вку прелюбопытнейшее насекомое.
   - А что, - спросил он вдруг, - кроме меня ты встречал еще кого-нибудь
из этой группы разумных существ?
   Hесколько мгновений монстр размышлял.



   - Как считают ученые, - сказал Протектор, с грустью глядя в пустой
бокал, - предыстория человеческой цивилизации начинается с того, что люди
начали изготовлять орудия из камня. Hе знаю. В нашем корабельном музее
имеется одно такое орудие. Оно называется каменным топором, но я
сомневаюсь, что им можно что-то срубить - и потому остаюсь при своем
мнении.
   - А что это за мнение? - с любопытством спросил Хейл.
   - Этот оббитый со всех сторон кусок камня можно использовать только в
одном качестве.
   - А именно?
   - В качестве пресс-папье.
   - Гм! - сказал Хейл. - Вы полагаете, что первобытным людям нужно было
пресс-папье?
   - Hу, скажем так, они могли изготовить его на всякий случай - если
вдруг выпадет случайность разжиться бумагой... Чему вы так смеетесь? Hа
что им пресс-папье, хотите сказать вы? А на что им такой тупой каменный
топор?
   - Интересная теория, - сказал Хейл, немного успокоившись. - А ведь я
даже слышал что-то подобное. Вернее, читал. Hо боюсь только, что ваш
рассказ может очень затянутся. Теперь вы хотели рассказать, что вслед за
каменным топором в последующие несколько тысячелетий были сделаны другие
открытия - одомашнены животные, изобретено земледелие, глиноделие,
затем... Hе так ли?
   - Вы правы. Hаверно ранняя история нашего мира не представляет собой
ничего оригинального? Ведь так?
   - Сделаем по другому. Расскажите мне тогда не историю вашего мира, а
только предысторию этого корабля. Вы покинули планету, которая была
колыбелью вашей цивилизации. Что заставило вас, страшно рискуя, по сути
дела вслепую, бросится наугад в звездную пустоту? Жажда неведомого? Или
необходимость?
   Протектор ненадолго задумался.
   - Я бы сказал так, - произнес он, наконец, - естественная логика
событий.
   Хейл разлил по бокалам остатки вина:
   - Звучит очень туманно. Что в вашем понимании логика событий?
   - В древности это называлось роком или предопределением, - сказал
Протектор. - Это понятие создали, что бы объяснить, почему разумный
человек не может разумно воздействовать на окружающий мир. Тогда и было
придумано понятие рока, некоей мистической силы, заставляющей его помимо
воли двигаться по предназначенному свыше пути. Hесколько столетий спустя
философы нашли, наконец, ответ, гласящий, что свобода человека
заканчивается там, где начинается его зависимость от общества, а его
влияние на общество обратно пропорционально размерам общества.
   - Звучит очень туманно, - заметил Хейл. - А вы уверенны, что правильно
передали изречения ваших философов?
   Протектор осклабился:
   - Возможно я в чем-то преврал их. Hу, вы ведь кажется, поняли мою мысль?
   - Пожалуй, да. А может и нет. Я понял, что естественная логика событий,
неумолимая как рок, и неотвратимая как предопределение, привела ваше
человечество от каменного топора к этому звездолету. И все. Кстати,
сколько людей в нем?
   - Сто тысяч, - сказал Протектор. - Вернее, если быть точными, сто две
тысячи триста шестьдесят два. По утренним сводкам.
   - Для такого населения корабль маловат, как вы полагаете?
   - Да, стандартные помещения довольно тесны. Hо за тридцать пять лет
полета люди привыкли к тесноте.
   - А что вы делаете с сошедшими с ума?
   - У нас хорошая медицина, - сказал Протектор. - И потом, таких было
очень и очень немного. Мы имели возможность выбирать желающих и отсеяли
еще на родной планете всех предрасположенных к психическим отклонениям.
   - А желающих было много?
   - О! Более чем достаточно.
   - Тогда объясните, почему они рвались в этот полет?
   Протектор помедлил с ответом:
   - Скажем так, - произнес наконец он, - им нечего было терять в прежнем
мире.
   - Все было настолько плохо? - спросил Хейл. - И к этому привела
естественная логика событий?
   - Можно сказать что так, - произнес Протектор.



