Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Бенилов Евгений. Человек, который хотел понять все -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -
ься с ними даже по-португальски -- при помощи разговорника, взятого Таней из городской библиотеки.) Он запил таблетки водой и поставил полупустой стакан на тумбочку; Медсестра вышла, беззвучно прикрыв за собой дверь. В следующий раз она появится без десяти восемь: измерит Францу температуру и пульс, проверит показания неведомых приборов на стойке у стены и запишет их в журнал. А ровно в восемь придет Доктор: пошутит с Медсестрой, ободряюще похлопает Франца по плечу и, огласив инструкции, уйдет. После его ухода Медсестра будет некоторое время сосредоточенно записывать инструкции в журнал, потом принесет на подносе ужин и пятнадцать минут спустя заберет грязную посуду. В последний раз она появится ровно в десять: скормит Францу третью за день порцию таблеток и погасит свет. Если ему понадобится что-нибудь ночью, то на вызов придет уже Первая Медсестра -- которая и будет присматривать за ним в течение следующих двадцати четырех часов. А все-таки: что это за язык, на котором они все тут разговаривают? Может быть, румынский?... И почему Медсестры так похожи друг на друга? (Поначалу не вполне пришедший в себя после операции Франц принимал их за одну и ту же женщину, работавшую двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Лишь дней через десять он заметил, что медсестры различаются возрастом: Первой было около двадцати пяти, Вторая -- лет на пять постарше.) А что это за таблетки, которые ему дают три раза в сутки? Какие-то из них, видимо, являлись транквиллизаторами -- ибо тупая боль от ран резко ослабевала в течение первых десяти минут после их приема, а часа через три-четыре снова начинала нарастать. Хуже всего Францу бывало под утро -- когда эффект от таблеток, принятых вечером, ослабевал. Как правило, ночные усиления болей сопровождались головокружениями и искажениями видения: ему казалось, что предметы меняют очертания и цвета, в стенах открываются трещины, окно мутнеет, как от пыли. В таких случаях Франц жал кнопку звонка, и дежурная медсестра, уже зная, в чем дело, приносила часть утренней порции лекарств пораньше. Впрочем, рацион его состоял из таблеток, как минимум, трех разных сортов: маленьких белых, больших белых и розовых -- так что, какие являются болеутоляющими, он не понимал. Недели три назад он потребовал у Доктора разъяснений и, не поняв ответной тирады, раздраженно отказался принимать ночную порцию таблеток. Дежурная медсестра не слишком настаивала, и не ожидавший легкой победы Франц немного испугался ... делать, однако, было нечего. Он уснул -- чтобы проснуться около трех часов ночи от острой боли в груди. Хуже того, физическая боль сопровождалась сильнейшими галлюцинациями: Францу даже почудились какие-то отвратительные запахи, абсолютно немыслимые в этом царстве гигиены и стерильности. И он сдался: вызвал дежурную медсестру и принял все те таблетки, от которых отказался пять часов тому назад. Франц пытался экспериментировать с лекарствами еще несколько раз: пил только белые таблетки, отказываясь от розовых, или, наоборот, принимал лишь розовые -- но во всех случаях ему становилось хуже и, в конце концов, он эксперименты прекратил. Кстати сказать, Таня, покинувшая Госпиталь полтора месяца назад, до сих пор принимала какие-то лекарства и утверждала, что без них чувствует себя плохо. На рецепте, выписанном ее госпитальным Доктором, эти таблетки безобидно именовались "комплексом витаминов Q", но у Франца все равно оставались неясные сомнения. Он опять посмотрел в окно -- дождь перестал, из-за серой пелены туч выглянуло робкое ноябрьское солнце. Дорожный указатель "Город -- 22 км", расположенный сразу за воротами, заблестел ярко-синей краской; два клена у соседнего корпуса рассеивали красно-оранжево-желтую часть солнечного спектра