утся до
корабля. Да и к тому же будет поздно.
     - Почему?  -  полюбопытствовал Антипин.  То,  что Павлыш и  остальные
убежали, было хорошей новостью.
     - Да потому,  что сейчас мой отряд подходит к <Сегеже>. И на ее борту
находятся мои люди. С минуты на минуту <Сегежа> перестанет быть вашей. Она
станет моей. Моей!
     - Значит, пока еще не стала? - спросил Антипин.
     - Погодите.
     Загорелась лампочка вызова на рации.
     - Кто говорит? Бессмертный? Что?
     Антипину был слышен голос в  рации.  Это был очень знакомый ему голос
Павлыша.
     - Вапрас,  -  говорил Павлыш.  -  Генерал ваш только что кончил жизнь
самоубийством. Отряд в плену у нас. Какие будут дальнейшие указания?
     - Кончайте  безобразие!   -   возмутился  Вапрас.   -   Дайте  трубку
кому-нибудь из моих людей!
     Вапрас говорил с офицером-отрядником,  кричал что-то,  угрожал, потом
бросил трубку на  стол и  обхватил голову худыми жилистыми руками.  Трубка
еще продолжала говорить,  увещевать Вапраса.  Вапрас поднял голову. Он был
уже  спокоен безразличным спокойствием мертвеца.  Осторожно положил трубку
на рычаг. И тут заметил Антипина.
     - Ну и что? - спросил тот.
     - Они предлагают мне сдаться. Они сейчас выезжают сюда, чтобы забрать
вас и меня. И больных солдат в госпитале.
     - Ну что ж,  надо сдаться, - ответил Антипин. - Я вас обижать не буду
и обещаю забыть, как вы умеете драться.
     - Я бы на вашем месте не шутил.  Ваши предложения неприемлемы. Я хочу
показать вам кое-что. Вы можете идти?
     - Могу.
     - Жаль совершать последнее дело в жизни без свидетелей.  А вы удобный
свидетель, который умрет вместе со мной, - сказал Вапрас, когда они шли по
коридору.
     - Тогда вам придется долго жить.
     - Да,  кстати,  не подумайте,  что можете со мной справиться.  У меня
пистолет,  а у вас его нет. Еще час назад я был господином этой планеты. Я
надеюсь и умереть им.  Я не собираюсь принимать,  как собака,  пищу из рук
доброго хозяина.  Надеюсь,  после того,  что мы с вами сейчас сделаем,  на
нашу тихую мертвую планету больше не будут прилетать милостивые пришельцы.
     Вапрас включил дрезину и даже помог Антипину взобраться на нее.
     - Приходится  вести  дрезину  самому,  -  сказал Вапрас,  - последний
здоровый простолюдин удрал вместе с вашими.  Мне надо было догадаться, что
он  может на это пойти.  Откровенно говоря,  я наделал массу ошибок.  Мне,
конечно, следовало бы договориться с вами. А уж потом, когда вы улетите...
     Дрезина завернула в боковой тоннель, такой же высокий, как и главный,
и через несоклько сот метров остановилась перед очередной стальной дверью.
     Вапрас соскочил с дрезины и подошел к пульту у дверей. Двери медленно
раздвинулись.
     За ними обнаружился обширный зал с  длинным низким пультом у одной из
стен. Посреди зала стояли три ракеты, до половины погруженные в колодцы.
     - Как видите, - тоном любезного хозяина говорил Вапрас, - здесь у нас
сохранилось три тактические ракеты с атомными зарядами.  Ну и, кроме того,
чтобы  уж  вы  все  знали,  в  крайнем закрытом колодце лежат две запасные
боеголовки,  то есть две атомные бомбы.  И все это хозяйство можно оживить
немедленно. Следуйте за мной. Вот телефон. Сейчас мы позвоним на корабль и
честно предупредим, что жить осталось им совсем немного. Вам плохо? Да, вы
очень ослабли.  Ничего,  через несколько минут это не будет играть для вас
ровным счетом никакой роли.  Мы с вами останемся единственными,  не считая
больных,  людьми на этой планете. И тогда вся наша аптека к вашим услугам.