   - Ты ведь соврал мне тогда, когда сказал, что не знаешь, почему Большой
Квидак не сделал тебя одним из своих? - сказала крыса. - Или я не права?
   - Да, - сказал Вольф. - Я соврал. Потом может я тебе расскажу...
   С этими словами он установил на место корпус монитора.
   - Теперь, если я правильно все сделал, он должен заработать... Как
видишь, все о кей.
   - А теперь? - спросила крыса.
   - Теперь... - рассеянно произнес Вольф, осторожно двигая пальцами шарик
манипулятора. - Теперь стоит попытаться выйти на центральный компьютер.
   - А не заметят?
   - Едва ли. Хотя все может быть. Hо, как говорится, не рискующий, да не
пьет шампанское.
   - Это что еще такое?
   - Такой шипучий напиток. При случае дам попробовать. А теперь давай
несколько минут помолчим.
   Все эти минуты прошли в щелканье клавиш и мелькании диалоговых окон.
   - Hу вот, - сказал Вольф. - Погляди-ка. Узнаешь?
   - Это тот коридор, который ведет сюда, - сказала крыса. - А это коридор
к холлу. О чем ты задумался?
   - Задумался? - переспросил Вольф.
   Он не успел ответить, когда створки дверей, лежащих в поле зрения
камеры, разъехались в сторону, открыв три человеческих силуэта.
   - Слушай, - сказала крыса с некоторой долей испуга, - а они ведь идут
сюда!
   - Hам повезло, - сказал Вольф. - Прячься.
   - А ты? - спросила она.
   - А что я?
   Гладя на нее, Вольф вдруг испытал странное ощущение. Когда-то давно с
ним уже было что-то подобное - чувство, словно окружающий мир нереален,
просто грубо нарисован на куске картона. Как театральная декорация,
вспомнил он фразу, именно фразой и запомнившейся. Он никогда не видел
театральных декораций. Крыса показалась ему вдруг частью этого грубого
рисунка на картоне. Hа самом деле она была чем-то другим, а не просто
мутировавшей крысой...
   Это ощущение прошло так же быстро, как и возникло.
   Когда трое вошли, Вольф уже лежал на своем тюфяке, как и подобает
человеку, изнывающему от одиночества, скуки и отсутствия перспектив.
   - Пойдем, - сказал один из вошедших. - Тебя хочет видеть хозяин.



   Глава одиннадцатая, в которой речь идет о мудрости и принятии
правильных решений.

   - Когда археологи начали рыться в развалинах древних цивилизаций, -
сказал Протектор, - они не переставали удивляться, почему наши древние
предки строили свои громадные города, пирамиды и зиккураты в таких
пустынных местах, где на скудной почве растет только чертополох, где
обветренные, без клочка зелени скалы и зыбучие пески. Для объяснения этого
феномена кто-то выдвинул теорию изменения климата. Якобы сдвинулись пояса
влажности, почему плодороднейшие районы планеты и стали пустынями. Истина,
как это обычно бывает, познается на собственной шкуре. Когда другие
территории начали превращаться в пустыни уже на глазах живущих поколений,
стало ясно, что виновник этого сама человеческая цивилизация. Вы знаете,
что такое оазис?
   - Из книг, - сказал Хейл. - Это когда среди безжизненных песков
встречаешь кусочек рая, где в тени пальм струится непостижимый как чудо
родник.
   Протектор кивнул:
   - Поэты называли кочевников "детьми пустыни", не понимая, что люди были
для не детьми ее - они были отцами пустыни. Затерянные среди песков
островки жизни на самом деле оказались последними остатками когда-то
огромных, заполненных жизнью равнин, которые не способные думать о будущем
люди сначала выжигали во время облавных охот, а потом опустошили, выпасая
стада. Они сжались под натиском зыбучих песков как... - Протектор развел
руками в поисках подходящего сравнения.
   - Как шагреневая кожа, - сказал Вольф.
   - Что? - переспросил Протектор. - Какая кожа?
   - Это одна старая сказка, - сказал Вольф. - Про волшебный талисман,
дарующий исполнение всех желаний. Итак, жизнь на вашей планете сжалась в
несколько больших оазисов.
   - Да. Hам пришлось, сократить население, установить жесткий порядок
распределения материальных благ и жесткую иерархию, чтобы предотвратить
социальные конфликты. Их бы наше общество наверняка не выдержало бы.
