действие  законы  случайности;  или  десятая,   отвечающая   за
сохранение момента количества движения, вследствие  которой  пылинки-кометы,
находящиеся  на  расстоянии  одного  светового   года   от   Солнца,   вдруг
поворачиваются по четкой эллиптической траектории и устремляются  обратно  к
Солнцу из той невероятной дали, откуда и само  наше  светило  кажется  всего
лишь яркой звездочкой. Если перестроить управление, приложив силы так, чтобы
сдвинуть корабль с А-Линии, на которой он сейчас находится,  и  одновременно
задействовать энтропическое давление, стремящееся противодействовать  нашему
А-энтропическому движению, две эти силы  придут  в  прямое  противодействие:
одна непреодолимая сила столкнется с  другой  непреодолимой  силой,  корабль
сожмет, как семечко арбуза, и он либо выскочит наружу, - либо взорвется.
   По правде сказать, я немного сомневался в правильности своего  выбора.  В
лаборатории Сети мы как-то попытались провести эксперимент, используя только
один-единственный нейтрон, и в результате целое крыло  здания  взорвалось  -
его просто вышвырнуло  в  область  нереализованного  потенциала.  Но  ничего
другого я не смог придумать. Потребовалось не  больше  минуты  на  изменение
волноводов и соединителей, и все было готово. Оставалось только потянуть  на
себя рычаг с обозначением ?запуск - максимальное  усиление?,  и  посмотреть,
что получится. Простая серая пластмассовая ручка  казалась  чуть  розовой  -
энтропический ореол указывал на утечку стремящейся вырваться из узды энергии
вселенной. Я рванул рычаг. Весь мир взорвался передо мной.

Глава 11

   - Так, по крайней мере, я подумал, - объяснял я Энди, склонившемуся  надо
мной.
   - Похоже, я скоро привыкну приходить в себя и видеть, как ты смотришь  на
меня с беспокойством, - сказал я ему.
   Он усмехнулся, кивая.
   - Нас словно выкрутило,  сэр,  -  сказал  он,  словно  это  могло  что-то
объяснить. Он окинул взглядом тесный отсек, словно ожидая, что  это  -  хотя
что такое ?это?, он не знал - повторится снова. - Мне показалось,  что  меня
словно выжимают, как белье, сэр, - серьезно объяснял он. - Это продолжалось,
наверное, не более секунды, но показалось просто бесконечным.  -  Он  прижал
ладонь к солнечному сплетению. - Это было просто ужасно, сэр, но  вдруг  все
кончилось, все стало как прежде, и только  вы  были  без  сознания,  сэр.  Я
попытался привести вас в чувство, и вы стали говорить что-то непонятное.  Вы
сказали, что все взорвалось, но это же не так, полковник!
   Он так был взволнован, что даже, против своего обыкновения, не извинялся,
выражая несогласие со мной.
   - Что там видно снаружи? - полюбопытствовал я, не  без  труда  вставая  и
делая два шага к обзорной панели. Я сразу же увидел, что  грязевой  ландшафт
исчез. Вместо него нас окружал унылый  пейзаж  Новой  Англии  с  облетевшими
деревьями и покрытой мокрыми  листьями  землей.  По-видимому,  дул  довольно
свежий ветер, так как голые ветви деревьев сгибались, и в  воздухе  носились
сухие травинки и прочий мусор. Косые струи дождя, казалось, преследовали их.
В стороне от нас, на расстоянии не более сотни ярдов, стоял небольшой домик,
к которому вела хорошо утоптанная тропинка. Это  было  нечто  среднее  между
землянкой и хижиной, обложенной дерном. Из окошка, застекленного  бутылочным
стеклом в свинцовом переплете, лился свет. Из  кривой  трубы,  выходящей  из
раскисшей земли у подножия высокого дерева, поднималась  струйка  дыма.  Это
было похоже на какое-то подземное сооружение, но все равно казалось  гораздо
приятнее, чем все остальное, что нас  окружало.  Внезапно  мы  увидели,  как
из-за дома, если это действительно был дом, на четырех ногах выбежал высокий
йлокк, одетый во что-то красное, похожее на облегающий чулок. Он пронесся по
тропинке прямо к нашему кораблю и, остановившись всего в паре футов от  нас,
ткнулся носом в землю, пытаясь что-то вынюхать.
   - Полковник, - произнес Хельм, - кажется,  он  знает,  что  здесь  кто-то
есть! Может...
