рые им  не  нужны?
Но они допустили один просчет.  Каким-то  образом  произошла  путаница,  и
сознание рационала попало в тело эмоционали. Я ведь  "олевелая  эм",  тебе
это известно? Меня так дразнили в детстве. Но  я  действительно  "олевелая
эм". Я способна мыслить, как  рационал,  и  я  способна  чувствовать,  как
эмоциональ. И  я  воспользуюсь  своими  особенностями,  чтобы  бороться  с
Жесткими".
     Ун не знал, что делать. Конечно, Дуа обезумела, но сказать ей об этом
он не решался. Ее необходимо уговорить, чтобы  она  вернулась  с  ним.  Он
сказал убежденно:
     "Дуа, когда мы переходим, нас не уничтожают".
     "Да? Ну, а что же случается?"
     "Я...  Я  не  знаю.  По-моему,  мы  переходим  в  другой  мир,  более
прекрасный и счастливый, и становимся... становимся...  Ну,  много  лучше,
чем мы сейчас".
     Дуа рассмеялась.
     "Где ты это слышал? Это тебе Жесткие рассказали?"
     "Нет, Дуа. В этом меня убеждают мои собственные мысли. Я очень  много
думал после того, как ты нас покинула".
     "Ну, так думай меньше и не будешь так глуп, - сказала Дуа.  -  Бедный
Ун! Прощай же".
     И она заструилась  прочь,  совсем  разреженная.  Она  казалась  очень
усталой.
     "Подожди, Дуа! - крикнул Ун ей вслед. - Неужели ты не хочешь  увидеть
свою крошку-серединку?"
     Она не ответила.
     "Когда ты вернешься домой?"
     Она продолжала молчать.
     Он не стал ее  преследовать  и  только  с  тоской  смотрел,  как  она
исчезает вдали.
     Ун не сказал Тритту о том, что встретил Дуа. Зачем? Больше с тех  пор
он ее не видел. Он завел привычку  бродить  возле  тех  мест,  где  любили
питаться эмоционали, и  отправлялся  туда  снова  и  снова,  хотя  нередко
замечал, что вслед за ним на поверхность выбираются пестуны  и  глядят  на
него с тупым подозрением. (По  сравнению  с  большинством  пестунов  Тритт
казался интеллектуальным гигантом.)
     Отсутствие Дуа  с  каждым  днем  отзывалось  внутри  него  все  более
мучительно.  И  с  каждым  проходящим  днем  внутри  него   рос   странный
безотчетный страх, как-то связанный с ее отсутствием. Но в  чем  тут  было
дело, он не понимал.
     Как-то, вернувшись в пещеру, он застал там Лостена, который дожидался
его. Лостен вежливо и внимательно слушал  Тритта,  который  показывал  ему
новую крошку,  всячески  стараясь,  чтобы  этот  легкий  клочок  дымки  не
прикоснулся к Жесткому.
     - Да, она прелестна, Тритт, - сказал Лостен. - Так ее зовут Дерала?
     - Дерола, - поправил Тритт. - Я не знаю, когда вернется Ун. Он теперь
всегда где-то бродит...
     - Я здесь, Лостен, - торопливо сказал Ун. - Тритт, унеси крошку, будь
так добр.
     Тритт унес Деролу, а Лостен с явным облегчением  обернулся  к  Уну  и
сказал:
     - Вероятно, ты очень счастлив, что  триада  завершена.  Ун  попытался
что-то вежливо ответить, но ничего не придумал и продолжал уныло  молчать.
Одно время он чувствовал, что между ним и Жесткими  возникло  нечто  вроде
дружбы, он ощущал себя в чем-то равным им и разговаривал с ними свободно и
просто. Но безумие  Дуа  все  омрачило  и  испортило.  Ун  знал,  что  она
ошибается, и все-таки сейчас он почувствовал в присутствии Лостена  ту  же
скованность, которую испытывал в давно прошедшие дни,  когда  считал,  что
стоит неизмеримо ниже их, как... словно... машина?