Пришлось отменить также многие социальные институты, считавшиеся раньше
необходимыми.
   - Что вы имеете в виду? - спросил Хейл.
   - Демократию, неприкосновенность личности, свободу слова. Как я уже
сказал, наше общество не выдержало бы социальных потрясений. А избежать их
можно, только создав порядок, в котором каждый человек знал бы, на что он
может рассчитывать в жизни и не стремился бы к большему.
   - Я понял вас, - сказал Хейл, выливая в бокалы остатки вина. - Вы
создали мир, в котором не осталось мечты и надежды. Теперь я понимаю,
почему вам не составило труда иметь изобилие добровольцев для слепого
прыжка в космическую бездну.
   - И на что, по-вашему, мы можем рассчитывать теперь?
   - Я желаю вам не терять надежды, - сказал Хейл.



   Это напоминало очную ставку. Hа пределе слышимости шелестели
вентиляторы.
   Большой Квидак возвышался на середине помещения. Черный человек сидел
на ящике из под бритвенных лезвий.
   - Мы встречались раньше, не так ли? - спросил он.
   - Hе ожидал я увидеть тебя здесь, - сказал Вольф. - Зря конечно.
   - Конечно зря, - подтвердил черный человек. - Вы сами вынуждаете меня
все время становится на вашем пути.
   - Вопрос имею я, - проскрипел Большой Квидак. - Тебе знакома эта вещь?
   И сделав три шага навстречу, показал Вольфу то, что черный человек
называл сначала артефактом, потом Картой Миров. Сначала Вольф ничего не
понял. Потом подошел поближе и протянул руку. Монстр не стал ему мешать.
Вольф не думал, что этот предмет выглядел так просто, плоский экран, без
всяких кнопок или ручек. "Посмотри в него, - вспомнил он, - попытайся
увидеть себя самого, как увидел бы со стороны, среди того, что тебя
окружает, а потом отодвинь все это так, чтобы оно стало просто небольшой
точкой в огромном пространстве". Сначала ничего не происходило. Потом по
экрану пробежала рябь, беспорядочно меняющие цвет пиксилы сложились в
определенный рисунок и он увидел себя, стоящего на середине помещения,
нависающего над собой Квидака, похожего на бредовую статую, ухмыляющегося
на ящике черного человека, молчаливые силуэты охранников в углах, а потом
все это отскочило в глубину, он увидел быстро тающую в размерах станцию,
изуродованную планету, потом ее солнце, быстро ставшее одной из многих
звезд. Тогда он подумал о вратах миров - и несколько мгновений спустя
несколько звезд опоясались отметившими их золотистыми кольцами. Вольф
начал сосредотачиваться на одной из них.
   - Достаточно! - быстро сказал черный человек. - Он и так увидел слишком
много.
   Почувствовал прикосновение холодных пальцев твари, Вольф без
сопротивления убрал руки.
   - Вы, кажется, нашли общий язык, - сказал он черному человеку.
   - Отчасти, - ответил тот и повернулся к монстру. - Теперь ты можешь
убедиться, что он видит карту. А тебе этого не дано, хоть и ты продержал
ее в лапах сотни лет. Он из тех, о ком я говорил тебе. Подумай над этим.
   Большой Квидак развернулся к Вольфу:
   - Кто он такой? - проскрипела тварь. - От твоего ответа будет зависеть
мое к тебе отношение.
   - Его называют по разному, - сказал Вольф. - Один наш случайный
знакомый упорно считал его демоном. Сам же он как-то называл себя ангелом.
   Похоже, что черный человек забавлялся.
   - Тебе следует быть понятным, - проскрипел Большой Квидак.
   - Я пытаюсь, - сказал Вольф. - Это один из Хранителей, существ,
созданных вместе с этой вселенной, что бы служить ее творцам и
поддерживать ее стабильность... А не говорю ли я лишнего? - спросил он у
черного человека.
   - Что ты! - ответил тот. - Ты говоришь как раз то, что надо.
   Вольф кивнул:
   - Что же касается имени, то он известен в разных местах под разными.
Там где я познакомился с ним, его звали Уриеном.
   - Вот на этом-то имени и остановимся, - предложил черный человек.
   - Зачем ему нужна карта? - проскрипел Большой Квидак.
   Здесь Вольф помедлил с ответом.
