едантично; типичный учительский
вопрос. Я торопливо добавил:
     - Надеюсь, ты не обидишься, если я задам тебе несколько вопросов?
     И снова это прозвучало как-то не так. Во внезапном приступе  отчаяния
мне показалось, что я теряю шанс, даваемый раз в тысячу  лет.  Мысленно  я
проклинал свой профессорский опыт, из-за которого говорил языком  сухой  и
скучной лекции.
     - Открытку послал ты? - спросил я.
     - Да. - Голос, идущий из устройства, которое существо теперь  держало
на коленях, звучал тихо, но отчетливо.
     - А откуда ты узнал мою фамилию и адрес?
     - Я вовсе этого не знал. - Прежде чем я успел  что-либо  сказать,  он
продолжал: - До того как ночь кончится, ты поймешь все.
     - О! - Я помолчал, чувствуя холод в желудке и стараясь  не  думать  о
том, что еще произойдет, прежде чем ночь подойдет к концу.
     - ...вопросы? - выдавил я. - Ты ответишь на них?
     Я уже открыл рот, чтобы со скоростью  пулемета  засыпать  его  серией
вопросов, но не сказал ничего. Что я, собственно, хотел узнать?  Множество
ассоциаций, теснившихся в мозгу, мешали мне говорить. Почему, ну,  почему,
люди так зависят от эмоций в  решающие  моменты  своей  жизни?  Я  не  мог
собраться с мыслями, а время  уходило.  Когда  я  наконец  заговорил,  мой
первый вопрос был банальным и, честно говоря, случайным.
     - Ты прибыл на космическом корабле?
     Он удивленно посмотрел на меня.
     - Нет, - медленно ответил он. - Я использовал для этой  цели  энергию
своего мозга.
     - Что? Ты преодолел космическое пространство сам по себе?
     -  В  некотором  смысле,  да.  Вскоре  человечество  совершит  первые
открытия  в  области  использования  энергии  ритмов  мозга.   Это   будет
переломным моментом в вашей науке..
     - Мы уже  совершили  кое-какие  открытия,  касающиеся  нашей  нервной
системы и ритма.
     - Венцом этого,  -  последовал  ответ,  -  будет  власть  над  силами
природы. Больше я ничего не скажу тебе об этом.
     Он замолчал, но ненадолго. Теперь вопросы сами просились мне на язык.
     - Возможно ли использование в космических кораблях атомного привода?
     - Не в том смысле, как ты  это  понимаешь,  -  ответило  существо.  -
Атомный взрыв не может быть ограничен, но можно использовать  серию  точно
рассчитанных взрывов. А это вопрос техники, и с теоретической  физикой  не
имеет ничего общего.
     - А жизнь? - пробормотал я. - Как возникла жизнь?
     - Это вопрос электронных случайностей,  проявляющихся  в  оптимальной
среде.
     Тут пришлось остановиться, этого я вонять не мог.
     - Электронные случайности? Как это понимать?
     - Разница между органическим и неорганическим атомами  заключается  в
их  внутреннем  строении.  Углеводороды,   наиболее   чувствительные   при
определенных  условиях,  являются  тривиальной  формой  жизни.  Располагая
атомной энергией, человек вскоре обнаружит, что  жизнь  можно  создать  из
любого  элемента  или  химического  соединения.   Но   будьте   осторожны.
Углеводороды -  структуры  нестабильные,  их  можно  легко  уничтожить  на
нынешнем этапе развития.
     Я поежился. Легко можно было представить,  какого  типа  эксперименты
проводятся в их государственных лабораториях.
     - Так значит, - произнес я, чувствуя, как у меня перехватывает горло,
- есть формы жизни, которые могут  оказаться  опасными  уже  в  момент  их
создания?
     - Опасными для человека, - ответило существо.  -  Поверни-ка  на  эту
улицу, - сказало вдруг оно. - А потом поезжай  прямо  до  въезда  во  двор
цирка.
     Я ехал, онемев от удивления. Странно, даже тень истины вызвала у меня
шок.
     Вскоре мы уже входили в темный тихий шапито,  где  размечтался  салон
диковин. Я знал, что сейчас разыграется последний акт драмы.
     В темноте задрожал слабый огонек.  Когда  он  приблизился,  я  увидел
идущего к нам мужчину. В темноте я не мог его узнать. Свет стал сильнее, и
тут я понял, что источника у него нет. А потом узнал Силки Тревиса.
     Он глубоко спал.
     Подойдя к нам, он остановился. Выглядел  он  как-то  неестественно  и
жалко, как женщина, которую застали без макияжа. Бросив на него испуганный
взгляд, я с трудом выговорил:
     - Что ты хочешь с ним сделать?
     Кот ответил не сразу. Повернувшись, он  задумчиво  смотрел  на  меня,
потом мягко, одним пальцем, коснулся лица Силки. Тот открыл  глаза,  но  и
только. Я понял, что он едва понимает, что с ним происходит.
     - Он нас слышит? - спросил я.
     Кот кивнул.
     - Он способен мыслить?
     На этот раз он отрицательно покачал головой, а потом сказал:
     - В своем анализе человеческой природы ты выделил лишь один  симптом.
Человек - существо верящее, но только из-за некоторой характерной черты. Я
подскажу тебе. Когда какой-нибудь пришелец из Космоса появляется на  чужой
планете, у него есть только один способ маскировки. Когда ты поймешь,  что
это за способ, узнаешь, какова главная черта вашей расы.
     Я попытался собраться с мыслями. В темной пустоте шапито, в  глубокой
тишине циркового двора все это показалось мне сюрреалистическим сном. Я не
чувствовал страха перед Котом, и все-таки на  дне  души  таилось  какое-то
паническое предчувствие, мрачное, как ночь. Я посмотрел  на  невозмутимого
Силки, на морщины его постаревшего лица, на морщины,  отражающие  всю  его
прежнюю жизнь, потом перевел взгляд на Кота и сказал:
     - Любопытство. Ты имеешь в виду  человеческое  любопытство.  Интерес,
который человек проявляет к странным, диковинным созданиям, заставляет его
считать их естественными.
     - Для меня совершенно невероятно, - сказал Кот,  -  что  ты,  человек
интеллигентный, не заметил одну общую черту всех человеческих  существ.  -
Он живо повернулся и выпрямился. - Ну, хватит.  Я  выполнил  все  условия,
которые  передо  мной  стояли:  провел  здесь  некоторое  время,   избежав
опознания, и рассказал о себе одному  жителю.  Осталось  только  отправить
домой характерное творение  вашей  цивилизации,  и  можно  отправляться  в
путь...
     - Надеюсь, это творение - не Силки? - рискнул я спросить.
     - Мы редко выбираем живых обитателей планеты, - последовал ответ, - и
уж если делаем так, всегда даем им взамен что-то ценное. В  данном  случае
это практическое бессмертие.
     Оставались считанные секунды. Я вдруг испытал безнадежное отчаяние, и
вовсе не потому, что хоть сколько-то жалел Силки. Он стоял, словно пень, и
все ему было совершенно безразлично.  Но  я  чувствовал,  что  Кот  открыл
какой-то секрет человеческой натуры, который я, как биолог, должен узнать.
     - Ради Бога подожди! - воскликнул я. - Ты еще не объяснил, что это за
главная черта человеческой натуры? А открытка, которую ты мне послал? А...
     - Я дал тебе все, необходимое для  размышления.  Если  ты  не  можешь
ничего понять, то это уже не мое дело. У нас, студентов, есть свой кодекс,
я выполнил все его требования.
     - Но что мне сказать миру? - в отчаянии спросил я. - Разве у тебя нет
никакого послания к людям? Никакого...
     Он снова взглянул на меня.
     - Если сможешь - не говори никому и ничего.
     Он начал удаляться, не  оглядываясь  больше.  Я  вдруг  заметил,  что
слабый  огонек  над  головой  Силки  расширяется,  становится  все   ярче,
интенсивнее, начинает легонько, но ритмично пульсировать. Соединенные  его
блеском Кот и Силки сделались лишь  туманными  силуэтами,  словно  тени  в
огне.
     Потом  и  эти  тени  затерялись,  а  матовый  свет  начал   бледнеть.
Постепенно он сполз к  земле  и  лежал  там  пятном  некоторое  время,  и,
наконец, расплылся в темноте.
     Силки и странный Кот исчезли без следа.