     - Ты видел Дуа? - спросил Лостен. Это  был  настоящий  вопрос,  а  не
вежливое начало беседы.
     - Всего один раз, Жес... (он чуть было не сказал "Жесткий-ру", словно
ребенок или пестун!) - Всего один раз, Лостен. Она не  хочет  возвращаться
домой.
     - Она должна вернуться, - негромко сказал Лостен.
     - Я не знаю, как это устроить.
     Лостен хмуро посмотрел на него.
     - Тебе известно, что она делает?
     Ун не осмеливался поднять на него глаза. Может быть, Лостен узнал про
сумасшедшие теории Дуа? Как он в этом случае поступит?
     И Ун ничего не ответил, ограничившись отрицательным жестом.
     - Она ведь совершенно необычная эмоциональ, - сказал Лостен. - Ты это
знаешь, Ун, не так ли?
     - Да, - вздохнул Ун.
     - Как и ты - на свой лад, и как Тритт - на свой. Не думаю, что в мире
найдется  еще  один   пестун,   у   которого   хватило   бы   смелости   и
предприимчивости,   чтобы   стащить   аккумулятор,   или   сметки,   чтобы
использовать его так, как использовал Тритт.  Вы  трое  составляете  такую
необычайную триаду, каких, насколько мы можем судить, еще не было.
     - Благодарю тебя.
     -  Но  оказалось,  что  такая  триада  таит  в  себе   и   неприятные
неожиданности, которых мы не предвидели. Мы хотели,  чтобы  ты  учил  Дуа,
рассчитывая, что это наиболее мягкий и действенный способ  подтолкнуть  ее
на добровольное выполнение той функции, которую она должна  выполнить.  Но
мы не предвидели, что Тритту вздумается  совершать  столь  самоотверженный
поступок, а  также,  если  сказать  правду,  совершенно  не  ожидали,  что
неизбежная гибель той вселенной подействует на Дуа таким странным образом.
     - Мне следовало бы осторожнее отвечать  на  ее  вопросы,  -  тоскливо
сказал Ун.
     - Это не помогло бы. Она умеет сама узнавать то, что ее интересует. А
мы и этого не предвидели. Ун, мне очень грустно, но я обязан сказать  тебе
следующее:  Дуа  теперь  представляет  собой  смертельную  опасность.  Она
пытается остановить Позитронный Насос.
     - Но ей с этим не справиться! Она не может до него добраться, а кроме
того, у нее нет необходимых знаний.
     - Добраться до него она может  без  труда...  -  Лостен  нерешительно
помолчал. - Она прячется в коренных породах, где мы не можем ее достать.
     Ун не сразу понял смысл этих слов. Он растерянно пробормотал:
     - Ни одна взрослая эмоциональ никогда... Дуа ни за что...
     - Нет, это так. Не трать  времени  на  бесплодные  возражения...  Она
способна проникнуть в любую пещеру.  От  нее  ничего  нельзя  скрыть.  Она
изучила метки, которые мы получали из той  вселенной.  У  нас  нет  прямых
доказательств, но иначе никак нельзя объяснить то, что происходит.
     - А-а-а! - Ун раскачивался взад  и  вперед,  и  вся  его  поверхность
помутнела от стыда и горя. - И Эстуолд знает об этом?
     - Пока еще нет, но со временем, несомненно, узнает, -  угрюмо  сказал
Лостен.
     - Зачем ей понадобились эти метки?
     - Она старается найти способ послать сообщение в ту вселенную.
     - Но она же не умеет ни переводить, ни передавать.
     - Она учится и тому и другому. Об этих метках она знает  даже  больше
самого  Эстуолда.  Она  -  крайне  опасное  явление:  эмоциональ,  которая
способна мыслить и вышла из-под контроля.
     Ун вздрогнул. Вышла из-под контроля? Словно речь идет о машине!
     - Но ведь это не может быть настолько уж опасно! - сказал он.
