казино проявилось их своеобразное чувство юмора.
   Владимир Сергеевич Зорин  стоял  у  стола  рулетки,  в  безукоризненном
темном костюме, с галстуком-бабочкой, самоуверенный и несколько надменный.
У него не  было  желания  играть,  тем  не  менее  он  пару  раз  поставил
пятидолларовые фишки на черное и выиграл.  В  роскошном  зале  (отделка  -
золото на красном, и по традиции всех  казино  мира  ни  окон,  ни  часов)
оставалось не так много посетителей, и только что освободился  столик  для
блек-джека. Зорин подсел к нему, очаровательная девушка сдала  две  карты.
Владимир Сергеевич поднял два пальца буквой "V".
   - Сплит, - сказал он. - Я загадал: если будет сплит, это к удаче...
   Девушка стандартно улыбнулась. Нечто похожее ей приходилось выслушивать
нередко. Карты снова порхнули к Зорину.
   - Соррендо, - разочарованно произнес он.  -  На  этот  раз  нет  смысла
продолжать.
   - Проиграли, Владимир Сергеевич? -  осведомился  низкий  мужской  голос
из-за его спины. Зорин обернулся.
   - Приветствую вас, Евгений Дмитриевич. - Он  встал  из-за  стола.  -  Я
просто развлекался. Недолюбливаю азартные игры. Случайность не моя стихия.
   - Тогда вам больше подошли  бы  шахматы,  -  заметил  Булавин,  пожимая
протянутую руку. - Помните, что говорил Сервантес? Жизнь -  это  шахматная
партия, после которой пешки и короли одинаково укладываются в ящик...
   Они неторопливо направились в сторону бара.
   - И шахматы не люблю, - проговорил Зорин лениво. -  Да  и  что  это  за
сравнение жизни с шахматной партией? На шахматной доске все на  виду,  все
понятно. Вот белые, вот черные.  Надо  только  избрать  более  эффективную
стратегию, чем противник,  и  быть  внимательнее  его,  и  вы  обязательно
выиграете. Разве это похоже на жизнь?
   - А вам какое сравнение по душе?  -  спросил  Булавин,  устраиваясь  на
табурете у барной стойки.
   - Преферанс... Что будете пить?
   - Что-нибудь безалкогольное... Апельсиновый сок.
   - Сок, отлично... А  я  позволю  себе  пятьдесят  коньяку,  хоть  и  за
рулем... Так вот, преферанс, дорогой Евгений Дмитриевич. Это будет вернее.
Представьте себе, у вас на руках пять взяток -  ну,  слабенькая  шестерная
при удачном раскладе. Партнеры пасуют, что делать? Можно, конечно, уйти  в
распасовку, она вам ничем  особенным  не  грозит.  Но  боже,  как  хочется
играть! Прикуп лежит рубашками вверх, но вы чувствуете, что там два  туза,
да и обязаны они там быть, не могут не  быть...  Наверняка  два  туза.  Вы
берете прикуп на игру, а там одна  мелочь.  И  делать  нечего,  приходится
играть с тем, что пришло,  изворачиваться  и  надеяться  на  маловероятную
фатальную ошибку партнеров... Вот жизнь, Евгений Дмитриевич. Знание правил
- да, стратегия - да, расчет - да. Но всегда есть еще и прикуп, который не
виден.
   - Вы романтик, Владимир Сергеевич, - заявил Булавин,  не  без  интереса
слушавший Зорина.
   - Разве? Никогда не считал себя таковым. Хотя, возможно,  вы  и  правы,
отчасти. Союзы, подобные нашему, немыслимы без романтической составляющей.
   Зорин рассмеялся так заразительно, что мало  расположенный  к  открытым
проявлениям эмоций Булавин присоединился к нему.
   Посмотрев на большие наручные часы в простом  стальном  корпусе,  Зорин
сказал:
   - Если мы  хотим  успеть  заехать  к  вам  и  кое-что  обсудить,  нужно
торопиться...
