дала, а только направила его.
   - Я постарался не утруждать их умы столь тонким  различием.  Считай,  что
дело закончено под моим ручательством как твоего мастера, и не обсуждай  его
без моего разрешения. А?
   Фьяметта улыбнулась:
   - Слушаюсь.., мастер.
   Монреале   кивнул   с   мрачным   удовлетворением.    Благословив    всех
присутствующих, он  удалился:  его  ждали  дела  не  только  епархии,  но  и
канцлеровские, так как он оказался главным советником герцогини Летиции в ее
непривычной роли регентши при малолетнем герцоге Асканио.
   Новобрачные и свадебные гости вышли под чудесные лучи  утреннего  солнца,
заливавшего ступени собора. Руберта и Лоренцетти  поспешили  пешком  в  дом,
чтобы посмотреть, как накрывают столы - она, и вскрывают бочку вина - он, до
того, как там соберутся все соседи, помогавшие тушить пожар.
   - Да как я могу  поручить  этой  нанятой  девчонке  проследить  за  моими
пирогами? - сердито фыркнула Руберта.
   Кобольдов не пригласили. Да и после безумного вечера заклинаний и отливки
Фьяметта ни разу даже не видела  ни  единого  из  этих  застенчивых  гномов.
Однако миска козьего молока, которую она теперь ежевечерне ставила  на  полу
овощного подвала, наутро неизменно оказывалась пустой.
   Тейр подсадил свою мать на  белого  мула,  которого  одолжил  им  Тич,  а
Фьяметту на их белого  мерина.  Накануне  Фьяметта  собственноручно  мыла  и
чистила обоих, так что  белизну  их  шерсти  не  портил  ни  единый  комочек
присохшего навоза. На ночь она  зашпилила  на  них  старые  простыни,  чтобы
сохранить плоды своего труда. Копыта обоих были вычернены, а  в  расчесанные
гривы и хвосты вплетены  яркие  ленты.  Вогнутую  спину  мерина  маскировали
подушечки и цветочные гирлянды, и  Фьяметта  ловко  расправила  над  попоной
зеленую юбку распашного платья и белую - нижнего.  Словно  польщенный  этими
заботами, старый коняга грациозно изгибал шею,  гордо  шагая  по  булыжнику.
Тейр шел между ним и мулом. Они покружили по улицам и начали подниматься  на
холм к замку Монтефольи.
   Стены окутывало приветливое  солнечное  сияние,  будто  не  они  зловещей
преградой вставали там в полуночной тьме шесть  недель  назад.  Всего  шесть
недель? Словно  все  это  случилось  давным-давно  и  в  другом  мире.  Едва
лозимонские войско получило известие о смерти своего  вождя  и  его  темного
секретаря, как оно повернуло от пограничного брода и отправилось  обратно  в
свою столицу. Родич Ферранте, утвержденный курией  его  наследником,  теперь
пытался утвердиться там, и ему меньше всего нужны были  лишние  неприятности
от его соседей.
   Цоканье копыт отдалось эхом от каменных стен, когда женщины въехали через
ворота между башнями  в  шумный  двор,  где  кипела  жизнь.  Кузнецы  чинили
подъемную решетку, их подмастерья раздували огонь  в  переносном  горне.  За
работой, опираясь на трость, следил сеньор Пия в летней полотняной одежде  и
рубахе из египетской ткани. Преданный уход жены помог ему  оправиться,  хотя
он выглядел уже не таким крепким, как прежде, волосы его стали почти  совсем
седыми, и у него поубыло дородности.  Если  не  считать  чуждой  ему  прежде
нерешительности, рассудок его  почти  совсем  прояснился  после  горячечного
помрачения тех дней безумия, магии и убийств. Он узнал Фьяметту и почтил  ее
дружеским взмахом руки. Фьяметта помахала в  ответ,  стараясь  придать  себе
очень занятой вид из опасения, как бы он не подошел и не втянул бы  Тейра  в
новые обсуждения опытов с крыльями  летучих  мышей  -  опытов,  которыми  он
намеревался заняться в ближайшем будущем.
   Бронзовый Персей-Ури был установлен на каменном  пьедестале  прямо  перед
мраморной лестницей. Капитан герцога Сандрино теперь бессменно  охранял  его
замок.  Фьяметта  вновь  закусила  губу  от  непреходящей  обиды:  герцогиня
поручила завершить работу над статуей не ей, а ди  Римини.  Надо  надеяться,
что батюшка унесся очень далеко от этой юдоли скорбей,  ведь  даже  его  дух
пришел бы в черное бешенство при мысли, что величайший труд его жизни  попал
в руки его соперника. А впрочем, скорее  всего  в  такое  же  бешенство  его
привела бы и мысль, что труд этот оказался в руках его дочери. Что же..,  ди
Римини  как  будто  справился.  Во  всяком  случае,  статуя  пока   еще   не
опрокинулась.
   Приходится принимать то, что есть. Герцогиня, в первые неясные дни своего
вдовствования ставшая довольно прижимистой, решила, что можно  обойтись  без
туловища Медузы у ног Персея, которое  завершило  бы  группу,  и  установить
статую в ее нынешнем виде. Конечно, это спасло статую от лап ди  Римини,  но
также дало герцогине предлог уполовинить  сумму,  которую  мастер  Бенефорте
рассчитывал получить с герцога Сандрино.
   Тейр по лицу Фьяметты прочел эти ее мысли - она не  раз  и  весьма  бурно
высказывала их ему. Сняв ее с лошади у пьедестала, он поцеловал жену в лоб и
шепнул:
   - Думай о хлебе насущном, любовь моя.
