не выделяется как особая концепция.
     Во всяком случае, таковы были впечатления Кэтрин и Фландри. Она считала, что может и ошибаться. Как можно проникнуть в психику создания, у которого три мозга, каждый из которых хранит какие-то воспоминания многих других личностей, да еще кое-какие события, случившиеся за много поколений до рождения этого создания?
     Если говорить об отдельных элементах хиишей, то ногасы в целом были миролюбивы, хотя Кэтрин утверждала, что они легко возбуждаются и впадают в бешенство. Крылосы легко приходили в волнение и обладали музыкальными способностями: они издавали удивительно чистые музыкальные ноты, сплетая их в дивные узоры. Рукасы - народ беспокойный, любопытный и игривый. Впрочем, все это не более чем обобщение. Индивидуальные различия очень велики, как и у всех животных с хорошо развитой нервной системой.
     Открыватель Пещер обожал исследовать окружающий мир. Сейчас он с трепетом предвкушал волнующее событие - знакомство с Порт-Фредериксеном, и его занимала мысль о возможности путешествия на космическом корабле. После того как этот хииш получил в свое распоряжение кое-какие факты, касающиеся астрономии, ксенологии, галактической политики, его вопросы стали столь глубокими, что Фландри задумался над тем, не являются ли дидонцы по своим генетическим данным более разумными, чем люди. Возможно, их технологическая отсталость связана с какими-то случайными факторами, которые перестанут действовать, когда обнаружится возможность твердо ступить на путь систематического прогресса?
     "Может статься, будущее принадлежит им, а не нам, - думал Фландри. - А Кэтрин сказала бы: а почему не всем вместе?"
     А тем временем отряд шел вперед сквозь дожди и грозы, сквозь туманы и жару, через земли, населенные странными, но не враждебными племенами, пока наконец не вошел в горы, где люди могли насладиться прохладой. Однако дидонцам было зябко и голодно в этой стране скудной растительности, и несмотря на то, что крылосы все время вылетали на разведку, они часто натыкались на непроходимые места, из-за чего всем приходилось возвращаться назад и искать новых путей
     Именно в высокогорной Маурузии их и поджидала засада.

Глава 12

     Самый легкий путь к перевалу шел через каньон. За тысячелетия вздувающаяся от зимних дождей река прорезала глубокое ущелье; летом она сально мелела. Высокие стены каньона давали защиту от ветра и отражали часть иссушающих лучей. В таких условиях вегетация растений продолжалась тут и в сухой сезон, особенно вдоль русла реки, где наносная почва была и для ног приятней, нежели голый камень в других местах. Соответственно, берег реки, несмотря на многочисленные валуны и извилистость, казался вполне приемлемым путем.
     Пейзажи тут были красивые, хоть и мрачноватые. Река текла по левую руку - широкая, бурая, шумная и опасная, хотя уровень воды уже заметно упал. Ковер однолетних трав покрывал берег, его приглушенные тона оживлялись белыми и красными цветами. Здесь и там были разбросаны искривленные деревья, запустившие корни глубоко в землю и привычные к периодическим наводнениям. Чем дальше от реки, тем более голым и бесплодным становилось дно каньона - черные мрачные скалы, фантастически изгрызенные ветром замки и шпили, возвышающиеся на покрытых осыпями склонах, отдельные базальтовые столбы-палисады. Серое небо, рассеянный свет, не дающий тени и скрадывающий краски и отдельные детали. Вид несколько подавлял, но воздух для легких землян был приятнее, суше, живительнее.
     Два крылоса вились над головами, ведя разведку. Податель Благ был в полном комплекте, все остальные рукасы на своих местах. Люди шли сзади, кроме Кэтрин, Фландри и Хэвлока. Она двигалась правее, явно глубоко погруженная в какие-то сугубо личные мысли. Этот ландшафт почему-то заставлял ее еще острее тосковать по родному Энею. Командир и лейтенант старались держаться подальше от ушей своих подчиненных.
     - Черт побери, сэр, откуда вы взяли, что мы сдадимся в Порт-Фредериксене без драки? - протестовал Хэвлок. - Такие представления делают нашу затею безнадежной и даже рождают изменнические мысли.