   - Давай поговорим с ним, - предложил я, протягивая руку,  чтобы  включить
наружный громкоговоритель. Тут я заколебался - я был не очень уверен в своем
знании языка йлокков. Свфт, правда, объяснил мне  вкратце  их  грамматику  -
довольно, кстати, несложную, и он  вместе  с  некоторыми  нашими  пленниками
провел со мной своего рода ?базовый курс?, мы даже сделали гимнозапись. Но я
пробыл в кодировочной камере совсем недолго, и у  меня  даже  не  оставалось
времени на обычный сеанс постгипноза. Я спросил Хельма,  знает  ли  он  язык
йлокков. Оказалось, что и он его не знал. Тут, хватаясь за стены  и  потирая
голову, из своего отсека вышел Смовия. - Мне  приснился  чертовски  скверный
сон, - пробормотал он. - Будто меня застиг тайфун и  вывернул  наизнанку.  Я
это так ясно чувствовал, словно все происходит  наяву  -  даже  более  того!
Верите ли, я был просто рад, когда проснулся и увидел, что кишки не вылезли.
Что тут у вас происходит - а это что такое?
   Он в изумлении воззрился на младенца, которого Хельм все  еще  держал  на
руках. Хельм показал ему  спящую  мордочку  крысенка.  -  Мы  его  нашли,  -
объяснил он. - Он был - его оставили в карете, застрявшей  в  грязи.  Бедный
детеныш!
   - Какая карета? - потребовал Смовия. - Какая грязь? - Он выглянул наружу,
пытаясь найти ответ на свои вопросы. - Что здесь делает ребенок? Как он сюда
попал? И где это ?здесь??
   -  Я  не  знаю,  -  честно  признался  я.  -  Детеныш  был   в   корабле,
замаскированном под карету, очень похожем на наш. Я не знаю точно,  где  мы,
но где-то в глубине Желтой Зоны. Мы понемногу выбираемся из нее - здесь  уже
все более ?нормально?, - и я указал на домик и  дорогу.  -  Желтая  Зона?  -
переспросил доктор, принимая спеленутого ребенка из рук Хельма. -  Что-то  я
припоминаю. Вы, кажется, говорили, что это запретная область -  сюда  нельзя
входить ни при каких обстоятельствах. Он, казалось, был  более  сердит,  чем
испуган. В обычном случае, да, конечно. Но следы, которые  оставили  йлокки,
ведут прямо в Зону, поэтому было принято решение  сделать  исключение.  -  А
почему вообще появился этот запрет? - спросил доктор.  -  Мы  потеряли  один
корабль, потом еще и еще. Два последних экипажа были подготовлены и оснащены
специально. После гибели третьего корабля было принято решение избегать Зоны
и начать исследовать ее когда-нибудь потом, когда мы создадим новую  технику
и сможем разобраться, что же там проглатывает наши корабли и экипажи.
   - Но если они не смогли вернуться, - не  унимался  Смовия,  -  почему  вы
думаете, что нам это удастся?
   - А я так и не думаю, - ответил я. - По крайней мере, я  не  уверен,  что
нам повезет. Но я надеюсь, вернее, - жду, что узнаю что-нибудь, что даст нам
возможность отсюда выбраться.
   - Узнать здесь, в этой брошенной деревне или что это еще такое? -  Смовия
почти кричал, но тут детеныш проснулся и захныкал, и Смовия  переключил  все
свое внимание на то, чтобы его успокоить. - По моей  теории,  -  объяснил  я
ему, - Зона - это просто другой Распад, возникший, как и наш,  в  результате
ошибок при  проведении  экспериментов  в  Сети,  хотя,  возможно,  не  такой
глубокий.  Здесь  есть  по  крайней   мере   один   островок   относительной
нормальности - это тот, откуда пришли наши захватчики. Могут быть и  другие.
Думаю, мы где-то близко. Я еще не провел  полного  анализа  данных,  которые
фиксируют наши приборы, поэтому не знаю, прав я или нет.
   - Так давайте этим займемся,  -  настаивал  Смовия.  -  Сразу  и  начнем,
полковник, если вы, конечно, не против. Честно говоря, то, что я не знаю, не
суждено  ли  мне  пополнить  список  исчезнувших  в  никуда,  мешает   моему
пищеварению  -  хотя,  правда,  в  последнее  время   мне   не   приходилось
переваривать пищу. Тихо, тихо, малыш, - он снова отвлекся, баюкая  детеныша.
- Тихо, тихо. Все хорошо, все в порядке. - Он замолчал и с надеждой взглянул
на меня. - Все в порядке, правда, полковник Байярд? -  Смотрите!  -  перебил
его Хельм. Он указывал на панель  обзора,  где  появилась  маленькая  группа
высоких, худощавых созданий, бредущих, наклоняясь вперед. Отпечатки их ног в
грязи образовывали извилистую линию, скрывавшуюся вдали.
   - Это крысы! - выдохнул Смовия. - Вероятно, ищут ребенка. Нам бы лучше...