Вы научитесь жевать жвачку...
     Генерал  Вапрас  поднял  ручку  телефона  и   вызвал  <Сегежу>.   Ему
доставляло удовольствие глядеть в  это время на Антипина.  Когда тот хотел
подойти поближе, Вапрас почти игриво погрозил ему пистолетом: сиди, мол.
     - <Сегежа>?  - спросил Вапрас. - Говорит хозяин Муны, генерал Вапрас.
Соедините меня с капитаном... Вот видите, как хорошо, - обернулся Вапрас к
Антипину.  - Они даже не отключили рацию.  Они хотят со мной договориться.
Они боятся меня... Капитан Загребин? Я не имею чести знать вас лично, но я
хочу вас предупредить, что через минуту, а может, две, а может, пять - как
мне захочется,  - я выпущу в вас ракету с атомной начинкой.  Нет, зачем же
разговаривать? Уже все ясно. Я проиграл последнюю войну. Вы ее выиграли. И
я хочу взять реванш.  Нет, поздно. У меня тут сидит ваш друг Антипин, но я
его к телефону не подпущу:  телефон стоит на пульте,  и Антипин может  мне
помешать.  Хотя он и не в таком со стоянии,  чтобы быть серьезной помехой.
Ну,  прощайте,  до встречи на  том  свете.  Я  к  вам  присоединюсь  через
несколько лет. У нас под землей плохой климат.
     Вапрас повесил трубку,  не  обращая внимания на  тут же  загоревшийся
огонек вызова.
     - Я даже разрешу вам подойти поближе, - сказал Вапрас. - Мне хочется,
чтобы  вы  наблюдали за  процессом запуска  ракет.  У  вас  на  Земле  это
происходило несколько иначе. И давно. Смотрите! Нет, ближе не надо. Оттуда
вам все хорошо видно.  Курс на  Манве мне известен.  Он рассчитан заранее.
Эта таблица позволит мне навести ракету с  предельной точностью не  только
на Манве, но именно на купол и корабль. Что мы и делаем.
     Вапрас,  краем  глаза следя за  Антипиным,  начал набирать комбинацию
кнопок на пульте.
     Антипин рассчитывал, сможет ли он достать Вапраса в один прыжок. Нет,
придется сделать еще один шаг.
     - Надо нажать три последовательные кнопки. Кнопка первая - готовность
базы. Ну, база готова...
     Антипин поднял ногу для  шага.  Вапрас не  заметил.  Он  был  увлечен
войной, своей личной, собственной войной. Антипин опустил ногу.
     - Теперь вторая кнопка,  - продолжал Вапрас. - Ракета готова к пуску,
отодвигается крышка...
     Вапрас нажал  кнопку и  поднял на  секунду голову,  чтобы  проверить,
отодвигается ли крышка в  самом деле.  Громадная каменная плита отъехала в
сторону, и легкий дождь заморосил по пыльному пульту.
     - Теперь третья...
     Но  Вапрас не успел нажать на третью кнопку.  Антипин прыгнул головой
вперед,  руками оторвал Вапраса от  пульта и  упал вместье с  ним на  пол.
Вапрас пытался вырваться,  но  пистолет отлетел в  сторону,  когда Антипин
сшиб генерала,  а  без  пистолета Вапрас был  не  парой даже израненному и
избитому Антипину.  Антипин  отодрал  от  себя  ослабевшие руки  генерала,
оттолкнул его ногой подальше от  пульта и  нажал зеленую кнопку под второй
красной.  Логика  механика  не  обманула  его.  Каменная  крышка  медленно
вернулась на свое место.
     - Ну,  что будем делать,  генерал? - спросил Антипин и подумал: <Черт
возьми,  опять кровь из щеки идет.  Еще шрам останется>.  И  добавил вслух
почти весело: - Я обид не помню.
     Вапрас  приподнялся с  пола,  оперся  о  пульт,  достаточно далеко от
Антипина, так что тот не заподозрил ничего неладного.
     - Мы  будем  еще воевать,  - сказал генерал и нажал красную кнопку на
дальнем конце пульта.  Кнопку,  которая должна была  детонировать  атомные
бомбы.
