ия далекого прошлого прокручивались перед ним, как медленно запущенное воспроизведение видеозаписи. - Я... пошел... увидел... - Он окончательно запнулся и начал озираться по сторонам...
     - Зенитную установку? - негромко предположил Андрей, глубоко, до боли в рассеченном боку затягиваясь сигаретой.
     - Да. - Карлик вскинул на него пронзительный взгляд двух голубых огоньков, светящихся под капюшоном. - Там... не было стрелка... Они приближались... Я сел, чтобы стрелять... Потом удар... Мне было... больно...
     Спина Андрея холодела, покрываясь ледяным потом по мере того, как Ромель словно клещами вытаскивал из своей памяти смутные образы собственной смерти.
     - Я посмотрел... на грудь... - сипло выдохнул карлик. - Там была дырка. Кровь... Я видел это сверху... Я должен был защищать госпожу... Я кинулся к ней, но мое тело осталось сидеть. Я был... и не был... - Он беспомощно задрожал. - Я видел бой... видел смерть, но я не мог... помочь... вмешаться... убить... - Слова выходили из него все медленнее, мучительнее, маленькое тело тряслось, словно его начали бить конвульсии...
     - Хватит, Ромель!.. - Андрею казалось, что его голова разорвется от боли, которая нарастала по мере того, как он в унисон шелестящему голосу начинал испытывать всю гамму безысходных чувств, которые переживал карлик. - Я понял, - хрипло произнес он.
     Дрожь отпустила.
     Ромель весь как-то сгорбился, поник, а Андрей, забыв про раны и боль, смотрел на тлеющий огонек сигареты, и в его голове пульсировала лишь одна мысль: гиперсфера, изнанка космоса, энергетическая вселенная, Великое Ничто, где всякое материальное тело имеет свой незримый отпечаток...
     Неужели не только планеты и звезды имеют это свойство - отражаться на единое энергетическое поле аномалии в виде проекции?!
     По логике увиденного и услышанного выходило, что да, именно так, но почему тогда люди не ведали об этом, глубоко, скрупулезно изучая гиперсферу самыми чуткими, совершенными приборами?!
     Десятый энергоуровень... - нашептывало подсознание. - Сердце аномалии, где все линии напряжения сливаются воедино, здесь энергетика концентрируется, приобретая масштаб измеряемых величин...
     - Что удержало тебя в таком виде? - внезапно для Ромеля спросил Андрей.
     - Не знаю... - тихо ответил карлик. - Я ждал... Я не выполнил свой долг... Я не смог защитить ее...
     - Свою хозяйку?
     - Госпожу, - резко, неприязненно поправил его Ромель. - Я был воином. Свободным воином, а не рабом.
     - Извини.
     - Я ждал... - не обращая внимания на принесенные Андреем извинения, продолжал говорить Ромель, вновь понизив свой голос до звука, схожего с шелестом травы на ветру. - Я потерял разум... Я ходил... Искал... Я ухаживал за орудием и за собой...
     - Сколько прошло времени?
     - Не знаю... Очень много...
     - Скажи, каждое существо в твоем мире имеет подобное тело? - Андрей имел в виду энергетический сгусток, в структуре которого на протяжении изрядного отрезка времени продолжала существовать информационная матрица, отражающая разум Ромеля.
     Карлик присел на корточки. Похоже, что он задумался, вспоминая что-то.
     - Госпожа объясняла мне... - наконец произнес он. Андрей не мог не заметить, что по мере их диалога фразы Ромеля становились все более длинными и осмысленными, словно он медленно выходил из ступора многовекового забвения. - Каждый предмет... даже не живой... имеет свой отпечаток... - Он взял своими маленькими псевдоруками холодный клинок и посмотрел на него горящим взором, так что блики внезапно отразились на лезвии. - Он тоже имеет его...
     - Чем тогда отличается моя проекция от проекции клинка? - интуитивно спросил Андрей.
     Вопрос был точен. Настолько точен, что по телу маленького существа пробежала плавная судорога.
     - Госпожа объясняла... Мертвый предмет имеет только тело. Дерево имеет только тело. Зверь имеет тело... Когда-то и человек имел только тело. Потом у него стал расти мозг. Он излучает энергию. У тела появился второй... - Карлик мучительно посмотрел на Кречетова, видимо не в силах припомнить какого-то слова.
