менно я атакую левого, а они 
- своего. Ты должен сшибить левого вниз. 
     - А что это ты раскомандовался? - возмущенно воскликнул 
Кан-Тун, - с какой стати я должен слушать низкородного?! 
     - У тебя есть другой план? - ответил вместо Ланса Итернир, - мы 
все хотим пройти дальше. Если суждено, чтобы наверх дошли не все, 
пусть это будет позже. Тебе досталась самая безопасная роль, чего же 
еще желать? 
     Принц смешался и Ланс подвел итог: 
     - Встали! 
     Кан-Тун встал, всем своим видом демонстрируя, что ему эта затея 
не по душе. Но все же плавно зашипела о раззолоченные ножны сталь 
его узкого клинка, блеснул меч Итернира, тяжело качнулся в огромных 
ладонях Крына топор, тускло сверкнул, покидая ножны, меч Ланса. 
     - Раз! - и рука Ригга твердо и уверенно сомкнулась на полотне 
ножа. 
     - Два! - его кисть легко поплыла к плечу, отводя руку назад, а 
лица великанов впервые дрогнули, и дрогнули обеспокоено. 
     - Три! - свистнул нож, устремляясь к оку левого великана, и 
бессильно задрожал в щите, войдя до середины лезвия. 
     И одновременно с этим, отвлекая движение меча противника, нанес 
удар Итернир, и тут же хитрым движением Ланс сковал и щит, и меч 
левого великана. Лишь принц в этот самый момент отступил назад. 
     И все бы пропало, если бы в этот же самый момент Крын почти без 
замаха, но от того не менее широко не ударил бы топором, глубоко 
всадив его в открывшийся пояс правого великана. Со столь неожиданной 
для него скоростью, оставив засевший топор в ране, развернулся и, 
вцепившись в ногу левого противника, что было сил дернул вверх, пока 
тот отбивался от атак Ланса, чьи движения даже нельзя было 
разглядеть глазом. Они превращались в одну смазанную широкую полосу 
стали. 
     А с правым великаном уже все было кончено, потеряв равновесие 
от удара, отвлекшись на новую атаку Итернира он пропустил укол в 
самое сердце решившегося, наконец, принца. 
     Что было сил, дернул Крын ногу великана, стремясь опрокинуть 
его, но тот даже не пошатнулся. Парню казалось, что он целую 
вечность рвет жилы, напрягаясь в последнем, каждый раз, усилии, но 
опять находя силы для нового рывка. Он уже задыхался, и, наверное, 
залил потом всю округу, когда, наконец, ступня противника оторвалась 
от земли. Воодушевленный успехом, на последнем дыхании рванул вверх, 
вкладывая все, что осталось, все свое существо в этот рывок. 
     Великан, обескураженный непрекращающимися атаками Ланса, 
сметенный уложившимся в одно мгновение, порывом Крына, тяжело 
перевалился через парапет, и, взмахнув руками, не в силах выпустить 
зажатое оружие, исчез в отверстой бездне. 
     Все уложилось в одно мгновение. Крын одновременно со вторым 
великаном грузно повалился на ступени. Он был поражен и подавлен 
тем, как много событий произошло меньше, чем за один выдох. 
     - Ты быстрый, - качнул головой Ланс, хотя в бесстрастных глазах 
не было заметно и тени эмоций. 
     Упершись ногой, Кан-Тун освободил свой узкий клинок и победно 
оглядел соратников. Итернир отерев выступивший пот, поднял взгляд на 
его торжествующую улыбку, и не стерпел. 
     Единым движением сгреб его за ворот, выбив меч, и, навалившись, 
припер его к самому парапету. 
     - Из-за тебя, высокородный ублюдок, - гневно проговорил он в 
лицо бессильно побелевшего принца, - мы все чуть не погибли! 
     Принца спасло лишь поспешное вмешательство Ригга, который 
подскочил и рывком отодрал Итернира. 
     - Оставь его, - попытался уговорить он, - мы же победили! 
     - Ага, сейчас, - мрачно заверил Итернир и широко, со смаком, 
всадил крепкий свой кулак в благородную челюсть. 
     Юноша дернулся, опрокинутый наземь и потерял сознание. 
     Ригг выдернул нож из щита поверженного великана, оставив тяжело 
дышащего Итернира, который отходил так же быстро, как и разгневался. 

     - Спасибо, - сказал он Лансу, протягивая нож, - благодаря тебе 
и мы можем идти дальше. 