во все стороны. Воздух за стеклом, наверно, кишел запахами осени ... Господи, да почему ж они никогда не открывают окна?! Франц находился здесь уже почти два месяца, но на поправку шел, почему-то, очень медленно. Как он понял из объяснений Тани, выход из Лифта находился прямо на территории Госпиталя, так что Франца забрали в операционную без задержки. Да и раны его долговременных последствий иметь, вроде бы, не могли -- никаких важных органов не задето. Насчет последнего, врочем, Таня уверена не была, ибо хирург, оперировавший Франца, ни по-английски, ни по-русски не говорил и лишь выдал ей (в качестве сувенира?) извлеченную во время операции пулю. Так или иначе, но лицо Доктора во время ежевечерних обходов лучилось радостным оптимизмом, и никаких дополнительных процедур он не назначал -- ни физиотерапии, ни уколов, ни даже анализа крови. Лечение сводилось к регулярным заменам повязок, обработке ран какими-то жидкостями и бесчисленным таблеткам. Две недели назад Франц стал потихоньку вставать с постели и совершать короткие прогулки по своей комнате, а позавчера ему, наконец, сняли с руки гипс. Однако чувствовал он себя все еще очень слабым, да и правая кисть почти не действовала -- помимо перебитого предплечья, у него, видимо, было повреждено сухожилие. Солнце исчезло за тучами, снова пошел мелкий дождь. Трава на газонах потемнела, лужи на черном полу асфальта отражали беспросветно-серый потолок неба. Дело шло к вечеру: половина пятого. Через полчаса приедет Таня. "Не люблю дождь." -- подумал Франц. Таня приходила каждый день и развлекала его все отведенное на посещения время. Франц говорил мало, в основном слушал: какую замечательную вазу она вылепила сегодня утром и почему позавчерашняя ваза так перекосилась в печи. Она увлеклась здесь лепкой -- познакомившись на третий день после своего выхода из Госпиталя с каким-то местным художником-керамиком. Тот познакомил ее со своей компанией -- по таниным словам: "... все совершенно нормальные люди, ни одного психа -- душа отдыхает". Таня также много рассказывала о местном Городе: получалось, что он организован намного понятнее, чем города на предыдущих ярусах (что, видимо, являлось результатом малого количества "психов"). Более того, уровень здешней жизни оказался необычайно высок -- Таня путанно объясняла это высокой степенью автоматизации производства. Другим отличием от предыдущих ярусов являлась незаметность и неважность "потусторонней" части бытия. К примеру, с каждым, прибывшим со Второго Яруса, беседовал следователь, но уже после одного-двух допросов следствие всегда приостанавливалось и подследственного оставляли в покое. А главное, на следующий ярус подследственных переводили только с их согласия! На практике, однако, никто такого согласия не давал, ибо считалось, что "хорошие" и "плохие" ярусы идут через один; причем хорошие становятся все лучше и лучше, а плохие -- все хуже и хуже. Из этого с очевидностью вытекало, что Четвертый Ярус является сущим адом, так что все оставались здесь, на Третьем, до самой второй смерти. Франц своего Следователя еще не видел, но слышал о нем множество таниных рассказов (согласно действовавшим здесь правилам, дела "партнеров" всегда вел один и тот же человек). По ее словам, первый допрос должен был состояться со дня на день прямо тут, в Госпитале, -- как только позволит здоровье Франца. В качестве предварительной процедуры он уже заполнил неминуемые Анкеты, переданные Следователем через Таню. Примечательно, что вопросы в этих Анкетах совершенно не касались "земной" жизни Франца и относились исключительно к тому, что с ним произошло на предыдущих ярусах. Заполнение Анкет неожиданно увлекло его: перенося воспоминания на бумагу, Франц чувствовал, что освобождается от них. Он попытался обсудить события на Втором Ярусе с Таней, но та -- в который раз -- отказалась наотрез. Настаивать было бесполезно: она просто вставала