   - Едем, - согласился Булавин.
   Они  отправились  на  двух  машинах.  "Фольксваген"  Зорина  ничем   не
выделялся на фоне заполонивших Москву иностранных автомобилей,  но  машина
Булавина - "Пежо-605" - была значительно  дороже  и  приметнее.  Зорин  не
одобрял такого фанфаронства - впрочем, Булавин  не  всегда  раскатывал  на
"пежо". Для определенных обстоятельств у него имелась "девяносто  девятая"
и даже старенькие "Жигули" шестой модели,  на  которые  он  пересаживался,
когда требовалось подчеркнуть скромность и непритязательность.
   Подъездную  дорогу  к  особняку  Булавина  ярко  освещали  фонари,   но
декорированные  цветными  витражами  двери   оставались   погруженными   в
полумрак. В холле у лестницы на второй  этаж  хозяина  и  гостя  встретила
Варвара Никитична - не то  домработница,  не  то  экономка,  эксцентричная
неопрятная старуха, единственный человек  в  мире,  кому  Булавин  доверял
безоговорочно.  Евгений   Дмитриевич   перебросился   с   ней   привычными
грубоватыми шутками, велел  подать  чай  наверх  в  кабинет.  На  лестнице
Булавина  и  Зорина  сопровождал  великолепный  мраморный  дог  по  кличке
Полковник (обычно сокращаемой до Полкана), но в святая святых  он  допущен
не был.
   Кабинет  Евгения  Дмитриевича  Булавина  Представлял   собой   поистине
примечательное  зрелище.  Всегда,  в  том  числе  и  днем,  здесь   царила
таинственная полутьма - тяжелые шторы никогда не  открывались.  На  стенах
разместились коллекции атрибутов  африканских  магических  культов  -  все
подлинное (по крайней мере,  так  утверждали  посредники,  добывавшие  эти
редкости  для  Булавина).  Невдалеке  от  камина  покоился  на   бронзовом
треножнике массивный хрустальный шар. Благодаря изобретательно  спрятанным
подсветкам    его    сердцевина    будто    постоянно    излучала    некое
загадочно-туманное сияние, лишенный опоры  взгляд  терялся  и  скользил  в
никуда. Канделябры  черного  дерева  с  изумительной  резьбой  возвышались
справа и слева от необъятного письменного стола. Словом, кабинет напоминал
обиталище средневекового философа, алхимика или мистика (кому  что  больше
по душе). Единственной вещью, возвращавшей посетителя в  конец  двадцатого
века, была здесь профессиональная двухкассетная  видеосистема  "Сони",  но
она располагалась за складчатым занавесом, отодвигаемым  нажатием  кнопки.
Разумеется, никаких компьютеров на столе. Таковые  у  Евгения  Дмитриевича
имелись, но они стояли в другом кабинете, в  противоположном  крыле  дома.
Там Булавин часто  работал  и  принимал  посетителей,  которых  по  разным
причинам не мог или не хотел привести сюда, в сердце своего жилища.  Но  к
Зорину это не относилось. Зорин имел право видеть все.
   -  Прекрасно!  -  воскликнул   Владимир   Сергеевич,   обводя   кабинет
восхищенным взглядом.  -  Сколько  ни  бываю  в  этой  комнате,  не  устаю
восторгаться вашим вкусом. Да что  вкус,  это,  в  сущности,  пустяки.  Вы
сумели сделать больше. Вы создали идеальную  гармонию  формы  и  глубинной
энергии. Убежден, Генриху  Гиммлеру  понравился  бы  ваш  кабинет.  Черный
Герцог сумел бы понять, что лишь в такой обстановке стоит рассчитывать  на
благосклонность высших сил...
   - Не очень-то ему помогли высшие силы, - проговорил Булавин, подходя  к
стеллажам, уставленным сотнями  томов,  переплетенных  в  кожу  с  золотым
тиснением.