     Фландри воздержался от того, чтобы рассказать о подслушанных разговорах. Хэвлок держался с ним менее отстранение, чем другие, но барьер все же существовал, и Доминик всячески старался наладить с ним отношения, пока наконец ему не удалось добиться нынешней степени доверительности. Он знал, что на Терре у Хэвлока есть девушка.
     - Что ж, лейтенант, - ответил он, - я не могу ничего обещать по причине того, что никогда не собирался вести вас на верную смерть. Но как вы сами сказали, нас не обязательно ждет неудача. Почему бы вам не прощупать наших ребят? Я вовсе не требую, чтобы мне кого-то выдавали (потому что и сам кое-что знаю), но вы могли бы выяснить, кто именно... не будем говорить ненадежен - надежны все, но кто, скажем, относится к делу с прохладцей. Вы могли бы деликатно настроить их так, чтобы они поддержали меня, если я приму решение прорываться. Мы обговорим это - вы и я - еще неоднократно на виду у всех или наедине - предпочтительно последнее, чтобы не вызывать подозрений. Мы устроим так, чтобы Кэтрин рассказала подробно о Порт-Фредериксене - всякие мелочи могут оказаться для нас жизненно важными в том деле, которое я надеюсь провернуть.
     "Ты, Кэтрин, все равно останешься важнее всего".
     - Отлично, сэр, - сказал Хэвлок, - я надеюсь...
     Тут-то и началась схватка.
     Отряд был атакован из-за горного отрога, чье подножие было изрезано множеством пустот. Из них выплеснулась толпа дидонцев. Фландри только успел подумать - "Ах, черт побери, они, должно быть, прятались в пещере". И тут же густо запели стрелы.
     - В цепь! - заорал он. - Огонь! Кэтрин, ложись!
     Копье со свистом пронеслось мимо его уха. Какой-то ногас закряхтел, какой-то рукас взвизгнул. Лежа на животе, Фландри через прицел бластера глядел на атакующих врагов. Они все были в варварских украшениях в шкурах, перьевых накидках, ожерельях из зубов, а тела их горели боевой раскраской. Оружие относилось к эпохе неолита - топоры из сланца, стрелы с наконечниками из костей, копья... Впрочем, в бою это оружие убивало не хуже другого, а сама засада была организована отлично.
     Фландри посмотрел сначала налево, потом направо. Во время похода он не раз проводил учения со своими людьми по технике наземного боя. Сегодня он пожинал плоды своей предусмотрительности. Парни залегли широким полукругом по обеим сторонам от него. Каждого, у кого был бластер, - ведь на борту космических кораблей легкого стрелкового оружия много не бывает - прикрывали с тыла двое-трое товарищей с копьями и кинжалами, готовые драться или забрать оружие у раненого.
     Огненные лучи вспыхивали и крушили неприятеля. Бухали гранатометы, жужжали станнеры. Рев ногасов и стук копыт заглушили шум реки. Какой-то крылос мгновенно превратился в огненный комок, какой-то рукас рухнул на землю, какой-то ногас умчался прочь, ревя от боли. Краем глаза Фландри видел еще нескольких раненых дидонцев.
     Но то ли из-за презрения к смерти, то ли по чистой инерции атака не прекратилась. Расстояние, которое требовалось преодолеть атакующим, было невелико, но Фландри даже не думал, что ногасы способны развивать такую скорость. Выжившие дидонцы-нападающие, оказавшись вплотную к отряду, набросились на троицу из Ревущего Ручья, прежде чем Доминик понял, что случилось. Одному из терран еле-еле удалось откатиться в сторону от огромного сине-черного тела. У летавших крылов едва нашлось время, чтобы соединиться со своими партнерами.
     - Кэтрин! - кричал Фландри, пытаясь преодолеть шум битвы.
     Он вскочил на ноги и круто повернулся. Между ним и Кэтрин мчались атакующие. Какую-то секунду он смотрел, как сражаются дидонцы. Ногасы, почти неуязвимые для режущего и колющего оружия, кидались друг на друга, пытаясь пронзить противника рогом. Рукасы кололи и рубили. Крылосы старались получше укрыться упорно цеплялись, чтоб не потерять связь с хиишем, и отбивались крыльями. Цель боя была одна - поразить противника, уничтожив его "верхние этажи". Некоторые ногасы горцев, уже искалеченные огнем, бесцельно метались по берегу. Несколько двучленных единств стояли в резерве на тот случай, если крылос или рукас погибали в битве. Восемь или девять полностью укомплектованных хиишей окружили трех дидонцев из Ревущего Камня, построившихся треугольником.