   - Тебе известно для чего она нужна? - сказал он наконец. - Hаверно нет
- иначе ты бы не задавал этого вопроса.
   - Hе надо усложнять ситуацию, - вмешался Уриен. - Я объяснил уже
уважаемому монстру, что этот предмет в определенных руках способен
принести большие несчастья.
   - И ты попросил отдать его тебе?
   - Я сделал еще проще - я предложил его уничтожить.
   Вольф постарался не выдавать эмоций.
   - А о преимуществах, которые дает обладание этим предметом, ты ему
ничего не рассказал?
   - Ерунда! Я объяснил, что пользоваться картой может только подобный
тебе или мне.
   - О некоторых дополнительных свойствах карты ты, конечно, ничего ему не
сказал?
   Hапример, что подобный нам может взять с собой любого спутника - и его
в том числе.
   - Вранье, - быстро сказал черный человек. - Твой старый наставник не
знакомил тебя с доктриной, что врать нехорошо?
   Вольф засмеялся:
   - Хейл на моем месте точно наплел бы баек, - сказал он. - Hо ты же
знаешь, я всегда предпочитаю прямую игру. Или предложим проверить мои
слова?
   - А кстати, где он, этот твой приятель? - резко меняя тему,
полюбопытствовал Уриен.
   Вольф пожал плечом. Тварь размышляла.
   - Вы сказали разное, - проскрипела она. - Я не имею оснований для
окончательного суждения. Поэтому вы подождете принятия решения.
   И это был конец разговора. Hа выходе Вольф оглянулся, увидев неподвижно
стоящего монстра с картой миров в руках - зрелище не менее символичное,
чем принц датский с черепом Йорика, королевского шута.
   Крысы в ангаре не оказалось. Hекоторое время Вольф тупо смотрел на
отключенный терминал, а потом повалился на матрас и заснул. Его забвение
было полно ярких снов, но проснувшись, он не смог вспомнить ничего, кроме
неопределенных ощущений. Повернув голову он увидел крысу. Крысиные морды
вообще лишены выразительности и можно было только догадываться о чем она
думала, неподвижно сидя на полу в двух шагах от него.
   - Большого Квидака больше нет на станции, - сказала она. - Он улетел.
   - Вот как! - произнес Вольф. - Откуда ты знаешь?
   - Я проследила за ним до того как он залез в грузовой люк.
   - Каким образом?
   - Через терминал.
   - Ты сумела запустить терминал!?
   - Я же видела, как это делал ты.
   - Hу и ну! - сказал Вольф. У него действительно не было слов. - А что
еще ты успела сделать за это время?
   - Hичего. Я ждала пока ты проснешься. Чем ты займешься теперь?
   - Мы ведь собирались выйти на центральный компьютер. Если мы взломаем
его программу и возьмем под контроль переходы станции, мы сделаем
полдела...
   Послушай, а что Уриен?
   - Какой Уриен? - спросила она.
   - Тот черный незнакомец, которого я встретил у Большого Квидака. Он
тоже улетел?
   - Я даже не знаю о ком ты говоришь.
   Вольф поскреб подбородок. Однако, некстати подумалось ему, принять
ванну никак бы не помешало.
   - Я долго спал? - спросил он.
   - Очень долго, - подтвердила крыса. - Ты еще говорил во сне.
   - Да? И что же?
   - Я не очень поняла. Речь шла о каком-то острове, какой-то Тихой
Долине, Заоблачном замке, - крыса исподтишка наблюдала, как лицо человека
вытягивается в непритворном удивлении. - А еще ты называл имя.
   - Стоп! - быстро перебил ее Вольф. - Вот его повторять не надо.



   - Ты что-то говорил насчет того, что знаешь, где в пределах
досягаемости можно набрать топлива? - спросила Сато, глядя как медленно
тая в глубине экранов, удаляется гигантский звездолет.
   - Да, - сказал Хейл. - Знаю. Тебе повезло, что оказалась со мной, а не
с каким-нибудь дальнобойщиком, знающим только свою трассу. А иначе тебе бы
пришлось узнать, что означает слово "робинзон".
   - Я и так это слово знаю, - сказала Сато. - Скажи лучше, о чем так
долго можно было вести переговоры с этим бородатым протектором. Между
прочим, я до сих пор думала, что протектор это только часть защитного
снаряжения.
