тот, как отрезал. -  И  не
зови меня Жугой.
   - Почему?
   - Потому что я и сам себя так не зову.
 
*** 
 
   К исходу дня рыжий странник добрался до замка. Он долго  рассматривал
издали внушительную серую громаду, вспоминая и прикидывая  так  и  этак,
где могут находиться графские покои,  пока  наконец  не  остановил  свой
выбор на одной из двух западных башен.
   Стемнело. Спрятав под  кустами  посох  и  мешок,  он  скинул  кафтан,
отрезал изрядный кусок веревки, обмотал  его  вокруг  пояса  и  двинулся
вперед.
   Башня была велика. Круглая, сложенная  из  дикого  камня,  она  почти
отвесно уходила вверх локтей на двести, и  два  самых  нижних  ее  окна,
ведущих, как помнилось страннику, на лестницу,  находились  чуть  ли  не
посередине. К тому времени,  когда  он  достиг  подножия,  стемнело  уже
совсем. Сверху вряд ли что теперь можно было  разглядеть.  Странник  же,
похоже, видел в темноте не хуже совы, а может, даже  лучше.  Он  пересек
застывший ров по просевшему, в темных трещинах льду, с  минуту  постоял,
разглядывая грубую кладку стен и прикидывая, что и как,  сунул  за  пояс
рукавицы, взял в зубы нож и полез наверх.
   Торопиться не стоило. Он вырос в горах и по  опыту  знал,  что  такое
отвесные стены. Спешка сейчас означала бы смерть. Мир для  него  сузился
до серого куска  стены  перед  глазами.  Цепкие  сильные  пальцы  горца,
казалось, сами отыскивали в ней трещины, выступы, разломы - любой изъян,
за который  можно  было  ухватиться,  глаза  привычно  запоминали,  куда
поставить  ногу  и  куда  потом  ставить  вторую.   Раз   или   два   он
останавливался, не найдя зацепки, брал нож  и  ковырял  в  стене,  кроша
неровными кусками ставший  от  времени  рыхлым  раствор  между  камнями.
Темный провал высокого окна  медленно  приближался.  Страник  знал,  что
теперь он долезет.
   Он не спешил.
 