     - Компонент? - осторожно подсказал ему Андрей.
     - Да!.. - энергично кивнул Ромель. - Разум... Потом к нему спустя много времени добавилось третье - душа.
     - Это происходило здесь? - попытался уточнить Андрей и неожиданно для себя получил однозначный ясный ответ:
     - Нет... Земля...
     - Ты говоришь об эволюции человека на Земле?
     Ромель неопределенно пожал плечами.
     - Не помню... - признался он. - Так говорила госпожа.
     Кречетов глубоко задумался.
     Все услышанное трудно укладывалось в голове, но Андрей, не заметив момента разительной перемены, уже начал воспринимать этот мир вкупе с его странными, выходящими за рамки привычного явлениями.
     Он невольно покосился взглядом в сторону Ромеля. Карлик сидел, глядя поверх зубчатой стены куда-то в закатную даль...
     Стоило только признать, что сгорбленное, одетое в износившиеся лохмотья существо не плод воображения, не призрак, а явление, и те крохи информации, что с неимоверным трудом донес до его разума шелестящий, едва слышный голос, стали постепенно находить свое место в цепи фактов, которые определяли жизнь Андрея в течение нескольких истекших суток. Если верить Ромелю, то выходит, что любое физическое тело, лишенное разума, несет примитивную энергетику, которая вызывает незначительные возмущения энергетического поля аномалии. Говоря о появлении иных компонентов, Ромель со слов загадочной "госпожи" рассказывал об эволюции человека на Земле, - это буквально плавало на поверхности сказанного, ведь только на планете-прародине был однажды пройден этот путь эволюционного развития, в результате которого выделился вид Homo Sapiens - человек разумный. Мозг примата, развиваясь, получил кору полушарий, которая, как давно доказано, излучает свое неповторимое энергетическое поле, что, естественно, вызывает соответствующее возмущение энергетики аномального пространства, и этот новый отпечаток, накладываясь на прежний, создает сложную, уже двухкомпонентную проекцию, которую условно можно разделить на "тело" и "разум". Несомненно, что третья составляющая, о которой упомянул Ромель, употребляя при этом термин "душа", являлось не чем иным, как дальнейшим развитием энергетики разума, когда поведением человека начали двигать чувства - сильные, неповторимые для каждого существа, они тоже несли свою неповторимую ауру, которая сделала проекцию человека трехсложной...
     От напряжения Андрей опять ощутил дурноту и слабость.
     Из-за кровопотери шумело в ушах и умственные усилия давались с трудом. Перед глазами после контузий то и дело возникали радужные пятна, которые на несколько секунд стирали краски окружающего мира, а потом исчезали так же внезапно, как и появлялись.
     Постепенно его мысли теряли ясность, становясь расплывчатыми, - он медленно, но неумолимо погружался в болезненные ощущения, и сознание в какой-то момент поплыло, отдаляя реальность...
     Он сопротивлялся сколько мог, думая о том, что нужно встать, осмотреться, - Андрей ни на секунду не забывал, что часть храмовников бежала от стен цитадели и они вполне могли вернуться, одни или с подмогой, однако любое физическое усилие вызывало резкую боль и дурноту...
     Возможно, он так и провел бы остаток вечера и предстоящую ночь, сидя в полубессознательном бреду у каменной стены, если бы в ситуацию внезапно не вмешалась неожиданная сила.
     Ромель первым почувствовал неладное - он резко обернулся, сделав это не поворотом головы, а всем телом, будто зверь.
     Андрей не смог разобрать его шепота, но движение карлика заставило его насторожиться, на какое-то время мобилизовав остаток сил. Его рука неосознанно нашарила автомат, и в этот миг он увидел смутное движение, которое трудно было распознать на фоне сгущающихся фиолетовых сумерек.
     Кто-то, пошатываясь, шел по направлению к ним от дальней стены бастиона.
     Пальцы Кречетова сомкнулись на пистолетной рукояти оружия, он неловко упер "АРГ-8", зажав магазин оружия между колен.