и уходила, не дожидаясь конца времени посещений. Он даже не добился от нее вразумительного объяснения, каким образом они сумели добраться до Лифта (его собственные воспоминания обрывались в момент ранения и возобновлялись уже в Госпитале, два дня спустя). Говорить Таня хотела только о будущем: как они будут здесь жить, чем Франц станет заниматься и какой им нужен дом. Дождь продолжался, за окном стемнело -- щелкнув соответствующей кнопкой на пульте, Франц включил дополнительную лампу над изголовьем своей кровати. Три минуты шестого ... где же Таня? И, будто в ответ на его вопрос, вдалеке на дороге появились два огонька -- фары приближавшейся машины. Но это была не Таня. Большой черный автомобиль неизвестной Францу марки вьехал в ворота Госпиталя и остановился на стоянке прямо под его окном. Мотор выключился, громко хлопнула дверца -- из кабины вылез человек с черным атташе-кейсом, пробежал под дождем с десяток метров до подъезда и вошел в здание. Через три минуты в дверь палаты постучали; "Войдите!" -- громко сказал Франц. В комнату вошел черноволосый мужчина среднего роста. -- Здравствуйте, Франц. -- сказал он, улыбаясь, -- Я -- ваш Следователь. Вы можете звать меня ... 2. ... Фриц Следователь был одет в тонкий свитер светло-голубого цвета и выгоревшие джинсы. Темные глаза его живо смотрели из-под очков в черной выгнутой оправе, на смуглом выразительном лице красовались небольшие усы. Он был примерно одного возраста с Францем -- около тридцати пяти лет. Отодвинув от стены стул, Следователь сел и положил свой атташе-кейс на колени. -- Как себя чувствуете? -- с выражением участия в голосе спросил он. -- Спасибо, ничего. -- Мне о вас много рассказывала Таня. -- И мне о вас много рассказывала Таня. Они одновременно улыбнулись. -- Сначала -- формальности: Анкеты, я полагаю, вы уже заполнили? -- Фриц пошарил взглядом по комнате, заметил тумбочку с другой стороны францевой кровати и встал. -- Не беспокойтесь, я достану сам. Он, не глядя, уложил папку с Анкетами в атташе-кейс и вернулся на свое место. -- Теперь -- неформальная часть. -- Следователь составил портфель на пол и положил ногу на ногу. -- Какие у вас планы? -- Выбраться отсюда как можно скорее. -- "Отсюда" -- значит "из Госпиталя"? -- Да. -- Почему такая спешка? -- По многим причинам. В основном потому, что я не понимаю их, а они -- меня. -- А-а ... -- протянул Следователь, будто обманувшись в ожиданиях услышать что-то интересное. -- На это жалуются все подследственные до единого. -- Так почему же ... -- Франц откашлялся, -- Почему же нет переводчиков? И на каком языке они тут говорят? -- Кажется, по-румынски ... точно не знаю. -- Фриц улыбнулся. -- Странно, но этот вопрос меня никогда не интересовал. -- А что вас интересовало? -- Более всего -- моя работа. -- Действительно? -- вежливо приподняв брови, сказал Франц. Черное стекло окна отражало лампу под потолком и лампу над изголовьем кровати. -- Кстати, я раньше был, как и вы, ученым. -- сказал Фриц. -- Чем занимались? -- Гидромеханикой. -- И что же вам теперь кажется интереснее, -- Франц постарался, чтоб его вопрос прозвучал не слишком издевательски, -- гидродинамика или допросы? -- Допросы. -- ответил Следователь без тени улыбки. -- И работа между допросами. -- Могу ли я осведомиться, чем вы занимаетесь между допросами? -- Анализирую анкеты подследственных. -- Фриц, похоже, не шутил. -- Сравниваю впечатления разных людей, стараюсь провести обобщения. Обсуждаю свои выводы с другими следователями. -- Так вас что интересует? Люди или их рассказы о том, что с ними произошло? -- Конечно же рассказы. -- Следователь улыбнулся, будто Франц не понимал очевидных вещей. -- Я людьми не занимаюсь -- у нас тут не Второй Ярус. Франц изменил позу -- рана в груди немедленно напомнила о себе тупой болью. -- Сдаюсь. -- сказал он. -- Объясните, пожалуйста. Прежде, чем ответить, Фриц сделал паузу, собираясь с