При современном объеме знаний, конечно,  стоит  рискнуть.  Ничего  не
могу возразить против этого. Нет, - сказал он, обращаясь  к  Хэвиленду.  -
Пожалуй, меня смущает другое. Может быть, даже - подбор людей.
   Эрик вспыхнул.
   - Конечно, это верно, что у меня нет никакого опыта, - сказал он. -  Но
мне думается, я уже доказал, что умею  учиться.  И  если  доктор  Хэвиленд
готов...
   Фокс с удивлением посмотрел на Эрика.
   - Но ведь это вовсе не  к  вам  относится,  -  мягко  сказал  он.  -  Я
нисколько не сомневаюсь, что вы всему научитесь, Горин.
   - В таком случае, - сказал Хэвиленд, и  Эрик  заметил,  что  голос  его
звучит, напряженно, - вы имеете в виду меня?
   - Видите ли, прежде всего, вы никогда еще  не  проводили  исследований,
рассчитанных на долгий срок. Упорства и настойчивости у вас хватало только
на короткое время. Однажды  вы  взялись  за  проблему,  требующую  долгого
труда, - и не выдержали. Может быть, у вас. Тони, как  у  физика,  слишком
большой выбор. Для ученого, который должен всегда стремиться к одной цели,
это опасно.
   - Вовсе нет, если в конце концов он останавливается  на  чем-то  одном.
Скорее это даже хорошо, когда  у  человека  есть  из  чего  выбрать.  Если
хотите, по-моему, это гораздо лучше,  чем  когда  человек  слишком  поздно
приходит к выводу, что упустил много возможностей.
   Фокс некоторое время молча обдумывал слова Хэвиленда.
   - Едва ли это может относиться ко мне. Тони, - сказал он. - Чью  работу
мы обсуждаем, вашу или мою? - добавил он со своей кривой усмешкой.
   - Надо говорить либо о нас обоих, либо ни о ком,  -  ответил  Хэвиленд,
тоже улыбнувшись. - Ну, хорошо,  вы  опасаетесь,  что  у  меня  не  хватит
настойчивости для долгой  работы,  но  я,  как  физик,  убежден,  что  это
исследование стоит любого труда и что мы с Горином доведем его  до  конца.
Разумеется, мне будет трудно, но я уверен, что выдержу.
   - Сейчас вы, может быть, и уверены в этом, я не отрицаю, но вдруг через
три-четыре месяца что-нибудь другое покажется вам  более  привлекательным?
Длительное напряжение - вот что меня пугает.
   Фокс остановился. Он не мог выразиться яснее,  потому  что  не  решался
спросить, знают ли они, к чему это в конце концов приведет. А так  как  он
не мог рассказать им о мраке, царившем в его душе, разве можно  требовать,
чтобы они поняли то, что он на самом деле имел в виду? Фокс  почувствовал,
что поступает крайне несправедливо.
   Замысел, безусловно, хорош, признался он себе. В нем  есть  простота  и
смелость, но он потребует неимоверной работы. Фокс не  совсем  понимал,  к
чему стремится в жизни Хэвиленд. Вот Горин  -  тот  иной,  но  он  слишком
неопытен. Если бы  они  менялись  местами,  если  бы  Горин  мог  обладать
знаниями и опытом Хэвиленда, а Хэвиленд - быть неофитом, то, пожалуй,  еще
можно было бы рассчитывать на успех предприятия. Но даже и в таком  случае
- чем бы все это кончилось?
   - Раньше прокаженным подвешивали колокольчики, - мрачно сказал он, -  и
это было очень мудро. Нет, - добавил он решительно, - я больше ни  за  что
на свете не стану вас отговаривать. Если  вы  сумеете  довести  работу  до
конца, то сделаете большое дело. Рано или поздно кому-то  пришлось  бы  за
нее взяться - так почему же не вам?
