ы бывали так возбуждены, что кидались друг на друга, не различая своих и чужих".
     Он тут же забыл о своем недоумении. Они остановились под деревом дельфи. Звезды сверкали, луны лили свой свет, и Фрайна держала его за руку.
     - Отдай мне деньги на сохранение, - предложила она. - Я знаю, как их спрятать. А потом...
     - Значит, "потом" все-таки будет!
     - Обязательно должно быть... - В слезах девушка крепко прижалась к Айвару.
     Все барьеры рухнули, не существовало ничего, кроме ее близости. Под деревом раскинулся пронизанный лунными лучами темный грот. "Удача" осталась снаружи, терпеливо ожидая.

***

     Тот, кто был Джааном Сапожником, пока, после шести миллионов оборотов планеты вокруг солнца, не вернулся Каруит, смотрел с балкона башни на толпу, заполнившую рыночную площадь. Люди собрались сюда со всех окрестностей моря Орка на празднование Радмаса. В этот раз на Маунт Хронос собралось больше народа, чем когда-либо. Люди знали, что явился Спаситель и будет проповедовать.
     Толпа была смутно различима в синей тени, отбрасываемой стенами. В сумраке, сгустившемся между домами и арками, Джаан с трудом мог разглядеть отдельные лица, сверкающие наконечники копий, бурнусы, шлемы. Вергилий еще только-только поднялся над водами, и Арена заслоняла его, так что величественные руины отбрасывали сюда лишь призрачный перламутровый отблеск. Звезды еще не покинули небосвод. Каждый вдох вонзался в легкие ледяным ножом. Пар от дыхания толпы повис в воздухе как привидение. Вечный шум водопада подчеркивал беспредельную тишину.
     "Начинай", - сказал Каруит.
     Их общее тело подняло руки. Усиленный резонансом, их голос разнесся над толпой.
     - Люди, я преподам вам суровый урок. Вы ждете спасения, сначала от власти тирана, но более всего - от власти смерти, от того, чтобы оставаться просто людьми. Вы ждете преображения. Ну так посмотрите вверх, посмотрите на звезды. Вспомните, что они такое - не цифры в каталоге, но пылающие газовые шары, столь же реальные, как вы или я. Мы не вечны, как не вечны и они, но они ближе к вечности, чем смертные существа. Свет самой далекой звезды пересек невообразимые бездны, прежде чем достиг ваших глаз. И единственная весть, которую он несет вам, гласит: эта звезда прежде сияла тем, кто уже ушел.
     Но они вернутся. Я, в котором живет возродившийся разум Каруита, обещаю вам это, если мы сумеем сделать наш мир достойным принять их.
     Но это нелегко и не случится быстро. Перед нами трудная дорога, крутой и усеянный острыми камнями путь. Кровь будет сочиться из наших израненных ног, и позади останутся белеть черепа тех, кто не дошел.. Подобно тому, кто принес слово истины на Мать Терру, через много веков после Каруита, но за много веков до Джаана, я говорю зам: не мир я принес вам, но меч.

Глава 10

     Боузвилъ был типичным маленьким городком на Флоуне между Новым Римом и Киммерийскими горами. Опрятные, приземистые, выкрашенные в яркие цвета дома смотрели с правого берега коричневого потока двухкилометровой ширины на паромную пристань и пастбища и перелески за рекой. За жилыми кварталами на запад разбегались каналы, орошавшие сельскохозяйственные угодья. В отличие от суровых, но вольготных просторов Илионского Шельфа, здесь полоса пахотных земель была неширокой, но достаточно плодородной, что позволяло многим фермерам жить в городке. Кроме сельского хозяйства, жители Боузвиля занимались торговлей, в основном при посредстве речного народа, и мелким производством. На центральной площади высилась каменная стела, воздвигнутая в память защитников города в Смутное Время. С тех пор ничто особенно не нарушало плавного течения жизни горожан - даже восстание и последовавшая за ним оккупация: имперских войск здесь и в глаза не видели.
     Хотя не была ли видимость мира обманчивой? Айвара все больше охватывали сомнения.