     Сидящие вокруг стола в баре молчали. Наконец Горд сказал свое  "угу",
а Джонс спросил обычным властным голосом:
     - Вы, конечно, разгадали тайну открытки?
     Худощавый мужчина, похожий на учителя, кивнул.
     - Думаю,  да.  Подсказкой  оказалось  упоминание  о  разнице  времен.
Открытку  отправили  уже  ПОСЛЕ  ТОГО,  как  Силки  выставили  в  качестве
экспоната в школьном музее на  той  кошачьей  планете,  но  из-за  разницы
времен она пришла ДО ТОГО, как я узнал, что Силки приехал в наш город.
     Мортон вынырнул из глубин своего кресла.
     -  А  что  насчет  основной  черты   человеческой   натуры,   внешним
проявлением которой является религия?
     Незнакомец махнул рукой.
     - Представляя  диковины  природы,  Силки,  по  сути  дела,  выставлял
напоказ самого себя. Для человека религия  -  это  форма  самодраматизации
перед Богом. Любовь к самому себе, самолюбование - это, в сущности, способ
утвердить самого себя... и потому-то  существо  с  другой  планеты  смогло
довольно долго находиться среди нас незамеченным.
     Кэти откашлялась и спросила:
     - Меня интересует любовная линия. Вы женились на Вирджинии? Ведь  это
вы тот самый профессор биологии, правда?
     Чужак покачал головой.
     - Я был им, - ответил он. - Нужно было последовать совету Кота, но  я
решил, что следует рассказать  всем  людям  о  том,  что  случилось.  Меня
уволили через три месяца. Я не скажу вам, чем занимаюсь сейчас, но бросать
этого нельзя! Мир должен узнать о слабости человеческой  природы,  которая
вяжет нас по рукам и ногам! А Вирджиния... что  ж,  она  вышла  за  пилота
одной  из   крупных   авиакомпаний,   то   есть   поддалась   его   версии
самодраматизации.
     Он встал.
     - Ну, мне пора. Этой ночью я должен навестить еще множество баров.
     Когда он вышел, Тэд на минуту перестал строить из себя идиота.
     - Эй, - сказал он, - у этого типа неплохой текст. Представьте, как он
будет холить и повторять свою историю всю  ночь!  Какое  благодатное  поле
деятельности для того, кто хочет быть в центре внимания!
     Мира захохотала, Джонс заговорил с Гордом тоном человека,  познавшего
все, а Горд все повторял свое "угу", как будто слушал его.  Кэти  положила
голову на стол и пьяно захрапела, а Мортон еще глубже  погрузился  в  свое
кресло.