     И вспыхнул ответ...


                                    7.

     Когда   трубка  замолчала  и   сухой   торжествующий  голос   Вапраса
растворился в воздухе, капитан сказал солдату-радисту:
     - Соедините меня с  ним  снова.  -  И  без  перерыва,  той же  фразой
закончил:  -  Немедленно начать эвакуацию купола!  Все на корабль.  Подъем
через пять минут. Приготовиться!
     Тут же капитан оказался на мостике.
     Этой  минуты  ждали  и  боялись  все.  И  солдаты Вапраса,  знавшие о
ракетах,  и жители купола, и члены экипажа. За те минуты, что прошли между
подавлением <мятежа генералов> и разговором с Вапрасом,  жители купола уже
подошли поближе к  кораблю,  Лещук  загнал и  поставил на  место  катер  и
вездеход,  а  Кирочка проверила и перевела в готовность <один> планетарные
двигатели.
     И  все-таки в пять минут уложиться не успели.  Стараясь не толкаться,
но толкаясь,  люди еще лезли в  люк и Бауэр подсаживал их,  помогая пройти
дальше,  где тетя Миля и Снежина вели женщин в кают-компанию и рассаживали
в  креслах,  чтобы  легче  перенести момент отрыва;  еще  стояла на  земле
слишком медленно таявшая очередь мужчин,  которые боялись,  что их оставят
на  планете,  оставят погибать под последними ракетами,  как в  стороне от
базы вспыхнул яркий свет.
     Кто-то закричал, и крик этот подхватили женщины, и дети, и мужчины...
Люди  снова  пережили свою  смерть.  Яркое  пятно разрослось в  невыносимо
светлый шар, и, темнея, шар начал расти в небо черным, таким знакомым всем
жителям Муны грибом.
     И  над  паникой  и  криком  людей,  ожидающих смерти,  раздался голос
капитана Загребина.
     - Тревога отменяется,  - говорил он. - Все могут возвращаться к своим
делам. Повторяю, тревога отменяется.
     И   люди,   только  что  рвавшиеся  в   спасительные  двери  тамбура,
останавливались и прислушивались к нарастающему грохоту далекого взрыва...
     - Там был Антипин,  -  сказала Снежина.  -  Там был Ваня Антипин. Сам
Вапрас говорил об этом. Антипин успел помешать.
     Но  как  бы  то  ни  было,  когда потом,  уже  на  Земле,  тетя  Миля
рассказывала кому-нибудь о путешествии на планету Муна,  она говорила:  <И
вот наш Ваня Антипин -  пока тот, генерал, направлял в нас ракету, - успел
нажать на другую кнопку. Сам взорвался, и генерала взорвал>.
     Это не совсем соответствовало правде, но мало чем от нее отличалось.


                                    8.

     ...Когда <Сегежа>, улетая, сделала круг над еще мертвой планетой, все
собрались на  мостике,  глядя,  как  по  экрану проплывают точки  куполов.
Куполов было уже два.  На Муну наконец пришло лето, дождей стало меньше, и
кое-где  виднелись зеленые пятна  травы.  Она  пробивалась сквозь камни  и
плесень.
     Рядом  с   куполами  можно  было  различить  маленький  диск  корабля
Галактичсского центра.  Корабль привез новое оборудование,  продукты и еще
один аппарат для Вас.  Вас остался на Муне. Еще на год. Он с удовольствием
согласился на это, потому что любил свою работу.
     Потом планета заволоклась тучами - под кораблем шел океан.
     Понемногу все  покинули мостик.  Малыш  спустился в  буфетную к  тете
Миле. Он еще хромал, ходил с палочкой, но аппетит у него был зверский.
     В буфетной сидел патриций.  Он летел на Землю как представитель Муны.
Он  уже  за  две  недели до  отлета начал бомбардировать капитана и  Пирру
прошениями в письменной форме, и они сдались перед лавиной бумаг. Патриций
задумчиво глядел  на  портрет  Вас,  висевший над  столом,  и  рассуждал о
многообразии  природы.   Тетя  Миля  внимательно  слушала  его.   Она  уже
выплакалась,  прощаясь с  друзьями в  куполах,  и обещала вернуться к ним.