     Вместе с Эраннатом он отправился в город, пока тинераны занимались приготовлениями к карнавалу. Шанс, что его узнают, был невелик: если только терранская администрация не озаботилась снова сообщить его приметы и объявить о награде за поимку. Впрочем, Айвар был уверен, что этого не произошло. Судя по тем передачам, которые он видел по единственному в таборе портативному телевизору, принадлежавшему Самло, - кочевники были не любители сидеть, пялясь в экран, - происшествие на Вилдфоссе было спущено на тормозах. Очевидно, комиссар Десаи опасался, что Наследник Илиона станет для энейцев героем и у него найдутся подражатели.
     Так или иначе, даже если кто-нибудь его и узнает, то вряд ли побежит доносить в ближайший гарнизон.
     Эраннату же было интересно познакомиться с новой для него разновидностью культуры северян. Он рассчитывал извлечь особенно интересные сведения, имея рядом для сравнения Айвара - тоже северянина, но уроженца других мест. Поскольку пользы от него в подготовке к празднеству не ожидалось, юноша предложил ифрианцу сопровождать его. С Эраннатом стоило подружиться: несмотря на свою немногословность, он был интересным собеседником, да и независимо от этого вызывал у Айвара симпатию. Кроме того, Айвар обнаружил, к собственному удивлению, что после беспорядочной жизни в таборе соскучился по представителям собственного народа.
     По крайней мере, так ему сначала показалось. Но вскоре, идя по тротуару узкой улочки, окруженный со всех сторон стенами домов, он почувствовал, что задыхается. Как редко здесь звучал смех! Какие блеклые одежды тут носили! И где мужская похвальба, где женская пылкость? Айвар не мог понять, как вообще у этих унылых оседлых появляются дети? Господи, да им же приходится черпать веселье из бочки!
     Впрочем, пиво тут и вправду было хорошим. Айвар выпил свою кружку одним глотком. Эраннат осторожно прихлебывал из своей.
     Они расположились в обшитой деревянными панелями, темной и дымной таверне на берегу. Из окон открывался вид на причал. У берега стоял корабль: разгрузка товаров, прибывших в Боузвиль, и погрузка продукции, предназначенной для селений ниже по реке, уже закончились, и судно было готово к отплытию.
     - Разве команда не задержится здесь, чтобы попасть на наш карнавал? - спросил Айвар.
     Приземистый бородатый человек, один из нескольких, кого привлекла к их столу экзотическая внешность Эраниата, медленно ответил, попыхивая трубкой:
     - Да нет, я не припомню, чтобы речной народ интересовался этими вещами. Похоже, что они... м-м-м... чураются тинеранов. Может, и не зря.
     - Почему? - с обидой произнес Айвар.
     "Разве им так чуждо все человеческое, что они равнодушны к летящему танцу Фрайны, к искусному жонглированию Миккала?.." - подумал он.
     - Да с ними всегда неприятности. Я смотрю, сынок, ты говоришь "наш карнавал". Будь осторожен. Кто пытается стать не тем, кем рожден, обычно плохо кончает.
     - С вашего позволения, я сам решу, как мне жить.
     - Прошу прощения, - пожал плечами горожанин.
     - Если кочевники - источник неприятностей, - поинтересовался Эраннат, - почему вы пускаете их на свои земли?
     - Они всегда здесь проходили, - ответил сидевший за столом старик. - Традиция дает им определенные права - они здесь зарабатывают на жизнь: своими представлениями, мелкой торговлей, поденными работами, - да и тем, что учат осторожности дураков, с которых снимают стружку.
     - К тому же, - добавил молодой голос, - они делают нашу жизнь ярче: приносят веселье, а иногда и опасность. Наверно, мы не жили бы так мирно между собой, не заглядывай к нам дважды в год Привал.
     Приземистый горожанин крепко сжал в зубах трубку прежде чем ответить:
     - Похоже, по части опасности скоро предложение превысит спрос, Джим.
     Айвар напрягся. По спине пробежал холодок.
     - Что ты имеешь в виду?
     Ему ответили пословицей:
     - Или все, или ничего.
     Но тут в разговор включился завсегдатай таверны, которого выпивка настроила на откровенный лад.
