Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Бушков Александр. Кошка в светлой комнате -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -
ом чужом городе, о контрразведке которого мне ничего не известно, и любой прохожий может распознать во мне чужака. До сих пор обходилось, но самый пустяковый разговор на самую мелкую бытовую тему, затрагивающую азбучные истины их жизни, выдаст меня с головой. Далее я ни о чем особенном не думал. Не видел нужды. Гадать о своем будущем не хотелось, чтобы вовсе не раскиснуть, ко всему, что касалось этого мира, пока не стоило возвращаться. Потемнело. В окошки я видел черное небо без единой звездочки. Солнца нет, звезд тоже нет, только где-то далеко-далеко, где черное небо смыкалось с черной степью, над самым горизонтом, угадывавшимся очень приблизительно, прополз острый золотой треугольник, полыхнул золотой беззвучный взрыв, треугольник исчез, и темнота стала еще гуще. ...Меня разбудил шум многих моторов, гул голосов и деловая суета снаружи. Железный пол подо мной трясся мелкой дрожью - прогревали мотор. Через несколько минут грузовик тронулся, пристроившись в хвост выезжавшей со двора колонне броневиков, - я увидел это в окошечко, пробрался к двери и осторожно толкнул, но она не поддалась. Я вернулся к окну и попытался сообразить, куда они едут и чего мне ждать. Моросил дождь, машины разбрызгивали лужи. Некоторые улицы я узнавал. Промелькнул изуродованный фасад "Холидея", промелькнули столики "Нихил-бара", где я на свою беду повстречал мерзавца Несхепса. Моя персональная камера на колесах повернула вправо, отстала от колонны и пошла петлять по незнакомым улицам. Остановилась. После короткой переклички лязгнули ворота, машина въехала во двор и стала пятиться. Ее обступили автоматчики в пятнистом. Я отскочил от окошечка, на цыпочках пробежал к задней стенке, прижался к ней как раз вовремя, за несколько секунд до того, как щелкнул замок. В кузов стали прыгать какие-то люди. Не обращая на меня никакого внимания, они проходили вперед, и руки у них были связаны тонкими веревками. Кто-то вопил снаружи: "Быстро! Не задерживаться!" - люди все лезли и лезли, их набилось столько, что нельзя было пошевелиться. Дверь заперли, и машина тронулась. На этот раз она неслась во весь опор, завывая сиреной, ее нещадно заносило на поворотах, и нас мотало, как кукол. Хорошая дорога кончилась, машина подпрыгивала на буграх и ухала в рытвины. Дождь постукивал по крыше. Наконец взвизгнули тормоза, распахнулась дверь и рявкнули: - Вых-хади по одному! Люди стали выпрыгивать. Я медлил, чтобы оказаться последним, подумал было, что удастся вообще остаться здесь, но когда нас осталось в кузове не более десятка, к нам влез автоматчик, и мне тоже пришлось выпрыгнуть, заложив руки за спину, чтобы не отличаться. Никто, по-моему, и не заметил, что руки у меня свободны, - все делалось быстро, суматошно, под окрики. С первого взгляда все стало ясно. Опушка густого леса. Впереди был рыжий карьер, широкий и глубокий, с отвесными стенами. Сзади, отрезая нас от опушки, выстроились цепью автоматчики в маскировочных дождевиках, и у кромки рва стояли автоматчики, обступив пулемет на треноге, и справа автоматчики, и слева, кое-кто с овчарками на поводках. Поодаль, за оцеплением, сбились в кучку четыре броневика с развернутыми в нашу сторону пулеметами и легковая машина - крытый вездеход с длинной антенной. Нас стали выстраивать колонной - по пять человек в шеренге. Набралось семь пятерок - и я, тридцать шестой. Я понимал, что срочно нужно что-то делать, но не знал, с чего начать, что крикнуть, все понимал и не мог стряхнуть оцепенение... Резкая команда. Автоматчики, кроме четырех, охранявших колонну, отошли, сгруппировавшись вокруг худого высокого человека в длиннополой шинели и фуражке. Он курил