     - К сожалению, может. Она  передала  одно  сообщение  и,  боюсь,  она
советует тем существам, чтобы они остановили их часть Позитронного Насоса.
Если они его остановят до того, как взорвется их  Солнце,  мы  тут  ничего
сделать не сможем.
     - Но ведь тогда...
     - Ей необходимо помешать, Ун.
     - Но... но как? Вы намерены взорвать... -  его  голос  пресекся.  Ему
смутно припомнилось,  что  у  Жестких  есть  какие-то  приспособления  для
высверливания пещер в коренных породах - приспособления, которые перестали
применяться с тех пор, как сотни циклов тому  назад  численность  мирового
населения начала сокращаться. Что, если Жесткие решили найти Дуа в глубине
камня и взорвать его вместе с ней?
     - Нет! - категорически сказал Лостен. - Мы не способны причинить  Дуа
вред.
     - Эстуолд мог бы...
     - Эстуолд тоже неспособен причинить ей вред.
     - Так что же делать?
     - Все зависит от тебя, Ун.  От  тебя  одного.  Мы  бессильны,  и  нам
остается только рассчитывать на тебя.
     - На меня?! Но что я могу?
     - Думай об этом, - настойчиво сказал Лостен. - Думай!
     - Но о чем?
     - Больше я тебе ничего  не  имею  права  сказать,  -  ответил  Лостен
страдальчески. - Думай! Времени остается так мало.
     Он повернулся и  ушел  -  с  быстротой,  необычной  для  Жестких.  Он
торопился так, словно не доверял себе и опасался сказать что-то лишнее.
     Ун беспомощно смотрел ему вслед, охваченный смятением и ужасом.



                                    5с

     У Тритта было много дел. Крошки всегда требуют  забот,  но  даже  два
юных левых и два юных правых, взятые вместе, вряд ли  могли  бы  причинить
столько забот, сколько одна крошка-серединка, да к тому же серединка такая
безупречная, как Дерола. Нужно было следить,  чтобы  она  проделывала  все
упражнения, успокаивать ее, не давать ей забираться  во  все,  с  чем  она
соприкасалась, улещать и уговаривать, чтобы она сгустилась и отдохнула.
     Он даже не замечал, что уже очень давно не видит Уна -  впрочем,  ему
было все равно. Для него теперь не существовало никого,  кроме  Деролы.  А
потом вдруг он  увидел  Уна  в  углу  его  собственной  ниши.  Ун  радужно
переливался от напряженных мыслей. Тут Тритт вдруг вспомнил и спросил:
     - Лостен сердился из-за Дуа?
     Ун вздрогнул и очнулся.
     - Лостен?.. Да, он очень сердился. Дуа причиняет большой вред.
     - Ей бы надо вернуться домой, правда?
     Ун пристально посмотрел на Тритта.
     - Тритт, - сказал он, - мы должны убедить Дуа,  чтобы  она  вернулась
домой. Но прежде ее надо отыскать. Ты можешь это сделать. Ведь у нас новая
крошка, и  поэтому  твоя  пестунская  восприимчивость  снова  обострилась.
Используй ее, чтобы найти Дуа.
     - Нет, - возмущенно и растерянно сказал Тритт. - Она для Деролы. И не
годится тратить ее на то, чтобы искать Дуа.  А  кроме  того,  раз  Дуа  не
возвращается, когда она так нужна нашей  крошке-серединке...  и  ведь  она
сама была прежде крошкой-серединкой! - то мы  должны  научиться  жить  без
нее, и все тут.
     - Тритт, разве ты не хочешь больше синтезироваться?
     - Новая триада завершена.
     - Но синтезирование этим не исчерпывается.
     - А где искать Дуа? - спросил Тритт. - Я нужен крошке Дероле. Она еще
совсем маленькая. Я не могу оставить ее без присмотра.