     - Его благодари, - коротко отмахнулся тот, указывая на 
ошарашено мотающего головой Крына, пытающегося прийти в себя. 
     Итернир дружески похлопал того по плечу, кладя у ног топор, 
обтертый от крови великана о великанью же рубаху. Ригг тоже подошел 
и благодарно пожал руку все еще мало что понимающему Крыну. 
     - Если бы не ты, - объяснял он, - мы все бы пропали. 
     Тот лишь гудел что-то нечленораздельное. 
     Когда Ланс, Ригг и Итернир уже подхватили свои нехитрые 
пожитки, готовые идти дальше, принц все еще лежал без памяти, а Крын 
сидел на ступенях. 
     - Ты его не убил, случай? - кивнул Ригг Итерниру на Кан-Туна. 
     - Да не должон, вообще-то. Поваляется, да очнется, - ответил он 
и обратился к Крыну, - тебя ждать, или ты пойдешь с этим? 
     Тот невразумительно помахал перед лицом рукой и помотал 
головой, мол, идите сами. 


3 


     Крыну казалось, что конца краю нет этому восхождению. 
Постепенно он заметил, что ступени становились все уже и уже, а 
парапет и вовсе сошел на нет. Причем ступени стали еще и высокими, 
так что идти было и вовсе невмоготу. Ноги налились тяжестью и 
казалось, что восхождение, все замедлявшееся, совсем прекратилось. 
Но в то ж время нельзя было присесть передохнуть, слишком уж узки 
были ступени. Приходилось идти вверх. 
     Неосторожно оглянувшись, он заметил, что исчезнувший парапет 
открыл то, что ранее ускользало от его зрения - восхитительной 
красоты вид, открывавшийся с этой высоты. Сейчас они достигли, 
наверное, только уровня птичьего полета, но и отсюда зрелище было 
завораживающим. 
     Никогда ранее Крын не мог представить себе что земля сверху 
такая красивая. Даже когда лежал в стогу сена под бездонным ковшом 
неба и предавался мечтаньям, видел себя птицей. То, что он увидел 
сейчас, превосходило самые смелые мечты. 
     Невольно он остановился, что было немедленно отмечено 
недовольным окриком принца. Но и тот, поведя взором вокруг, замер, 
как вкопанный. Он поднимался на самые высокие башни дворца, но даже 
оттуда не видел подобного великолепия. 
     От такого зрелища даже кружилась немного голова, Крын невольно 
отступил шаг назад, даже и не вспомнив, об узости ступени, его пята, 
не найдя опоры, соскользнула, и, теряя равновесие, он начал валиться 
назад. 
     Широко взмахнув руками, он попытался, было, остановить падение 
но уже слишком поздно. Ужас сковал все его члены, он понял, что это 
конец, во всех красках представил себе как полетит в эту бездну, как 
неотвратимо удариться оземь. Паника охватила разум, превратив его в 
кусок льда. 
     Махнув рукой, он задел и принца, но тот вовремя вырвавшийся из 
чар зрелища, перепугался так, что от страха сделал совершенно 
неожиданное даже для самого себя: извернувшись, словно дикая кошка, 
он упал животом поперек лестницы, намертво вцепившись. Принц 
попытался изо всех сил прижаться к ступени, слиться с нею, только бы 
не принадлежать бездне. Но когда он заметил, как поскользнувшийся 
Крын поясницей падает на край лестницы, и всем своим большим телом 
тяжело заваливается назад, сделал второй неожиданный поступок: 
мгновенно выбросив вперед правую руку, судорожно схватил кисть 
попутчика, даже и не подумав о том, что выдержать его он не сможет. 
     Крына, уже основательно распрощавшегося с жизнью и успевшего 
передать привет всем своим родным и всплакнуть в юбку матери, сильно 
тряхнуло, и он осознал себя висящим над бездной. 
     Руку Кан-Туна дернуло так, что показалось, будто кости вышли из 
сустава, а жилы с сухим треском порвались в клочья. Края ступеней, 
словно ножи, впились в ребра, от его истошного крика чуть не рухнула 
сама Лестница. Он видел, как с плеча Крына сорвался и исчез глубоко 
внизу один из его тюков. "Парадное платье": подумал он отстранено: 
"Для представления перед богами". А в следующую минуту понял всю 
неотвратимость своего положения: сейчас левая рука, судорожно 
хватающаяся за край ступени, разожмется, или соскользнет, они 
последуют за поклажей, и их больше ничто не спасет. 
