- Нет. Я не выходила, как ты сказал, а тут вот...
  - Ладно, ничего. Хорошо, родная. Пойдем. Только давай через лес, срежем
угол, ладно? - Тим снова выглянул, осмотрел тропу и, увлекая Ольгу за
собой, в три прыжка оказался на другой стороне. - Привык, - объяснил он. -
Весь день сегодня по кустам бегаю. Давай, веди.
  Через несколько минут они вышли на небольшую полянку. До дома оставалось
совсем немного, но Ольга вдруг остановилась.
  - Что с тобой, Тим? - спросила она, глядя на него в упор.
  - То есть? - растерялся Тим.
  - Ты вернулся какой-то не такой. Я тебя не узнаю. У тебя даже походка
изменилась. Тим, это ты или...
  - Господи! - рассмеялся Тим.
  Он привлек Ольгу к себе и поцеловал в губы так нежно, как только мог. Всю
душу он вложил в эту ласку, всю искренность, всю радость встречи. Что бы
там ни говорил про Ольгу подлец Очкарик, Тим ни на секунду не сомневался,
что это всего лишь грязная психотерапия. И вот - она была здесь, рядом с
ним, такая же, как всегда, естественная, теплая, верная. Совсем не похожая
на зомби. Да Проект и не рискнул бы покуситься на единственного человека,
с которым Тим поддерживал тесный контакт. Потому что стоило бы Тиму
"раскрыть" такого зомби, как последняя ниточка, за которую Проект мог бы
притянуть к себе экстрасенса Тимофея Костенко, оборвалась бы.
  - Я люблю тебя, - сказал Тим, отступая на шаг, чтобы Ольга могла
хорошенько рассмотреть его. Он знал, что даже сейчас, ободранный,
шатающийся, с шишкой на лбу и трясущимися руками, он для нее дороже всех
на свете. И действительно - она улыбнулась, глядя ему в глаза. - Я люблю
тебя всем сердцем, - сказал Тим. И застыл, не закрывая рта.
  Его расстрелянное Очкариком пси все еще не проснулось. Но волна холода,
вдруг плеснувшая в спину, была Тиму хорошо знакома. Еще ребенком, не
понимая своего дара и не умея управлять им, он научился бессознательно
распознавать свои ощущения. И сейчас ему под лопатку уперся враждебный
холодный взгляд.
  Все, что случилось дальше, уложилось в одну-единственную невероятно долгую
секунду. Тим начал разворот, чтобы встретить опасность лицом к лицу. Он
просто не мог поступить иначе, им управлял наработанный с детства условный
рефлекс. Что-то горячее пронеслось мимо, очень близко, обжигая ему грудь.
И с треском ударилось в живую плоть совсем рядом.
  Наверное, Тим закричал. А может быть, и нет. Но безумная неконтролируемая
ярость заполнила все его существо. И тут же с резким щелчком развернулся
следящий контур пси, и радужными отсветами залил пространство вокруг
полный спектр принадлежащих Тиму энергетических полей.
  Мир стал нормальным. И Тим нанес по нему такой страшный удар, что картинка
на внутреннем экране его сознания зарябила и перекосилась.
  Почти минуту Тим стоял, пошатываясь, контуженный отдачей. Вокруг царила
тишина, вот только в буреломе впереди что-то булькало и шипело. Тим
наклонил голову, спрятал лицо в ладони и "принюхался".
  На этот раз он убил четверых. Они преследовали его долго, но смогли
догнать только здесь, когда Ольга остановилась на поляне. И тот, что шел
впереди, решил выстрелить почти с ходу. Только в последний миг, увидев,
что есть время тщательно прицелиться, он притормозил, задержал дыхание и
пробуравил спину мишени ледяным взглядом убийцы.
  Он, наверное, даже не успел понять, в кого попал и попал ли вообще. Потому
что Тим буквально взорвал его изнутри. И остальных - тоже.
  Медленно, очень медленно, все еще не отнимая рук от лица, Тим повернулся.
Встал на колени над телом любимой и принялся раскачиваться из стороны в
сторону, чувствуя, как из горла рвется не то стон, не то хрип.
  Ольга лежала навзничь, чуть согнув ноги, и ее широко раскрытые глаза
смотрели в небо. Она все еще улыбалась. И крови на кофточке под ее левой
грудью почти не было.
  Сам не понимая, что делает, Тим встал на четвереньки, подполз к мертвой
девушке и упал на нее, обхватив руками и ногами тело, которое минуту назад
было живым. Еще стоя посреди поляны, Тим спиной почувствовал, как ушел из
этого тела вверх, в небеса, оранжевый луч, унося с собой что-то очень
важное, самое важное в ауре человека, без чего ты уже не жилец.