Теперь она с удовольствием слушала рассуждения умного человека.
     - Тетя Миля, не помешал? - спросил Малыш.
     - Здравствуйте,  -  сказал патриций,  который уже  раза два  или  три
здоровался с Малышом.  - Мне говорили, что доктор Павлыш выпускает стенную
газету? Это правда?
     - Доктор Павлыш в  настоящее время не выпускает стенную газету,  а  в
тысячный раз в  завуалированной форме объясняется в любви Снежине Пановой.
Вы можете это проверить,  соединившись с ее каютой по внутренней связи. Но
соединяться не советую. Павлыш очень сильный и вспыльчивый человек.
     - О да,  я знаю!  -  искренне воскликнул патриций.  - Он же разгромил
отряд Бессмертного. Это войдет в историю. Я ее пишу.
     - Не  забудьте  про  меня,  я  тоже  громил  отряд  Бессмертного -  в
основном, в качестве наблюдателя.
     - Ни одно имя не будет забыто, - заверил его патриций.
     - Кстати, был тут один, писал историю...
     - Вы не знаете, где первая часть мемуаров Ранмакана? Они представляют
историческую ценность.
     - У Кудараускаса.
     - Не  могу я  согласиться,  до  сих пор не  согласна,  -  вмешалась в
разговор тетя Миля.  - Ну, почему его не оживили? Я понимаю - Бессмертный,
генерал...
     - А чем Ранмакан лучше их?
     - Слабый он был человек, неуверенный. А так в нем и хорошее было.
     - А  я тоже голосовал за то,  чтобы не оживлять Ранмакана,  -  сказал
патриций.  -  Я понимаю,  это жестоко -  убивать людей.  Вернее, лишать их
права на жизнь, даже если они это право потеряли, умерев. То есть умерли и
этим   лишились...   Другими   словами,   после   насильственной   смерти,
вызванной...
     Патриций замолчал, стараясь привести в порядок мысли.
     - Понятно,  чего уж там, - заключил Малыш. - Ранмакан - не Феникс. То
- птица благородная.
     - Феникс?
     - Мифологическая птица. Она возрождается в огне.
     - Да-да. Возрождается. И Ранмакана мы бы возродили. И этим предали бы
память о  профессоре Кори  и  о  механике Антипине.  Ведь  смерть для  них
окончательна. Ни одной клетки, ни одной капли крови от них не осталось.
     - Ваше дело,  - сказала тетя Миля.  - Но,  по-моему, каждого человека
перевоспитать можно.
     - Это на планете корон можно,  -  не согласился Малыш.  - И у нас, на
Земле,  скоро можно будет. Здесь еще нельзя. Здесь людям еще хочется найти
себе  хозяина,  здесь  слишком много  значит  понятие силы  -  прошлое так
близко,  что,  впусти его  палец в  щель,  оно  войдет и  усядется посреди
комнаты. А рядом с силой присядет и предательство - слабость, которая ради
того,  чтобы примазаться к  силе,  готова топтать ногами еще более слабых.
Ранмакан опаснее генералов.  Генералы видны издали -  они  откровенны.  Ты
сразу знаешь,  чего от таких ждать,  а  Ранмакан играл со мной в шашки и в
нарды. И заведовал мастерской. И был один из нас... Что-то я разговорился.
     - Ну,  собирайтесь,  молодые люди,  -  напомнила тетя Миля.  - Сейчас
объявят о готовности. Большой прыжок.
     - Всем  членам экипажа.  Начинается первый разгон,  -  сказал капитан
Загребин по внутренней связи. - Разгон начнется через сорок четыре минуты.
Перегрузки -  три-четыре  .  Пассажиров просят  занять  амортизационные
ванны.  После окончания разгона -  ужин. В кают-компании начнется розыгрыш
первенства <Сегежи> по шахматам.
     Динамик щелкнул и отключился.


__________________________________________________________________________
     Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 15/05/2000