право
подняться на палубу. Прошу...  Проходя  мимо  Ларсена,  он  едва  слышно
прошептал по-русски:
   - Полная боеготовность. Экипаж на палубу. Когда я ударю Кейси, всех в
наручники, - а громко и по-английски спросил:
   - Корабль к походу готов?
   Снимаемся через полчаса. Начинайте прокрутку  турбин...  -  Я  бы  не
советовал  спешить,  мистер  Мэллони.  Надо   еще   соблюсти   некоторые
формальности, - с едва уловимой издевкой в голосе сказал Кейси.
   - Да-да, конечно. Вы, наверное,  принесли  заявление  об  увольнении?
Надо посмотреть контракт, чтобы не было взаимных претензий. Если мы  вам
что-то должны, непременно рассчитаемся. Всякий труд должен быть оплачен.
А эти господа - ваши друзья? Или вы привели с собой полицию,  сомневаясь
в нашей честности? - Шульгин болтал весело и небрежно, продолжая  играть
не слишком  далекого  бонвивана,  прожигателя  жизни,  каким  все  время
старался выглядеть в глазах посторонних. - Кстати, а откуда  вы  узнали,
что я уже здесь? Ах да, вы, наверное,  слышали  наш  разговор  с  миссис
Мэллони, по-моему, я вчера говорил,  что  собираюсь  в  Мельбурн.  Ну  и
сказали бы мне, что тоже решили вернуться домой. Вдвоем бы веселее  было
лететь... Усыпляя бдительность Кейси, который  вначале  очень  напрягся,
готовясь к неприятному разговору, а то и к необходимости применять силу,
а  теперь  начал  расслабляться  от  его  слабоумной  болтовни,  Шульгин
продолжал нести всякую ерунду.
   Одновременно он уводил его и всю молчаливую  компанию  сопровождающих
(группу поддержки)  на  противоположный  борт,  за  надстройку,  которая
скрыла их от глаз возможных свидетелей.
   Впрочем, вечером понедельника людей на причалах было очень немного, и
никто впустую не пялился на примелькавшуюся за две недели яхту.  У  всех
хватало своих дел.
   А с этой стороны - только море. Сероватая, покрытая обычным  портовым
сором вода ковша, незаметно переходящая вдали в  индиговую,  искрящуюся,
океанскую.
   - Так я вас слушаю, друг мой. Я  только  прикажу  подать  чего-нибудь
прохладительного. Чертовская жара после Москвы. Эй, Джо, всем  виски.  И
побольше льда.
   Шульгин присел на кнехт,  привалился  спиной  к  фальшборту,  вытянул
ноги.
   Пятеро "гостей" теперь нависали  над  ним,  окружая  неровной  дугой.
Удивительно  выгодная  для  них  позиция.  Почти  любой  человек,  кроме
настоящего бойца, оказывался совершенно беспомощным в случае  инцидента,
ему даже убегать было некуда.  Разве  что  попытаться  перевалить  через
планшир и в воду... Он извлек  из  нагрудного  кармана  рубашки  сигару,
прикурил, пыхнул драгоценным  дымом.  (Исходя  из  цены  сигары,  каждая
затяжка - 10 фунтов.) - Итак, я вас  слушаю...  Чеканным  голосом  Кейси
изложил именно то, что Шульгин и собирался услышать.
   Вы,  господин  Мэллони,  или  как  вас  там,  незаконно  проникли  на
территорию  государства,  по  подложным   документам,   возможно   -   с
враждебными  целями.  Данное  судно  также  нигде  законным  образом  не
зарегистрировано  и  принадлежность   его   неизвестна.   На   основании
вышеизложенного, а также ряда других фактов, которые будут  приведены  в
надлежащее время и в надлежащем месте, вы, яхта  и  ее  экипаж  подлежат
задержанию до выяснения всех обстоятельств. В  соответствии  с  законами
Австралийского союза  вы  скорее  всего  предстанете  перед  Королевским
судом. Это все.
   Кейси замолчал, и до того скучавший полицейский с нашивками  старшего
констебля протянул Шульгину жетон на ремешке, долженствующий,  очевидно,
подкрепить слова патрона авторитетом государственной власти.
   Другой носитель формы положил ладонь на торчащую  из  кобуры  рукоять
"искровика".  Двое  штатских,  наоборот,  слегка   отодвинулись   назад.
Очевидно, по сценарию их  вмешательство  пока  не  требовалось.  Шульгин
подумал, что это, наверное, адвокаты, время которых придет позже.
   Сашка изобразил высочайшую степень изумления.