  Глухо рыча, Тим прижался щекой к щеке Ольги. Он не знал, зачем ему это
нужно, но его поле, развернувшись, казалось, во всю планету, яростно
посылало сигналы. Он искал Ольгу, он звал ее, он умолял ее вернуться. Он
не хотел ее отпускать. Он не мог без нее жить.
  Теплая энергетика леса сконцентрировалась вокруг Тима, накрыв его
разноцветным куполом. Посланные Тимом невидимые иглы и нити погрузились в
тело девушки, устанавливая связи на клеточном уровне.
  Коленом Тим нащупал голубой крест глобальной сети Хартмана. Раньше ему
никогда не пришло бы в голову сделать это. Он просто не смог бы установить
контакт с порождением неживой природы. Но сейчас он действительно не
соображал, что делает и зачем. Он просто хотел вернуть необратимое, и
готов был молить о поддержке все силы мира, и принять любую помощь.
  И "соглашение" пришло удивительно легко. Без малейшего колебания Тим
"раскрылся" и включил себя в энергетическую систему Матери-Земли. Он
почувствовал мощный ответ и едва не утонул в нахлынувшем на него океане
простых, но невероятно сильных эмоций. Теперь прямо в его груди дышала
целая планета, теплая, добрая, живая. Тим застонал и, кажется, перестал
дышать.
  Это ощущение было огромно и всеобъемлюще. В нем были одновременно все
начала и все концы. Тысячу раз за доли секунды Тим родился и умер, и
родился вновь. Чудовищный организм, нервным центром которого стал Тимофей
Костенко, был связан с каждой энергетической системой на его поверхности,
от камня до человека. Ежесекундно он порождал свободную энергетику живых и
неживых вещей. И ежесекундно умирал вместе с каждым своим детенышем.
  Наверное, поэтому организм не был разумен. Он просто был всем, и все было
им. И Тим, разумный, включившись в теплое дыхание Земли, потерял себя. Он
больше не был Тимофеем Костенко. И одновременно чувствовал пульсацию своей
личной ауры где-то далеко-далеко, на окраине сознания. Вокруг этой ауры
сгустилась боль, она была не к месту, она раздражала, ныла, как больной
зуб. Что-то с ней нужно было делать, и Тим-Земля, естественно, устранил
причину боли. Он даже успел почувствовать облегчение прежде, чем его
сознание вдруг схлопнулось, превратившись в маленькую аспидно-черную
точечку в бескрайней тьме Вселенной.
  И время остановило течение свое.
  В лесу Тим оторвался от тела Ольги, поднял к небу мертвенно-бледное лицо
со слепыми бельмами невидящих глаз и, разрывая голосовые связки, страшно,
громко, безумно закричал.
  Когда Ольга пришла в себя, она сразу поняла, что случилось. Ей приснился
кошмарный сон, и она, как это часто бывает с людьми, проснулась, не
пробуждаясь до конца. Всего лишь перенеслась из одного сна в другой, не
страшный, а просто чуть странный, как многие сны.
  В этом сне она лежала на лесной поляне и смотрела в багровое закатное
небо. Было немножко трудно дышать, потому что на нее всем весом навалился
Тим, который тоже спал. А еще была то ли ранняя зима, то ли поздняя осень,
потому что над головой шелестели сухие желтые листья, и мертвая трава на
поляне была покрыта тонким слоем блестящего инея.
  Ольге стало холодно, и она крепче прижалась к Тиму, но он, обычно такой
уютный и теплый во сне, сейчас не грел ее. Ольга поняла, что так они
замерзнут, и начала звать любимого, чтобы тот очнулся, и они пошли домой,
в постель, под толстое одеяло, где можно будет обняться и заснуть новым
сном, в котором не будет холода, а будет только радость и любовь.
  Тим просыпался долго и трудно, но ей все-таки удалось растормошить его и
заставить подняться. Во сне Тим был какой-то странно бесцветный, и еще он
не произносил ни слова, не издавал ни звука, и все старался прикрыть
глаза. Ольга почти взвалила его на себя и потащила к дому, благо до него
было недалеко. Голова Тима безвольно моталась, он едва переставлял ноги,
но Ольга вела его, и все получалось нормально.
