Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Еськов Кирилл. Последний кольценосец -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  -
к того стоил. Стрелять из лука так, как прежде, Ранкорн больше не мог (изувеченный плечевой сустав навсегда потерял подвижность), однако следопытом он остался отменным, а его опыт засад и иных боевых действий в лесу был поистине бесценен. Войну он закончил в сержантском чине, затем посильно поучаствовал под началом своего лейтенанта в освобождении и возведении на итилиенский престол Фарамира и совсем уж было собрался приняться за возведение собственного дома -- где-нибудь подальше от людей, скажем, в долине Выдряного ручья... Тут-то рейнджера и пригласил Его Высочество князь Итилиенский: не согласится ли тот сопровождать двоих его гостей на Север, в Темнолесье? "Я больше не на службе, мой капитан, а благотворительность не по моей части". "Мне и нужен такой, чтоб не на службе. А благотворительность тут ни при чем, они готовы хорошо заплатить. Назови свою цену, сержант". "Сорок серебряных марок", -- брякнул Ранкорн, просто чтоб от него отвязались. Но жилистый крючконосый орк (он, как видно, был у тех за старшего) лишь кивнул: "Идет", и принялся развязывать плетеный кошель с эльфийским узором; ну а уж когда на столе возникла пригоршня разнообразного золота (Халаддина давно занимало -- откуда у Элоара взялись вендотенийские ньянмы и квадратные ченги с Полуденных архипелагов?), отыгрывать задний ход рейнджеру стало неприлично. Халаддин с Цэрлэгом наслаждались теперь полной безответственностью: всю подготовку похода к Дол-Гулдуру взял на себя Ранкорн. Правда, купленные для них в поселке кожаные ичиги разведчик примерял с явной опаской (обуви без твердой подошвы орокуэн решительно не доверял), но вот поняжка, которую здесь используют вместо заплечного тюка, ему определенно пришлась по душе: жесткий каркас из двух черемуховых дуг, соединенных на взаимозажим под углом девяносто градусов (гнут черемуху свежей, только что срезанной, а засыхая, она обретает твердость кости), позволяет нести угловатый стофунтовый груз, не заботясь о том, как тот прилегает к спине. Орокуэн на эти дни, к некоторому удивлению доктора, предпочел перебраться из гостевых апартаментов Эмин-Арнена, отведенных им принцем, в казарму Фарамировой личной охраны. "Я, сударь, человек простой и во всей этой роскоши чувствую себя как муха в сметане: плохо и сметане, и мухе". Назавтра он появился с изрядно заплывшим глазом, но вполне довольный собой: оказалось, итилиенцы, наслышанные о подвигах сержанта в ночь освобождения принца, раскрутили того на спарринг с двумя лучшими рукопашниками своего полка. Одну схватку Цэрлэг выиграл, вторую проиграл (а может -- хватило ума проиграть) -- к полному взаимоудовлетворению сторон; теперь даже открывшаяся во время вечерних посиделок нелюбовь орокуэна к пиву встречала у рейнджеров понимание: авторитетный мужик, в своем праве... А как там у вас?.. Кумыс? Ну уж извиняй, не завезли... А как-то раз Халаддин заглянул в казарму к своему спутнику и отметил, как при его появлении разом увял оживленный разговор на всеобщем и воцарилось неловкое молчание: для крестьянских парней, избавленных наконец от необходимости стрелять друг в дружку, высокоученый доктор был сейчас лишь досадной помехой, начальством. Путь на север избрали водный: неизвестно, кто сейчас хозяйничает в Бурых землях на андуинском левобережье. До водопадов Рэроса (это примерно две трети пути) поднимались под парусом, благо в это время года по долине Великой Реки дуют сильные и ровные южные ветры. Дальше пришлось идти на легких долбленых обласках. эту часть пути Халаддин с Цэрлэгом провели в статусе корабельного груза: "Вы с Рекой не знакомы, и лучшее, что можете сделать для отряда, -- это ни при каких обстоятельствах не отрывать задницы от донышка челнока и вообще не делать резких движений". Второго июня экспедиция достигла кольцеобразной излучины Андуина перед впадением в него берущей начало в фангорнском лесу Светлянки. Дальше начинались Зачарованные леса -- Лориен по правому берегу, Темнолесье по левому; отсюда до Дол-Гулдура оставалось чуть