*** 
 
   Кришан шел до графа, раздосадованный неудачной погоней, усталостью  и
потерянным днем.  Всадники  целые  сутки  носились  взад  и  вперед,  но
выискать травника оказалось не так-то просто. То же и в лесу. Следов там
было немного, и все их быстро  заметало  поздним  снегом  -  февральские
метели давно уже вошли в поговорку. Собаки оказались бесполезны.  Кришан
в ярости вытянул ловчего плетью  и  с  небольшим  отрядом  всадников  до
темноты обследовал звериные тропы, никуда, как правило, не  ведущие.  Не
оказалось странника и на реке. Что  и  говорить,  велики  были  графские
владения. Здесь было где спрятаться.
   Он двинулся вверх по лестнице и тут вдруг обнаружил, что  браслет  на
его запястье ведет себя как-то странно. Колотье  под  ним  усилилось,  а
камень так и полыхал неистово-красным. Кришан остановился в  недоумении,
соображая, что бы это значило, и в этот миг сверху  на  него  обрушилось
что-то большое, живое и яростное. Мощный удар сбил оруженосца с  ног,  и
два сплетенных тела покатились вниз по ступенькам.
   Кришан был опытным бойцом, но внезапность сделала свое дело,  и  лишь
на лестничной площадке  ему  удалось  вырваться  из  цепкого  захвата  и
отпрыгнуть к стене.
   Трепещущее пламя факела высветило нескладную фигуру ведуна.
   - А, ты! - вскричал  в  ярости  Кришан,  быстрым  движением  выхватив
стилет. - Вот славно-то. Ты сбережешь мне кучу времени. Ну,  давай,  иди
сюда!
   - Отдай браслет, - глухо сказал тот. Глаза его блеснули.
   - А если не отдам?
   - Отдашь. Или умрешь.
   Кришан вскинул руку и бросился вперед.
   На полпути его стилет со скрежетом столкнулся со сталью - в  руках  у
травника был нож. Они сцепились, яростно дыша, отпрянули и закружили  по
площадке, нацелив клинки  друг  на  друга.  Факел  освещал  лицо  ведуна
неверным багровым светом, и Кришану стало не по себе.
   Откуда он тут взялся?
   Мелькнуло лезвие ножа. Рука оруженосца отработанным движением  отбила
удар, хоть несколько и запоздала. Он метнулся в сторону обманным шагом и
ударил сам, перехватывая его руку с оружием.  Лезвие  стилета  крутилось
перед ним, как заведенное, отбрасывая тонкие блики.  Казалось,  что  оно
уже в крови. Удар -  ответ.  Удар,  еще  удар...  Кришан  поймал  ладонь
противника в захват и принялся выкручивать ее,  уже  торжествуя  победу,
как вдруг ведун извернулся и ударил ногой, хотя казалось,  что  и  рукой
тут не очень-то размахнешься. Окажись Кришан чуть менее  проворен,  этот
удар наверняка сломал бы ему челюсть, а так - всего лишь навсего  разбил
губу. Он прянул назад и снова оказался у стены.
   На лестнице послышался топот ног и перезвон железа -  стража  спешила
на помощь, заслышав шум. Кришан осклабился в усмешке.
   - Бросай нож, смерд! - процедил он сквозь зубы.  -  Брось,  и  может,
граф простит тебя.
   - Не нужно мне прощенья, - угрюмо сказал тот, тяжело  дыша.  -  Отдай
браслет. Ты сам не знаешь, какие силы вы спустили с цепи.
   - Не смей мне указывать, падаль!
   Лицо травника исказилось яростью.
   - Ну и сволочь же ты! - сказал он в сердцах. - Кровопийца  поганый...
Сдохни вместе со своим графом!
   Он плюнул и коротко выкрикнул что-то, как будто ругаясь.
   Кришан взревел и ударил.
   Клинок ушел в пустоту и  звякнул,  стукнувшись  о  камень  -  травник
бросился  в  сторону  и  помчался  вниз,  прыгая  через  три  ступеньки.
Оруженосец издал торжествующий клич и бросился вдогон.
   Двор был ловушкой, прочной и надежной; травник это знал. Еще днем  он
приметил, что ворота теперь постоянно закрыты, а мост поднят. Он бежал к
окну, на ходу надевая рукавицы. Протиснулся наружу,  нащупал  в  темноте
веревку и  скользнул  вниз  по  ней,  ударяясь  о  стену.  Рукавицы  его
задымились.
   - Ко мне! - кричал Кришан кому-то наверху. - Держите  его,  не  дайте
ему уйти!
   Кто-то высунулся в окно, ругаясь в темноту. Блеснул сабельный клинок,
перерубая веревку, и травник рухнул с высоты, по уши зарывшись в сугроб.
   - Ублюдки! - взревел оруженосец, - что вы натворили! Теперь  нам  его
не достать! Скорее за ним! Опускайте мост! Скорее!
   К тому времени, когда конный отряд бросился в погоню, травник был уже
далеко.
 