     Разум советовал разжать пальцы правой руки, отпустить смерда, 
не достойного даже слизывать пыль с его сапог, но он держал. Хрипел, 
стонал от разламываемого на куски тела под острыми краями ступеней, 
обливался потом, чувствовал, что потные руки начинают скользить, 
цепенел от страха, но держал. Держал, отмахиваясь ото всех умных 
советов, которые упрямо лезли в голову. 
     Крын висел над бездной, подавленный беспомощностью своего 
состояния пытался вывернуться, зацепиться за край, но пальцы 
соскальзывали. Он ощущал как поклажа и все тело неумолимо тянет 
вниз. Он видел, что у принца нет сил, чтобы вытянуть и даже чтобы 
держать его. Он чувствовал себя виноватым, но не мог, не в силах был 
просить принца, чтобы тот отпустил его и спасся хотя бы сам. 
     Кан-Тун последний раз собрался с силами, и, чувствуя, как глаза 
вылезают из орбит, рванул Крына наверх. Тот совсем немного, на 
пол-ладони поднялся, но этого хватило, чтобы вцепиться в край. 
     Пальцы скользили по отполированной поверхности, но там, 
наверху, принц уже обессилено замер. Надо было подтянуться, 
перевалиться через край, но слишком много он потратил сил в схватке 
с великанами, слишком неумолимо тянула вниз ноша. 
     С каждым мгновением он чувствовал, как слабеет, как пальцы 
понемногу близятся к краю. И приготовился к последнему рывку. Он его 
ждал как самого светлого праздника, и как день самой тяжелой работы, 
в своей жизни. Всю свою душу, все свое естество, всю свою жизнь, всю 
боль и слезы в глазах матери, и скупые вздохи отца вложил он в этот 
рывок. 
     Поднялся до края, чуть ли не зубами вцепляясь в камень, закинул 
ногу на нижнюю ступень. И тут почувствовал, как вырвавшийся из 
обессиленного забытья принц помогает перевалиться на саму ступень. 
     Оба скрючились, пытаясь принять устойчивое положение на узких и 
крутых ступенях, сцепились вместе, вжались в лестницу, и позволили 
себе перевести дух. 
     - Послушай, Ригг, как самый, что ни на есть глазастый из нас, 
взгляни, там эта проклятая лестница такая же узкая? - вопросил 
Итернир. 
     - Сейчас погляжу, - отвел взгляд от бесконечных ступеней Ригг, 
- сколько хватает моих глаз - да. Эй! Глядите! Вокруг-то какая 
красотища! 
     От восхищенного возгласа даже Ланс прекратил неумолимое 
восхождение и огляделся. Действительно, он много повидал миров, но 
нигде не замечал такого великолепия: то недосуг было, то случая не 
подворачивалось. Оба застыли, не в силах оторвать глаз от 
раскрывшейся картины мира. 
     Итернир скептически повел взглядом вокруг, восхищенно 
присвистнул, верный своим привычкам, но, заметив, какими глазами 
смотрят вокруг спутники, насторожился, и странно спокойным и четким 
голосом проговорил: 
     - Сейчас осторожно, без лишних движений опуститесь на ступени, 
и постарайтесь при этом не глядеть вниз. 
     Ланс тут же настороженно напрягся и медленно начал опускаться. 
Ригг повернул к Итерниру непонимающее лицо, и как только он столь 
резко оторвал взгляд от картины внизу, его тут же качнуло, повело в 
сторону, но привычное, натренированное тело к счастью быстро 
справилось, установив шаткое равновесие. Вопросительно и беспомощно 
он смотрел на Итернира, застыв на полусогнутых коленях, раскинув 
руки. 
     - Медленно опускайся, - все понимающим, но не менее уверенным, 
тоном почти приказал тот, - и не отрывай от меня глаз. 
     Настороженно цепко не отпуская связующую нить взгляда, на порой 
предательски подрагивающих коленях, он медленно-медленно опустился и 
попытался охватить ступень, будто не собираясь никогда больше с ней 
не расставаться. 
     - Не надо смотреть вниз, - проговорил Итернир наставительным 
тоном, когда все немного успокоились, - от этого может закружиться 
голова, а ноги дать короткую слабину. А на такой узкой лестнице это 
значит - фьюить! И внизу. Это - закон! - подвел он черту и весело 
подмигнул Риггу, - ну, что? Струхнул малость? 
     - Да есть немного, - смущенно признался тот. 
     Чем вызвал уважительный взгляд со стороны Ланса. 
     - Молодец, что не стал оправдываться, - поспешил объяснить 
Итернир Риггу. - Я бы, например, сказал бы, что это у меня так, 
шнурки развязались. 