АЛЬФРЕД ВАН-ВОГТ

   З М Е Я И К Р Ы С А


   Наибольшее удовлетворение в жизни Марк Грей получал от
кормления своего любимого питона крысами. В двухкомнатной
квартире, которую занимал Грей, одну комнату он отделил своему любимцу.
   Каждый раз, когда наступало время кормления, Марк запускал
крысу в узкий туннель, ведущий в комнату с питоном. Не имея
возможности повернуться в проходе, крыса, через автоматически
раскрывающиеся двери попадала в ярко освещенную комнату и
оказывалась один на один с голодным питоном.
   Эти мнгновения были самыми интересными! Раздавался
отчаянный писк, возвещающий о надвигающейся опасности. Крыса
прыгала в сторону, стараясь убежать от стремительного врага.
   Иногда Маре наблюдал за этой сценой через небольшое окошко
в стене комнаты. Но чаще всего он сидел в своей комнате перед
микрофоном и наслаждался истошным визгом крысы и звуками борьбы.

   Ѕ * *

   Шла Третья Мировая Война и Управление Чрезвычайного
Планирования забыло установить ограничение цен на крыс.
   Крысоловы, как и все другие гражданские лица, были
призваны на военную службу. Те немногие, кто остался в резерве и
находился в тылу, старались перейти на такую работу, которая
давала бы им освобождение от фронта. Снабжение крысами резко упало.
   Марк, который раньше получал крыс у знакомого крысолова,
теперь не имел такой возможности. Крысолова забрали на войну, и
Марк Грей больше о нем ничего не слышал. Поэтому, чтобы
прокормить своего любимого питона, Марку самому пришлось
заняться отлавливыванием крыс.
   Но все же питон питался нерегулярно, потому что Марк
часто задерживался на основной работе, на которой ему дали бронь
от военной службы. Но как только выдавалось свободное время, он
устремлялся на развалины и помойки в поисках крыс для своего любимчика.