короткую трубку, прикрывая ее ладонью от дождя, и что-то резко говорил второму, в берете, державшему перед глазами большой лист голубой бумаги. Потом кивнул. Новая команда. Первую пятерку, подталкивая прикладами, повели к обрыву и поставили на кромке спинами к пулемету. Моросил неощутимый дождь, серое небо повисло над землей, его едва не прокалывали острые верхушки елей. Стало очень тихо. Тишину распорола звонкая очередь. Пятеро упали на рыжий песок, и трассирующая строчка еще раз прошлась по скрюченным телам. К карьеру вели следующую пятерку, и все повторилось. И снова. И еще. Как конвейер. Пулеметчики сноровисто и быстро меняли магазины, эхо дробилось о сосны, путалось в ветвях, наконец повели последнюю пятерку, и я остался один. Тогда я достал пистолет и выстрелил в воздух. Моментально меж лопаток уперся ствол автомата. Я выпустил пистолет и поднял руки. - А этот еще откуда взялся? Плохо пересчитали? - Не дури, я сам считал. Откуда у него пистолет и почему руки свободны, вот вопрос... Застрочил пулемет - по последней пятерке. К нам торопливо шагал тот, в длиннополой шинели, за ним спешили остальные, и вскоре меня обступили все, кто здесь был. - В чем дело? - спросил высокий. У него было узкое усталое лицо, глаза припухли. - Не пойму, капитан. Пистолет неизвестной марки, руки свободны. Я не допускаю мысли, что мои люди могли ошибиться. - Кто вы такой? - спросил высокий. - А вы? - спросил я, дерзко глядя ему в глаза. - Я капитан Ламст, начальник Команды Робин, - сказал он без раздражения. - Советую отвечать на мои вопросы. - Алехин, - сказал я - Из-за Мохнатого Хребта. Забрел к вам, путешествуя, напился в кафе, и сам черт не разберет, как меня занесло в гараж... - Тьфу, пьянь, - плюнул кто-то. - Только приехал - и сразу... А если бы шлепнули дурака? Я почувствовал, что ко мне мгновенно потеряли интерес. Впрочем, не все. Капитан Ламст молча смотрел на меня воспаленными глазами, и я не мог понять, что он обо мне думает. Ко мне протолкался высокий детина, всмотрелся: - Точно, он. Мы его вчера подвозили до города. Тут уж и те, кто оставался, стали расходиться. Детину я тоже смутно помнил. Кто-то вернул мне пистолет, кто-то прошелся насчет везучих дураков, а я благодарил бога и черта за то, что здесь, видимо, не оказалось моих вчерашних преследователей. - Ну хорошо, - сказал Ламст. - Мы вас подвезем до города, пешком идти далеко. Значит, решающая проверка еще впереди. Впрочем, иного и не следовало ждать. - Конечно, - сказал я. - Надеюсь, назад вы меня повезете не в этой клетке? - Конечно нет. Прошу в мою машину. Я сел в его вездеход и смотрел, как сталкивают трупы в карьер. По спине полз холодный ручеек, руки откровенно дрожали. Ламст говорил с водителем ближайшего броневика, энергично размахивая погасшей трубкой. Водитель слушал его почтительно и серьезно. С дороги свернул заляпанный грязью мотоциклист, подъехал к Ламсту и мастерски затормозил в миллиметре от носка его сапога. Капитан принял от него большой серый пакет, привычно разорвал обертку, рассеянно, продолжая разговор, скользнул взглядом по донесению и вдруг замолчал на полуслове, по его позе я понял, что сейчас он обернется ко мне... Видимо, Ламста ночью не было в городе, и ему не успели доложить о взрыве в "Холидее", такое тоже случается. - Смотри-ка, шина спустила, - сказал я водителю, глядевшему в другую сторону и не видевшему Ламста. Три события произошли одновременно. Водитель, немного недоумевая, полез из машины. Ламст бросился к машине, расстегивая кобуру. Я прыгнул за руль. В отличных ходовых качествах броневиков я убедился не далее как вчера, но они занимали невыгодную позицию, им пришлось долго разворачиваться. Мотоциклист, единственный, кого следовало серьезно опасаться, вылетел на обочину на первом скользком крутом повороте и вышел