*** 
 
   - Не верю!!!
   Граф метался в комнате, будто зверь в загоне. Все, что попадалось ему
под горячую руку, летело на пол, звеня и разбиваясь.
   - Не верю, не  могу  поверить!  -  рявкнул  он,  в  который  уже  раз
останавливаясь перед Кришаном. - Чтобы какой-то сопляк, смерд,  паршивый
букашник,  колдунишка  водил  вас  за  нос  двое  суток!  Как  он  здесь
оказался?! Он что, теперь еще и  невидимка?  Кто  сбросил  ему  веревку?
Почему вы упустили его?
   Кришан угрюмо тронул вспухшую губу.
   - Шел снег, мой граф, - сказал он. - Собаки не смогли взять  след.  Я
думаю, он вскорости объявится в какой-нибудь  деревне  -  должен  же  он
что-то есть! Мои люди узнают, не видел ли кто  его.  С  такой  приметной
волосней ему не удастся скрываться долго.
   - У тебя, я смотрю, на все найдется объяснение!  -  прорычал  граф  и
уселся в кресло. Посмотрел в камин, потер живот и  поморщился.  -  Подай
вина, - велел он. Кришан кивнул  и,  взявши  с  полки  кувшин,  наполнил
графский кубок.
   Граф покосился  на  браслет,  мерцавший  на  запястье  оруженосца,  и
хмыкнул:
   - Чего ты нацепил эту хреновину?
   Кришан поднял руку.
   - Не так все просто, - ответил он. - Все никак не могу понять,  зачем
и как он мигает. Есть у меня одна мысль, и если это сработает, то...
   - То - что? Ну, договаривай!
   - Не стоит пока об этом говорить, - уклончиво ответил тот. - Вдруг  я
не прав? Уверен я пока в одном - сюда эта рыжая тварь полезла именно  за
ним.
   - Неужто?
   - Он сам так сказал, мой граф. - Кришан поднял голову.  -  Я  прочешу
весь лес. Я сам убью его. -  Он  облизал  разбитые  губы.  -  Он  дорого
заплатит мне за это.
   - Ну, ладно, - граф кивнул. - Возьми два десятка солдат -  больше,  я
думаю, не понадобится. Не найдете в лесу - ищите в  деревнях.  Собак  не
кормите - пускай будут злее. А сейчас иди и кликни кого-нибудь...  Пусть
принесут нам чего-нибудь перекусить.
   Он глотнул из кубка и с проклятием выплюнул вино на пол.
   - Дьявольщина! Что это такое?!
   - Что случилось, мой граф? - Кришан обернулся на пороге.
   - Попробуй! - Граф протянул ему  кубок.  Кришан  пригубил  напиток  и
содрогнулся, почувствовав соленый привкус на губах.
   В бокале была кровь.
 
*** 
 
   Все повторялось.
   Он шел сквозь лес, как уже было много раз за эти дни и  ночи,  шел  в
никуда, петляя, сдваивая след, пока погоня не отстала, и пока в лесу  не
воцарилась прежняя тишина. Усталость брала свое -  травника  шатало.  Он
брел все медленней, едва не засыпая на ходу, и наконец настал миг, когда
он почувствовал, что не в силах больше сделать ни  шагу.  Остановившись,
сбросил с плеч котомку и огляделся окрест.
   Поспешное бегство завело его в  самую  глубь  лесной  чащобы.  Сквозь
голые ветви светила луна. Вокруг было тихо,  и  травник,  поколебавшись,
решил заночевать прямо здесь - в конце концов, это место  было  не  хуже
любого другого.
   Он отыскал большую старую ель и влез под ее широкие лапы, где не было
снега, лишь палая хвоя и шишки с корой. Достал из мешка кресало и  трут,
запалил маленький костерок из сухих веток и, перекусив  гобушкой  хлеба,
улегся отдохнуть.
   В холодном сне он продремал остаток ночи,  то  и  дело  просыпаясь  в
тревоге; но нет - все было тихо и спокойно, и встав на  следующее  утро,
он двинулся дальше.
   И здесь, посреди глухого леса, вдруг повстречал людей.
 