   Ѕ * *

   Однажды Марк Грей рыскал в старой части города в поисках
пропитания для своего питона. Возле большого серого здания он
остановился посмотреть, как разгружают грузовой космический
корабль, который привез оборудование и питание для людей,
находящихся в тылу. Черные ящики исчезали в глубине этого здания,
не тронутого атомной бомбардировкой.
   Марк Грей подошел поближе и увидел вывеску у дверей:
"Исследовательские лаборатории". Прошмыгнув за рабочими в слабо
освещенный коридор, Марк остановился перед дверью, на которой
было написано: "Администратор Плоуд". Постучав и не дождавшись
ответа, Марк толкнул дверь и оказался в комнате. Он присел на
краешек стула и приготовился ждать.
   "Конечно, работать сразу на двух местах будет тяжело, - думал
он, - но не оставлять же бедного питончика без еды. А в
этих лабораториях наверняка используют крыс для опытов..."
   В кабинет вошел маленький человек с загорелым лицом. Он
удивленно поднял брови и посмотрел на Марка. Марк поспешил
представиться и изложил причины, которые заставили его прийти
сюда. Когда он закончил расписывать всеми красками своего
голодающего питона, маленький человек рассмеялся. Марк тоже было
хихикнул, но увидев холодные глаза администратора, чуть не подавился.
   Администратор, закончил скалить зубы и хмуро сказал:
   - Ничего у вас не выйдет. И еще: держитесь подальше от
наших крыс. Да, мы исследуем их и проводим эксперименты со
скрещиванием, но если вы попадетесь на воровстве, мы отдадим вас
под трибунал.
   После таких слов Грей и не мог бы прийти к мысли
совершить кражу подопытных крыс. За исключением своей преданной
любви к питону, Марк Грей был законопослушным человеком.

   Ѕ * *

   Когда Марк вышел, администратор Плоуд немедленно
отправил человека проследить за ним. Затем, угрюмо ухмыляясь,
прошел в комнату, на двери которой висела табличка: "Директор"
   - Хелло, Хенк! - весело сказал он, обращаясь к полному
старику, сидящему за столом. - Думаю, что у нас кое-что наклевывается.
   - Да? Приятно слышать! Это лучшее известие от тебя с тех
пор, как нас перестали снабжать военнопленными, - сказал
администратору директор Хенк Кэррон.
   Это заставило администратора Плоуда насторожиться. - Но
ведь вы не знаете военных, - нахмурясь сказал он, - они
намереваются использовать наше оружие на ничего не подозревающем
противнике. Но они хотят, чтобы мы провели целый цикл
исследований, чтобы исключить всякие неожиданности. Наверное,
поэтому, из-за этой конвенции о военнопленных, нам прекратили
поставлять опытный материал.
   Он немного помолчал, а потом добавил:
   - И тут нам в руки попадает очень интересный материал.
И к тому же, учтите, этот экземпляр пришел к нам совершенно
добровольно! Полагаю, что если сильно поднапрячь воображение, мы
могли бы смело назвать его ЧЕЛОВЕКОМ.
   - Что он, больной?
   - Не думаю.
   Плоуд описал Марка и его хобби, закончив свой рассказ
такими словами:
   - Эта птичка сама летит к нам в сети. Я не особенно
удивлюсь, если однажды ночью он прокрадется сюда, чтобы украсть
наших крыс... О, он не знает нашего питона! Ха-ха!..
   И, засмеявшись, он добавил:
   - Можно ли предвидеть более тяжкое, чем воровство крыс?
С нашей точки зрения, конечно, а?
   Хэнк Кэррон на мгновение заколебался, но потом,
отбросив все сомнения, махнул рукой. Ведь им, гуманоидам с
планеты Альфа системы Лебедя, разрешено было проводить
исследования на планете Земля. Ведь земляне вели войну с
кроксами - людьми из соседней галактики. И им было необходимо
новое оружие.
   Военнопленных кроксов предоставляли для опытов. Но для
полного завершения испытаний гуманоидам из системы Лебедя был
нужен человеческий экземпляр.
   Но все упиралось в конвенцию, по которой гуманоидам
запрещалось проводить опыты на людях...
   "Необходимо закончить испытания именно на человеческом
экземпляре, - думал Хенк, - поскольку, если что-то пошло бы не
так на полях сражений, то эффект неожиданности мог быть потерян
безвозвратно..."
   - Давай! - согласился он. - Думаю, что против нас будет
трудно найти улики. Кроме того, я полагаю, что у этого
экземпляра не все в порядке с психикой. А потому, вперед!