     Напряжение слегка спало. 
     - Слушайте, чего я скажу, други, - помпезно заявил Итернир, - 
поелику ветер мне нашептал, что вечер уже не за горами, а ночевать 
на таких роскошных ложах, - он похлопал по узкой ступени, на которой 
сидел верхом, - мне не представляется возможным, предлагаю, не сходя 
с этого места, свершить обряд принятия пищи и опосля уже рвануть 
наверх, уповая лишь на то, что всемогущие боги в милости своей 
предусмотрели наверху отдохновение для страждущих. Уж там-то мы и 
отоспимся. А? 
     - Наверное, было бы неплохо, - почесал в затылке Ригг, 
прислушиваясь к гудящим ногам, и, замечая краем глаза, что Ланс уже 
без лишних слов развязывает тесемки мешка, меж тем внимательно 
глядя, чтобы копье никуда не соскочило. 
     - Прошу вас, пожалуйста, угощайтесь, - сказал Ригг, доставая 
жареное мясо, переложенное ароматными травами и приготовленное столь 
искусно, что от запаха голова кружилась надежнее, чем от взгляда за 
край. 
     Итернир гордо отстегнул от пояса флягу превосходного вина, а 
Ланс скромно и молча выставил на общий стол свою нехитрую снедь - 
солонину, хлеб и овощи. 
     Из-за узости ступеней сидеть было не слишком-то удобно, даже 
Итерниру не помогал свернутый плащ. Даже лакомый кусок не тешил. Но 
все стойко держались, стараясь не нарушить шаткого равновесия 
общения. 
     - Ригг, братишка, - не прекращая жевать, вспомнил Итернир, о 
давно заданном вопросе, - за всей этой суетой сует со всякими 
великанами, кстати, здорово мы их все-таки приложили, а принцу этому 
я башку все-таки откручу, не нравятся мне все эти высокородные, мы 
как-то забыли о том разговоре, что вели с тобой. Помнишь? 
     - Вообще-то нет, - честно признался Ригг, отрываясь от куска 
мяса. 
     - Я о том, зачем ты на эту гору полез? Я к тому, что тебя такая 
любящая девица ждет, чего же тебе еще надо? 
     - У меня мать заболела. Травянкой, - ответил он, отставляя еду 
в сторону, - отца-то давно уже лес забрал. Хозяин его порвал. А мать 
заболела. Заболела давно, да все говорить не хотела, думала - 
обойдется. А когда голова стала кружиться, да слабость такая напала, 
что ходить не смогла, тогда только и сказала. Да я и сам уже пошел 
за Прином, знахарем нашим. Он-то и сказал, что травянка. И лечить 
уже поздно. Если бы, сказал, сразу, то, может быть, все бы и 
обошлось. А теперь, говорит, только чудо... 
     Помолчали. 
     - Ничего, - после долгой паузы вновь оживился Итернир, - 
дойдем. Будем живы - не помрем. А помрем - не пропадем. 
     - А ты? - спросил Ригг, в свою очередь. 
     - Чего - ты? - изобразил Итернир полнейшее недоумение. 
     - Ну, зачем ты сюда пошел, - пояснил Ригг. 
     - А-а?! - изображая глухоту, приставил с уху ладонь тот, - Кого 
позвать?! - и, насладившись изумленным видом охотника, 
смилостивился, - Да ладно, не серчай. Это я так, шалю. Я, понимаешь, 
от природы чрезвычайно любопытен. Страшно мне интересно, что это 
есть за Лестница такая, и отчего вниз никто никогда не возвращался. 
Только иногда в лесочке под нею находили вдреб расшибленные тела 
Восходящих. Шибко я, понимаешь, интересуюсь, что там такое наверху. 
     - Но ведь, можно и самому... в смысле туда, вниз, ну... раньше 
срока, в общем, - опешил Ригг. 
     - А ну и пусть, - отмахнулся Итернир, - так даже проще: ни 
забот тебе не хлопот больше, почий себе мирно и всего-то делов. 
     - Никогда мне такого не понять, - сдался Ригг, глядя на 
Итернира широко раскрытыми глазами, - как же можно к своей жизни так 
относиться? 
     - Значит - можно, - еще раз отмахнулся Итернир, - ладно! Не 
бери в голову! 
     - Как же это так?.. - все недоумевал Ригг, - она же, жизнь, 
дана нам свыше, и нельзя нам, значит, так вот с ней запросто. 