     - Жесткие позаботятся, чтобы с Деролой ничего не случилось.  А  мы  с
тобой пойдем в Жесткие пещеры и отыщем Дуа.
     Тритт обдумал эти слова. Ему было все равно,  есть  Дуа  или  нет.  И
почему-то ему даже было почти все равно, есть ли Ун или нет. Важнее  всего
Дерола. И он сказал:
     - Как-нибудь сходим. Когда Дерола подрастет. А раньше нельзя.
     - Тритт, - настойчиво сказал Ун. - Мы должны найти Дуа, а не то...  А
не то у нас отнимут крошек.
     - Кто отнимет? - спросил Тритт.
     - Жесткие.
     Тритт молчал. Ему нечего было сказать. Он ни разу не слышал ни о  чем
подобном. И не мог даже представить себе, что это возможно. А Ун говорил:
     - Тритт, нам пора переходить. И теперь я знаю - почему.  Я  думал  об
этом все время после того, как Лостен... Но неважно. Дуа и ты  -  вы  тоже
должны перейти. Теперь, когда я  понял  почему,  и  ты  почувствуешь,  что
должен перейти. И я надеюсь... я  верю,  Дуа  тоже  почувствует,  что  она
должна перейти. И надо, чтобы это произошло как можно скорее,  потому  что
она губит наш мир.
     Тритт отступил к стене.
     - Ун, не смотри  на  меня  так!..  Ты  меня  заставляешь...  ты  меня
заставляешь...
     - Я тебя не заставляю, Тритт, - грустно сказал Ун. - Просто я  понял,
и поэтому ты должен... Но нам необходимо найти Дуа.
     -  Нет,  нет!   -   Тритт   испытывал   невыразимые   муки,   пытаясь
воспротивиться.
     В Уне было что-то  новое,  страшное,  и  его,  Тритта,  существование
неумолимо приближалось к концу. Больше не будет Тритта, и не будет  крошки
- серединки. Все другие пестуны  ухаживали  за  своими  серединками  очень
долго, а он должен лишиться своей почти сразу.
     Это несправедливо. Несправедливо!
     Тритт сказал, задыхаясь:
     - Это Дуа виновата. Так пусть она перейдет первой!
     Ун ответил с мертвящим спокойствием:
     - По-другому нельзя. Мы должны все сразу...
     И Тритт понял, что это так... что это так... что это так...



                                    6а

     Дуа чувствовала  себя  истончившейся,  холодной,  совсем  прозрачной.
После того как Ун отыскал ее на поверхности, она оставила попытки отдыхать
там и поглощать солнечный свет. А энергией из  аккумуляторов  Жестких  она
могла питаться лишь изредка, от  случая  к  случаю.  Она  боялась  надолго
покидать свой надежный приют в камне, а потому ела торопливо и никогда  не
бывала сыта.
     Она непрерывно ощущала голод, который казался еще сильнее оттого, что
постоянное пребывание в камне было очень утомительно. Она  словно  терпела
теперь наказание за то, что  прежде  предпочитала  любоваться  закатами  и
питалась кое-как.
     Если бы она не была так увлечена работой, то  вряд  ли  выдержала  бы
усталость и голод. Порой ей даже хотелось, чтобы Жесткие ее  уничтожили  -
но только после того, как она добьется своего.
     Пока она оставалась в камне,  Жесткие  ничего  не  могли  против  нее
предпринять. Иногда она ощущала их рядом с камнем. Они боялись.  Порой  ей
казалось, что они боятся за нее, но это было  нелепо.  С  какой  стати  им
бояться за нее - бояться, что она перейдет от  голода  и  истощения?  Нет,
этого не может быть - они боятся ее,  боятся  машины,  которая  отказалась
работать по их предначертаниям. Невероятность этого приводит их в  трепет,
они цепенеют от ужаса.