     - Ну, по большей части все это слухи. Только какая-то каша определенно заварилась. Говорят, на юге объявился проповедник, он обещает, что Старейшие вернутся и избавят нас от Империи. Может, конечно, он выдает желаемое за действительное. Но, черт побери, в этом что-то есть. Эней ведь действительно особое дело. Я никогда раньше не обращал внимания на всякие рассказы про Дидону, а только теперь все больше и больше думаю о том, что наши философы там узнали. Я даже уходил в поля, смотрел на Утреннюю Звезду и старался обратить свой разум к Единству, и вы знаете, мне помогло. Так можем ли мы позволить Империи снова надеть на нас ярмо, когда, похоже, вот-вот поднимемся на новую ступень эволюции?
     Бородатый нахмурился:
     - Это еретические разговоры, Боб. Что до меня, то я верю в Бога. - Он повернулся к Айвару: - На все Божья воля. Я никогда не видел в Империи особого вреда, не вижу и теперь. Только она исполнилась греха, и похоже, мы избраны Богом, чтобы очистить ее от скверны. - Помолчав, он продолжал: - Коли так, нам не повредит помощь со стороны. Может, Бог пошлет нам ее. - Все взгляды обратились к Эраннату. - Я простой фермер и мало в чем смыслю, - закончил бородатый, - но только волнения назревают, и появилась надежда на избавление.
     Старик поспешно переменил тему разговора.

***

     Ночь уже опустилась на город, когда Наследник и ифрианец возвращались в табор. Звезды холодно сияли в вышине. Ночь же была теплая, влажный воздух наполнился запахами зелени. Под ногами тех, кто направлялся из города туда же, куда и они, скрипел гравий. Разговоры среди горожан прекращались, стоило им заметить рядом с собой инопланетянина: хорошие манеры не позволяли им мешать серьезной беседе. Впереди виднелись подвешенные на высоких шестах фонари, освещавшие фургоны и установленные между ними палатки. Музыка начинала звучать громче.
     - Что я бы хотел понять, - говорил Эраннат, - это причину вражды энейцев к Империи. Конечно, мои соплеменники не вынесли бы такого подчинения. Но с человеческой точки зрения юрисдикция Империи ничего особо не меняет: чуть более высокие налоги, отказ от самостоятельности во внешних сношениях при полном самоуправлении. Взамен же вы получаете защиту - возможность торговли, связи с другими планетами. Я прав?
     - Может быть, когда-то это так и было, - ответил Айвар. В голове его шумело от выпитого пива. - Но потом появилась эта тварь Снелунд. И слишком многие из нас погибли в войне, чтобы позволить Империи заставить нас отказаться от обычаев предков.
     - Но действительно ли правление Снелунда было столь непереносимым, во всяком случае применительно к Энею? Вам не приходило в голову, что Империя допустила ошибку и теперь старается ее исправить? Действительно, исправление ошибки обходится дорого. Но твой народ показал такую несгибаемую гордость, что власти не рискнут особенно на вас давить. Немножко готовности к сотрудничеству - и вы сохранили бы все свои обычаи и органы власти или добились бы их восстановления.
     - Откуда ты все это знаешь?
     Эраннат не обратил внимания на вопрос.
     - Я мог бы понять гнев энейцев, когда началась оккупация. Но ведь потом, когда комиссар показал себя как умеренный и справедливый правитель, эмоции должны были пойти на убыль. Вместо этого... мне кажется, что сначала энейцы приняли свое поражение с определенной долей обреченности, а теперь ваш воинственный дух снова взыграл. Не имея надежд на независимость в реальной жизни, вы переносите их в область фантазии. Но почему?
     - Думаю, мы испытали шок, а теперь начинаем приходить в себя. Может быть, наши надежды не совсем уж беспочвенны. - Айвар внимательно посмотрел на это существо, такое неуклюжее на земле. Гребень ифрианца покачивался в такт движениям крыльев, на которые он опирался, как на костыли; ночные тени скрыли блеск глаз. - И зачем ты говоришь мне все это? Не хочешь же ты, чтобы я стал послушным подданным Империи? Ты ифрианец, ты принадлежишь к расе свободных охотников, к народу, который Терра в свое время вытеснила из многих земель. Так в чем же ты пытаешься меня убедить?
     - Ни в чем. Как я уже говорил, я ксенолог, специализируюсь в антропологии и нахожусь здесь, чтобы собрать как можно больше данных о твоем виде. Я путешествую, не докладываясь властям, хейе, можно сказать, нелегально, чтобы избежать ограничений. С моей стороны было бы неосторожно сказать тебе больше, тем более что и ты не особенно посвящаешь меня в свои дела. Я задаю вопросы, чтобы по полученным ответам составить общую картину воззрений энейцев. Достаточно.