     Однако стрельбы не потребовалось - смутный контур человеческой фигуры двигался напрямую к ним, и спустя несколько секунд Андрей понял, что это раненая женщина пришла наконец в себя...
     Ромель неожиданно встал, выпрямившись, и его шепот порвал тишину сгущающихся сумерек:
     - Госпожа... Госпожа Лаонита!..
     Андрея обдало жаром.
     Он, не отрываясь, смотрел, как она медленно, пошатываясь, брела в их сторону, и наконец их взгляды встретились.
     Лана лишь на секунду задержала свой взгляд на Андрее, потом ее взор перекинулся на автомат, зажатый им между колен, затем на карлика и дальше, настороженно, мучительно скользя по заметным даже в сумраке признакам недавно отгремевшего боя, - она не могла не увидеть кубометры вырванной взрывами, раскрошенной в щебень кладки стен, глубокие бреши, дым, который все еще сочился из подбитых БПМ, и этот медленный, мучительный обзор места недавних событий вернул ее внимание к Кречетову.
     - Ты принадлежишь Храму? - спросила она, с трудом выговаривая слова.
     Проследив за ее взглядом, Андрей понял, чем вызван вопрос, и его раздражение угасло - этот миг настороженного знакомства мог обернуть события любым образом, потому он ответил ей спокойно, без лишних эмоций:
     - Я не храмовник. На тебе такая же экипировка, не находишь?..
     Лана кивнула, соглашаясь, не став возражать против очевидного довода.
     - Кто это? - Ее взгляд остановился на Ромеле.
     - Госпожа Лаонита... - уже чуть менее восторженно повторил карлик, но его слова встретили слабый отрицающий жест:
     - Меня зовут Ланита.
     Ответ был краткий, но емкий. Очевидно, одна буква играла тут какую-то роль...
     Эфемерное тело Ромеля всколыхнулось под одеждами.
     - Ты сущность? - не отрывая от него взгляда, спросила Лана.
     - Да, госпожа.
     В ее глазах опять промелькнул протест, причина которого была совершенно не ясна Андрею, но следующий вопрос, обращенный к нему, еще больше озадачил Кречетова:
     - Скольких ты убил?
     Он откровенно пожал плечами. Ему не нравилось собственное беспомощное положение и те властные нотки, что прорывались в окрепшем голосе едва пришедшей в сознание женщины, но она явно была озабочена ответом, потому что терпеливо ждала, не отрывая от него взгляда мутных от перенесенных ранений глаз.
     Пришлось мысленно прикинуть количество жертв дневного боя.
     - Человек тридцать, - наконец ответил он. - Приблизительно...
     Она нахмурилась, потом посмотрела на стремительно темнеющие небеса и тихо сказала:
     - Они скоро будут здесь. Нам не справиться с ними. Нужно где-то укрыться.
     Три короткие отрывистые фразы. В них сквозили твердая уверенность, знание, и Андрей вдруг безотчетно поверил едва знакомой женщине. Она стояла в двух шагах от него, такая же изможденная, бледная, как и он, ее боевая броня, очевидно добытая в столь же неравном бою, мало отличалась от той, что носил Кречетов. Такая же тусклая, с выщерблинами от осколков и пуль, местами покрытая пятнами давно засохшей крови.
     Если Ромель вызывал в нем двойственные чувства, то она - нет. Древняя боевая броня, когда-то разработанная для нужд космодесанта, отрывистая речь, настороженный взгляд, движения, властность - все выдавало в ней воина.
     Она оторвала взгляд от стремительно темнеющих небес и протянула руку Андрею.
     - Нужно уходить, - произнесла она. Кречетов принял этот жест.
     Ее ладонь была узкой, холодной, пальцы чуть дрожали, но в движении чувствовалась сила, которую трудно было ожидать после тяжелейших ранений, едва не стоивших ей жизни.
     Кого она опасается?
     Опираясь на автомат, Андрей посмотрел вокруг, но не увидел ничего подозрительного, разве что глаза Ромеля тревожно горели в сгущающейся тьме.
     - Где мое оружие? - спросила Ланита.
     - Я не смог нести второй автомат, - ответил ей Андрей. - Он остался на соседнем бастионе.
     Она повернула голову, пристально, в упор, посмотрев в его глаза.