     Нет, теперь уже двух с половиной. За время похода Фландри хорошо научился отличать своих дидонцев друг от друга. Крылос Подателя Благ был убит стрелой, выпущенной из лука. Его пронзенное тело, удивительно маленькое, с перьями, шевелящимися от легкого ветерка, лежало на земле, пока какой-то ногас не превратил его в кровавое месиво. Его партнеры продолжали драться автоматически, но уже не с тем искусством, как раньше.
     - Бей проклятых подонков! - кричал кто-то.
     Люди осторожно приближались к сражающейся, хрюкающей, орущей массе уничтожающих друг друга дидонцев. Было совершенно непонятно, почему атакующие игнорируют людей, которые нанесли им главный урон. Может быть, из-за их странного вида, который просто не давал возможности понять и оценить, кто они такие?
     Фландри обежал эту сражающуюся массу, чтоб посмотреть, цела ли Кэтрин. "Я же не дал ей бластера", - в ужасе повторял он.
     Вот наконец в его поле зрения возникла ее высокая фигура. Она отошла подальше, чтобы оказаться под деревом, на которое могла взобраться в случае чего. В руке у нее сверкал мерсейский кинжал. Держала она его со знанием дела. Рот крепко сжат, взгляд внимательный и твердый.
     Фландри с облегчением перевел дух. Круто развернувшись, он двинулся к месту сражения.
     Каменный топор рассек череп рукасу Смита. Рукас Открывателя Пещер отомстил за его смерть двумя ловкими ударами, но не сумел уберечь спину от окруживших его врагов. Копье сразило его. Он упал на рог дикого ногаса, который подкинул его вверх и растер по земле, когда тот упал вниз.
     Люди открыли огонь.
     Началась бойня.
     Горстка уцелевших горцев мчалась вниз по ущелью. У них не осталось ни одного целого хииша. Молодой терранин стоял над ногасом, который был наполовину изжарен лучом, но все же еще подавал признаки жизни. Он нанес ногасу coup de grace <Удар милосердия (фр.), которым добивают смертельно раненного противника>, но тут же залился слезами и стал блевать. Дидонцы из Ревущего Камня сумели собрать только одно полное единство. Из всех возможных комбинаций они выбрали Стража Северных Врат, который теперь методично лишал раненых жизни.
     Все сражение от начала до конца заняло меньше десяти минут.
     Прибежала Кэтрин. Она тоже рыдала.
     - Столько смертей, столько раненых... неужели мы им не поможем?
     Какой-то варвар-рукас шевельнулся. На нем не было ран, видимо, он попал под удар луча стайера, и луч подействовал на него так же, как на человека. Страж Северных Врат приближался, Кэтрин закрыла рукаса своим телом:
     - Нет, я запрещаю тебе!
     Дидонец не понял ее пиджина, так как только ногас в этом хиише входил раньше в единство Открывателя Пещер. Но ее намерения были совершенно очевидны. Секунду, чуть ли не пожимая плечами, Страж Северных Врат приказал оставшимся рукасам связать пленника.
     Затем вместе с людьми, помогавшими чем можно, хииш занялся теми из частей дидонцев Ревущего Камня, которые остались в живых. Боль они переносили терпеливо. У одного крылоса была сломана лапа, другие отделались ранами или ушибами, но, судя по всему, все они были готовы продолжать путь. Никто не высказал вслух желания поскорее покинуть место боя. Никто вообще ничего не говорил. Просто они прошли два-три километра, прежде чем остановились.
     В высоких широтах Дидоны ночи в середине лета не только коротки, но и очень светлы. Фландри шел под сине-черным небом, чуть-чуть подкрашенным серебром - слабыми отблесками зари там, где ионные потоки Вергилия прорывались сквозь верхний слой облачной атмосферы планеты. Света было достаточно, чтобы не спотыкаться. Еще дальше овраги и утесы порождали глубокие тени, которые постепенно растворялись в царившем здесь сумраке. Взобравшись на вершину утеса, нависшего над лагерем, Доминик мог видеть костер, похожий на то разгоравшуюся, то затухавшую искру или на умирающего красного карлика. Звон речных струй доносился сквозь прохладный воздух приглушенно, но чисто. Сапоги Фландри скрипели по гравию, иногда он оступался на более крупном камне, попавшем под каблук. В кустах издавала трели какая-то неизвестная пичуга.