мыслями. -- Скажите, Франц, -- медленно начал он, -- многое ли вы поняли из того, что с вами произошло за последние пять с половиной месяцев? -- Очевидно, нет. -- Франц усмехнулся. -- Так что же вам сейчас кажется интереснее: объяснение последних событий -- или ... чем вы там занимались?... андерсоновская локализация?... квантовые струны?... Вы ведь физик? -- Прикладной математик. -- Франц на секунду задумался, -- Если честно, то, пожалуй, объяснение событий. -- Вот видите! -- Фриц назидательно поднял указательный палец. На мгновение в комнате воцарилась тишина -- было слышно, как по оконному стеклу барабанит дождь. -- И какие, конкретно, проблемы вы исследуете? -- спросил Франц. -- Как и все философы -- ищем смысл жизни. -- Ну и что, нашли?... -- усмехнулся Франц. -- Нашли, причем несколько разных. -- улыбнувшись, Фриц откинулся на спинку стула. -- Это довольно долго объяснять. -- Ну и что? Таня же, как я понимаю, сегодня не придет? Неожиданно для Франца, допрос оборачивался довольно интересной стороной. -- Ладно, начну с простейшей версии, -- сказал Фриц, -- согласно которой все, что с вами произошло, на самом деле только привидилось вам в короткий промежуток между травмой и смертью ... -- Я думал об этом. -- перебил Франц. -- Эта версия неконструктивна: не позволяет предсказывать будущего. -- Не совсем так: любой разумный человек в какой-то степени может предсказывать свои видения. Если, к примеру, вам сейчас "привидится", что я бросаю камень в окно -- вы же можете предсказать, что за этим последует видение разбитого стекла? Ну, и в более сложных ситуациях ... -- Здесь вы, пожалуй, правы. -- согласился Франц. -- Но, все равно, это объяснение мне не нравится: оно лишь переформулирует вопрос, не отвечая на него. Скажем так: если это мне "видится" -- давайте искать смысл в моих видениях. -- Логично. -- улыбнулся Фриц и поправил указательным пальцем очки на переносице. -- Давайте искать смысл в видениях. Версия номер два: Бог подвергает вас различным испытаниям. -- Бог? -- с сомнением переспросил Франц. -- "Богом" мы условно называем ту силу, которая стоит за всем этим. -- Кто это "мы"? -- Следователи. -- И какова цель испытаний? -- Тут тоже много различных версий. Согласно простейшей из них, Божий замысел понять невозможно -- не стоит даже и пытаться. Отсюда вывод: голову не ломай, а делай то, что хочется. -- А если мне как раз хочется ломать голову? -- усмехнулся Франц. -- Тогда эта версия вам не подходит. Фриц опять поправил указательным пальцем очки. -- Другое объяснение: Бог ищет для вас подходящее место на всю оставшуюся вам загробную жизнь. Скажем, на Первом Ярусе подследственных испытывают абсурдом, бессмыслицей, и тот, кто соглашается мириться с тотальным непониманием мира, в котором живет, -- остается там навсегда. На Втором Ярусе человека испытывают бесчеловечностью: тот, кто, живя там, отвечает на жестокость жестокостью, -- никогда не переходит на Третий Ярус. -- Ну-ка, ну-ка ... -- заинтересовался Франц. -- Можете объяснить подробнее? -- Могу. По нашим данным, почти у всех подследственных на Втором Ярусе была возможность совершить как минимум одно неспровоцированное убийство. И никто, повторяю, никто из достигших Третьего Яруса этого убийства не совершал. У вас тоже, скорее всего, был такой случай ... -- Э, нет! -- запротестовал Франц, -- Я-то, как раз, совершил убийство ... и, кстати, не одно ... -- он вдруг почувствовал, как в висках застучали короткие злые пульсы. -- Я еще не читал ваших Анкет, -- сказал Фриц, -- но то наверняка были спровоцированные убийства: при защите своей жизни или жизни партнера. Это не считается -- припомните другие случаи ... Чаще всего за "неубийством" сразу следует переход на Третий Ярус. -- А ... -- Франц вспомнил Женщину. -- Нечто похожее действительно произошло ... Не в точности, правда, но все же ... -- За детали я не ручаюсь, они меняются от случая к случаю. -- не стал