   - Как, это вы говорите, Кейси? После всего, что было? Вы же подписали
контракт, вы все знали! Кроме того... -  К  делу  это  не  относится,  -
перебил его бывший секретарь. - Прежде всего - я гражданин своей  страны
и тоже, прошу заметить, полицейский. Дело  скорее  всего  будет  идти  о
шпионаже... - Та-ак! Прав Шекспир, нет пределов человеческой низости.  Я
буквально  раздавлен.  Обмануться  в  человеке...  Мы   ведь   все   вам
симпатизировали,  Кейси,  радовались,  что  помогли  вам  войти  в  круг
достойных людей... Шульгин увидел,  что  приближается  Джо  с  подносом,
уставленным стаканами виски, сифоном с содовой и вазой с колотым  льдом.
Еще два робота бесшумно появились на крыле мостика над головой  Кейси  и
его компании.
   - И что, совершенно нет никакой возможности договориться полюбовно? Я
мог бы  еще  раз  достойно  вознаградить  вас  и  этих  джентльменов.  И
немедленно  выйти  в  море,  не   нанеся   никакого   ущерба   интересам
Австралийского союза... - Не будем зря тратить  вре...  Из  полулежачей,
напрочь  исключающей  возможность  активных  действий  позы  Шульгин   в
мгновение взлетел в боевую  стойку.  И  без  всяких  восточных  изысков,
совершенно банальным, уличным приемом дал Кейси в морду.
   С наслаждением.
   Мелькнули и канули за борт шикарные очки.
   Такой удар, сразу расквасивший новоиспеченному комильфо нос  и  губы,
забрызгавший кровью пиджак и шикарную изумрудную  рубашку  с  кружевами,
куда эффектней и унизительнее, чем вычурные японские "... гири".
   Второй удар пришелся в печень констеблю с пистолетом.
   Невероятно ловко и стремительно робот Джо поставил поднос  на  грибок
трюмного вентилятора и  только  после  этого  заломил  к  лопаткам  руки
второго полицейского.
   Еще два матроса синхронно проделали то же самое с обоими штатскими.
   Четырежды щелкнули замки наручников.
   За происходящим безучастно наблюдал Ларсен, скрестив руки на груди  и
прислонившись спиной к грот-мачте.
   - Капитан, будьте любезны, поднимитесь на мостик и помашите  фуражкой
в сторону третьего по правому борту пакгауза...  Когда  в  кают-компанию
вошли мужчины и Анна, Кейси уже сидел, пристегнутый за руку  и  за  ногу
наручниками  к  креслу.  Лаково  блестела   на   подбородке   начинающая
свертываться кровь. Остальных Шульгин велел пока запереть к тамбуре.
   Анна, увидев эту мизансцену, ахнула.
   Вице-консул насупился.
   - Что произошло? Вы отдаете себе отчет... - Вот  только  этого  -  не
надо, - прервал Степанова Сашка. - На борту собственной яхты я подвергся
бандитскому нападению неустановленных пока лиц во главе вот с  этим,  до
недавнего времени служившим у нас секретарем по найму. Он уже  бывал  на
"Призраке",  знал,  что  в  сейфе  хранятся  крупная   сумма   денег   и
драгоценности.  Вчера  он  сбежал  из  Москвы,  не  предупредив   своего
работодателя, и первым делом кинулся  сюда.  Скорее  всего  имеет  место
попытка ограбления... Эти господа - свидетели, как и члены команды яхты.
Ваше дело, как вице-консула, официально подтвердить случившееся, так как
"Призрак" - собственность российского военно-морского флота и тем  самым
является частью российской территории...  Говорил  теперь  Шульгин  чуть
звенящим, истинно генеральским голосом, какому научился  при  общении  с
Врангелем, Слащевым и прочими, хотя и по-английски. Чтобы Кейси понял.
   Тот несколько раз пытался что-то  выговорить  распухшими  губами,  но
Сашка показал ему кулак, и он успокоился.
   - Но я лично ничего не видел, - продолжал настаивать Степанов.
   - Ты какую команду получил,  Юра?  -  с  нажимом  спросил  Сергей,  и
дипломат увял, кивнул, соглашаясь.
   - Да, да, все я понял, так и сделаем.
   Шульгин не удивился, но все  равно  для  себя  отметил,  что  влияние
Суздалева поистине безгранично и простирается на  все  сферы  российской
системы власти. В старое время мидовцы хотя бы для самоуважения вступали
в конфликты с гэбэшниками и даже с партийными органами подчас.