   Послышался тихий щелчок, и  центральный  стеллаж  отъехал  вглубь  и  в
сторону. За ним открылась кабина кухонного лифта  -  прибыл  чай.  Булавин
взял с серебряного подноса две полупрозрачные чашечки тончайшего  фарфора,
поставил одну перед  гостем,  отхлебнул  из  второй.  Какое-то  время  чай
смаковали молча - он был того достоин.
   - Гиммлеру и его соратникам не повезло, - произнес наконец Зорин. - Они
пришли раньше срока. Наука еще не была готова  проникнуть  в  суть  тайных
предначертаний. Делались  лишь  робкие  попытки...  Из  уважения  к  нашим
предшественникам не назову их усилия дилетантскими, но им  не  хватало  ни
информации, ни теоретической  базы,  ни  математического  аппарата,  чтобы
справиться со столь сложной задачей. Наше положение  несравнимо  выгоднее.
Уже сегодня мы в состоянии  не  только  проверить  магию  алгеброй,  но  и
заставить ее служить себе... Да и само слово  "магия"  устарело.  То,  что
раньше делалось эмпирически, вслепую, сейчас поднято на  качественно  иной
уровень.  Отныне  это  часть  современной  науки...  Ритуалы,  оккультизм,
вертящиеся столы спиритов, сантерия, брохейрия, предвидение будущего -  мы
объединяем разрозненные элементы в новую реальность, и мы управляем ею.
   Зорин умолк, выбрал хорошую сигару из полированного ящичка, тщательно и
со знанием дела раскурил.
   -  Я  несколько  увлекся,  -  добавил   он   суховато.   -   Обстановка
располагает...  Давайте  поговорим  об   эксперименте.   Как   и   вы,   я
заинтересован в том, чтобы его результаты были абсолютно убедительными - в
случае успеха и при неудаче.



16

   Ночь  в  штате  Вирджиния  принесла   с   собой   промозглую   сырость.
"Шевроле-сабэрбан"  Стивена  Брента,  мощный  и  солидный  джип,  уверенно
держался на влажной дороге, направляясь к столице Старого  Доминиона,  как
испокон века называли штат. Но Брент ехал не  в  Ричмонд,  ему  предстояло
свернуть к юго-западу и остановиться у одинокой виллы мистера Тейлора.
   Брент  принял  решение  скорее  от  растерянности,  нежели  по  здравом
размышлении. Он не знал, с какой стороны взяться за  проблему  Тейлора,  к
тому же у него имелось и  непосредственное  задание  Конуэя:  Дэвид  Хилл.
Озабоченный дефицитом времени, Брент замыслил  проникнуть  в  дом  Тейлора
этой ночью, когда хозяин заведомо находится в Вашингтоне. Конечно,  он  не
рассчитывал найти какие-то улики, но и старая записная книжка с телефонами
прежних знакомых может дать зацепку. Все в  мире  взаимосвязано,  и  самый
незначительный на первый взгляд факт способен увести  очень  далеко,  если
оценить его верно.
   Двухэтажный,  длинный  и  плоский  дом  Уильяма   Д.Тейлора,   лишенный
архитектурных изысков, был обнесен высоким  забором,  за  которым  торчали
фонари. Брент вышел из машины метрах в пяти от ворот, не выключая фар.  Он
заранее выяснил, что Тейлор не держит  охранников,  но  на  всякий  случай
позвонил у калитки.
   На звонок отозвался громогласный собачий  лай.  Очевидно,  за  воротами
бесновалось не менее четырех здоровенных  псов.  Брент  прикусил  губу  от
досады. Все, можно возвращаться. Даже попытка перестрелять собак не  имеет
смысла,  ведь  Брент  планировал  скрытую  акцию,  а  не  налет.  Имитация
ограбления тут не подходит, это насторожит Тейлора. Да и выстрелы в ночной
тишине далеко слышны...