     И Дуа  старательно  избегала  Жестких.  Она  всегда  знала,  где  они
находятся, а потому они не могли ни поймать ее, ни помешать ей.  Они  были
не в состоянии поставить  охрану  повсюду.  К  тому  же  ей,  по-видимому,
удавалось  глушить  ту  слабую  восприимчивость,  которой   они   все-таки
обладали.
     Она клубами вырывалась из камня и изучала копии меток, полученных  из
той вселенной. Они не знали, что именно это было ее целью. Но если бы  они
и спрятали копии куда-нибудь еще, она  все  равно  нашла  бы  их.  И  даже
уничтожь они все копии, это им уже не помогло бы - Дуа помнила  все  метки
до последней черточки.
     Сперва она не могла в них разобраться, но от постоянного пребывания в
камне ее  восприимчивость  все  больше  обострялась  и  метки  становились
понятными, хотя сознанием она их по-прежнему не понимала.  Она  не  знала,
что означают эти символы, но они вызывали в ней ощущения.
     Она выбрала нужные метки и поместила их там, откуда они  должны  были
попасть в ту вселенную. Метки были такие: _С_Т_Р_А_К. Нет, она  не  знала,
каков их смысл. Однако эта комбинация внушала ей страх, и Дуа  постаралась
запечатлеть этот страх в метках. Может быть, те  существа,  изучая  метки,
тоже испытают страх.
     Когда начали приходить ответы, Дуа  улавливала  в  них  волнение.  Ей
удавалось увидеть не все  ответы.  Иногда  Жесткие  находили  их  первыми.
Конечно, теперь они уже  знали,  чем  она  занимается.  Но  они  не  умели
истолковывать метки, не могли даже уловить вложенные в них чувства.
     А потому ей было все равно. Что бы ни думали Жесткие,  остановить  ее
они не смогут, и она доведет дело до конца.
     Теперь она ожидала меток, в  которых  было  бы  заключено  нужное  ей
чувство. И они появились: _Н_А_С_О_С_ П_Л_О_Х_О.
     Каждую метку пронизывали страх и ненависть, на которые она надеялась.
И она переслала их обратно, повторив  несколько  раз,  чтобы  было  больше
страха, больше ненависти... Теперь те люди поймут.  Теперь  они  остановят
Насос.  Жестким  придется  найти  какой-нибудь  другой  источник  энергии,
разработать другой способ ее получения.  Нельзя,  чтобы  энергия  принесла
смерть тысячам и тысячам обитателей той вселенной.
     Она спохватилась, что отдыхает  слишком  долго,  погрузившись  внутри
камня в какое-то странное оцепенение. Ей мучительно хотелось есть,  и  она
выжидала удобного момента, чтобы выбраться наружу. Но, как  ни  томила  ее
мысль о пище в аккумуляторе, еще больше ей хотелось бы найти  его  пустым.
Она мечтала высосать из него всю пищу  до  последней  частицы,  зная,  что
новой порции в него не поступит, что ее задача выполнена.
     Наконец она выбралась наружу  и,  забыв  об  осторожности,  сосала  и
сосала содержимое аккумулятора. Она жаждала опустошить его, убедиться, что
энергии  в  него  больше  не  поступает...  Но   он   был   неисчерпаем...
неисчерпаем... неисчерпаем...
     Дуа вздрогнула и с омерзением отодвинулась  от  аккумулятора.  Значит
Позитронные Насосы по-прежнему работают. Неужели  ей  не  удалось  убедить
обитателей той вселенной? Или они не получили  ее  метки?  Не  уловили  их
смысла?
     Надо попробовать еще раз. Надо сделать  так,  чтобы  все  было  ясно,
абсолютно  ясно.  Она  использует  все  комбинации  символов,  в   которых
улавливает ощущение опасности, все комбинации,  которые  в  той  вселенной
должны сложиться в мольбу остановить Насосы.
     Вне себя от отчаяния Дуа начала вплавлять символы в металл,  неистово
расходуя  энергию,  которую  только  что  всосала   из   аккумулятора.   И
расходовала до тех пор, пока  не  осталось  ничего,  и  ее  вновь  сковала
невероятная усталость.