   После его ухода воцарилось молчание; Хэвиленд подошел  к  окну  и  стал
рассматривать крыши университетского городка.
   Потом он взглянул на Эрика.
   - Когда я был его ассистентом, однажды я сделал  большую  глупость.  Он
хотел проделать один опыт по рассеиванию лучей, а я...  я  бросил  его  на
середине работы. Я увлекся посторонними вещами,  -  неопределенно  пояснил
он.  -  Просто  был  еще  молод  и  глуп,  а  Фокс  уже  отошел  тогда  от
исследовательской работы, и когда нужно было дать мне хорошую взбучку, его
возле меня не оказалось. Но он запомнил это.
   - Все-таки он замечательный человек, - сказал Эрик.
   Хэвиленд криво усмехнулся.
   - Если вы хотите, чтобы и он считал вас  замечательным,  возьмитесь  за
опыт и добейтесь удачных результатов.
   - Несмотря на то, что он ставит на провал?
   - Он охотно потеряет ставку. - Хэвиленд улыбнулся и, отвернувшись, сжал
кулаки. - Черт возьми, опыт непременно  должен  удаться!  На  этот  раз  я
ставлю против Фокса, вот и все! - Он оглянулся на Эрика, думая уже  только
о деле. - Давайте  начинать.  У  меня  нет  времени  разрабатывать  детали
конструкции. Вы  должны  пойти  в  библиотеку  и  просмотреть  все  работы
Кокрофта  и  Уолтона.  Прочтите  их  повнимательнее  и  выясните,   какими
способами они получают нужное напряжение - фокусируют  пучок,  а  также  -
чего следует избегать. Если  у  вас  возникнут  какие-нибудь  вопросы,  мы
обсудим их, когда вы кончите.
   Эрик вышел из кабинета в таком восторге, что ему  хотелось  беспричинно
смеяться. Он уже не помнил ни гнетущего разговора с  Фоксом,  ни  зловещих
предсказаний, прозвучавших в его словах. Эрик был  так  опьянен  радостью,
что, когда он пришел в библиотеку и сел  за  доклады,  о  которых  говорил
Хэвиленд, ему пришлось несколько раз перечитать первые абзацы.  Постепенно
он  начал  убеждаться,  что  не  только  волнение  мешает   ему   понимать
прочитанное.
   Через полчаса Эрик впал в полное отчаяние. Он несколько  раз  перечитал
первый доклад с начала до конца, стараясь как можно лучше вникнуть  в  его
смысл, и с каждым разом уныние его все возрастало.
   "Сукин сын этот Хэвиленд! - бранился про себя  Эрик.  -  Легкомысленный
выродок! Безответственный болтун! Садист!" Эрику не  хватало  слов,  чтобы
излить свою ярость. Как можно было так  беззаботно  болтать  об  одной  из
сложнейших конструкций, какие когда-либо приходилось видеть  Эрику,  -  об
аппарате, сооружение которого требует всеобъемлющих знаний! Миллион вольт,
выпрямители в восемь футов длиной,  тысяча  разных  регуляторов!  Аппарат,
изображенный на снимке, лежавшем перед его глазами, напоминал голливудскую
декорацию для фильма о сумасшедшем изобретателе  -  для  него  потребуется
целый зал.
   Эрик закурил сигарету и уныло подошел к окну. Вот к  чему  привели  все
эти хвастливые речи. Теперь ему  было  ясно,  что  он  свалял  порядочного
дурака, позволив поставить себя в такое  положение,  и  будет  совершенным
идиотом, если сейчас же, пока еще есть возможность, не откажется  от  этой
работы.
   Однако он  решил  не  ходить  к  Хэвиленду,  пока  не  выучит  докладов
наизусть. Если уж спорить, так со знанием дела.  Эрик  снова  принялся  за
чтение. Он проверял каждую ссылку и откапывал все  новые  данные.  К  трем
часам у него вышли все сигареты, а занимать уже было  неловко.  О  еде  он
забыл. Усталый, измученный и отупевший,  с  ощущением,  что  веки  у  него
распухли и глаза стали как блюдца, он, наконец, собрал свои записи и пошел
в кабинет Хэвиленда.