     Айвар знал, что это слово в устах ифрианца означает конец дискуссии. Он умолк, но продолжал размышлять:
     "Почему бы ему и не притвориться безвредным ученым? Это может пригодиться: в случае, если имперские агенты его поймают, его просто вышлют. Да, он, конечно, всего лишь шпион... Но если мне удастся убедить его, тогда он передаст своим, что мы готовы бороться за свою свободу и нуждаемся в их помощи... и возможно, они нам помогут!"
     Приятное тепло от этой мысли растворилось в более пламенном чувстве: он был уже рядом с табором, рядом с Фрайной.
     И тут...
     Они смешались с толпой, кипящей между линялой радугой палаток. Фонари над табором затмили звезды. Над центральной площадкой вращался цилиндр из цветного стекла, бросая вокруг яркие лучи; красные, желтые, зеленые, голубые, лиловые отблески ложились на лихорадочно мельтешащие тела и лица. Лоточники расхваливали свои товары, зазывалы обещали удачу тем, кто рискнет монеткой в азартной игре, тут же на жаровнях повара готовили сдобренные острыми приправами блюда; и соблазнительный запах наполнял воздух... На дощатой платформе танцевали девушки, и хотя это представление было бесплатным, прижимистые обычно горожане кидали к их ногам деньги. Рядом с платформой расположились калеки-музыканты, и под их зажигательную мелодию ноги сами начинали отплясывать джигу. Ни крепкие напитки, ни наркотики здесь не имели хождения, но даже трезвые, осмотрительные фермеры шумно веселились вместе с тинеранами, дивились, как дети, на фокусника или жонглера, кричали, заахали руками, толкались. Тут и там с крыши фургона за ними наблюдали "удачи" Привала.
     Волна радости захлестнула Айвара:
     "Это мой народ! Здесь мое счастье!"
     Тут он увидел Фрайну в откровенном наряде, повисшую на руке пожилого горожанина, судя по одежде, весьма зажиточного. Мужчина смотрел на нее с откровенным вожделением.
     Айвар замер на месте. Рядом с ним Эраннат мгновенно ухватился за стену фургона руками, чтобы высвободить крылья.
     - Что такое?! - попытался Айвар перекричать шум толпы. Понимание обрушилось на него как оплеуха. Этот способ заработка был обычным для женщин-кочевниц.
     Только не Фрайна! Мы же любим друг друга!
     Она соблазнительно покачивала бедрами. В ярком свете фонарей он увидел иссиня-черные волосы, бронзовую кожу, манящие глаза, полуоткрытые губы... Само олицетворение женственности!
     - Отпусти мою девушку! - завопил Айвар.
     Он кинулся на горожанина и сбил его с ног. Кругом раздались сердитые крики. Айвар выхватил нож. Тяжелое лезвие могло отрубить человеку кисть, могло поразить его в сердце.
     Горожанин сразу это понял. Но, крупный мужчина, привыкший командовать, он не отступил. Хоть и безоружный, он принял боевую стойку, которую помнил со дней своей военной службы.
     - Поди прочь, бестолочь, - бросила Фрайна Айвару.
     - Ну нет, потаскуха! - Айвар отшвырнул ее в сторону. Гибкая и быстрая, как кошка, она задержалась на ногах.
     Вновь оборачиваясь к противнику, Айвар вдруг понял, что не должен убивать эту деревенщину: ведь это она соблазнила его... Айвар ударил его кулаком в зубы. Фермер отразил удар - его массивная рука оказалась превосходным щитом, - и закричал: "На помощь! Смотрители!" Этого было достаточно, чтобы поднять тревогу: хотя в маленьких городках не было регулярной полиции, имелись добровольные силы самообороны, поддерживающие порядок.
     Ногти Фрайны впились в щеку Айвара.
     - Ты затеваешь погром?! - она добавила что-то на хайсуне.
     Горожане кинулись к месту драки. Тинераны пытались их удержать, не дать им пройти. Раздались крики и ругательства, посыпались удары.
     Миккал Красная Крыша протиснулся сквозь толпу. За его поясом сверкала дюжина кинжалов.