*** 
 
   Их было трое. Травник замер, стиснув крепче посох. На  графских  слуг
они явно не тянули: три мужика, по виду - самые  обыкновенные  крестьяне
из местных, может, разве что несколько более оборванные и заросшие,  чем
другие. Двое были с топорами, один - с рогатиной.
   - Ты, парень, здесь откуда? - хмуро, с подозрением спросил тот, что с
рогатиной, - высокий и плечистый бородач. Шагнул  вперед.  -  Чего  тебе
надо в лесу?
   - А вы сами-то кто будете? - вопросом на вопрос ответил тот.
   - Ты, рыжий, брось мне тут хитрить.  Тоже  мне,  лис  выискался...  Я
первый спросил. Кто ты?
   Драться не хотелось. Травник уже понял, что негаданно набрел  если  и
не на лихих людей, то  уж  точно  -  на  беглых  крестьян,  и  решил  не
перечить.
   - Странник я.
   - Гм! Странник... Что ж ты тут делаешь тогда?
   - Бежал я. Из графской темницы.
   - Будет заливать-то! - усмехнулся тот. - Чем докажешь?
   Тот молча показал запястья. Троица переглянулась.
   - Цепи не только у графа есть, - хрипло сказал второй и  поправил  за
поясом топор. - Да и шапка на тебе уж больно знакомая - как  раз  вот  в
таких и расхаживают графские приспешники.
   - Шапку я украл, - признался рыжий, - и это все, что я могу сказать о
ней. Не хотите -  не  верьте.  Я  устал  спорить.  Хотите  драться,  так
давайте, а нет, так пропустите.
   - Ишь ты, прыткий! - предводитель усмехнулся в бороду. - Куда идешь?
   - Куда глаза глядят... - буркнул тот. - А как дойду, там видно будет.
   - Ну-ну... Как зовешься-то хоть?
   Странник поколебался.
   - Лисом назвал, Лисом зови и дальше, - сказал он.
   - Ну что ж... пошли... Лис. Расскажешь, что и как, а там уж мы решим,
что с тобою делать.
   - Ладно, - кивнул тот, опуская посох. - Будь по-вашему. Пойду.
   Дорогою разговорились. Старший из троих - высокий кареглазый мужик  с
рогатиной, звался Шандор. Два других  были  братья-близнецы  -  Габор  и
Тамаш. Их легко было различить -  левое  ухо  у  Тамаша  было  разодрано
надвое плетью, он носил, прикрывая шрам,  длинные  волосы  и  все  время
молчал.  Габор  нехотя  рассказал,  как  однажды  с  их  сестрой  решили
поразвлечься  графские  молодчики.  Тамаш  выскочил  на  двор,  заслышав
сестрин крик, расшвырял двоих-троих, одного бухнул в колодец - тот так и
не выплыл, да  остальные  навалились  скопом  и  чуть  не  забили  парня
плетьми. Досталось и Габору тоже. Сестру все равно снасильничали, парней
же повязали и бросили в сарай, намереваясь увезти назавтра  в  замок.  А
ночью те распутали веревки и ушли в леса.
   - Вот и молчит он с тех пор, - вздохнул  Габор.  -  Все  понимает,  а
сказать ничего не может... А ты,  говоришь,  значит  из  темницы  удрал?
Расскажи.
   - Расскажу, как придем.
   - Промышляешь-то чем? - спросил Шандор.
   - Травник я.
   - Ишь ты! А не врешь?
   - Чего мне врать-то? - пожал плечами тот.
   - А вот, к примеру взять, у Дюлы вчера живот  скрутило.  Съел  видать
чего-то не того. Кишки расклеились. Смог бы помочь?
   - Попробую...
   Помянули брата Леонарда.