   - Что-то быстро, - заметил Хэвиленд. - Так скоро запутались?
   Эрик сел и молча взял сигарету из лежавшей на столе пачки.
   - Я не запутался, - уныло сказал он. - Я во всем разобрался.
   - Как, вы успели разобраться в конструкции и работе прибора?
   Эрик чувствовал себя настолько отупевшим, что не мог даже говорить.  Он
молча кивнул. Хэвиленд  проэкзаменовал  его,  засыпав  вопросами,  и  Эрик
толково отвечал на них, хотя в горле у него как будто что-то застряло.
   - Я просто поражен, - сказал Хэвиленд.  -  Вы  усвоили  все  это  очень
быстро.
   Эрик покачал головой.
   - Послушайте, - сказал он, - сколько  времени  вам  потребуется,  чтобы
соорудить эту штуку?
   - Вероятно, месяцев шесть, а может  быть,  и  год.  Возможно,  немножко
больше или меньше.
   - Черт его знает, - сказал Эрик. - У меня, конечно, нет никакого опыта,
но чего  стоит  одна  система  включения,  все  эти  конденсаторы  -  ведь
_миллион_ вольт, подумайте! Знаете, по-моему в словах  Фокса  было  немало
истины.
   - Погодите, погодите, -  прервал  его  Хэвиленд.  -  Вы  разобрались  в
деталях и упустили главное. Мы будем работать с гелием, а не с  водородом,
как Кокрофт и Уолтон. У ядра гелия масса в четыре раза больше, а  заряд  -
вдвое. Нам не понадобится миллиона вольт. Возможно, нам хватит и четверти.
   - Это другое дело. - На  лице  Эрика  появилась  слабая  улыбка.  -  Но
все-таки это только электрическая система. А ведь...
   - Знаете что, - сказал Хэвиленд, - если вы чувствуете, что для вас  это
слишком трудно, будьте любезны, скажите мне прямо.  Я  подыщу  кого-нибудь
другого, кто возьмется за работу, не падая духом. Это надо делать быстро -
либо уже не браться совсем.
   Эрик  не  ожидал  от  него  такой  прямоты.  Но   сейчас   можно   было
разговаривать только откровенно, и оба это понимали.
   -  Ладно,  -  сказал  Эрик,  -  можете  на  меня  положиться.  Если   я
заколебался, так... ну, видите ли, я просто с утра ничего не ел.
   Хэвиленд испытующе поглядел  на  Эрика  и  решил  удовлетвориться  этим
объяснением. Он подошел к столу.
   - Тут у меня есть кое-какие заметки, которые вам следует прочесть. - Он
взял два объемистых блокнота и бросил их  на  стол.  Десятифунтовая  масса
тяжело хлопнулась о доску стола.  -  В  понедельник  начнем  проектировать
детали. Вы умеете обращаться с чертежной доской и готовальней?
   - Нет, - сказал Эрик, все еще чувствуя комок в горле.
   - Найдите какого-нибудь студента с инженерного факультета, и  пусть  он
вас до понедельника научит.
   Эрик молча снес книги в ассистентскую, взял пальто, шляпу и,  словно  в
каком-то тумане, вышел на улицу. Как было бы хорошо,  думал  он,  если  бы
Хэвиленд завтра попал под машину; тогда бы никто не узнал,  каким  дураком
оказался Эрик, взвалив на себя непосильную работу. Он сознавал, что  пошел
на это против воли, только из  упрямства,  и  от  этого  сознания  у  него
появилось отвратительное чувство  беспомощности.  Когда  же  он,  наконец,
повзрослеет?