  На ходу она размышляла, что с Тимом, наверное, что-то случилось. Он стал
очень странный, не похожий на себя. Яркий и неординарный в реальной жизни,
в снах Ольги Тим обычно появлялся блестящим и сверкающим, загадочным и
сказочным существом. А в этом сне даже его роскошные густые волосы, на
которые Ольга часто смотрела с завистью, почему-то совсем потеряли цвет.
Тим был какой-то пегий, и лицо у него было серое, и казался он на
удивление слаб. Ольга подумала даже, не к беде ли этот сон, но потом
вспомнила, что сны - это всего лишь необычные комбинации уже известных нам
впечатлений, и успокоилась.
  Идти оказалось нелегко, Ольга с трудом управляла своим телом, постоянно
спотыкалась, а о Тиме и говорить было нечего. Но ей удалось-таки добраться
до раскрытой настежь калитки. Сразу за ней, прямо на дорожке, ведущей к
дому, лежали один на другом два незнакомых человека. По скрюченным телам и
оскаленным лицам Ольга сразу поняла, что они мертвы. Она совсем не
испугалась, только легкая тревога за Тима охватила ее. Она догадалась, что
эти двое приходили за ее любимым, но та невидимая стража, о которой
говорил Тим, остановила чужих. Ольга аккуратно обошла мертвые тела и
повела Тима дальше, в глубь поросшего соснами участка, к дому.
  Тим двигался как автомат, не открывая глаз, но Ольга все-таки сумела не
только ввести его в дом, но и затащить на второй этаж, где они спали.
Раздеть его и раздеться самой у нее уже сил не хватило, да это ведь было и
не важно во сне. Все равно они проснутся под одеялом, может быть, даже
обнявшись, лицом к лицу, губы в губы - такое часто с ними случалось. И она
расскажет Тиму, какой ей приснился сон. Без сил Ольга упала на кровать
рядом с Тимом, обняла его и почти сразу же перепрыгнула из этого сна в
другой, привычный, где все было хорошо.

  * * *

  Первое, что Ольга увидела, проснувшись, - огромные серо-стальные глаза с
длинными пушистыми ресницами, пристально разглядывавшие ее. Глаза Тима
часто меняли цвет, в зависимости от освещения и настроения их хозяина они
бывали окрашены в разные тона, от зеленого до светло-серого. Но такими
холодными Ольга не видела их никогда. Она потянулась было, чтобы
поцеловать эти глаза, и тут же отшатнулась. Ей показалось, что кошмар не
кончился и она все еще спит.
  - Да, родная, - сказал Тим. - Все правильно. Это я.
  - Тима... - прошептала Ольга. - Ты седой...
  - Не совсем, - произнес Тим безразлично. - Скажем так, на две трети.
  Ольга протянула руку, но так и не нашла в себе сил коснуться его пышной
шевелюры. Еще вчера мощная и темно-коричневая, теперь эта длинная грива
стала пегой и безжизненной. Она не совсем потеряла цвет, но Тим был прав -
каждые два волоса из трех серебрились пепельной сединой.
  - Я думала, это сон... - прошептала Ольга, чувствуя, как дрожит подбородок
и на глаза наворачиваются слезы.
  - Нет, солнышко, - пробормотал Тим. - Это был не сон.
  В отличие от Ольги, Тим оказался раздет и до самого подбородка укутан в
несколько одеял. Ольга поняла, что сон действительно кончился. Тогда она
уткнулась носом в подушку и заплакала.
  - Ерунда, - услышала она. - Главное, что все получилось. Все получилось
так, как я хотел, - Тим придвинулся к ней и обнял.
  - Ш...ш-што? - выдохнула она сквозь слезы. И тогда Тим опустил руку и
расстегнул пуговицу на ее джинсах. Что-то, застрявшее там, упало на
кровать, Тим подобрал это и поднес к ее лицу.
  - Держи, - сказал он. - На вечную память. Только не потеряй. Больше такой
ни у кого нет.
  На его ладони был небольшой кусочек металла. Ольга резко перевернулась на
спину. Глаза у нее высохли. Несколько секунд она смотрела на пятно крови у
себя на кофточке. Потрогала осторожно маленькую дырочку с обугленными
краями. Расстегнула кофточку и увидела это - розовое пятнышко под левой
грудью.
  - Не болит? - спросил Тим.
  И тогда Ольга, забыв о том, как страшно ей показалось еще минуту назад
прикасаться к этому новому, совершенно незнакомому ей человеку, бросилась
ему на грудь и разрыдалась снова, уже надолго и всерьез.
  - Там у калитки стоит машина, - сказал ей Тим часом позже. - Ты не
сделаешь мне одолжение? Пойди спроси, чего хотят.