   - Как же, знаю, - кивнул Шандор. - Добрый  человек,  хоть  малость  и
чудной. Шел летом куда-то по делам своим монашьим,  да  прихворнул.  Все
лето пролежал, а когда на поправку пошел,  зима-то  и  нагрянула.  Он  и
решил пока тут пожить. Благо, местные не забывают старика, помогают, чем
могут...
   - А ты сам откуда будешь?
   - Я из Местякэна, а вон они, - он кивнул на братьев, - из Верешмарта.
Остальные - кто откуда. Много нас тут  таких,  без  дома,  без  земли...
Многих этот Цепеш по миру пустил.
   - А чем живете? Грабите что ль кого?
   - Всякое бывает.
   За деревьями замерцал костерок, и вскоре все четверо вышли на поляну.
На взгорке, у развесистой березы темнел провал  землянки.  Человек  семь
или восемь сидели вкруг костра, где  жарился  на  вертеле,  роняя  капли
жира, большой кабаний бок. Слышались голоса.
   - ... Вот я и говорю, - продолжал кто-то свой рассказ. -  Были  мы  с
братом богатыри, каких поискать. Пошли  мы  как-то  в  лес.  Глядь  -  а
навстречу медведь. Бурый такой, с зубами. Как заревет!  Ну,  брат  шапку
наземь и - ну бороться. С медведем, значит.  А  во  мне  как  будто  два
сердца. Одно говорит: "Силу покажи!", другое кричит: "Беги!". Ну, думаю,
послушаю того, что  "беги"кричит.  А  через  день,  значит,  дай  думаю,
посмотрю, чем там дело кончилось, в лесу.
   - Ну и что?
   - От брата одни царвули остались.
   - А от медведя? - ахнул кто-то.
   - Ни волоска!
   Дружный хохот сотряс поляну и смолк при  появлении  Шандора  и  двоих
близнецов. Половина сидевших вскочила, схватившись за оружие, но все тут
же уселись обратно. Кто-то  повернул  жаркое  над  костром  и  ругнулся,
обжегшись.
   - Эй, это кто там с тобой, Шандор? - окликнул кто-то.
   - Да так, один лис забежал, - усмехнулся тот. - А вы  опять  сторожей
не выставили?
   - Да ладно  тебе,  -  махнул  рукою  говоривший  -  высокий  чернявый
парнишка лет  восемнадцати,  который,  похоже,  и  рассказывал  потешную
басню. - Садись вон  лучше.  Лайош  с  Иштваном  сегодня,  вишь,  какого
кабанчика на рогатину взяли.
   - Уж не у Дароша ли на дворе взяли-то?
   Все рассмеялись. Парнишка залился багрянцем:
   - Ну, что ты... Ты малость этого... того... Хватил!
   - Ладно, мы тоже не с пустыми руками вернулись, - сказал Габор, полез
в мешок и вынул большой пузатый мех с  вином,  появление  которого  было
встречено шумным одобрением. Травнику тоже освободили место у костра, он
сел, глотнул терпкого кисловатого вина и передал мех дальше по кругу.
   - Ну, рассказывай, - потребовал Шандор.
   - Погоди, - тот поднял руку. - Где там этот ваш... Дюла?
   - Лежит, где ж ему еще быть! -  развел  руками  паренек-насмешник.  -
Ежли не в кустах, то стало быть, в землянке...
   Все снова засмеялись, один лишь Шандор остался серьезен.
   - Помолчи, Тодораш, - сказал он и кивнул Габору. -  Принеси  воды.  -
Повернулся к страннику. -  А  ты  не  так-то  прост,  Лисенок...  Ладно.
Выкладывай, за что в темницу угодил.
   "Все повторяется..." - опять подумалось страннику. Он  вздохнул  и  в
который уже раз начал свой рассказ.
 