     НАСОС НЕ ОСТАНОВИТЬ НЕ  ОСТАНОВИТЬ  МЫ  НЕ  ОСТАНОВИТЬ  НАСОС  МЫ  НЕ
СЛЫШАТЬ  ОПАСНОСТЬ  НЕ  СЛЫШАТЬ  НЕ  СЛЫШАТЬ  НЕ  СЛЫШАТЬ  ВЫ   ОСТАНОВИТЬ
ПОЖАЛУЙСТА ВЫ ОСТАНОВИТЬ ВЫ ОСТАНОВИТЬ ЧТОБЫ МЫ ОСТАНОВИТЬ  ПОЖАЛУЙСТА  ВЫ
ОСТАНОВИТЬ ОПАСНОСТЬ ОПАСНОСТЬ ОПАСНОСТЬ ОСТАНОВИТЬ ОСТАНОВИТЬ  ОСТАНОВИТЬ
НАСОС.
     Больше у нее не было сил. Ее терзала  свирепая  боль.  Она  поместила
метки туда, откуда они должны были попасть в ту  вселенную,  но  не  стала
ждать, чтобы Жесткие переслали их, сами того не подозревая. В глазах у нее
мутилось, она чувствовала, что энергии в ней нет больше совсем, и все-таки
повернула рукоятки, как это делали Жесткие.
     Металл исчез, а  с  ним  и  пещера,  вдруг  заполнившаяся  фиолетовым
мерцанием, которое туманило мысли. Она... переходит... от истощения...
     Ун... Тритт...



                                    6b

     И Ун появился. Он никогда еще не струился с  такой  стремительностью.
Вначале он полагался на восприимчивость Тритта, обострившуюся с появлением
новой крошки, но, когда расстояние сократилось, его  более  тупые  чувства
тоже начали улавливать близость Дуа. Он уже  сам  воспринимал  прерывистые
угасающие вспышки ее сознания и рвался вперед, а Тритт как мог поспевал за
ним, задыхаясь и вскрикивая:
     - Скорее! Скорее! Ун нашел ее в глубоком обмороке. Жизнь  в  ней  еле
теплилась, и она стала совсем крошечной -  он  даже  не  представлял,  что
взрослая эмоциональ может так уменьшиться.
     - Тритт, - распорядился он. -  Неси  сюда  аккумулятор.  Нет-нет!  Не
трогай ее. Она так истончилась, что ее нельзя нести. Если она погрузится в
пол...
     В пещеру входили Жесткие. Конечно, они опоздали - ведь они неспособны
воспринимать на расстоянии другие существа. Нет, без него и Тритта они  не
успели бы спасти ее. И она не перешла бы! Нет, она  по-настоящему  погибла
бы... и... с ней погибло бы нечто неимоверно важное, о  чем  она  даже  не
подозревала.
     Теперь она медленно впитывала консервированную энергию и с нею жизнь,
а Жесткие молча стояли возле них.
     Ун  поднялся  -  новый  Ун,  который  совершенно  точно   знал,   что
происходит. Сердитым жестом он властно  отослал  Жестких...  и  они  ушли.
Молча. Не возражая.
     Дуа шевельнулась.
     - Она оправилась, Ун? - спросил Тритт.
     - Тише, Тритт, - сказал Ун. - Дуа, ты меня слышишь?
     - Ун? - Она всколыхнулась и прошептала: - Мне показалось, что  я  уже
перешла.
     - Нет, Дуа, пока еще нет. Сначала ты должна поесть и отдохнуть.
     - А Тритт тоже здесь?
     - Вот я, Дуа, - сказал Тритт.
     - Не старайся вернуть меня к жизни, - сказала Дуа. - Все  кончено.  Я
сделала то, что хотела сделать. Позитронный Насос... скоро остановится.  Я
верю  в  это.  И  Мягкие  по-прежнему  будут  нужны  Жестким,