        7

   В этот вечер Сабина сразу обратила внимание на его вытянутое лицо. Эрик
зашел за нею в магазин. Он опоздал, поток служащих давно  уже  вылился  из
широких дверей и исчез в метро, а Сабина  все  стояла  одна  на  пустынном
сером тротуаре в полутьме ранних зимних сумерек. Был субботний вечер, и  в
этот час только колючий ветер гулял по широким безлюдным  тротуарам.  Эрик
подошел прямо к ней, сгибаясь от ветра. Поцеловав девушку в холодную щеку,
он тотчас же взял ее под руку и повел через улицу  к  дешевому  китайскому
ресторану, где они обычно закусывали. Но Сабина, шагая рядом, не  спускала
взгляда с его лица.
   - Что с тобой, Эрик?
   - Ничего. Должно быть, я просто голоден.
   - Раньше ты никогда так не выглядел, когда  бывал  голоден.  Что-нибудь
случилось в университете?
   - Ровно  ничего,  -  медленно  ответил  Эрик,  пристально  глядя  вслед
прогромыхавшему мимо трамваю.
   В ресторане было пусто. Здесь всегда бывало оживленно только  во  время
завтрака. К  обеду  зал  почти  целиком  погружался  в  темноту  и  стулья
ставились вверх ножками на пустые столики. В глубине зала, в полном мраке,
казалось, витали призраки шумных посетителей, один раз  в  жизни  случайно
забежавших сюда перекусить и со смехом болтавших  об  ужасной  толкотне  в
магазинах. Даже в меню все еще стояли названия блюд для завтрака, по сорок
пять центов каждое.
   Пока они заказывали обед, Сабина молчала, но Эрик знал, что она ждет.
   - Пожалуйста, не смотри на меня так, - сказал он. - Я ничего от тебя не
скрываю.
   - Я же молчу.
   - Но я знаю это твое  выражение.  Дело  в  том,  что  Хэвиленд  наконец
собрался приступить к опытам.
   - И... О, не говори мне, что он не хочет с тобой работать!
   - Нет, он как раз хочет со мной работать. Не  в  том  суть.  Только  он
выбрал самое что ни на есть сложное дело.
   - Но если оно удастся, это будет, наверное, что-то очень важное?
   - Конечно. Важнее всех других исследований, которые у нас ведутся.
   - Но ведь это чудесно!
   - Да, но сколько такой опыт потребует времени!
   - Времени? Неужели тебя это беспокоит?
   - Конечно. Ведь я же  не  на  постоянной  работе,  мой  контракт  скоро
кончится. Да и что будет с нами? Сколько еще нам придется ждать?
   Она помолчала.
   - Знаешь, Эрик, раньше, когда мы с тобой только что познакомились, тебя
такие вещи не испугали бы. Не будь меня, ты бы вовсе не  стал  волноваться
по такому поводу.
   - Ничего подобного, - быстро ответил Эрик, внезапно  почувствовав  себя
виноватым. - Это неправда.
   - Это правда, - ответила она.
   - Ты тут ни при чем. Разве ты виновата, что я в тебя влюбился?
   - Это не шутки, Эрик. Наверное, это и есть то, что  имел  в  виду  Фокс
тогда вечером, на Риверсайд-Драйв.
   - К черту Фокса. На что ты намекаешь, Сабина?  Может  быть,  ты  хочешь
поступить со мной так же, как с О'Хэйром? Может, ты меня так жалеешь,  что
хочешь бросить  именно  сейчас,  когда  я,  можно  сказать,  только  начал
выходить на большую дорогу?
   Она вскинула на него глаза; лицо ее побелело.
   - Как ты можешь говорить такие чудовищные глупости!
   Он стукнул кулаком по столу, охваченный презрением к самому себе.
   - Я просто паршивый дурак в паршивом настроении. Не  сердись  на  меня,
дорогая. Ударь меня по щеке, и нам обоим станет легче.
   Она поглядела на него долгим взглядом и стала есть суп.