из игры. Лес я проскочил быстро. Впереди был город, незнакомая окраина. У крайнего дома под круглым навесом прятался патруль - трое в нахлобученных на нос капюшонах, один даже откозырял машине. Промчавшись мимо них, я стал нажимать рычажки на приборной доске и скоро наткнулся на выключатель радии. - Всем, всем, всем! - кричал кто-то тревожной скороговоркой. - Вездеход сорок четыре-двенадцать задерживать всем патрулям! Мобильные группы, в квадраты пять, восемь и девять! Повторяю: угнана машина капитана Ламста, водителя брать живым, только живым! Стрелять по ногам! Оцепите район, ставьте "бредень"! Стрелять только по ногам! И так далее в том же духе. Из переклички я понял, что уже являюсь объектом номер пять в списке подлежащих розыску особо опасных преступников, и подумал, что честь мне оказана незаслуженная. Меж тем радист, видимо говоривший из одного из броневиков у карьера, снова и снова приказывал задержать, перехватить, стрелять только по ногам, брать только живым. С ним перекликались радисты мобильных групп и патрулей. Это была опытная, грозная сила, и все козыри находились в их руках. Я загнал машину в глухой дворик, за деревянные сараи, чтобы ее подольше поискали. Напялил оставленную шофером маскировочную куртку, нахлобучил капюшон, прихватил автомат и, превратившись в неплохую подделку бойца Команды, с деловым видом помчался искать самого себя. Я бегом пропетлял по незнакомым улицам примерно с километр. Проносились машины Команды и пешие автоматчики, но моя куртка с успехом исполняла роль шапки-невидимки. Вряд ли в Команде все знали всех настолько хорошо, чтобы с первого взгляда опознать чужака, некоторое время я мог блаженствовать, но долго так продолжаться не могло. Я не обольщался - скоро они обнаружат машину, увидят, что вещей водителя там нет, и последует новый приказ: обратить внимание на человека в форменной куртке и цивильных брюках. Неминуемо пустят собак... Пробежав еще метров сто, я занял позицию на тротуаре, передвинул поудобнее автомат и стал вышагивать, зорко озирая мокрую улицу - пять шагов вперед, пять назад. Я собирался сдаться. В конце улицы показался бегущий - пятнистый комбинезон, здоровенная овчарка на поводке. Он бежал не с той стороны, откуда прибежал я, так что беспокоиться не стоит, лучше обдумать, как сдаваться. Я приглядывался, пока не понял, что это девушка, и не какая-то там абстрактная, а вчерашняя Кати из джипа - лапочка даже в этом мешковатом комбинезоне. Только волосы на этот раз собраны в заправленную под воротник косу. Она пробежала бы мимо, но я шагнул наперерез: - Стой! Она остановилась. Пес, черный остроухий кобель, разглядывал меня вполне дружелюбно, вывалив розовый язык и шумно хакая. - Ты? - Ага, - сказал я. - Ты, оказывается, в Команде? - Мне некогда... - Бежишь ловить пятого? А это я - так меня у вас окрестили. Она опустила руку на кобуру. Я заторопился: - Вот этого не нужно. Понимаешь, так глупо получилось. Я же ничего у вас не знаю, один тип сунул мне чемодан, а там была бомба, потом побежал, как дурак, рефлексы сработали... - Автомат! - Пожалуйста. Забери ты его совсем, не нужен он мне. - К стене! Руки за голову! - Надеюсь, ты понимаешь, что я мог бы сто раз тебя пристрелить, будь я тем, за кого вы меня принимаете? Я ведь ни разу не выстрелил по вашим. И уж не стал бы останавливать тебя... - Так. - Она раздумчиво закусила губку. - Ладно, руки можешь опустить. Почему же ты бегаешь? - Цепная реакция. Началось и поневоле продолжается. - Ты пойдешь со мной. - Вот уж нет, - сказал я. - Ты им сама все объясни, ладно? Я не хочу нарваться на глупую пулю по конечностям, знаю, как это бывает, сам ставил бредень... - А если... - Она выразительно тряхнула автоматом. - Брось. Ну зачем? Никуда я не денусь, Кати, что ты, в самом деле? - Ты знаешь, что такое