   Брент разочарованно щелкнул пальцами и повернулся к машине. Сделав  два
шага,  он  остановился,   прислушался   к   яростному   лаю   продолжавших
неистовствовать  псов.  Постоял  с  минуту,  послушал  еще,  усмехнулся  и
вернулся к калитке.
   Это были не живые собаки, а высококачественная запись  на  замкнутой  в
кольцо ленте, включающаяся при нажатии кнопки звонка  и  воспроизводящаяся
снова и снова. Динамики обеспечивали совершенно естественный звук, и Брент
ни за что не разгадал бы этого трюка,  если  бы  не  обратил  внимания  на
повторение одних и тех же звуковых циклов. Настоящие собаки  не  исполняют
свои номера на бис.
   Сумка с инструментами была прицеплена к поясу Стивена Брента. Замок  он
отпер без труда, а вот с хитроумной сигнализацией пришлось повозиться. Лай
постепенно  стихал,  вероятно  в  соответствии  с  программой  таймера,  -
создавалось впечатление, что собаки разбредаются по территории. Пока Брент
воевал  с  сигнализацией,  он  обнаружил  и   другие   способы   активации
акустической собачьей защиты -  она  срабатывала,  когда  кто-то  подходил
слишком близко к забору или прикасался к воротам и калитке.
   Отключив  сигнализацию,  Брент  шагнул  за  ворота.  Дорожку  к   дому,
вымощенную белой каменной плиткой, освещали тусклые лампы,  заключенные  в
причудливые стеклянные конусы, обвитые золотистыми металлическими  змеями.
Почему он действительно не завел собак, думал Брент, быстро, но непоспешно
направляясь к дому. Чего проще... Но за собаками нужно ухаживать, их нужно
кормить. Значит, кто-то должен обитать на  вилле  постоянно  или  хотя  бы
наведываться время от времени. Такого человека Тейлор, видимо, нанимать не
хочет, равно как не нанял он и охрану... Патологическая недоверчивость  ко
всем на свете или серьезные основания не допускать никого и  на  периферию
своей частной жизни?
   Брент открыл замок входной двери и оказался в просторном холле. Снаружи
падало достаточно света, чтобы не прибегать к помощи  потайного  фонарика.
Брент решил начать обыск с кабинета Тейлора, а  потом  обшарить  остальные
комнаты и подсобные помещения, благо на это  времени  у  него  хватало.  В
кабинете, обнаруженном на втором этаже, Брент  задернул  плотные  шторы  и
зажег настольную лампу.
   Прежде всего в  глаза  бросился  большой  никелированный  сейф.  Дверцу
украшал  прямоугольный  дисплей,  утопленный  в  толстую  сталь,  под  ним
выступала укрепленная на кронштейнах стандартная компьютерная  клавиатура.
На экране мерцал длинный ряд нолей.
   Минуту постояв перед сейфом в раздумье, Брент нерешительно нажал ENTER.
Ноли сменились зеленоватой надписью:
   ВВЕДИТЕ КОД ДОСТУПА
   Код доступа? Брент приложил палец ко лбу.  Откуда  же  ему  знать  этот
чертов код... Разве что попробовать наугад. Тейлор ездил в Гаррисберг, так
почему бы не набрать название этого города?
   Он так и сделал. Дисплей мигнул и высветил новую надпись:
   ОШИБКА
   КОД НЕ ОПОЗНАН
   ПРИ ПОВТОРНОЙ ОШИБКЕ
   ПОЛИЦИЯ БУДЕТ ИЗВЕЩЕНА О НЕСАНКЦИОНИРОВАННОМ ПРОНИКНОВЕНИИ
   - Проклятье, -  буркнул  Стивен  Брент.  Вот  именно,  проклятье.  Сейф
открыть не удастся, да эта электронная штуковина еще и подскажет  хозяину,
что здесь кто-то  был.  Неужели  придется  идти  на  вариант  с  имитацией
ограбления? Это подозрительно, но менее подозрительно, чем такая  картина:
кто-то пытался залезть в сейф, но не взял в доме ни одной ценной вещи...