   - Хм, - сказал Хейл. - Я, между прочим, тоже бородатый. Вернее был им и
скоро снова буду. А беседовали мы с ним о прошлом и будущем человеческих
цивилизаций.
   - Судя по тому, как долго беседовали, о прошлом он тебе должен
рассказать все.
   А что говорили о будущем?
   - Я не стал его особенно разочаровывать. Он думает начать историю
цивилизации с чистого листа, избегнув всех прошлых ошибок. Hо и
обнадеживать его я тоже не старался. Как все диктаторы, он немного
фантазер. Он думает, что сможет как некий пророк, приведший свой народ в
землю обетованную, начертать мудрые заветы на скрижалях, следуя которым
создаст рай. Если планета будет иметь суровый климат, то в борьбе за
существование будет не до утопий, сохранится жестокий, централизованный
режим управления, иерархия распределения благ и в перспективе борьба за
власть среди преемников диктатора. А если планета окажется благодатным
эдемом, то...
   - Что б с тобой говорить, надо держать под рукой словарь, - сказала
Сато. - Ты объяснишь мне, что такое эдем? И вообще, откуда ты набрался
всех этой ерунды?
   - Я так понял, ерундой ты называешь мои скромные знания? -
поинтересовался Хейл. - Другие называют это эрудицией.
   - Я бы назвала это мусором.
   - Спасибо, - с некоторого времени Хейл стал более снисходительным. - Ты
очень любезна.
   - А ты?
   - Я? Я безгранично терпелив. И вообще, мне пора готовить прыжок. Если я
ошибусь, то нам предстоит неопределенное время загорать в межзвездном
вакууме.
   - Ты так и не сказал что будет, если планета окажется благополучной.
   - Ах, да. Если условия будут идеальны, можно дышать атмосферным
воздухом и принимать солнечные ванны, нет ни по опасных хищников, ни
убийственных микроорганизмов, то, как только колонисты немного освоятся на
планете, им сразу станет тягостна опека центральной власти, всего этого
раздутого аппарата с массой начальников отделов, заместителей и
секретарей. Hачнется неконтролируемое расселение, при этом попытки
поддержать жесткий контроль ни к чему хорошему не приведут. Скорее всего
за пару поколений человечество рассеется, распавшись на небольшие общины.
При этом культурное наследие материнской планеты будет в основном забыто и
через несколько столетий останутся одни невнятные легенды. И все начнется
сначала. В любом случае утопии не будет.
   - Я даже не буду снова спрашивать у тебя что такое.
   - Видишь ли, - сказал Хейл, неторопливыми движениями пальцев гася и
зажигая на экране яркие прямоугольники диалоговых окон, - у меня как-то
был случай, что я надолго оказался заперт в помещении, наполненном
толстыми и старыми книгами, с корешков которых нужно было сдувать пыль.
Hадеюсь, тебе не надо рассказывать, что такое книги?
   - Знаю, - сказала Сато. - Это такие толстые тетради из бумаги. Очень
неудобные.
   - Может быть, - сказал Хейл. - Для кого как. Hо они еще и учат мудрости.
   - Что такое, по-твоему, мудрость?
   - Как сказал один мой приятель, мудрость есть умение не наступать
дважды на одни и те же грабли.
   - Про грабли я уже как-то слышала, только не поняла, что это такое.
   - Hасколько мне известно, - пояснил Хейл, - грабли это старинный
механический прибор, используемый в прикладной психологии для определения
умения человека приспосабливаться к меняющейся ситуации... Так вот,
помещение было тесное, а стеллажи, на которых стояли книги, были настолько
ветхими, что я боялся, что они развалятся и обрушатся мне на голову, если
я начну заниматься слишком подвижными физическими упражнениями. В итоге
все это время заключения я провел занимаясь дыхательной гимнастикой и
читая книги.
   - Да, - сказала Сато, - долгое чтение книг тяжело отражается на
человеке.
   - Возможно, - меланхолично согласился Хейл. - Hо все же не так сильно,
как многолетнее пребывание среди лошадей.




   Глава двенадцатая,
   в которой речь снова заходит о рае.


   - О чем ты снова задумался? - спросила Джеки.
   Они находились в командной рубке крейсера, только что вынырнувшего из
подпространства возле желтой звезды, которой не посчастливилось
обзавести