рион   начнут
использовать,  начнутся  перемены...  -  Катин  покусал  пальцы.   -   Конец
блаженству, - он поглядел на небо, с которого постепенно исчезали звезды.  -
Мы переживаем исторический момент, Мышонок!
   Мышонок вычистил серу из уха ногтем мизинца. Серьга в его ухе сверкнула.
   - Да. Я тоже так думаю.
   - Что ты теперь собираешься делать? Мышонок пожал плечами.
   - Не знаю. Поэтому я и попросил Тай погадать мне на Тароте. Катин  поднял
брови.
   - Они с  Себастьяном  сейчас  внизу.  Их  питомцы  разбежались  по  бару.
Расцарапали заведение, - Мышонок хрипло рассмеялся. - Поглядел бы ты на это1
Как только она кончила приводить в чувство владельца, они поднялись ко  мне,
чтобы погадать. Нет большого смысла  думать  только  о  рудниках,  -  пальцы
Мышонка стиснули кожаный футляр под мышкой. - Вокруг  много  всего,  на  что
стоит посмотреть, о чем стоит сыграть. Может быть, некоторое время мы  будем
с тобой вместе, может быть, устроимся на какой-нибудь корабль.  Ты  забавен,
как черт-те что. Но я не люблю тебя раза  в  два  меньше,  чем  я  не  люблю
остальных людей... А у тебя что за планы?
   - У меня просто не было времени подумать об этом, - Катин задумался.
   - Что с тобой?
   - Я думаю.
   - О чем?
   - Я думаю о том, что я нахожусь на живописном и красивом спутнике, что  я
только что закончил работу, поэтому некоторое время можно  не  беспокоиться.
Почему бы не сесть и не заняться серьезной работой над моим  романом?  -  он
поднял взгляд. - Знаешь, Мышонок, я в самом деле не знаю, хочу ли я написать
книгу.
   - Как это?
   - Когда я глядел на эту Нову... Нет, потом - в тот самый момент, когда  я
проснулся и подумал, что вынужден буду провести весь остаток жизни слепым, с
заткнутыми ушами и носом, пока  я  был  словно  сумасшедший,  я  понял,  что
многого не видел, многого не слышал, не нюхал, не  пробовал...  Как  мало  я
знаю о тех основах жизни, которые держишь буквально у  себя  на  ладонях!  А
затем - капитан...
   - Дьявольщина, - сказал Мышонок. Босой ногой он счищал пыль с ботинка.  -
Ты не собираешься писать свой роман после всей работы, что была проделана?
   - Мышонок, я бы этого хотел. Но у меня все еще нет  сюжета.  И  я  только
готовлюсь искать и найти его. В данный  момент  я  -  просто  умный  парень,
имеющий много чего сказать, но не знающий, о чем конкретно.
   - Это дезертирство, - пробурчал Мышонок. - Как насчет капитана и  "Руха"?
И ты еще говорил, что хочешь написать обо мне. 0'кэй, смелее. И о себе  тоже
напиши. Напиши о близнецах. Ты действительно думаешь, что они бы прочли твою
книгу?.. А я действительно хочу, чтобы ты написал ее.  Катин.  Может,  я  не
смогу ее прочитать, но, будь уверен, я стал бы слушать, если бы ты  прочитал
ее мне.
   - Ты бы стал слушать?
   - Будь уверен. После того, как ты зашел так далеко, ты никогда не  будешь
по-настоящему счастлив, если бросишь это дело.
   - Мышонок, ты искушаешь меня. Я теперь больше не буду ничего хотеть  годы
и годы, - он  засмеялся.  -  Нет,  Мышонок.  Я  все  же  в  большей  степени
мыслитель...  Последнее  путешествие  "Руха"?..  Я  слишком   осведомлен   о
первопричинах, приведших к нему. Я теперь вижу, что его можно  рассматривать
как аллегорические поиски Грааля. Только  так  я  могу  с  этим  справиться,
рассыпав по книге всевозможные мистические символы.  Вспомни  обо  всех  тех
писателях, которые умерли раньше, чем закончили  свои  пересказы  легенды  о
Граале!
   - Катин, это же сплошная чепуха! А ты хочешь включить это в свою книгу.
   - Чепуха вроде Тарота? Нет, Мышонок. Я боюсь за свою жизнь,  начиная  это
предприятие, - он снова оглядел пейзаж. Ландшафт, так хорошо  знакомый  ему,
на миг примирил его со всем, что было ему неизвестно. - Я этого  хочу.  И  я
это сделаю. Но я должен  бороться  с  дюжиной  разных  бед.  Может  быть,  я
преодолею их. Но не уверен. Единственный способ защитить себя  от  напастей,
мне кажется, - это просто не обращать на них внимания, пока  не  дойдешь  до
конца.
   Афины, июнь 1966 г. - Нью-Йорк, май 1967 г.