   - Я не сержусь, - мягко сказала она. - Но мне и не до  смеха...  Ничего
смешного в этом нет. Я сказала правду... тебе было бы  гораздо  лучше  без
меня.
   - Я даже не стану отвечать на это, - отмахнулся  он.  И,  наверное,  не
смог бы ответить. Это было очень нелегко.




        ЧАСТЬ ПЯТАЯ


        1

   Как только  началась  настоящая  работа,  Эрик  воспрянул  духом  -  он
убедился, что вполне справляется с первым конкретным заданием, возложенным
на  него   Хэвилендом.   Задание   было   несложное   -   сделать   чертеж
предохранительной коробки для детекторной сети, и Эрику вдруг стало  ясно,
что сооружение прибора сводится к целому ряду довольно  простых  операций,
подобно тому как план путешествия по всему континенту, через горы, долины,
реки, леса и города, можно  свести  к  небольшому  краткому  расписанию  -
столько-то миль в день по таким-то дорогам.
   Первая  стадия  работы  над   опытом   заключалась   в   проектировании
аппаратуры. Когда эскизные чертежи составных частей прибора  потребовалось
переводить в рабочие, Эрик и тут оказался полезным  помощником  Хэвиленду.
Прежде всего они взялись  за  камеру,  в  которой  газ  гелий  должен  был
превращаться в альфа-частицы. Для этого требовалась особая система  подачи
электрического тока, и Хэвиленд поручил это Эрику. Сам  он  сделал  чертеж
основной камеры, длиною  в  несколько  футов,  где  движение  альфа-частиц
должно было быть доведено до огромной  скорости.  В  этой  большой  камере
помещались ускоряющие электроды и система  мишеней,  которые  должны  были
подвергаться  бомбардировке  альфа-частицами.   Хэвиленд   поручил   Эрику
перевести эскизные чертежи  в  тушь  и  снабдить  их  объяснениями,  чтобы
передать затем механикам.  Они  вместе  разработали  систему  подачи  тока
высокого напряжения, доходящего до полумиллиона вольт.
   Неожиданно для себя Эрик обнаружил, что обладает порядочными знаниями и
не лишен изобретательности.  Сам  того  не  подозревая,  он  додумался  до
решения  целого  ряда  специфических  проблем.  Когда   Хэвиленд   впервые
согласился с одним его незначительным предложением, гордости Эрика не было
границ, и с тех пор он стал вносить одно предложение за другим.  Некоторые
из них были довольно  удачны,  другие  -  приемлемы,  остальные  -  просто
беспомощны, зато стена сомнений и неуверенности была, наконец, сломлена.
   Сабина часто не могла удержаться от смеха, глядя на происшедшую  в  нем
перемену. Однажды они снова сидели в пустом китайском  ресторане  напротив
магазина Мэйси.
   - Всего три недели назад ты ронял в суп слезы, - сказала она.
   - Не говори об этом. - Он наклонился и накрыл ладонью  ее  руку.  -  Не
хочу даже вспоминать. Надеюсь, что это больше никогда не повторится.
   - Еще как повторится. Ты сам прекрасно это знаешь.
   - Черт возьми, может, ты и права. Но знаешь, что бы ни  случилось,  что
бы я ни говорил, никогда не сердись на меня. Думай в таких случаях о  том,
каким я бываю обаятельным. Ведь должно же у меня быть какое-то обаяние.
   - Вот еще! - засмеялась она. - Но если Хэвиленд тебя  терпит,  то  и  я
как-нибудь вытерплю. Он так же гордится тобой, как и я? - В глазах ее была
нежность.
   - Хэвиленд? - Эрик махнул рукой. - Он не в счет. Знаешь, его так  легко
поразить.
   -  Ну,  конечно!  -  улыбнулась  она.  -  Какой  он  из  себя?  Ты  мне
когда-нибудь его покажешь?
   Эрик пожал плечами.