     Говорят, что глаза - это зеркало человеческой души. Неизвестно, что пыталась прочесть Ланита в серых глазах Андрея, но ее взгляд постепенно утратил холодность, будто растаяли две льдинки.
     - Ты вынес меня сюда? - внезапно спросила она.
     - Да, - кивнул Андрей.
     Лана вдруг вспомнила последние секунды своей сознательной борьбы, вновь ощутила близкое ледяное дыхание смерти и отчетливо поняла: он не просто нес ее на плечах многие километры по трудным горным дорогам, но еще и вырвал из объятий неминуемой смерти...
     По понятиям Ланиты это стоило дорогого и значило для нее очень много, но сейчас не было времени на изъявление чувств, поэтому она негромко произнесла:
     - Спасибо. Нам нужно уходить. - Тут же, без всякого изменения интонаций, она добавила, оборачиваясь к Ромелю: - Ты должен знать, где находится вход во внутренние помещения. Я помню, что под этой площадкой есть еще два этажа.
     Карлик, которого поведение Ланиты ввергло в продолжительный ступор, встрепенулся.
     - Да, госпожа, - прошелестел он. - Я знаю, где вход.
     - Помещения сохранились? В них работает защита?
     Ромель беспомощно пожал плечами.
     - Мои руки... - тихо ответил он. - Они слабы. Я не мог открыть вход.
     Лана досадливо поморщилась. Очевидно, она не отличалась мягкостью характера - по крайней мере, ее суждения были резкими.
     - Ты глупая сущность, - произнесла она. - Не догадался сбросить свои лохмотья и пройти сквозь стену?
     Для Андрея такой разговор звучал как очередная дикость, но он уже перестал удивляться, вернее, утратил ту остроту восприятия, чтобы адекватно реагировать на шокирующие заявления.
     - Не суди Ромеля, - вступился он за карлика. - Я обязан ему жизнью.
     Лана резко обернулась.
     - Это не извиняет его глупости. - Она кивнула Ромелю, будто подталкивая его этим жестом: - Веди.
     Андрей думал, что карлик как минимум обидится и исчезнет, просто растворившись в темноте, но нет, он послушно двинулся вперед, показывая путь.
     Они прошли мимо опрокинутой взрывами зенитной установки, и Лана, мельком скользнув взглядом по мумифицированным останкам человека, которые разбросал взрыв, вдруг остановилась, всматриваясь в изменившиеся, но все-таки узнаваемые черты усохшей головы.
     Жуть накатила на Андрея при виде этой немой сцены.
     По чертам Ланы пробежала мучительная тень, ее губы вдруг задрожали, некрасиво искривляясь от того усилия, что приложила она, сдерживая внезапно подкатившее к горлу рыдание.
     - Ромель... - Она тихо, беззвучно опустилась на колени, но не коснулась останков, лишь смотрела на них горящим, полубезумным от внезапно вспыхнувших воспоминаний взглядом, одновременно сжимая ладонями свои виски, будто силилась удержать нечто рвущееся изнутри наружу...
     Карлик остановился, заметив эту разительную перемену. Спустя некоторое время Лана медленно повернула голову, посмотрев на сгорбленную сущность.
     - Это ты?
     - Да, госпожа.
     - Я... - Ее голос вдруг сорвался... - Я вспомнила...
     Единственное, что понял Андрей из разыгравшейся на его глазах сцены, это то, что Лана и Ромель были знакомы раньше, возможно она действительно когда-то была его госпожой, но совершенно утратила память о далеких событиях и вот теперь со всей очевидностью переживала мучительное раздвоение личности, когда часть воспоминаний о прошлом начала возвращаться к ней под воздействием окружающей обстановки.
     Как сочетались ее молодость и явная древность узнанных ею останков, трудно было судить - Андрей по-прежнему не мог понять той физики времени, которая довлела над аномальным пространством, и поэтому он не стал вмешиваться, здраво рассудив, что теперь он не одинок в своих мучительных вопросах и Лана, родившаяся и выросшая тут, поможет ему разобраться хоть в чем-то...
     - Извини, Ромель. - Ее голос предательски дрогнул. - Я не узнала тебя...