   Со злостью Брент ударил кулаком по краю кронштейна,  торчавшему  из-под
клавиатуры. Кронштейн внезапно подался и  ушел  вниз.  Дверца  с  дисплеем
распахнулась, и за ней Брент увидел другую дверцу, с обычным  механическим
цифровым замком.
   Итак, эта компьютерная система - такой же обман, как и собачий лай.  Но
зачем? Да очень просто. Если бы замок и  впрямь  управлялся  электроникой,
при  любом  сбое  в  энергоснабжении  виллы  Тейлор  не  смог  бы  открыть
собственный сейф. Для кого-то подобная неприятность мало что  значила  бы,
лишь  небольшую  задержку,  пока  не  возобновится  подача  электрического
тока... Следовательно, Тейлору крайне важно иметь доступ  в  сейф  всегда,
есть ток или нет? Что же такое жизненно необходимое он там прячет?
   Пристально изучив замок, Брент пришел к выводу, что справится с ним. Он
вооружился медицинским стетоскопом, извлеченным из сумки с  инструментами,
и  принялся  миллиметр   за   миллиметром   поворачивать   первую   ручку,
прислушиваясь к шумам механизма.
   Сейф сдался через полтора часа, когда спина Брента невыносимо болела от
кропотливой  работы  в  полусогнутом  положении.   Брент   выпрямился,   с
наслаждением ощутив, как благодарно  отзываются  мышцы  спины,  и  потянул
ручку приоткрытой дверцы.
   Сначала он ничего не разглядел в полумраке,  затем  глаза  привыкли,  и
Брент увидел две картонные коробки. Он вынул одну них, снял крышку. Внутри
теснились ампулы с прозрачной жидкостью, но  название  препарата  не  было
обозначено. Во второй коробке обнаружились такие  же  ампулы  и  несколько
шприцев. На мгновение мелькнула абсурдная мысль - а не наркоман ли Тейлор?
- но Брент тут же отогнал ее.
   На верхней полке  лежал  продолговатый  футляр.  Открыв  его,  Брент  с
недоумением воззрился на радужно переливающийся прямоугольник  размером  с
ладонь, украшенный рубиновым полушарием в центре  и  кристаллами  странной
формы по  углам.  На  обороте  прямоугольной  пластины  на  гладкой  синей
поверхности ровно светились два золотистых  ободка.  Брент  прикоснулся  к
одному из них, и его будто током ударило. Послышался высокий тонкий  звук,
и по руке Брента заметались фиолетовые искры. Одновременно он был захвачен
необыкновенным ощущением  эйфории,  которое  пугало,  но  от  которого  не
хотелось избавляться.
   Встряхнувшись, Брент отдернул палец.
   - Ну, как вам это  понравилось?  -  вкрадчиво  спросил  кто-то  за  его
спиной.
   Брент крутанулся  на  каблуках.  Перед  ним  стоял  Уильям  Д.Тейлор  с
внушительным пистолетом в руке.
   - Поднимите руки! - скомандовал он.
   Как во сне, Брент повиновался. Тейлор быстро ощупал его  и  вытащил  из
кармана "полис-спешл" тридцать восьмого калибра.
   - Неплохо вооружились, - заметил он. - Только это ни к чему. Побеседуем
как двое разумных людей... Верните в футляр то,  что  у  вас  в  руках,  и
садитесь. Кстати, вам повезло, что я здесь. В моем  доме  незваных  гостей
иногда ожидают сюрпризы... И не всегда приятные...
   Вложив пластину в футляр, Брент сунул ее в сейф и уселся на стул.
   - Вы должны быть в Вашингтоне, - проронил он, точно эта  реплика  могла
тут же отправить Тейлора обратно в столицу США.
   Тейлор улыбнулся, запихивая револьвер Брента в свой карман.