   - Я не знаю, как он выглядит вне лаборатории.
   - Все, о чем мы мечтаем, зависит от него; ты мог бы и поинтересоваться.
   - Видишь ли, - сказал Эрик, - я ему помогаю  каждую  свободную  минуту,
когда я не занят на лекциях. А по вечерам и в нерабочие дни  пусть  уж  он
сам о себе заботится.
   Эрик не знал,  что  от  того,  как  проводит  Хэвиленд  свои  вечера  и
нерабочие дни, может зависеть его собственная судьба.
   Однажды  вечером,  после  того  как  они  с   Хэвилендом   целый   день
безрезультатно бились над проектом  конденсатора,  Эрику  вдруг  пришло  в
голову решение этой проблемы. Оно показалось ему совершенно  замечательным
по своей простоте, и  он  бросился  было  звонить  Хэвиленду,  но  тут  же
почувствовал, что этого мало. Ему так хотелось своими глазами  увидеть  на
лице Хэвиленда восхищение, что, повинуясь неудержимому порыву, он  накинул
пальто и вышел из дому.
   Эрик знал, где живет Хэвиленд,  но  никогда  еще  у  него  не  был.  Он
торопливо зашагал навстречу речному ветру, дувшему, словно по трубе, вдоль
Клермонт-авеню. Швейцар в подъезде большого многоквартирного дома  сказал,
что мистер Хэвиленд у себя, а лифтер, ни слова не говоря,  поднял  его  на
лифте. Эрик наспех придумывал извинения за неожиданный визит в такой  час,
но все оправдания сводились к тому, что его осенила замечательная мысль.
   Он позвонил; за дверью долго стояла мертвая тишина, и Эрик, думая,  что
швейцар ошибся, уже собрался уходить. Он был разочарован и в то  же  время
испытывал облегчение. В последний момент, когда Эрик решил уже  больше  не
ждать, Хэвиленд вдруг открыл дверь.  Вместо  свитера  и  серых  фланелевых
штанов, в которых Эрик привык  видеть  его  в  лаборатории,  на  нем  были
элегантные брюки от вечернего  костюма,  а  из-под  наброшенной  на  плечи
домашней бархатной куртки виднелась белая крахмальная рубашка.  И  в  этом
костюме, ясно говорившем о том, как Хэвиленд собирался провести вечер,  он
показался Эрику таким чужим и далеким, что все приготовленные слова  сразу
стали лишними. Эрик стоял с несчастным видом и недоумевал про себя, почему
вдруг он решил, что проблема конденсатора так уж важна.
   - Хэлло, Горин, -  с  некоторым  беспокойством  сказал  Хэвиленд.  -  В
лаборатории что-нибудь случилось?..
   - Нет, что вы, ровно ничего. Я просто решил зайти...  Я...  я  придумал
удачное решение насчет конденсатора. Но это не к спеху.
   - Конденсатора? Какого конденсатора?
   - Да того самого, емкостью в двести микрофарад. Помните?
   - А-а!.. - Лицо Хэвиленда слегка прояснилось, но не  от  облегчения,  а
потому, что он  вспомнил.  Он  оглянулся  назад  и,  отступая  в  сторону,
распахнул дверь. - Входите, Горин. Я просто растерялся от неожиданности.
   - Мне следовало бы позвонить вам по телефону, -  пробормотал  Эрик,  не
двигаясь с места. Ему не хотелось входить, но он  не  мог  придумать,  как
выпутаться из неловкого положения. - Не знаю, почему это не пришло  мне  в
голову. Я просто шел мимо.
   - Ну и прекрасно, - любезно, но явно рассеянно  отозвался  Хэвиленд.  -
Входите же.
   Они  вошли  в  большую  гостиную,  освещенную  высоким   торшером.   Из
радиоприемника неслись  тихие  звуки  танцевальной  музыки,  а  в  кресле,
подобрав под себя  ноги,  с