   - Так сделаем,  господа.  Сейчас  разойдетесь  по  каютам,  и  каждый
допросит своего объекта спокойно и непредвзято. Кто, что, зачем, почем и
так далее. Есть ли у них какой-нибудь прокурорский ордер, постановление,
ну, я не знаю, как здесь принято, любой документ, позволяющий вторгаться
на иностранное судно. А я пока по-свойски с  этим  придурком  побеседую.
После соберемся и сверим информацию.
   Он обернулся к жене. Как раз в тот миг, когда под  палубным  настилом
загудели, проворачиваясь, двигатели.
   -  Ты,  Аня,  поднимись  на  мостик,  сядь  в  кресло  и   полюбуйся,
пожалуйста, южным закатом и удаляющимися берегами  Австралии.  Возможно,
второй раз и не увидишь.
   Так что  пользуйся  случаем.  Потом  вместе  поужинаем  и  обменяемся
мнениями... Девушка, пожалуй, и готова было  что-то  возразить,  но  тон
Шульгина исключал возможность дискуссии.
   Она поправила чуть помявшуюся юбку и молча пошла вверх по  трапу.  Но
молчание ее и нарочитая покорность обещали будущую грозу.
   Было нечто такое в выражении ее лица, чего Сашка раньше не замечал.
   Стратегию   и   тактику   беседы    с    пациентом    Шульгин,    как
специалист-психоаналитик, знал хорошо, а за  последний  год  приобрел  и
практические навыки следователя, что в принципе одно и то же.
   Надо  сказать,  ему  это  занятие   понравилось.   Используя   знание
психологии и истории, известные  достижения  всевозможных  спецслужб  на
протяжении всего XX века, он без труда ломал и склонял к  сотрудничеству
твердокаменных большевиков, агентов  ВЧК  и  Интеллидженс  сервис,  даже
таких зубров разведки и контрразведки, как  Агранов,  Трилиссер,  Сидней
Рейли.
   Так что поговорить с Кейси он решил скорее  из  чистого  любопытства.
Вряд  ли  от  него  удастся  получить  ценную  информацию,  а  вербовать
австралийца в агенты смысла не было. Разве что  так,  впрок,  на  всякий
случай.
   Он уселся на стул задом наперед,  положил  подбородок  на  сцепленные
кисти, с пренебрежением и иронией всмотрелся в физиономию своего визави.
   Кейси тоже довольно давно работал  полицейским,  первый  шок  у  него
успел  пройти,  поэтому  он  ждал  первых  слов   Шульгина   с   видимым
спокойствием.
   Причина его спокойствия была Сашке  понятна.  Что  ж,  тем  хуже  для
предателя.
   - Думаешь, для меня имеет хоть какое-нибудь значение, что  ты  явился
сюда в сопровождении дружков-полицейских? Напрасно думаешь. Тебе ведь  с
самого начала было сказано, что мы - из другого мира и плевать хотели на
ваши законы... - Никто и никогда не поверит, что вы из другого мира. Для
суда вы  будете  обыкновенными  лицами  неустановленного  происхождения,
совершившими нападение на  представителей  власти.  Это  карается  очень
строго, - Кейси обретал уверенность в себе  прямо  на  глазах.  -  Самое
лучшее для вас - сдаться добровольно и не усугублять своего положения.
   Происходящее напомнило Шульгину сцену из "Попытки к бегству".  Допрос
Хайры Антоном. Но он-то не Антон, он скорее Саул. А вот  Кейси  -  точно
Хайра.
   Пообразованнее, конечно, поумнее. Но ненамного.
   Ему действительно трудно понять, что сидящий  перед  ним  симпатичный
мужчина с деликатными манерами - существо из мира с  совершенно  другими
моральными нормами и нравственными принципами. По своим  психологическим
установкам "мистер Мэллони" отличается от того  же  Кейси  сильнее,  чем
американский плантатор эпохи рабства от американского бизнесмена  времен
"политкорректности".
   -  До  суда  еще  нужно  суметь  дожить,  милейший.   Тебе.   -   Для
убедительности он почти коснулся пальцем лба австралийца. - Не знаю, как
по вашим, а по нашим законам я имею право стрелять в любого, кто  проник
на мою территорию, на садовый участок, в квартиру, на палубу моей  яхты.