     Из тени появилась Кэтрин. Он видел, как она пошла в этом направлении, отказавшись от ужина, и догадывался, что найдет ее здесь. Когда он подошел ближе, он различил ее лицо - просто белое пятно.
     - Ох, Доминик, - только и сказала она. Жизнь под открытым небом приучила ее доверять не только зрению, но и другим чувствам.
     - Не следует одной заходить так далеко. - Доминик остановился прямо перед ней.
     - Надо было.
     - Тогда как минимум берите с собой пистолет. Вы же наверняка умеете с ним обращаться?
     - Да. Конечно. Но вряд ли захочу после сегодняшнего дня.
     - Но вам приходилось встречаться с насильственной смертью?
     - Да, несколько раз. Но сама я не была виновницей этих смертей.
     - Мы не спровоцировали эту атаку. Сказать по правде, я ни о чем не сожалею, кроме как о собственных потерях, но даже их мы не должны оплакивать.
     - И все же мы шли по земле дикарей, - сказала она. - Возможно, им это не понравилось. У дидонцев чувство территориальной принадлежности развито не меньше, чем у людей. Ну, а может, им понравилась наша кладь. Не было бы ни бойни, ни ран, если б не наш поход.
     - Вам придется смириться с последствиями войны, - резко ответила ей его боль. - Ведь сегодняшняя стычка результат вашей драгоценной революции!
     Он услышал, как у нее перехватило дыхание. Раскаяние пронзило его.
     - Я... я сожалею, Кэтрин, - сказал он. - Не к месту сорвалось. Оставляю вас в одиночестве. Но, пожалуйста, возвращайтесь в лагерь.
     - Нет. - Впервые ее голос звучал так тихо, что слов почти нельзя было разобрать. - Я хочу сказать... Позвольте мне остаться здесь еще немного. - Она взяла его за руку. - Но хотя бы из вежливости не покидайте меня. Я рада, что вы пришли, Доминик. У вас есть способность понимать.
     "Неужели..." В небе, казалось, заиграли радуги. Они стояли, все еще держась за руки, а потом она, неуверенно засмеявшись, сказала:
     - На меня опять нашло. Давайте поговорим о чем-нибудь повседневном.
     "Ты достаточно смела, чтобы жить со своими невзгодами, - подумал он. - И так сильна и мудра, что можешь повернуться к ним спиной при первом же случае, если надо будет бороться с нашим общим врагом - Вселенной" - Он ждал чего-то. Ему очень пригодилась бы одна из немногих оставшихся у него сигарет, но он не мог достать портсигар, не потревожив Кэтрин, а тогда она отпустила бы его руку.
     - Что ж, - сказал он, чтобы нарушить неловкость молчания, - я думаю, послезавтра мы сможем двинуться в путь. Когда вы ушли, они составили Молнию, Которая Ударила в Дом, - все части этого хииша когда-то комбинировались с теми, которые в свое время входили в состав Открывателя Пещер. Среди прочих причин была и та что этот хииш в памяти сохранил хоть какие-то остатки пиджина. Мы обсудили кое-что. Теперь на возвращение ушло бы больше времени, чем на преодоление остатка пути, и те дидонцы, которые лишились своих частей, могут выполнять простейшие обязанности. Что же до наших парней, то они приобрели недурной опыт пеших переходов. Мы учтем сегодняшние события и будем избегать мест, где засаду нельзя обнаружить сверху. Поэтому, я думаю, мы сможем осилить оставшийся путь.
     - Я сомневаюсь, что нас еще раз потревожат, - сказала Кэтрин, к которой, видимо, начинала возвращаться прежняя энергия. - Слухи разносятся быстро.
     - Теперь о том хиише, которого мы взяли в плен.
     - Да? А почему бы не отпустить беднягу на свободу?