  - Конечно, - сказала Ольга. - Ты лежи отдыхай. Я сейчас.
  - Там всего лишь один человек. Тихий, спокойный, не меченый, безоружный.
Можешь говорить с ним абсолютно спокойно. Только не высовывайся за
калитку. Он в курсе, что с ним будет, если попробует войти. Так что ты с
ним не церемонься. Будь понаглее, ладно?
  - Ладно, - Ольга натянула футболку и выглянула за окно. - Да, кажется, он
в машине сидит.
  Тим фыркнул, и Ольга мысленно себя обругала. "Разумеется, ему лучше знать,
кто там и где". Обернувшись к Тиму, она увидела, что он улыбается. Мягко и
чуть-чуть с хитринкой. Совсем как прежде.
  - Слушай, - сказала она. - А там действительно лежали двое... ну, когда мы
шли?
  - Когда ты меня волоком тащила, геройская женщина. Да, там лежали двое. Но
их уже давно забрали. Пожарным багром вытаскивали. - Тим коротко
рассмеялся. - Я ночью очнулся, а там за забором целая делегация на пяти
машинах. Перепуганные все дальше некуда. Идиоты. Если бы у них ума хватило
пушку свою привезти, от нас бы одни косточки остались.
  - Ф-фу, Тим, не пугай меня.
  - А все уже кончилось, родная. Ничего страшного больше не будет. Мы
победили, - сказал Тим спокойно и, как показалось Ольге, с тоской в
голосе. Она подошла к нему вплотную и погладила по голове. Тим поцеловал
ее запястье и закрыл глаза. Ольга вышла.
  До калитки было полсотни шагов, и всю дорогу Ольга пыталась разобраться,
верит ли она в происходящее. И пришла к выводу, что верит. Кроме одного -
что там, сзади, на подоконнике, лежит пуля, убившая ее. Такого быть не
могло. Точнее, нет, такое могло быть, но смириться с этим было нельзя.
Потому что вера в то, что Тим воскресил ее, стала бы последним шагом к
полному и окончательному безумию.
  Из стоявшей за забором машины вышел и сделал несколько шагов к калитке
высокий широкоплечий мужчина средних лет с роскошной военной осанкой и
гордо поднятой головой. Ольга заметила, что лицо у мужчины нездорово
красного оттенка. Ей уже случалось видеть такие лица в сочетании с
выправкой - у нее был двоюродный дядя, отставной полковник. Про себя Ольга
так и назвала мужчину - Полковник.
  - Здравствуйте, Оля, - сказал Полковник зычным голосом. - Рад с вами
познакомиться.
  - Здравствуйте, - кивнула Ольга.
  - А Тимофей не выйдет? - поинтересовался гость.
  - Не дождетесь, - хмыкнула Ольга, вспомнив, что ее просили быть понаглее.
  - Хорошо, - вздохнул Полковник. - Тогда передайте ему, пожалуйста, вот
это... И пусть он, когда сочтет нужным, позвонит. - Полковник достал из
кармана и повертел в пальцах белую карточку. Ольга не двигалась с места,
Полковник тоже.
  - Кладите на землю и уезжайте, - сказала Ольга.
  - Да?.. - пробормотал обрадовано Полковник. Ему явно не хотелось
приближаться к смертоносному забору. - Хорошо. - Он присел на корточки,
положил карточку на траву и прижал ее валявшейся рядом сосновой шишкой. -
Я сейчас уеду, - сказал он, распрямляясь. - Прямо сейчас. И вам совершенно
не о чем беспокоиться. Все теперь будет хорошо. Вы только скажите Тимофею,
что мы на его стороне. И пусть он обязательно позвонит.
  - Ладно, - кивнула Ольга.
  - До свидания. - Полковник улыбнулся и проворно нырнул в машину. Ольга
подождала, когда он отъедет подальше, вышла на улицу и подняла карточку.
На ней был только номер телефона.
  - Говорят, что на твоей стороне, что все будет хорошо, и просят, чтобы ты
позвонил, - сказала Ольга, бросая карточку Тиму на грудь и начиная
раздеваться. Тим зачем-то посмотрел карточку на просвет и небрежно сунул
на подоконник. Рядом с пулей.
  - Это был хороший? - спросила Ольга, ныряя к нему под одеяло.
  - В смысле? - не понял Тим.
  - Ну ты говорил, что в Проекте скорее всего раскол и есть плохие люди, а
есть и хорошие.
  - Я ошибался. Нет там никакого раскола. И нет хороших. Там есть только
плохие, которые не ведают, что творят, и совсем плохие, которые ими
управляют. Вот и все.