В том числе и  в  "представителя  закона",  если  он  предварительно  не
предъявил мне документ, позволяющий  вторгаться  в  "прайвеси"  . У тебя есть такой документ? А вот у меня есть. И
российский консул на борту... Документа у Кейси явно не  было,  об  этом
Шульгину  сказал  метнувшийся  в  глазах  собеседника  испуг.  Он   явно
рассчитывал взять клиента "на пушку". Иностранец, мол, сомнительное лицо
без паспорта, испугается одного вида полицейской бляхи.
   Вот и не озаботился как-то свои претензии подкрепить. А раз  авантюра
с налета не прошла, разговор пошел об ордерах, правах  личности  и  иных
малоприятных вещах, то надо  срочно  выкручиваться.  -  Вы  должны  меня
понять, мистер Мэллони. За то, что вы позволили мне  заработать,  хорошо
ко мне относились, я благодарен. К вам и к  сэру  Эндрью  я  отношусь  с
симпатией.
   Но в остальном - ничего личного. Простите, но я вам  не  поверил.  Вы
знаете обстановку в мире. То, что вы оставили такую дорогую яхту, да еще
и с экипажем, в Мельбурне, а сами улетели  в  Москву,  а  не  в  Лондон,
только прибавило подозрений. И при первой  же  возможности  я  вернулся,
чтобы выяснить, зачем  это  было  сделано.  Нередко  имеющие  тяжелейшие
последствия заговоры начинаются с совершенно невинных акций...  "Ага,  -
подумал Шульгин. - Прямо как про  яхту  "Гранма"   вспомнил".
   Но ответил грубо:
   - Ты мне здесь философий не разводи, парень. И  защитника  свободы  и
демократии из себя не строй. Без тебя их до Москвы раком не  переставишь
(последней идиомы Кейси точно не понял, но смысл уловил верно). И  выбор
у тебя самый простейший. Ты мне сейчас излагаешь все абсолютно  точно  -
твои истинные планы и цели, как ты дошел до жизни  такой  и  что  будешь
делать, если я вдруг тебя прощу. Или... Шульгин  рывком  развернул  стул
Кейси к кормовому балкону, открыл двустворчатую дверь.
   Подрабатывая турбинами, "Призрак" как раз прошел  прикрывающий  бухту
мыс и начал ложиться на чистый ост,  к  выходу  из  пролива  в  открытый
океан.
   - Кильватерная струя.  Образуется  бронзовыми  винтами  диаметром  по
полтора метра каждый. Если  под  лопасти  попадешь,  догадываешься,  что
будет? Сторожу клуба я сообщил, что ты и твои друзья собираетесь со мной
в дальнюю морскую прогулку.
   На неделю, на две... Перспектива ясна?
   - Вы... Вы не сможете этого сделать... - Отчего же? Я мужик  сильный,
поднять этот стул вместе с тобой вполне смогу.
   А дальше - по законам земного тяготения.
   Совсем потеряв голову и лицо, Кейси  начал  сбивчиво  объяснять,  что
имел в виду совсем не это, что такой  цивилизованный  человек,  как  сэр
Ричард (ого, со страху и меня в рыцари произвел!), не может  просто  так
убить почти ни в чем не повинного собрата по расе.
   - Ты мне еще про совесть расскажи. И про слезинку ребенка тоже. Когда
меня собирался в  тюрьму  на  двадцать  лет  засадить,  о  таких  тонких
материях не думал.
   Демонстрируя силу, Сашка на самом деле выставил  стул  с  прикованным
Кейси на балкон, к самому краю балюстрады.
   Солнце садилось в океан по правую  руку,  с  берега  тянуло  сухим  и
теплым ветром прокаленных  зноем  полупустынь,  мерно  хлюпала  о  борта
черно-синяя  волна  Индийского   океана.   Жизнь   казалась   совершенно
великолепной.
   - Не делайте этого,  я  буду  говорить.  Все...  Только...  Вы  лучше
задавайте вопросы, а я отвечу... На этом и строился расчет Шульгина.  На
самом деле человеку начать вдруг подробно и последовательно рассказывать
о своих неблаговидных помыслах и  поступках  психологически  трудно.  На
этом и ломали многих арестованных энкавэдэшные следователи.
   После   неоднократных,   сопровождаемых    физическим    воздействием
требований "разоружиться перед  партией",  самому  придумать  и  стройно
изложить  сюжет  и   фабулу   собственной   антисоветской   троцкистской
деятельности, возможность просто отвечать на задаваемые вопросы  кажется
даже облегчением.
   - Ладно, давай так. Я  спрашиваю,  ты  отвечаешь  быстро,  без  пауз.
Станешь долго задумываться, я могу усомниться в твоей искренности. И все
время помни, что каждое твое слово будет перепроверяться.