   - Да я и был в Вашингтоне... Но кто же откажется лично познакомиться со
Стивеном Брентом из АНБ? Тем более вы к этому стремились...
   - Вот как, вы меня знаете...
   - Знаю ваше имя, - спокойно сказал Тейлор. - И еще то,  что  вы  влезли
сюда без всякого соизволения руководства. Это меня  устраивает.  Вы  очень
хорошо срежиссировали ваше исчезновение.
   -  Вам  не  сойдет  с  рук  убийство  сотрудника  АНБ,  -  без   особой
убежденности заявил Брент.
   - Убийство? - удивился Тейлор. - А  кто  говорил  об  убийстве?  Вы  не
поняли, поясняю. Я мало знаю о вас и хочу  узнать  больше,  много  больше.
Поэтому мы отправляемся в путешествие.
   Тейлор  поднял  пистолет  на  уровень  груди  Брента  и  выстрелил.  На
пистолете  не  было  глушителя,  но  вместо  характерного  резкого  хлопка
раздалось какое-то неопределенное шипение. Боль захлестнула Стивена Брента
с головы до ног. Он попытался вскочить со стула,  но  свет  померк  в  его
глазах.



17

   Едва Кремнев устроился в гостиничном номере,  он  позвонил  Шатилову  и
сообщил, что выезжает к нему вместе  с  Ирой.  Они  взяли  такси.  Ира,  в
последний  раз  посетившая  Москву  еще  ребенком,  увлеченно  глазела  по
сторонам.
   Нажимая кнопку звонка у двери  Шатилова,  Кремнев  заметно  волновался.
Восемь лет разлуки не шутка. Многое могло измениться...
   Многое, но  не  главное.  Дверь  распахнулась,  и  Кремнев  очутился  в
медвежьих объятиях друга.
   - Раздавишь, - смеясь, вымолвил Кремнев.
   - Выдержишь, ты железный... - Шатилов разомкнул  объятия  и  стиснул  в
ладонях плечи Кремнева. - Черт, Сашка! Такой весь из себя джентльмен...
   - Да и ты не похож на убогого, - сказал Кремнев, и в голосе его звучала
настоящая радость, - А вот это Ира, моя племянница.
   - Здравствуйте, - смущенно проговорила Ира.
   - Привет! Проходите...
   Шатилов широким жестом пригласил их в гостиную. Первым вошел Кремнев  и
сразу увидел Марину, сидевшую в кресле с разноцветным  журналом  в  руках.
Она была одета в слишком  просторные  для  нее  джинсы  Шатилова,  его  же
рубашку и джинсовую куртку.
   - Знакомьтесь, - произнес Шатилов. - Марина, это и есть Саша Кремнев, о
котором я тебе столько рассказывал... А это Ира.
   - Здравствуйте, - снова сказала Ира.
   - Очень рада, - откликнулась Марина.
   Кремнев украдкой бросил на  Шатилова  лукаво-вопросительный  взгляд.  В
ответ Шатилов чуть заметно  отрицательно  качнул  головой.  Тогда  Кремнев
приподнял брови, и Шатилов прикрыл глаза, что означало: "Потом".
   Этот  безмолвный  диалог  остался  не  замеченным  девушками.   Кремнев
повалился на диван, Ира скромно пристроилась на стуле.
   - Ну, выкладывай, - потребовал Шатилов, предлагая Кремневу сигареты.  -
Как ты, что ты?
   - Я, брат, решил заняться издательской  деятельностью,  -  важно  изрек
Кремнев. - Издательство "ВОЛК", слышал?
   - Никогда, - признался Шатилов. - Что за волк?
   -  Всероссийская  объединенная  литературная  корпорация...  -  Кремнев
рассмеялся. - Шучу, конечно. Никакая  не  всероссийская  и  тем  более  не
корпорация, а просто "ВОЛК". Ну, крутой такой зверь... И слышать о нас  ты
в