телефон? - У нас они тоже есть. - Позвонишь пять-восемнадцать-сорок один. Запомнил? - Уже. Где бы спрятаться, пока... - Свернешь вон туда, через квартал будет кафе. Позвонишь оттуда, я управлюсь быстро. Пират, пошли! Они убежали. Я пошел в указанном направлении, завернул за угол... Пули свистнули у колен одновременно с окриком. Их было трое, слава богу, без собаки. Разбрызгивая лужи, я промчался мимо кафе, которое так и не стало спасительным приютом, поскользнулся и едва не шлепнулся, наддал, перемахнул через круглый газон, еще одна улица, еще один проходной двор, я увидел длинную роскошную машину, в которой кто-то сидел, бросился к ней, рванул ручку и упал на сиденье. - Ну, и как это понимать? - спросила Джулиана, давешняя фантастическая брюнетка из "Нихил-бара". - Гони! - заорал я. - Да шевелись ты! Она тронула машину. - Ты не можешь меня куда-нибудь спрятать? - В самом деле? - Да. Скрыться, спрятаться, укрыться, затаиться - я на все согласен. - Что случилось? - Мелкие неприятности. Всего-то посидеть часок в тихом месте. - Часок? - Желательно. Прояви извечную женскую доброту. - Ты что, записался в Команду? - Нет, это я так... Слушай, так спрячешь? - Хорошо. Я тебя отвезу к себе. В свою квартиру, но не в свою постель. Уловил разницу? - Будто бы. Но я человек воспитанный и временами неприкрыто галантный. - Все вы галантные, и каждый мечтает залезть под юбку. - Господи, да мне не до юбок, - заверил я. - У меня четкая программа - стул и стаканчик чего-нибудь крепкого. Она вдруг сказала что-то на незнакомом языке, громко и внятно. Судя по тону, это был вопрос. - Не понимаю. - Ну, тогда ничего. Мне показалось, - усмехнулась она. - Да нет, это было бы даже смешно... Я не стал спрашивать, почему смешно. Я устал от вопросов. Мы подъехали к длинному зеленому дому с голубыми балконами, поднялись на третий этаж. Квартира была как квартира, в продуманном, чуточку кокетливом уюте чувствовалась женская рука. И тут же диссонансом - следы свежей попойки, куча полупустых и пустых бутылок на столе, испятнанная скатерть, на подоконнике разбитые бокалы, а поперек зеркала размашисто написано розовой губной помадой очень неприличное слово. - Это Штенгер, - сердито сказала Джулиана. - Это еще ничего, в прошлый раз он кошке презерватив на голову натянул, сволочь толстая... - Весело живете, - сказал я. Блаженно постанывая про себя, устроился в широком глубоком мягком кресле. - Чего же ты тогда с ним водишься? - А какая разница? - Она сгребла бутылки в охапку. Вернувшись, подала мне высокий стакан с чем-то зеленоватым. - Все вы свиньи, только одни попроще, другие посложнее. Свиньи с духовным миром, свиньи без такового. - Господи, перехлест. - Ох, да пошел ты... Пей, раз просил. - Твое здоровье! - Я осушил стакан. Теплое, мягкое, огромное, липкое, дурманящее закрутило и обволокло... ...Было тихо и темно, я лежал на чем-то мягком, скрестив руки на груди. Абсолютно несвойственная мне поза, отметил я машинально и пошевелился. Руками я мог двигать, но кисти что-то плотно стянуло, ноги в лодыжках тоже, я дернулся, рванулся уже не на шутку, борясь с подступающим страхом. Во сне я был там, в провонявшей бензином железной коробке, меня волокли к карьеру, оставались секунды, а язык не повиновался... - Джулиана! - крикнул я. - Что? - спросила она над ухом. - Почему так темно? - Потому что ночь. Ночью, знаешь ли, темно. - Чем ты меня угостила? - Снотворное, - ответила она лениво и спокойно. - А руки? Что со мной? - Ничего особенного. Просто я тебя связала. - Брось шутить. Развязывай давай. - Ничего подобного. - Развяжи, кому говорю! - рявкнул я. - Ну конечно, - сказала она брезгливо. - Все вы такие, как только почувствуете, что смерть держит за шиворот... - Слушай, я не посмотрю, что ты милая женщина, так двину... Она рассмеялась, и в этом