     - Ну, - всем своим видом являя воплощенное сомнение, протянул 
Итернир, - это еще не есть факт! А во-вторых, последим делом я 
всегда богов спрашиваю, поскольку мой бог меня рабом не кличет. И 
давай-ка, оставим эти богословские диспуты на потом, сейчас мне 
чуток другое интересно. Скажи мне, доблестный Ланс, а зачем тебе 
пришлось лезть на эту Лестницу, будь она трижды неладна? 
     Ланс спокойно отставил еду и внимательным и долгим взглядом 
посмотрел на посмевшего побеспокоить его духовное уединение. Потом 
медленно, словно осторожно, произнося слова, ответил: 
     - Я - воин. 
     Итернир тряхнул головой, дескать, уж спасибо, и так разглядел! 
Меж тем, Ланс так же неторопливо ворочая слова густым, сильным, чуть 
хриплым голосом, продолжал: 
     - Я видел больше боев, чем вот он, - он кивнул на Ригга, - 
встречал рассветов. Я жив, противники -нет, большей частью. Я был 
командиром наемников. Много. Но я - жив, они - уже нет. Я всегда 
побеждал. Лестница - здесь я еще не был. 
     - Ха! - хитро прищурился Итернир, - а как же с великанами? 
Когда без нас ты никуда не прошел?! 
     - Я здесь, они внизу, - ничуть не меняясь в лице, ответил 
ветеран. 
     - Ну, хорошо, - продолжал Итернир, - дойдешь ты до конца, а 
желание-то, какое загадаешь? 
     Ланс поглядел на него долгим и внимательным взглядом. Потом 
ответил: 
     - Сейчас не скажу. 
     Кан-Тун обессилено перевернулся и сел на ступени. 
     - Эх-э, - глубоко вздохнул Крын, пытаясь принять позу 
поудобнее, - ты только что, это... в общем спасибо... я, наверное, 
обязан, или что-то такое. 
     - За что? - спросил принц. 
     - Ну... это... ты же мне вроде того, что жизнь спас, - пуще 
того замялся тот. 
     - О! Верно. Но пока оставим это. Я хочу есть, - заявив это, 
Кан-Тун требовательно уставился на парня, но, видя, что тот и не 
думает ничего делать, пояснил, - Чего смотришь? Достань еду из мешка 
и покорми меня. 
     Крын тяжело вздохнул и покорно полез в свой мешок. За что сразу 
заработал гневно-раздраженный возглас принца, обвинение в 
подзаборном происхождении и только потом более четкое указание. 
     Поразмыслив и осознав сказанное, он развязал уцелевший тюк 
принца и принялся кормить будущего государя. Он доставал еду, 
лакомые кушанья, которые видел впервые в жизни. Впрочем и сейчас 
видел он их недолго. Принц ел обильно, заливаясь соком и щедро 
смазывая лицо жиром, громко чавкая. Не скоро насытившись, отвалился 
назад, сколько позволяла лестница, и распорядился: 
     - Теперь убери, что осталось, и можешь поесть сам. 
     Крын достал из своего мешка шмат сала, каравай хлеба и 
приступил к трапезе. 
     - Скажи, - спросил принц, отдыхая, - а зачем тебе все это 
вообще? 
     - Чо? - переспросил тот, не отрываясь. 
     - Лезть наверх. 
     - Да я не сам... меня старейшины послали, - отвечал он, успевая 
в то же время старательно пережевывать и вовремя откусывать новые 
куски, - засуха уже второй год как... если... это... дождя того... 
ну, не будет... в общем... и в нонешнем годе...тогда того... в 
смысле... вот эти собрались и решили. Все равно... говорят, дурак. 
Пользы никакой... значит, - закончил он с некоторой обидой. 
     - Ясно, - протянул Кан-Тун. 
     - Э-э, принц... 
     - Сиятельный принц, - наставительно поправил он. 
     - Дозволь, это... спросить, сиятельный принц. 
     - Дозволяю. Только сначала прожуй, - поморщился Кан-Тун. 
     - Ага... а зачем ты-то... того... В каковском смысле полез-то 
сюда? 
     - Разве ты не знаешь? 
     - Не-а! У нас того... никогда ничего не знают. 
     - Хорошо хоть к какому государю принадлежите, разумеете, - 
сказал принц и сделал вид что, не заметил простодушно-недоуменной 
мины попутчика, - Дело в том что настоящий государь должен быть 
избран. Должен быть помазан самими богами. Для этого каждый 
наследник отправляется наверх. 
     - А как же..