   Ѕ * *

   Марк же вскоре пришел к выводу, что если он возьмет
пару подопечных животных у этих людей с их тысячью крыс, то они
просто-напросто этого не заметят. А если он будет уносить по
одной зверюшке в день, то вообще нечего беспокоиться. Ведь если
он не будет кормить своего питончика, тот может умереть!
   И вот он опять через пару дней очутился около огромного
серого здания.
   Была глухая ночь.
   Особенное удовольствие он получил, когда определил, что
комнаты, где, по его мнению, находятся клетки с крысами, не
закрыты и сами клетки не охраняются.
   "Без сомнения, - подумал Марк, - контроль за зверюшками
отсутствует, так как из-за войны не хватает рабочих рук."

   Ѕ * *

   На следующий день он снова испытал знакомое чувство
сладострастия, упиваясь звуками паниковавшей перед питоном крысы.
   В тот вечер ему позвонили.
   - Я предупреждал вас, - сказал Плоуд торжествующим
голосом, - теперь вы должны уплатить штраф.
   Плоуд почувствовал некоторое угрызение совести, позвонив
Марку и предупредив его, что того ждут неприятности. Какие
именно - он не сказал.
   "Теперь это будет на его душе, - утешал себя
администратор, - если только она у него есть... Страсть к
воровству у людей неизлечима!"
   На другом конце провода Марк Грей презрительно бросил трубку.
   - Пусть докажут! - Он зло выругался.

   Ѕ * *

   В ту ночь ему приснилось, что он задыхается. Он
проснулся и с ужасом обнаружил, что лежит не на кровати, а на
твердом полу. Было ужасно темно, и несколько минут он потратил
на то, чтобы найти выключатель, но все было тщетно.
   Внезапно в двадцати футах впереди он заметил свет и
направился туда.
   Трах!!!
   После его прохода дверца со звоном захлопнулась!
   Он был в огромной, ярко освещенной комнате. За
исключением размеров, она удивительно напоминала ему комнату, в
которой он держал своего питона.
   Прямо перед собой на полу, он заметил какой-то предмет,
который смог определить как своеобразную кожаную дорожку,
толщиной несколько больше его роста. Дорожка шевельнулась и
двинулась в его сторону.
   Озарение пришло внезапно и угрожающе.

   О Н Б Ы Л Р О С Т О М С К Р Ы С У!!!
   И Е Г О Л Ю Б И М Ы Й П И Т О Н Ч И К С
Р А С К Р Ы Т О Й П А С Т Ь Ю П О Л З К Н Е М У!!!

   Безумный визг, которым Марк Грей упивался много раз в
жизни с точки зрения человека, теперь он испытал с точки
зрения... КРЫСЫ!




                            ДАЛЕКИЙ  ЦЕНТАВР


     Я вздрогнул во сне, проснулся и подумал: "Как это вынес Ренфью!"
     Вероятно, я сильно дергался, потому что острая боль пронзила меня,  и
тьма сомкнулась надо мной.  Не  знаю,  долго  ли  я  лежал  в  болезненном
беспамятстве, но  когда  пришел  в  себя,  почувствовал  тягу  двигателей,
разгонявших космический корабль.
     На этот раз сознание возвращалось медленно,  и  я  лежал  неподвижно,
чувствуя бремя долгих лет сна. Нужно было  точно  придерживаться  порядка,
установленного Пелхэмом.
     Я не хотел вновь потерять сознание.
     Я лежал, размышляя о том, что глупо с  моей  стороны  беспокоиться  о
Джиме Ренфью, который должен лежать в гибернации еще пятьдесят лет.
     Потом я начал разглядывать освещенный  циферблат  часов  на  потолке.
Когда я проснулся, они показывали 23:12,  а  сейчас  было  23:22.  Значит,
прошло уже  десять  минут  -  по  мнению  Пелхэма,  этого  достаточно  для
адаптации.
     Я  медленно  протянул  руку  к  краю  постели  и  щелкнул  тумблером.
Послышался тихий шум, и массажный автомат медленно пополз по моему  нагому
телу. Сначала он тер мои руки, потом ноги и под конец занялся туловищем. Я
чувствовал, как течет тонкая струйка масла, впитываясь в мою сухую кожу.
     Много раз я вскрикивал от боли, но уже через час смог сесть и  зажечь
свет.
     Небольшая, скромно меблированная  знакомая  каюта  не  могла  надолго
задержать мое внимание. Я встал.
     Вероятно, движение было слишком  резким,  потому  что  я