   Среди потока вопросов, ответы на которые Шульгина интересовали  очень
мало, он хотел замаскировать единственный, главный.
   И, уже выяснив очень много о том, как именно Кейси собирался обратить
"Призрак" в свою собственность, сколько  денег  за  участие  в  операции
собирался он заплатить  своим  помощникам  и  какую  судьбу  он  готовил
Шульгину и остальному экипажу, Сашка без нажима,  как  бы  между  прочим
спросил:
   - А о чем у вас состоялся разговор там, в  Москве?  Каким  образом  к
тебе подошли те люди, куда пригласили для беседы, что спрашивали  и  что
предлагали?
   После предыдущих, крайне неприятных, вопросов  этот  показался  Кейси
вполне невинным.  Отвечая  на  него,  можно  даже  отдохнуть  и  немного
расслабиться. И он начал говорить, описывая события рокового  вчерашнего
дня в мельчайших деталях.
   ...Ровно в десять с половиной часов утра - как раз отзвонили  куранты
на краснокирпичной башне - австралиец поднялся  от  Манежной  площади  к
Никольским воротам и вошел в Кремль. Этот день  он  собирался  посвятить
осмотру Оружейной палаты, о которой многое слышал. Он даже купил  билет,
но внутрь войти не успел.
   Его вежливо придержал за локоть молодой человек, одетый, похоже,  для
загородной  прогулки  в  зимнем  лесу,  в  кожаную   куртку   на   меху,
натурального же  меха  шапку  и  высокие  сапоги  с  толстыми  рубчатыми
подошвами.
   Обычно люди, перемещающиеся по Москве короткими перебежками от метро,
остановок автобусов и такси до дверей офисов  или  магазинов,  одевались
гораздо легче.
   Назвавшись  представителем  службы  охраны   Кремля,   этот   человек
предложил буквально на несколько минут зайти в дежурное помещение, чтобы
уточнить некоторые вопросы.
   Поначалу Кейси подумал, что речь пойдет о висевшей у  него  на  плече
видеокамере. Он знал, что во многих музеях мира  пользоваться  съемочной
аппаратурой запрещено, но в России у него пока что проблем не возникало.
   Однако с первых же слов он понял, что "господин Павлов"  представляет
ведомство,  которое  если  и   интересуется   поддержанием   порядка   в
национальных музеях, то в самую последнюю очередь.
   Разговор длился уже третий час, и Кейси пришлось  ответить  на  массу
вопросов, касающихся прежде всего истории  его  знакомства  с  господами
Ньюменом и Мэллони, цели приезда в Москву и  дела,  которыми  они  здесь
занимаются.
   Скрывать было особенно нечего, да и неискренность  с  представителями
государственных спецслужб на их территории никогда ни к чему хорошему не
приводила.
   Только о  том,  что  означенные  господа  прибыли  сюда  прямиком  из
параллельного прошлого, Кейси благоразумно умолчал.
   С одной стороны, не хотелось выглядеть  идиотом,  а  с  другой  -  ни
одного подтверждающего эту гипотезу факта у  него  все  равно  не  было.
Изданные в  другой  реальности  книги  остались  на  яхте  в  Мельбурне,
проданные раритетные монеты доказательством служить не могли.
   - Хорошо, - сказал наконец контрразведчик. - Мы  удовлетворены  вашей
откровенностью и готовностью к сотрудничеству. Поэтому -  любезность  за
любезность. К вам  претензий  у  нас  нет,  но  вы  поступили  бы  очень
правильно, если бы сегодня  же,  не  встречаясь  со  своими  "друзьями",
вылетели на родину. Билет в  Оружейную  палату  по  нашей  вине  пропал,
поэтому в компенсацию... - Он протянул  Кейси  оформленный  на  его  имя
длинный, глянцево блестящий билет  на  рейс  Москва  -  Мельбурн.  -  Вы
свободны. Вас отвезут сначала в гостиницу за вещами, потом в аэропорт...
...В этом месте своего рассказа Кейси вдруг запнулся. От  ощущения,  что
он забыл  что-то  очень  важное,  жизненно  важное,  у  него  даже  лицо
исказилось.
   Если бы Шульгин в это  время  отвернулся,  просто  отвлекся  на  игру
закатных  красок  у  горизонта,  короткая   гримаса   "подследственного"
осталась бы им незамеченной.
   Но он ее увидел.
   Это тоже входило в число профессиональных навыков - следить не только
за  словами,  но  и  за  интонациями,  за   мимикой,   выражением   глаз
собесе