   Она кивнула со вздохом  покорности  судьбе.  Полученных  денег  вместе  с
окончательным расчетом за солонку хотя бы хватило на уплату всех  долгов  ее
отца. Купив новые инструменты для мастерской и отложив сумму на  расходы  до
получения заказов, Тейр ничего из нее  не  потратил  на  починку  дома,  все
сделав сам. Его новая галерея выглядела  достаточно  прочно,  чтобы  на  ней
затевали пляску слоны султана.
   Новая мебель и одежда могли подождать. Тейр остудил  ее  язычок,  указав,
что Господь обещал лишь хлеб насущный,  а  не  пекарню  к  нему.  И  правда,
герцогиня вскоре заказала ей украшения для Джулии из серебра  и  жемчуга.  А
мастерская,  которую  удостоила  вниманием  герцогиня,  конечно  же,   будет
завалена заказами всех знатных дам Монтефольи.
   Тейр положил охапку привезенных ими цветов  к  ногам  бронзового  Ури,  и
Фьяметта деликатно отступила в сторону, чтобы мать Тейра могла в  последний,
нежданный, раз вглядеться в черты  своего  погибшего  сына.  Оценит  ли  она
чудесную плавность линий, победную позу, безупречность отливки?  Согреет  ли
ее сердце эта дань его памяти и его доблести?
   - Тейр, - прерывающимся голосом произнесла пожилая женщина, - он же голый
! - И , расстроенно прижала ладонь к губам.
   - Ну да, матушка, - ответил Тейр с умиротворяющей  невозмутимостью.  -  У
итальянцев все статуи такие. Наверное, из-за жаркого климата.
   - Господи! Господи!
   Тейр почесал в затылке, словно взвешивая, не вскочить ли на  пьедестал  и
не утешить ли ее, поместив букет в стратегическом пункте.
   Но она справилась со своим  ужасом  настолько,  что  произнесла  дрожащим
голосом:
   - Она.., она, наверное, очень хороша...
   "Но он же голый!" - почти услышала Фьяметта ее  страдальческий  мысленный
вопль.
   Фьяметта, не зная, то ли засмеяться, то ли огрызнуться, укусила  себя  за
палец и промолчала. Она подняла глаза на бронзовое лицо под крылатым шлемом.
Металлические губы чуть-чуть изгибались в уголках. И она поняла.
   Ури засмеялся бы.

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

   Для любителей редких книг я хотела бы добавить несколько слов  о  главных
исторических источниках "Кольца духов".
   Толчком к роману послужил том - вернее три тома, все связанные с историей
моей семьи и много лет простоявшие в  тесном  соседстве  на  одной  из  моих
книжных полок. Первое семя с моего фамильного древа (и, бесспорно, редчайшая
из  книг,  меня  вдохновивших),  это   ученая   монография,   которая   была
опубликована  в  1907  году  под  заглавием  "Благодарный  мертвец.  История
народного сказания" и принадлежала перу моего двоюродного деда Гордона Холла
Джерулда,  бакалавра  литературы  (Оксфорд)  и  преподавателя  Принстонского
университета. Мне эта книга досталась по материнской линии. На 174  убористо
набранных страницах дядя Гордон проследил примерно в двадцати странах  и  на
протяжении двадцати веков судьбу  очень  древнего  фольклорного  сказания  с
таким названием. В кратчайшем изложении оно сводится к  следующему:  молодой
человек отправляется на поиски счастья и оказывается свидетелем спора  из-за
трупа должника, который должен оставаться непогребенным, пока долги не будут
уплачены.  Наш  герой  предлагает  свое  имущество  -  самое   различное   в
зависимости от версии, но обязательно все, что у него есть  за  душой,  -  и
мертвеца погребают. Он идет дальше навстречу новым приключениям,  но  теперь
обретает в них сверхъестественную помощь благодарного духа мертвого должника
- награду за благочестивое деяние.
   Большое разнообразие вариантов, которые  нашпиговывали  монографию  точно
засохшие изюминки и  просто  молили,  чтобы  в  них  снова  вдохнули  жизнь,
неопровержимо свидетельствовало, что речь идет  о  вселенской  теме  большой
силы.
   И тут в игру вступают два других тома,  наследие  из  обширной  и  крайне
эклектичной библиотеки моего отца  инженера.  "De  Re  Metallica"  Агриколы,
написанный в XVI веке по латыни  трактат  о  горном  деле  и  металлургии  и
переведенный на английский Гербертом и Лу Гуверами. (Да-да, президентом.  Он
был горным инженером, прежде чем занялся политикой. А его супруга была также
знатоком латыни.) Агрикола подсказал героя  "Колец  духов",  скромного  сына
швейцарского рудокопа, Тейра Окса. Кобольды появились из примечания к  этому
же трактату. А "Биография Бенвенуто Челлини", естественно, стала  источником
для Просперо Бенефорте и еще многого. Агрикола - чтение  не  из  легких,  но
Челлини я горячо рекомендую всем любопытствующим.  Там  вы  найдете  золотую
солонку,  бронзового  Персея,  сумасшедшего  кастеляна   и   тысячи   других
восхитительных и устрашающих подробностей, живописующих ту эпоху, не  говоря
уж об изумительном эгоистичном чудовище, самом Челлини.
   Затем последовали еще десятка  два  книг  справочного  характера  (кольцо
духов,   принадлежавшее   Лоренцо   Медичи,   вы   найдете   в   великолепно
иллюстрированной "Европе 1492" Франко Кардини), но эти три были семенами, из
Которых вырос роман.
   Нет никаких  сведений,  что  у  Челлини  была  дочь.  И  Фьяметта  -  мое
собственное создание.