     - Илкросни йя? - рявкнул он.
     Фрайна показала на Айвара, который прижал ее поклонника к стене фургона.
     - Вакхабо! - И громко добавила на англике: - Убей эту собаку! Он ударил меня, твою сестру!
     Рука Миккала взметнулась. Мимо уха Айвара просвистел нож и воткнулся, дрожа, в стену.
     - Ни с места! - приказал тинеран. - Брось нож, или умрешь.
     Айвар отвернулся от противника, утратив к нему всякий интерес. Его охватило отчаяние.
     - Ты же мне друг! - отчаянно выкрикнул он.
     Воспользовавшись моментом, фермер ударил его по шее и лягнул, когда тот упал. Фрайна злорадно засмеялась и снова повисла на руке мужчины, воркующим голосом превознося его боевые успехи. Миккал, жонглируя ножами, выкрикнул в толпу:
     - Мир! Мир! Нам не нужен этот чужак? Мы его изгоняем! Хотите посадить его в тюрьму? Он ваш. А остальные будут веселиться!
     Айвар сел. Он не замечал боли там, куда его ударили. Фрайна, Привал для него потеряны. Он был оглушен случившимся, как если бы на него внезапно обрушился сердечный приступ.
     Но где-то глубоко в нем сохранялась настороженность. Он увидел, как смыкается вокруг него круг людей, готовых оттащить его в город и запереть. Сквозь туман пробилось осознание того, что донесение об этом обязательно дойдет до имперской администрации.
     Его нож лежал на земле. Айвар схватил его и вскочил на ноги. Из его горла вырвался боевой клич.
     - С дороги! - зарычал он и кинулся на окруживших его людей. Если надо, он прорубит себе путь на свободу.
     В эту секунду зашумели крылья. Поднятый ими ветер взвихрил пыль, тень заслонила свет фонарей. Эраннат взлетел.
     Шестиметровые крылья простерлись над толпой. Отблески света заиграли на перьях, выхватили из темноты распростертые руки. Хотя ифрианец и не был вооружен, люди шарахнулись от этих острых как кинжалы когтей, от мощных ударов крыльев.
     - Сюда! - просвистел голос Эранната. - За мной, Рольф Маринер!
     Айвар кинулся по открывшемуся перед ним проходу в ночь, мимо палаток и разноцветных фургонов. Изящный силуэт скользил низко над его головой, черный на фоне Млечного Пути.
     - Держи к югу, - раздался свистящий шепот, - вдоль берега реки. - Ифрианец сделал круг над Айваром. - Я полечу в другую сторону, чтобы сбить их со следа, потом вернусь к тебе. - Еще один круг. - Потом я догоню только что отплывший корабль и устрою, чтобы они взяли нас на борт. Попутного ветра. - Черный силуэт мелькнул на фоне звезд и исчез.
     Айвар послушно пустился бежать через луга. Сознание же его было сосредоточено на одном: "Фрайна, Привал потеряны навсегда. Ради чего теперь жить?"
     Тем не менее он продолжал бежать.

Глава 11

     Когда лодка, направляемая Эраннатом, доставила Айвара на борт "Нефритовых Ворот", он рухнул на койку и погрузился в столь беспокойный, полный кошмаров сон. что испытал даже определенное облегчение, когда через несколько часов его разбудил удар гонга.
     Он находился в одиночестве в четырехместной каюте, тесной, но уютной. Белые доски потолка и переборки, покрытые красным и черным лаком, были стерильно чисты, сквозь окно в медной раме на комод и умывальник падал тусклый свет. Топот и голоса над головой жизнерадостно перекликались с глубоким звуком бронзового гонга. Быстрый, певучий язык, на котором говорили на палубе, был Айвару незнаком.
     "Пожалуй, нужно пойти посмотреть, что там творится", - пробилась мысль сквозь тоску по тому, что он потерял. Айвару потребовалась вся сила воли, чтобы натянуть на себя одежду и выйти за дверь.
     Всюду вокруг него суетились члены команды. Один из парней заметил Динара, улыбнулся ему и сказал:
     - Ахой, благословенный пассажир, - на напевном речном диалекте англика.
     - Что происходит? - равнодушно поинтересовался Айвар.
     - Мы приветствуем солнце, - ответил парень. - Наблюдай, ес