   Прежде чем он  успел  закончить,  одна  из  крыс,  возглавлявших  группу,
взглянула  в  нашу  сторону,  заметила  что-то,   заинтересовавшее   ее,   и
предупредила остальных. Они сбились  в  кучу  и  с  угрожающим  видом  стали
приближаться к нам. Затем один крысочеловек  пошарил  в  кармане  накидки  и
вытащил револьвер. Я узнал его - это был ?Смит и  Вессон?,  0,38  калибра  -
штатное оружие спецслужбы Сети. Видимо, его владелец был из числа  ветеранов
вторжения, а револьвер был его трофеем. Он прицелился  в  сторону  йлокка  в
красном, который стоял к нему спиной, оружие дрогнуло в узкой  длинной  руке
ветерана, и его сородич в красном завертелся  на  месте  и  упал  на  спину.
Остальные тут же разбежались.
   - Полковник! - не смог сдержаться Хельм.  -  Он  прикончил  того  беднягу
совершенно хладнокровно.
   - Не знаю, какова температура жидкости в его жилах, - отреагировал  я,  -
но он его действительно застрелил!
   Смовия подошел поближе, пытаясь заглянуть через мое плечо.  -  Мы  должны
помочь этой - хм - этому парню, - заявил он. - Пуля, кажется, попала  ему  в
предплечье. Может, рана не смертельна. - Ничего не выйдет, доктор, - вставил
Хельм. - Мы не сможем. Он там, а мы здесь.
   Йлокки, которые после выстрела рассыпались в разные стороны, исчезнув  из
поля видимости, теперь вернулись.  Не  обращая  внимания  на  раненого,  они
шныряли вокруг корабля, словно чувствовали его незримое присутствие.  -  Эти
приятели знают, что мы здесь, - вслух подумал Хельм. - Вот крысы!
   - Но, - спросил Смовия, - кто они: похитители или спасатели?  -  Конечно,
похитители, - заявил Хельм.  -  Вы  же  видели,  как  они  прикончили  этого
беднягу. Это просто преступники. - А если тот, кого они  застрелили,  и  был
похититель? - возразил Смовия. - В любом случае, - ответил Хельм,  -  мы  не
можем здесь сидеть, ничего не предпринимая, когда он там истекает кровью.  -
Он обернулся ко мне. - Полковник, - сказал он серьезно, -  может,  попробуем
подобраться поближе и втащить его сюда? Так мы сможем...
   - Тебя может вытолкнуть из реальности Линии, -  напомнил  я.  -  Тут  все
зависит от энтропического градиента,  а  он,  как  ты  помнишь,  и  так  уже
зашкаливает.
   Кучка йлокков снаружи,  переместившись  куда-то,  вышла  из  поля  обзора
широкоугольного объектива корабля.
   - Юноша прав, - сказал Смовия. - Надо попытаться. У нас есть что-нибудь -
крюк, что ли?
   - Стандартное оборудование, - ответил я.  -  Телескопический  захват.  Он
находится вон там, в запертом отсеке.
   Доктор вытащил захват и стал пробовать разложить  его  так,  чтобы  можно
было выставить его наружу, но тут Хельм вскрикнул. Я посмотрел на экран,  от
которого Хельм просто не отрывался: раненый йлокк полз к нам! Он  подобрался
совсем близко и рухнул на землю. Одна его рука-лапа  была  вытянута  вперед.
Надо  было  принимать  решение,  и  эта  рука,  словно  молящая  о   помощи,
подтолкнула меня к нему. Я установил  замкнутое  энтропическое  поле  вокруг
люка и откатил дверцу. Раненый  йлокк  ощупал  порог,  внезапно  появившийся
перед ним, затем в отверстии показалась острая морда - и вот я  уже  смотрел
на Свфта, генерала, которого в последний раз видел в больнице. Он узнал меня
на мгновение раньше, чем я его.
   - Полковник! - произнес он, задыхаясь. Он вполз в люк и упал на пол.
   Смовия, инстинктивно защищая ребенка у себя на руках, вышел из отсека.
   - Мы должны... - только и успел произнести Свфт, и  опять  умолк.  Смовия
вернулся, подошел к крысочеловеку, перекатил его на бок и, разрезав  красный
облегающий ?чулок?, ввел в рану щуп.  Затем  он  взялся  за  пугающий  своей
формой инструмент, похожий на щипцы, и  через  минуту  бесформенный  кусочек
металла громко зазвенел, ударившись о  подставленный  металлический  поднос.
При том напряжения, в котором мы  пребывали,  звук  показался  необыкновенно
сильным.
   - А почему вы в нижнем белье, да еще и в красном? - спросил