     - Потому что... Ну, Молнии не очень нравится, что мы не можем собрать еще хоть одно полное единство. Есть много работ, например спуск грузов на крутых склонах, которые куда легче и безопасней производить, если таких единств хотя бы двое, особенно учитывая, что рукасы - это руки. Кроме того, большую часть времени мы можем иметь в воздухе только одного крылоса. Другой же должен все время оставаться в составе троицы, чтобы вести некомплектных куда надо и принимать решения в тех случаях, когда мы находимся в сложных горных условиях. Одна пара глаз в воздухе - это дьявольски мало.
     - Верно. - Кэтрин кивнула, и Фландри показалось, что он слышит слабый шорох ее волос, которые уже сильно отросли. - Я не подумала об этом раньше - очень силен был шок, но вы правы. - Она опять сжала его руку. - Доминик, уж не думаете ли вы использовать пленника?
     - А почему бы и нет? Молнии мысль понравилась. Хииш говорит, что так иногда делалось.
     - В экстремальных ситуациях. Но... конфликт... жестокость...
     - Выслушайте меня. Я довольно много думал об этом, - сказал Фландри. - Проверьте мою логику и самые факты. Мы заставим дикого рукаса войти в контакт с ногасом и крылосом, которые входили в состав Открывателя Пещер, - то есть с частями самого сильного и опытного хииша. Под дулом пистолета он согласится. Кроме того, он должен кормиться или же умереть от голода, верно? Один из моих ребят всегда будет сторожить его, чтобы предотвратить нежелательные выходки. Но надо думать, что две трети против одной и так должны пересилить. Мы сделаем этот союз постоянным или почти постоянным - на время путешествия. Таким образом, эмоциональный настрой Ревущего Камня войдет в рукаса быстро и должен держаться крепко. Рискну предположить, что новая личность поначалу будет не слишком умна и даже враждебна, но все равно хиишу придется взаимодействовать с нами, пусть даже и без особой охоты.
     - Что ж...
     - Нам необходим еще один полностью укомплектованный хииш, Кэтрин! И я вовсе не предлагаю рабства. Рукаса не поглотят. Он будет отдавать, но будет и получать... Он научится чему-то, что принесет в свою общину. Возможно, это будет призыв к дружбе, предложение установить постоянные связи... и дары, когда мы отпустим его здесь же - на обратном пути к Ревущему Камню.
     Она молчала до тех пор, пока у нее не вырвалось:
     - Хитроумен, но честен. В этом вы весь, Доминик! Вы гораздо больше заслуживаете рыцарского титула, чем все, кого я знаю, ставящие словечко "сэр" перед своим именем.
     - О, Кэтрин!
     И вдруг Фландри обнаружил, что обнимает ее, что целует, что она отвечает на его поцелуи, - что небо горит фейерверками, и трубы победно поют, и карусели кружатся, и на всем лежит благодать.
     - Я люблю тебя, Кэтрин! О Боже, как я люблю тебя!
     Она вырвалась из его рук и отскочила назад:
     - Нет! - А когда он снова протянул к ней руки, Кэтрин оттолкнула его: - Нет, пожалуйста... Не надо! Остановись. Я не знаю, что на меня нашло...
     - Но я же люблю тебя! - вскричал Фландри.
     - Доминик, нет, мы слишком долго были рядом в этом безумном походе! Я отношусь к вам куда серьезнее, чем думала... Но я принадлежу Хью.
     Он опустил руки. Возбуждение уходило от него, пока он молча смотрел на нее.
     - Кэтрин, - сказал он, - ради тебя я мог бы перейти на вашу сторону.
     - Ради меня? - Она снова придвинулась ближе, положила руки ему на плечи и, полуплача, полусмеясь, прошептала: - Ты и представить себе не можешь, как я счастлива.
     Он стоял, вдыхая ее аромат и сжимая кулаки. Потом ответил:
     - Нет, не ради тебя. За тебя.
     - Как ты сказал? - прошептала она и отпустила Фландри.
     - Ты назвала меня рыцарем. Ошиблась. Я никогда не смогу играть роль друга дома, отвергнутого поклонника. Не мой это стиль. Я хочу быть твоим мужчиной во всех смыслах, которые подобают мужчине.
     Выл ветер, грохотала река.
     - Ладно, - мрачно сказал Фландри, обращаясь к тени Кэтрин. - Пусть так будет до тех пор, пока мы не достигнем Порт-Фредериксена. Пусть не дольше. Он ни о чем не узнает. Я буду служить его делу