настаивать Фриц. -- Вот посмотрю Анкеты -- тогда поговорим конкретно. -- Ладно ... со мной, допустим, так и было -- а как с Таней? Или у нас одно "неубийство" на двоих? -- Вряд ли. Но точно сказать не могу: от заполнения анкет она уклонилась и на допросах не рассказала ничего. -- Тогда другой вопрос: когда я находился на Втором Ярусе, всех моих сокамерников убили -- значит ли это, что они не выдержали своего испытания? -- Не значит. -- с удовольствием сказал Фриц, -- Это, вообще-то, очень интересный момент. Считается, что остальные персонажи существуют лишь постольку, поскольку существуют подследственные и их партнеры. У нас есть даже специальный термин -- "декорации". -- Относится ли это утверждение к Третьему Ярусу? -- вкрадчиво спросил Франц, -- Или только к предыдущим? -- Вижу, что вы имеете в виду. -- улыбнулся Следователь. -- Нет, к нам это не относится, я -- не декорация. -- Как я могу быть в этом уверен? -- Никак, такой вопрос лишен смысла. Вернее, ответ на него вам, с одной стороны, недоступен, а с другой -- неважен. -- Ну, нет, -- запротестовал Франц, -- тогда мы приходим к той теории, которую уже отвергли, -- что мне все это чудится. -- Никто не утверждает, что я вам ... как это сказать ... чужусь ... кажусь. Это совсем другая теория. Согласно той, предыдущей, никто, кроме вас, не существует в принципе, а эта -- допускает еще и Бога. То есть, вы и ваш партнер как бы единственные независимые фигуры на Его шахматной доске. В течение нескольких секунд держалась пауза -- Франц размышлял. -- Что ж, насчет Второго Яруса оно, может, и правда ... -- нерешительно сказал он. -- По крайней мере, я знал там человека, который и мухи бы не обидел, не то что -- "неспровоцированное убийство" ... Если б он не являлся декорацией, то уж, казалось, самый подходящий кандидат для Третьего Яруса -- ан нет, был убит вместе со всеми остальными. -- Это правильный подход. -- согласился Фриц. -- Более того: ни один из достигших Третьего Яруса подследственных не встречал здесь ни одного из своих знакомых с предыдущих ярусов -- не считая собственного партнера, конечно. Эта закономерность выполняется неукоснительно ... так сказать, медицинский факт. Еще одна пауза -- Франц обдумывал новую информацию. -- Скажите, а события на предыдущих ярусах проходят у всех подследственных по одному и тому же сценарию? -- Что вы ... конечно нет! Вы даже представить себе не можете, какое здесь разнообразие. По тому, что вы упомянули "сокамерников", да и по таниным обмолвкам, я понял, что на Втором Ярусе вы прошли через "Тюрьму", так? А бывает еще: "Война", "Джунгли", "Подводная пещера", "Пустыня" ... всего с десяток различных версий, причем внутри каждой -- тысячи, десятки тысяч вариантов. На Первом Ярусе сюжетная канва устроена более или менее однородно, однако детали всегда разные. Зарегистрирован лишь один случай полной идентичности сценариев, да и то -- совпадали лишь начальные ситуации; а поскольку помещенные в них подследственные действовали по-разному, то немедленно возникли расхождения. -- Забавно ... -- сказал Франц. -- Бог использовал один и тот же набор декораций в двух разных спектаклях. Этот случай, пожалуй, доказывает вашу теорию: не могут же настоящие люди быть идентичны, верно? -- Это вовсе не моя теория. -- сказал Фриц. -- И, кстати, есть факты, которых она объяснить не может. Скажем, если из двух партнеров один переходит на следующий ярус, а другой остается, то какая-либо из декораций иногда оживает и спаривается с оставшимся. Иными словами: декорации обладают скрытым потенциалом жизни. -- Тогда непонятно, в чем разница между декорацией и живым человеком. Например, в какой момент оживающая декорация становится новым партнером? -- Отличить трудно. Строго говоря, декорация -- это объект, неспособный к межъярусным переходам. -- А если я увезу какую-нибудь декорацию на с

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору