ради добычи пищи, которое происходило изо дня  в  день,  подчиняясь
законам природы. Но все же сова ощущала смутную  внутреннюю  тревогу,  и  ее
инстинкт охотника подвел ее в  последний  момент.  Редко  промахивалась  эта
величественная птица, но на сей раз она возвращалась домой  на  склоны  Горы
Кельвина без добычи.
   Глубоко  в  бескрайней  тундре  одинокий  волк  сидел   подобно   статуе,
взволнованно вглядываясь  в  огромный  лунный  диск,  медленно  плывущий  по
небесному своду. Он ждал пока луна не достигла своей высшей точки,  и  затем
над тундрой раздался древний вой его предков.  Он  был  подхвачен,  снова  и
снова, другими волками тундры и остальными созданиями ночи - все  взывали  к
силе небес.
   В ночь летнего солнцестояния, когда магия  пропитывала  воздух,  всеобщее
волнение охватывало природу.
   В своем возбужденном состоянии Бруенор  явно  ощущал  магию,  наполнившую
воздух. Но поглощенный трудом всей своей жизни, он  находился  в  предельной
концентрации,  не  позволяя  себе  ни  на  секунду  расслабиться.  Его  руки
нисколько не дрожали, когда он открыл крышку маленького золотого ящичка.
   Тяжелый молот лежал на наковальне перед  дварфом.  Он  представлял  собой
лучшую работу Бруенора, могучий и прекрасный уже сейчас, но  ожидающий  пока
на него нанесут специальные руны, которые наделят оружие истинной силой.
   Бруенор почтительно извлек из ящичка  маленький  серебряный  молоточек  и
зубило и медленно приблизился к молоту. Безо всяких колебаний,  так  как  он
знал, что у него было мало времени на эту тонкую работу, он поместил  зубило
на митрил и резко ударил по нему молоточком. Чистейший  металл  зазвенел  от
удара, отдаваясь дрожью в спине дварфа. Своим  сердцем  Бруенор  чувствовал,
что все идет так как надо, и он ударил еще раз.
   Он не мог видеть  темных  глаз  наблюдающих  за  ним  с  горного  гребня,
расположенного невдалеке.
   Бруенор уже знал какие руны он нанесет в первую очередь; это были символы
шедшие из глубин его сердца. Торжественно он нанес первый знак на молот,  на
одну из сторон бойка - Морадин Соулфорджер, и скрещенные топоры Клангеддона,
Бога Сражений дварфов, через верх бойка, зайдя немного  на  другую  сторону.
Затем он взял серебряную трубу  для  хранения  свитков  и  аккуратно  открыл
бриллиантовую крышку. Вздох облегчения раздался, когда он увидел, что  время
не нанесло вреда пергаменту находившемуся внутри.  Вытерев  пот  с  рук,  он
достал свиток и медленно развернул его на поверхности наковальни. На  первый
взгляд могло показаться, что лист пуст, но через некоторое время под лунными
лучами стали проявляться символы - секретные руны силы.
   Это было наследие Бруенора, и хотя он никогда не видел их  до  этого,  их
кривые линии и изгибы казались до боли знакомыми.  Уверенно  направляя  свою
руку, дварф поместил зубило между нанесенными им символами двух богов и стал
высекать секретные руны на молоте. Он чувствовал  как  магия  передается  из
пергамента оружию и с удивлением наблюдал как только, что каждая  нанесенная
на митрил руна исчезала со свитка.
   Теперь время не имело для него никакого  значения,  так  как  он  глубоко
погрузился в свою работу, но когда он закончил наносить  руны,  он  отметил,
что луна уже прошла свою верхнюю точку и пошла на убыль.
   Первая настоящая оценка искусства дварфа пришла когда он наносил  руну  с
драгоценным камнем внутри горы - символ Думатхона, Хранителя Секретов. Линии
символа бога  легли  великолепно  сочетаясь  с  остальными  рунами,  скрывая
секретные места истиной силы.
   Бруенор знал, что скоро его работа будет закончена.  Он  вытащил  тяжелый
молот из зажима и  достал  маленькую  кожаную  сумку.  Он  сделал  несколько
глубоких вздохов,  чтобы  успокоить  себя  для  этой  последней  и  решающей
проверки его навыков. Он ослабил  шнурок,  затягивающий  сумку  и  аккуратно
взглянул в него, увидев кучку  бриллиантовой  пыли  отсвечивающей  в  лунном
свете.
   На горном  гребне  в  нетерпении  томился  Дриззт  До'Урден,  но  он  был
осторожен, чтобы не помешать своему другу и не сбить его концентрацию.
   Бруенор снова глубоко вздохнул, затем резко  подбросил  вверх  содержимое
сумки. Отбросив сумку в сторону, он схватил молот обеими руками и вознес его
над головой. Дварф чувствовал как силы  покидают  его  когда  он  произносил
слова заклинания.
   Насколько хорошим получится оружие зависело теперь от дварфа.  Он  должен
был вложить все свое сердце в эту работу. Пыль медленно оседала , а дварф из
последних сил продолжал произносить слова, шедшие из самых глубин души.
   Темнота накрыла дварфа. Его голова закружилась и он не  мог  понять,  что
удерживает его от падения. Но всепоглощающая сила заклинания начала исчезать
перед ним. Он даже этого не ощущал, но слова продолжали срываться с его губ,
постоянным потоком, высасывая все больше и больше его силы. Затем он потерял
сознание еще до того как его голова коснулась земли.
   Дриззт спустился с гряды и побежал  в  направлении  дварфа;  Он  не  знал
выживет ли его друг этой  суровой  ночью,  но  понял,  что  стал  свидетелем
величайшего триумфа дварфа. И ни  одна  сверкающая  пылинка  не  пропала  со
сверкающего молота, изготовленного Бруенором.

12

Подарок

   Вулфгар сидел на  северном  склоне  Холма  Бруенора,  медленно  обшаривая
взглядом каменную долину,  внимательно  выискивая  признаки  возвращающегося
дварфа. Варвар часто приходил сюда в последнее время, чтобы  побыть  наедине
со своими мыслями и печальным завыванием ветра.
   Прямо перед ним, на другой стороне долины дварфов, где  встречались  Гора
Кельвина и северная часть озера Лак Диннешер, лежала  ровная  полоска  земли
известная как Перевал  Ледяного  Ветра,  которая  вела  на  северо-восток  в
открытую тундру.
   И которая также вела в родные земли варвара.
   Бруенор объяснил, что он уйдет на несколько дней, и поначалу Вулфгар даже
обрадовался, что освободится от постоянной критики и ворчаний дварфа. Но его
радость была недолгой. "Волнуешься за него?" - раздался голос  из-за  спины.
Ему не нужно  было  оборачиваться,  чтобы  догадаться,  что  он  принадлежал
Кэтти-бри.
   Он оставил вопрос без ответа, зная, что он был скорее риторическим и  она
все равно не поверила бы если бы он ответил отрицательно.
   "Он вернется, "  -  с  нотками  ободрения  в  голосе  сказала  Кэтти-бри.
"Бруенор тверд как горный камень, и нет ничего в целой тундре, что смогло бы
остановить его."
   Сейчас юному варвару не хотелось спорить с девушкой. Давно,  когда  между
Бруенором и Вулфгаром было  достигнуто  полное  взаимопонимание  и  доверие,
дварф познакомил юного варвара со  своей  "дочкой",  человеческой  девушкой,
такого же как и варвар возраста.
   Внешне она казалась очень спокойной девушкой, но  внутри  была  наполнена
неистовым огнем и такой силой духа,  которые  Вулфгар  не  привык  видеть  в
женщинах. Женщины варваров были воспитаны так, что свое мнение и  мысли  они
должны были держать при себе. Как и ее наставник, Кэтти-бри всегда  говорила
то, что было у нее на уме и всегда выражала свое мнение по поводу конкретной
ситуации. Часто между ней и Вулфгаром случались жаркие  споры,  но  все  же,
Вулфгар был рад иметь товарища своего же возраста,  который  не  смотрел  на
него и его суждения с высока прожитых лет.
   Кэтти-бри поддерживала его в самый  трудный  первый  год  его  наказания,
относясь к нему как к равному (несмотря на то, что редко соглашалась с ним).
Иногда Вулфгар даже чувствовал, что она была рада тому,  что  Бруенор  решил
взять Вулфгара под свою опеку.
   Она была такого же возраста как и он, но  во  многом  Кэтти-бри  казалась
гораздо  старше,  с  сильным  внутренним  чувством  реальности,  который  не
позволял ее эмоциям взять верх над разумом. В  остальном  же,  как  например
задорная походка, Кэтти-бри оставалась обычным ребенком. Этот необыкновенный
баланс духа и ледяного спокойствия, безмятежности  и  необузданной  радости,
интриговали Вулфгара и застигали врасплох, всякий раз когда он  разговаривал
с девушкой.
   Конечно, были и другие чувства  которые  заставляли  Вулфгара  испытывать
неловкость когда он  находился  рядом  с  Кэтти-бри.  Несомненно,  она  была
прекрасна, с густыми волнами  золотисто-каштановых  волос  спадавших  на  ее
хрупкие  плечи  и  выразительными  глазами,  которые  могли  смутить  любого
поклонника под ее испытующим  взглядом.  Но  все  же  было  и  что-то  кроме
физического влечения, что интересовало  Вулфгара.  Она  была  не  похожа  на
женщин его племени, что было необычно для Вулфгара, всю жизнь  прожившего  в
тундре и выросшего по законам своего народа.
   "Ты часто сюда приходишь?" - спросила Кэтти-бри. "Что ты ищешь здесь?"
   Вулфгар пожал плечами, не уверенный, что знает ответ на этот вопрос.
   "Свой дом?"
   "Его и другие вещи, которые не сможет понять женщина."
   Кэтти-бри улыбнулась. "Тогда скажи мне" -  спросила  она,  обнажая  нотки
сарказма в тоне своего голоса. "Возможно мое невежество откроет новый взгляд
на твою проблему." Она одним  прыжком  пересекла  расстояние  до  варвара  и
удобно расположилась на камне перед ним.
   Вулфгар восхитился ее изящными движениями. Как  и  смесь  противоположных
эмоциональных состояний, Кэтти-бри была загадкой и в физическом  плане.  Она
была высокой и стройной, изысканная в  каждой  своей  черте,  но  выращенная
среди женщин дварфов в пещерах, была приучена к тяжелой работе.
   "Приключения и  невыполненные  клятвы,  "  -  сказал  загадочно  Вулфгар,
возможно для того, чтобы  произвести  впечатление  на  юную  девушку,  но  в
большей степени для того, чтобы укрепить свое мнение о том, что  женщины  не
должны беспокоиться об этом.
   "Клятву, которую ты хотел бы выполнить, " -  сказала  Кэтти-бри,  -  "Как
только у тебя появится шанс."
   Вулфгар многозначительно кивнул. "Это мое наследие, бремя которое пало на
меня, когда был убит мой отец. Этот день наступит..." Его голос задрожал,  и
он вновь направил свой взгляд в пустоту открытой  тундры  лежащую  за  Горой
Кельвина.
   Кэтти-бри встряхнула головой позволив  ожить  своим  золотисто-каштановым
волосам, до этого неподвижно лежащим на плечах. Она достаточно хорошо  знала
Вулфгара, чтобы  понять,  что  за  его  словами  скрывается  очень  опасная,
возможно даже самоубийственная, миссия, которую он собирается предпринять во
имя чести. "Я не знаю что движет тобой. Пусть удача прибудет с тобой в твоем
путешествии, но если ты делаешь это во имя того, что ты мне  сказал,  то  ты
впустую потратил свою жизнь."
   "Что может женщина знать о чести?" - зло возразил Вулфгар.
   Но Кэтти-бри не испугалась и не собиралась  уступать.  "И  в  самом  деле
что?" - поддразнила она. "Ты думаешь что держишь ситуацию в  своих  огромных
руках гораздо крепче, чем то, что болтается в твоих штанах?"
   Вулфгар покраснел и отвернулся, не  желая  продолжать  разговор  с  такой
нервной женщиной.
   "К тому же, " - продолжала Кэтти-бри - "ты можешь сказать все что  угодно
о причинах, которые заставили тебя сегодня прийти сюда сегодня. Но  я  знаю,
что ты волнуешься за Бруенора и можешь даже не отрицать этого."
   "Ты знаешь лишь только то, что желаешь знать!"
   "Ты такой же как и он, " - резко сказала Кэтти-бри, меняя тему  разговора
и не обратив внимания на последние  слова  Вулфгара.  "Ты  похож  на  дварфа
больше чем можешь себе представить!" - засмеялась она. "Оба упрямы, горды  и
оба не признают чувств которые испытывают друг к другу. Мне ты можешь лгать,
но себе...это уже другая история!"Она вскочила с места и побежала по  камням
в направлении пещер дварфов.
   Вулфгар проводил ее взглядом, восхищаясь грациозным покачиванием ее бедер
и элегантным танцем шагов, несмотря на злость которую он испытывал.  В  этот
момент все мысли юного варвара занимала эта хрупкая девчушка, которая  порой
заставляла его чуть не сходить с ума.

***

   Дриззт До'Урден в последующие два дня ни на минуту не отлучался от своего
друга, находившегося в бессознательном состоянии. Беспокоясь как и всегда  о
Бруеноре и одолеваемый любопытством взглянуть на чудесный молот, дроу тем не
менее сохранял почтительное расстояние от его кузницы.
   Наконец, когда пришел рассвет третьего дня, дварф начал подавать признаки
жизни. Дриззт стал бесшумно перемещаться по пути, по которому как  он  знал,
будет  возвращаться  дварф.  Найдя  подходящее  место,  он  спешно   устроил
небольшой лагерь.
   В начале солнце показалось Бруенору лишь туманным расплывчатым пятном,  и
ему пришлось потратить  несколько  минут,  чтобы  вновь  сориентироваться  в
окружающей обстановке. Затем он перевел свой взгляд на  сверкающий  в  ярких
солнечных лучах молот.
   Быстро  он  оглядел  местность  вокруг  в  поисках  признаков   пропавшей
волшебной пыли. Когда он не заметил ничего  подобного,  то  понял,  что  его
усилия были не напрасны. Он вновь встряхнул головой, и затем  взял  чудесное
оружие, покрутив его в руках несколько раз, чтобы почувствовать его отличную
балансировку и  невероятную  силу.  Бруенор  затаил  дыхание  когда  заметил
символы трех богов на митриле,  в  которые  глубоко  проникла  бриллиантовая
пыль,   четко   зафиксировав   каждую   линию.    Очарованный    несомненной
безукоризненностью своей работы, Бруенор понял о  какой  внутренней  пустоте
говорил его отец. Он знал, что никогда более в своей жизни  ему  не  удастся
достичь такого уровня мастерства, и он удивился  бы,  если  после  этого  он
вообще когда-либо смог бы поднять свой кузнечный молот.
   Пытаясь  разобраться  в  своих  нахлынувших   чувствах,   дварф   положил
серебряный молоточек и зубило обратно в золотой  ящичек  и  поместил  свиток
обратно в трубу, несмотря на то, что пергамент был пуст  и  магические  руны
никогда более не появятся на нем. Он понял,  что  ничего  не  ел  в  течении
нескольких  дней,  и  его  силы  еще  не  полностью   восстановились   после
заклинания. Он собрал столько вещей сколько смог поднять,  закинув  огромный
молот на плечо, и тяжелыми шагами побрел в направлении своего дома.
   Приятный запах жаркого из кролика приветствовало  его,  когда  он  достиг
лагеря  Дриззта.  "Значит  ты  вернулся   из   своего   путешествия,   "   -
поприветствовал он своего друга.
   Дриззт  перевел  свой  взгляд  на  дварфа,  пытаясь  не   выдать   своего
любопытства. "Как видишь, дорогой дварф" - сказал он. "Вообще -  то  в  этих
землях немногие ожидают моего возвращения."
   "Да, но я один из тех немногих кто рад тебя  видеть  в  любое  время."  -
ответил дварф. По мере того как он все ближе  походил  к  костру,  он  начал
испытывать некоторые проблемы с произношением слов, так как его рот  уже  до
отказа был забит слюнями.
   Дриззт понимающе улыбнулся. Он уже успел подкрепиться и приготовил  этого
кролика специально для Бруенора. "Присоединишься ко мне?" - спросил он.
   Прежде чем Дриззт успел закончить фразу, Бруенор  уже  откусил  приличный
кусок мяса от тушки. Внезапно он остановился и  подозрительно  уставился  на
дроу.
   "Как долго ты тут находишься?" - спросил дварф.
   "Пришел только этим утром, "  -  солгал  Дриззт,  отдавая  дань  уважения
сугубой личности церемонии дварфа. Бруенор ухмыльнулся и оторвал зубами  еще
один кусок от тушки, в то время пока Дриззт надевал еще  одного  кролика  на
вертел. Дриззт дождался пока Бруенор полностью увлекся  поглощением  мяса  и
затем быстро метнулся к  молоту.  Прежде  чем  Бруенор  успел  среагировать,
Дриззт уже держал оружие в руках .
   "Слишком большой для дварфа, " -  словно  ненароком  заметил  Дриззт.  "И
слишком тяжелый для моих худых рук." Он посмотрел на Бруенора, который стоял
со скрещенными на груди руками и нервно постукивал ногой  по  земле.  "Тогда
чей?"
   "Ты суешь нос не в свое дело, эльф, " - взревел дварф.
   Дриззт в  ответ  лишь  рассмеялся.  "Для  этого  мальчишки  Вулфгара?"  -
насмешливо спросил он. Он знал, что дварф испытывает сильную привязанность к
юному варвару, хотя Бруенор это и старался усиленно скрывать.
   "Слишком хорошее оружие для варвара. Может все-таки ты  выковал  его  для
себя?"
   Несмотря на свои насмешки,  Дриззт  действительно  уважал  и  восторгался
кузнечным искусством Бруенора. Не обращая внимания  на  то,  что  молот  был
слишком тяжел для него, он чувствовал его невероятную балансировку.
   "Просто старый молот, вот  и  все,  "  -  пробормотал  Бруенор.  "Паренек
потерял свою дубинку; Я не  могу  оставить  его  без  оружия  в  этой  дикой
местности!"
   "И как его назовешь?"
   "Эйджис-фанг, " - не задумываясь ответил Бруенор, имя выскочившее из него
прежде, чем он смог его обдумать. Он не помнил всех событий прошлой  недели,
но уже во время магической церемонии знал, что так назовет это оружие.
   "Я понял, " - сказал Дриззт, возвращая молот Бруенору. "Старый молот,  но
слишком хороший для мальчишки, а митрил, адамантин и бриллианты лишь простые
безделушки."
   "Закрой свою глотку, " - взорвался Бруенор, и его лицо приобрело пунцовый
оттенок. Дриззт поспешил принести извинения.
   "Зачем ты просил меня прийти, друг?" - спросил дроу, сменив тему.
   Бруенор прокашлялся. "Парень, " - остывая прорычал он. Дриззт понял,  что
в глотке Бруенора стоит комок, который  мешает  ему  говорить  и  постарался
подавить свой смешок, прежде чем его заметит дварф.
   "После зимы он будет свободен, " -  продолжил  Бруенор,  "но  он  еще  не
полностью готов. С силой больше чем у любого человека которого я  когда-либо
видел и движениями, подобными грации скачущего оленя, он еще  слишком  зелен
для настоящих битв."
   "Ты хочешь, чтобы я потренировал его?" - недоверчиво спросил Дриззт.
   "Хорошо, я сделаю это!" - взорвался Бруенор. "Я думаю, что  его  огромный
рост не будет особой помехой для низких выпадов дварфа!"
   Дроу серьезно посмотрел на своего расстроенного товарища. Как  и  каждый,
кто был достаточно близок к Бруенору, он знал, что разница в росте между ним
и варваром была больной темой для  него,  но  он  не  догадывался  насколько
серьезно это было.
   "Я присматривал за ним в течении пяти лет не для того, чтобы он погиб  от
лапы  какого-нибудь  вонючего  йети!"  -   выпалил   Бруенор,   раздраженный
нерешительностью дроу. "Так возьмешься ты за это?"
   Дриззт снова улыбнулся. Он вспомнил свою битву  с  йети  около  пяти  лет
назад. В тот день Бруенор спас его жизнь, и это было не  в  первый  и  не  в
последний раз, когда он был в долгу у дварфа. "Боги знают, что я должен тебе
гораздо больше чем это, мой друг. Конечно я буду тренировать его."
   Бруенор что-то пробормотал и схватил очередную тушку.

***

   Удары молота Вулфгара эхом отдавались  в  туннелях  дварфов.  Разозленный
тем, что Кэтти-бри удалось разговорить его, он с яростью  вернулся  к  своей
работе.
   "Прекрати стучать, мальчик, " - раздался грубый голос из-за спины.
   Вулфгар резко повернулся в сторону, откуда раздались слова.  Он  был  так
увлечен работой, что не заметил как  вошел  Бруенор.  Непроизвольная  улыбка
расплылась на его лице. Но внезапно поймав себя на проявлении  слабости,  он
поспешил придать серьезное выражение своему лицу.
   Бруенор отметил про себя огромный рост  варвара  и  редкий  белый  пушок,
начавший пробиваться на смуглой коже его лица. "Я не  могу  больше  называть
тебя мальчиком, " - признался дварф.
   "Ты можешь называть меня как пожелаешь" - возразил Вулфгар. "Я твой раб."
   "Твой дух неукротим как дикая тундра, " -  сказал,  улыбнувшись  Бруенор.
"Ты никогда не был и не будешь рабом ни одному человеку или дварфу!"
   Вулфгар  был  захвачен  врасплох  комплиментами  дварфа.   Он   попытался
возразить, но не смог найти подходящих слов.
   "Я никогда не рассматривал тебя как раба, парень, " - продолжал  Бруенор.
"Ты служил мне в качестве платы за преступления твоего народа, и в  обмен  я
учил тебя. Теперь отложи свой молот в сторону." Он сделал  небольшую  паузу,