*** 
 
   Прошло два дня. Жизнь в этом странном разбойничьем  убежище  тянулась
размеренно и неторопливо. Кто-то охотился,  кто-то  промышлял  в  других
местах, больше воровством, чем грабежом.  В  котелке  бывало  пусто,  но
бывало  и  густо.  Странник  как-то  незаметно  для  себя   расслабился,
подрастеряв за эти дни свою всегдашнюю настороженность,  и  расплата  не
замедлила прийти.
   Они ехали молча - четырнадцать всадников, скользили в мягких сумерках
между дерев, как будто тени. Не ржали лошади, не звякала сбруя. Здесь, в
глухом лесу, никто их не ждал.
   Вдалеке послышались голоса, и  предводитель  поднял  руку.  Повинуясь
молчаливому сигналу, все остановились. Всадник покосился  на  браслет  у
себя на запястье, где мерными красными сполохами вспыхивал и гас плоский
камень, и удовлетворенно кивнул.
   - Так я и знал, - пробормотал он и показал браслет всаднику, что ехал
рядом. - Взгляните, мой граф - я был прав. Этот пес  где-то  рядом.  Эй,
вы! - тихо окликнул он остальных. -  Не  отставать.  Скоро  позабавимся.
Помнится, где-то тут водилась шайка Шандора-косого... Уж не с ними ли он
снюхался?
   - Тем лучше, - отозвался  граф.  -  Давно  пора  было  ими  заняться.
Накроем всех разом.
   Они двинулись дальше, и вскоре впереди замаячил огонь.
   - Ну, так и есть, - кивнул Кришан. - За мной, ребята!
   Отточенная сталь зашелестела, покидая ножны.
   Всадники налетели внезапно, как вихрь,  разметали  костер.  Небольшая
поляна наполнилась свистом, гиканьем и разноголосыми  криками.  Мелькали
тени в круге света от костра, блестели клинки.  Кто-то  яростно  рубился
посреди поляны. Другой - большой, высокий, схватил рогатину наперевес  и
с криком бросился вперед, выбив всадника из седла, но тут же сам упал  с
разбитой головой. Кто успел - скрылся в лесу. Через пять минут все  было
кончено. На истоптанной поляне осталось лежать семь неподвижных тел.
   Травника средь них не оказалось.
   - Черт! - выругался Кришан, перевернув кверху лицом последний труп. -
Опять удрал... - Он покосился на браслет и покрутился вкруг себя. -  Ну,
ничего. Теперь он от нас не уйдет. Эй, вы! По коням!
   - Йожефа и Хубера убили, господин Кришан! - крикнул кто-то.
   - Черт с ними.
   - И Фалош ранен... Как бы кровью не истек...
   Кришан обернулся. Глаза его холодно блеснули в свете луны.
   - Добей, - коротко приказал он и двинулся вперед.
 
*** 
 
   Два дня, два пеших перехода травник потратил на то, чтоб добраться до
пещеры брата Леонарда - единственного места,  где  он  мог  бы  получить
совет и хоть какую-то помощь. Погоня шла по пятам, и  не  было  никакого
смысла идти в деревню к Збыху - он лишь навлек бы  на  кузнеца  графский
гнев. Веревка, посох - вот и все, что он успел спасти. Мешок  остался  в
разбойничьем лагере.
   Он вышел к холмам и тут вдруг  остановился,  почуяв  неладное.  Здесь
снова пахло дымом, но то был дым какой-то злобный - кислый  и  тревожный
запах разоренного жилья. Травник поднялся вверх по крутой тропе и замер.
   Козья шкура была содрана и  валялась  на  земле,  засыпанная  снегом.
Очаг, стол, кровать - все было  изрублено  в  щепки.  В  потухшем  очаге
чернели жженые страницы книг. Горшки, корчаги - все перебито.
   Травник почувствовал, как в сердце что-то обрывается, и слезы боли  и
гнева невольно навернулись на глаза.
   - Брат Леонард... - окликнул он и, не получив ответа, крикнул громче:
   - Брат Леонард!
   - Не шуми, приятель!
   Травник обернулся, вскидывая посох, и отступил вглубь пещеры.
   Два стражника стояли, загораживая выход.
   - А прав был Кришан-то, - ухмыльнулся  один  и  сплюнул.  -  Приперся
таки, голубок... Ну что, сам бросишь дубину, или силком отнять?
   - А ты попробуй, - процедил травник сквозь зубы.
   Стражник снова плюнул и потянул из ножен саблю.
   - Кончаем его, - сказал он своему приятелю и шагнул вперед.
   Посох в руках травника негромко щелкнул и ощетинился  двумя  лезвиями
на концах. Сжатые губы тронула злая усмешка.
   - Ну, - сказал он, - кто первый?
   И швырнул в лицо стражнику бухту веревки.
 
*** 
 
   - Вот он!
   Травник бросил обшаривать карманы убитых стражников и поднял голову.
   У входа в пещеру стояли Габор, Тодораш и  Шандор.  Голова  последнего
была обвязана тряпицей,  по  которой  расплылось  бурое  пятно  высохшей
крови.