     - Я не обижаюсь, госпожа... - прошелестел в ответ тихий голос. - Нам нужно спешить, чтобы скрыться.
     - Да, ты прав. - Она поднялась с колен, скользнула взглядом по Андрею и, пропустив его вперед, добровольно решила замыкать процессию.
     Андрей не возражал, понимая, что он самый медлительный член группы на данный момент, - он шел, тяжело припадая на раненую ногу, используя "АРГ-8" вместо костыля, и Лана, видя это, не решилась отобрать у него оружие.
     Верхняя площадка бастиона имела около полукилометра в поперечнике, и для Андрея этот путь от передового закругления зубчатой стены до того места, где ровный пол площадки сливался с монолитом скальных пород, оказался тяжким, болезненным испытанием.
     Ночь уже вступила в свои права, паря над головой фиолетово-черной бездной, словно мрачное покрывало укутало исстрадавшуюся за день землю, а внизу, у подножия двух циклопических башен, где по-прежнему лениво сочился прогорклым дымком выгоревший дотла остов боевой планетарной машины, внезапно появился бледный, рассеянный свет...
     Лана скорее почувствовала, чем заметила его, но тревога, мгновенно захлестнувшая разум, являлась лучшим доказательством начала предопределенных событий. Ей незачем было смотреть вниз - она и так знала, что сейчас, когда голубое светило ушло за изгиб планеты, его энергетика ослабела, и, чувствуя это, от мертвой, истерзанной плоти павших храмовников начала истекать голубоватая аура, медленно очерчивая своим сиянием холодеющие тела. Еще немного, и сущности павших покинут плоть. Они, медленно кружа, начнут подниматься вверх, скользя по незримым линиям напряжений, а их нематериальный разум будет хранить лишь последние, предсмертные воспоминания навек погибшей плоти. Боль и ужас агонии, ненависть к противнику - последняя вспышка эмоций будет гнать их примитивные сущности от мертвых тел ввысь, чтобы за время своего краткого существования, пока ночь еще парит над землей, достать того, кто стал причиной их смерти.
     Утром, когда размытый по краям диск светила вновь озарит землю своими лучами, они истают, растворятся в потоке незримой энергии, распадутся, чтобы навек слиться с ней, но это произойдет не раньше чем через восемь часов, а пока черно-фиолетовое покрывало тьмы являлось гарантом их существования, они будут искать и найдут, ударят в последнем усилии мертвой воли. Лана знала об этом не понаслышке - призраки не раз преследовали ее, к тому же она прошла все ступени боевой школы Храма и помнила, информацию какого сорта внедряют в души бойцов беспощадные учителя. Этот последний удар был запрограммирован в каждом из них на уровне подсознательного рефлекса.
     В распоряжении беглецов оставалось минут пятнадцать, не больше.
     Лана перестала оглядываться, следуя за Андреем и Ромелем. Она знала, что неизбежно почувствует тот момент, когда какая-то из новоявленных сущностей воспарит на уровень верхней площадки. Она попыталась сосредоточиться, по привычке мобилизуя волю, сжимая в тугой комок энергетику собственного разума, но измученное ранами тело ослабло настолько, что вместо привычной концентрации Лана лишь ощутила шум в ушах да глухие удары собственного пульса.
     Вокруг, куда ни глянь, простирались мертвый, бездушный камень стен да острые отроги скал, от которых при всем желании не возьмешь никакой подпитки - они мертвы, их энергия статична, она и в тонком измерении похожа на громоздящиеся друг на друга холодные камни...
     Хоть бы пучок травы под ногами, горсть рассыпчатой земли с ее микрожизнью, но нет, лишь воет неподвластный ей ветер да густая тьма вязко топит очертания предметов, будто поглощая их...
     Сосредоточенность Ланиты нарушил тихий голос Ромеля:
     - Здесь, госпожа.
     Они стояли у отвесной скалы, которая ограничивала площадку бастиона с тыльной стороны укрепления.
     Не видно ни зги.
     - Сними одежду, Ромель.
     На этот раз карлик подчинился беспрекословно, и холодное голубоватое сияние разогнало тьму, осветив участок отвесной стены и фрагмент каменного пола площадки.
     В призрачном рассеянном свете Андрей увидел ровную прямоуг