смехе было что-то нечеловеческое, лежащее по ту сторону наших знаний о мире, его устоях и обычаях, что-то страшное и неживое. В кромешной тьме я едва различал контуры предметов, Джулиана наклонилась надо мной, и ее глаза светились звериным зеленым светом. Вот тогда мне стало страшно, до испарины. В моем мире я не боялся ничего и никого, но это... - Не барахтайся, - сказала Джулиана. Я чувствовал на лице ее дыхание, силился разорвать веревки и не мог. - Это быстро. Это очень быстро, Алехин, и только сначала больно, потом кажется, будто засыпаешь... - Нет, - сказал я. - Нет. Вурдалаков нет. Их не бывает, слышишь? - Ну, если я призрак, то ты преспокойно можешь сбросить веревки и встать, а то и вовсе проснуться... Ее руки легли мне на плечи, потом сдавили виски, тубы коснулись моих, вжались, и я охнул - она прокусила мне нижнюю губу, было больно, но уже не страшно, одна тупая беспомощная обида за то, что так нелепо приходится отдавать концы, а они там никогда не узнают истину, будут громоздить теории и жонглировать ученой аргументацией... Я стал отбиваться, не мог я покорно ждать, как баран на бойне. - Ну это же глупо, - сказала Джулиана. - Послушай, я вовсе не хочу тебя мучить. Давай быстрее с этим кончим, нам обоим будет легче. В ее голосе сквозила скука, надоевшая обыденность и еще что-то унылое, насквозь беспросветное. Моя обостренная жажда жизни, мое профессиональное умение докапываться до сути явлений, слов и поступков, моя интуиция, наконец, - все это дало возможность уловить в происходящем трещину, лазейку, слабину. В любом случае я ничем не рисковал, кроме жизни. - Подожди, - сказал я. - Значит, ты... - Значит, я. - Но почему? - Потому что я - это я. - Демагогия, - сказал я. - Ты же человек. - Я вурдалак. - Никаких вурдалаков нет. Ты человек и должна знать, почему поступаешь именно так, а не иначе. Должна разбираться в своих побуждениях и поступках. Так почему? - Потому. - Почему, я тебя спрашиваю? Должен быть ответ, слышишь? Ты должна знать ответ! Отвечай, ну! Ты что, станешь счастливее? Тебе это доставит удовольствие? Омолодит? Прибавит любви к жизни? Здоровья? Ненависти? Отвечай, ты! Она молчала и не двигалась, а я говорил и говорил, с отточенным профессионализмом выводил логические построения, пустил в ход все, что знал из психологии, все известные мне соображения о смысле жизни, оплетал словами, топил в словах и сводил к одному: ответь, для чего ты живешь, слышишь, Джулиана, найди смысл твоих поступков, объясни, что тобой движет, почему ты поступаешь так, а не иначе? Кем это выдумано? Стоит ли этому следовать? Я говорил и знал, что борюсь за свою жизнь, за успех операции, за все, что мы любили в человеке, за то, что дает человеку право зваться человеком... Она молчала и не двигалась. Я спустил с постели связанные ноги, с трудом удержав равновесие, запрыгал к окну, серому квадрату на фоне зыбкой темноты. Что есть силы саданул в стекло локтем и отскочил. Посыпались хрустящие осколки. Не переставая говорить, я нащупал торчащий из рамы острый треугольник и стал перепиливать веревку. Промахиваясь, резал кожу на запястьях. Освободился наконец. Распутать ноги было уже гораздо легче. Пошарил ладонью по стене, нащупал выключатель, нажал. Вспыхнула люстра - клубок хрустальных висюлек. Джулиана сидела на широкой постели, зажав лицо ладонями. Я пошел в кухню, прикончил из горлышка полупустую бутылку со знакомой этикеткой, а последними каплями смазал порезы. Сразу защипало. Я вернулся в комнату, извлек аптечку и принялся методично обрабатывать царапины. Порезы от осколков стекла - по-моему, самое паршивое... Губа распухла, и я не стал к ней прикасаться. - Ты меня убьешь? - тусклым голосом спросила Джулиана. - Поцелую в щечку. - Поскорее тольк

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору