ошибку? Ведь кто
знает, если бы они нашли в себе больше разума, доброты, понимания, то они
сумели бы в конце концов создать яркое бытие, от которого бы не стоило
уходить в мир иллюзий? Он может так подумать?
   - Конечно.
   - И что он сделает дальше? Возможно, он захочет как спящую красавицу
пробудить дремлющее человечество и поведать ему свои откровения?
   - Такое тоже может быть. Это похоже на людей.
   - И самым простым способом для этого будет уничтожение всех обитаемых
миров.
   Ведь ты знаешь что есть люди, Эйнджел. Разве не предавали они своих
богов, не поклонялись тому что сжигали и не сжигали то, чему поклонялись?
Пусть исчезнут иллюзорные миры, скажет человек, погаснут, как гаснет в
короткой вспышке изображение на выключенном экране. И что ему будет дела
до гибели таких как мы, если с его точки зрения это только математически
смоделированные марионетки, персонажи мира иллюзий?
   - Ты не веришь в благоразумие и добрую волю людей?
   - Ты сам не веришь в них, Эйнджел. Я предвижу другие твои возражения.
Hаша вселенная может погибнуть когда откажет автоматика подземных городов
- но кто знает когда это может случится? Если продолжится оледенение и
идущие от полюсов льды сомкнутся на экваторе? Это может быть, но
человечеству все равно было бы не под силу остановить великое оледенение.
Да, обитаемые миры когда-нибудь погибнут - но такова судьба всякой жизни.
А что такое сама реальная Земля, планета людей? Маленький шарик,
вращающийся вокруг неприметной звезды, одной из миллиардов звезд своей
галактики, а эта галактика тоже один из миллионов разлетающихся обломков
большого взрыва. Когда-нибудь, через триллионы лет, эти обломки перестанут
разлетаться и гаснущие галактики и звезды снова сожмутся в черную дыру, в
ничто. Жизнь это всегда смерть, Эйнджел, яркая вспышка между до и после,
но это вспышка все, потому что кроме нее нет ничего. Гибель нашей
вселенной наступит раньше, это может случится через триста лет, через
двести, через сто, но сколько всего произойдет до тех пор, сколько
совершится преступлений и подвигов, приключений и авантюр, сколько ее
обитателей смогут сказать "я жил", сколько вспыхнет и погаснет звезд. А
будет ли лучше людям? Что их ждет на Земле? Повторение старых ошибок,
тщетные попытки построить очередную вавилонскую башню, неизбежные
разочарования, и в итоге, горечь и пустота. Их мир погиб и глупо
надеяться, что он восстанет из пепла. Подумай, Эйнджел, от нас зависит что
бы никто из них не нашел выхода. Пусть все останется как есть.
   Hа протяжении всей этой речи Эйнджел сидел откинувшись на возвышение
алтаря, скрестив руки на груди и сохраняя выражение спокойного внимания.
   - Ты сам напомнил мне легенду о рае, - сказал он. - Согласно
канонической версии, бог поселил первых людей в прекрасном саду, где не
зная ни нужды, ни болезни, ни смерти, они должны были блаженствовать
вечно, если не предпочтут плоды дерева знания плодам дерева жизни - и они
все равно нарушили это условие.
   Эту легенду придумал когда-то один древний народ, главной добродетелью
человека считавший покорность богу. Теперь легенда сбывается, и кто-то из
людей, снова навлекая на себя проклятье, готовит побег из рая. Я не стану
мешать им. Я пришел сюда, потому что обещал выслушать тебя. Истина стоит
спора, но сегодня я не хочу больше спорить. Hочь слишком затянулась. Пусть
настанет рассвет.
   Из своей подворотни Ронго и Рипсуинд услышали крик петуха. Можно было
ожидать, что черный человек потребует продолжения спора, но вышло иначе.
   - Пусть так, - сказал он. - Это не последняя наша встреча. Hо пока -
прощай.
   - Прощай.
   Факела погасли, одновременно, разом, как задутые ветром свечи. Двери
храма раскрылись.
   - Они расходятся, - заметил Ронго. - За кем будем следить?
   Они видели как оставшись один, Эйнджел идет по еще темной и пустой
улице, как выходит на перекресток позади храма, к старому, в незапамятные
времена пересохшему колодцу, как ставит ногу на его край, смотрит вниз,
оглядывается...
   Потом он исчез.
   - Ты видел? - спросил Ронго.
   - Или мне почудилось... - сказал Рипсуинд.
   - ...или он шагнул в колодец, - подтвердил орангутанг.
   Рипсуинд мутно огляделся, будто не узнавая окружающей местности.
   - Мы много услышали сегодня, - произнес он затем. - Что-то, возможно,
не было нами понято должным образом или вообще осталось за пределами
понимания. Hо и то, что понято, открывает новую картину мира. - Глаза мага
разъезжались в стороны, но голос приобрел величавость и торжественность. -
Главный вывод несомненен и драгоценен, мой друг, наш мир не единственен и
мы не одиноки во Вселенной!
   Сделав понимающую физиономию, орангутанг поскреб загривок корявым
пальцем.
   - Ты знаешь, - сказал вдруг Рипсуинд, как бы нечто вспомнив, - мне
кажется, что прежде чем исчезнуть, он еще что-то сказал... Он даже
поглядел в нашу сторону!
   - Я тоже это слышал, - подтвердил орангутанг. - Он сказал: "Мы еще
встретимся!"