  - А-а... - глубокомысленно протянула Ольга. - Ты как себя чувствуешь,
милый?
  - Отлично. Хоть сейчас в гроб.
  - Что, милый, плохо, да? - Ольга прижалась к нему и погладила по голове.
Сейчас у нее это получалось гораздо лучше. Смелее.
  - Да нет, хорошо. Я уже почти совсем восстановился. Я просто... - Тим
запнулся. Ольга не стала его торопить. Тим повернулся к ней лицом, и Ольга
увидела, что в глазах у него стоят слезы. - Я просто никак не могу
поверить, что я седой... - прошептал Тим.
  - Господи! - Ольга схватила и прижала к груди бесконечно любимую тяжелую
голову.
  - Мне это настолько не идет... - сообщил Тим, и плечи его вдруг мелко
затряслись.
  - Глупый... Какая тебе разница?
  - Ничего себе! - Тим то ли заплакал, то ли рассмеялся, а скорее всего - и
то и другое одновременно.
  - Ты все равно у меня самый красивый, - заверила Ольга. - И я тебя буду
всегда-всегда любить.
  - Правда? - спросил Тим с надеждой у нее из-под мышки.
  - Конечно, дурачок. Эх ты, Стальное Сердце!
  - А что, нет? - спросил Тим, выглядывая наружу, и Ольга увидела, что в
глазах у него уже ни слезинки. Более того, он улыбался. Пока еще явно
через силу.
  - Кто тебя знает, - ответила она.
  - Есть такое понятие - информационный фантом, - сказал Тим, садясь на
кровати и откидывая в сторону одеяла. - Стальное Сердце... Недаром это
словосочетание мне так нравилось. Я только не знаю, кто его первый выдумал
- я или Проект. Но в любом случае, много лет оно использовалось.
Во-первых, каталось у меня в голове, как опорный сигнал. А во-вторых -
висело на мне в виде информационного фантома, неким образом влияя на мою
энергетику. Ох... - Он встал с кровати и схватился за левый бок.
  - Болит? - спросила Ольга.
  - Ты на мне хоть один синяк видишь? - поинтересовался Тим.
  Ольга присмотрелась и в который раз удивленно подняла брови. Ссадины на
Тиме имелись, а вот синяки исчезли без следа. Даже шишки на лбу, которая
вчера расцветала всеми оттенками синего, теперь не было и в помине.
  - Болит, потому что должно болеть, - объяснил Тим. - Это тоже фантомы.
Впечаталась в энергетику информация о том, что был синяк. Синяка уже нет,
а информация все еще есть. Это от того, что аура у нас многослойная и
каждый отдельный контур отвечает за отдельный пласт информации. Ф-фух! -
Он распрямился и сделал несколько энергичных гимнастических движений. -
Слабоват еще. Но завтра буду как огурчик. Вставай, красавица. Пошли
мыться. Синяки я лечить могу, а вот грязь со спины отскабливать пока не
научился.
  По лестнице Тим спускался, крепко держась за перила. Но в то же время
Ольга чувствовала в нем уверенность и силу. Такую жесткую уверенность и
такую жестокую силу, которых раньше не было.
  Газовый нагреватель уютно гудел за тонкой стенкой, а они мягко терли друг
друга намыленными мочалками, целуясь и смеясь, беззаботно и расслабленно,
как в прежние времена. Куда-то ушло напряжение, взамен ему пришла молодая
радость, и Ольга, повинуясь импульсу, пришедшему из самых глубин души,
опустилась перед Тимом на колени и взяла в губы его напрягшуюся плоть.
  - Слушай! А мне ведь, наверное, на работу надо! - вспомнила Ольга за
завтраком. - Сегодня вообще какой день недели?
  - Четверг, девятое, - сказал Тим, подумав. - Да, правильно, девятое. День
Победы. Так что сегодня тебе никуда ехать не надо. И завтра не надо. До
понедельника мы свободны.
  - Да? Странно, - Ольга выглянула в окно.
  - Тихо? - догадался Тим.
  Ольга кивнула.
  - Я думаю, на этой улице еще долго никто не появится, - процедил Тим
сквозь зубы. Глаза его затуманились. Ольга знала, что это означает - Тим
"принюхивался". - Н-да-а, - протянул Тим. - И на этой улице, и на соседней
тоже. И тропинка на станцию травой зарастет, потому что новую протопчут. В
обход Здесь теперь, солнышко, очень неприятное место.
  - Это как-то связан