больше шестидесяти миль по прямой. Люди Фарамира остались сторожить челны, перегнав их от греха на правый, роханский, берег, а они -- трое -- спустя день пути увидали перед собою зубчатую черно-зеленую стену из темнолесских елей. Лес этот совершенно не походил на заполненные солнцем и жизнью дубравы Итилиена: полное отсутствие подроста и кустарника делало его похожим на необозримую колоннаду циклопического храма. Под сводами царила глухая тишина -- толстенный ковер из ядовито-зеленого мха, испещренный кое-где мелкими белесыми цветами, смахивающими на картофельные проростки, полностью скрадывал звуки. Безмолвие и прозрачный зеленоватый сумрак создавали полную иллюзию подводного мира, которую еще усиливали "водоросли" -- неопрятные седеющие бороды лишайника, свисающего с еловых ветвей; ни солнечного лучика, ни дуновения ветерка -- Халаддин физически ощущал, как давит ему на грудь многометровая толща воды. Деревья были огромны; истинный размер их становился понятен лишь по упавшим стволам -- перебраться через них было невозможно, а обходить -- футов по сто -- сто пятьдесят в каждую сторону, так что попадавшиеся кое-где участки бурелома были совершенно непроходимы, их приходилось огибать стороною. К тому же внутренность этих колод была источена в кружево исполинскими -- в ладонь величиной -- муравьями, которые яростно атаковали всякого, кто имел неосторожность прикоснуться к стене их жилища. Дважды натыкались они и на человеческие скелеты, довольно свежие: над ними бесшумно роились изящные угольно-черные бабочки -- и это было до того страшно, что даже навидавшийся всякого орокуэн тихо осенял себя знаком Единого. Стаи волков-оборотней и пауки размером в тележное колесо -- все это оказалось детскими сказками: лес не снисходил до прямой враждебности человеку, будучи абсолютно ему чуждым, как чужд океанский простор или холодное пламя заоблачных ледников Эфель-Дуата; сила леса проявляла себя не в противодействии, а в неприятии и отторжении, оттого острее всего ощущал ее именно лесовик Ранкорн. Эту-то силу и собирал -- век за веком, каплю по капле -- в свои заговоренные камни Дол-Гулдур: три магические твердыни -- Дол-Гулдур в Темнолесье, Минас-Моргул у Кирит-Унгольского перевала и Аг-Джакенд посреди безжизненного высокогорного плато Шураб в северном Кханде -- заключали Мордор в защитный треугольник, питаемый древнею силой лесов, светом горных снегов и молчанием пустынь. Воздвигшие эти колдовские "резонаторы" назгулы, желая скрыть их истинное назначение, придали им вид крепостей; надо думать, они от души забавлялись, когда очередной закатный полководец очумело бродил по растрескавшимся плитам дол-гулдурского двора, тщетно пытаясь отыскать хотя бы след того гарнизона, что ратоборствовал с его воинством. (Последний раз этой уловкой воспользовались два месяца назад: "зеркальный гарнизон" почти две недели отвлекал на себя эльфов Лориена и эсгаротское ополчение, позволив настоящей Северной армии практически без потерь вернуться к Мораннону). Только вот в подземелья замка соваться не рекомендовалось никому -- о чем, впрочем, честно упреждали выбитые на стенах надписи на всеобщем языке. ...Консилиум на тропинке затягивался. Халаддин снял с плеч поняжку (в первый миг, как обычно, возникло блаженное ощущение, будто невесомо летишь по воздуху, потом оно ушло -- осталась лишь накопившаяся за маршрут усталость) и приблизился к следопытам. Оба сержанта выглядели явно встревоженными: шли они все эти дни по глухим лесным тропкам, избегая торной дороги, соединяющей Дол-Гулдур с Моранноном, однако присутствие людей даже в этих зачарованных чащах ощущалось разведчиками постоянно -- и вот нате вам, пожалуйста: совсем свежие следы. Следы форменных сапог мордорского пехотинца... А Шарья-Рана между тем ни о каких мордорских частях в районе крепости не поминал ни единым словом. -- Может, какие дезертиры из Северной армии, еще с той поры? -- Да навряд ли... -- почесал в затылке Цэрлэг. -- Любой дезертир из здешних мест слинял бы куда угодно, хоть в самое пекло. А эти явно базируются здесь поблизости: шли-то без груза -- судя по глубине отпечатков... -- Странный след, -- поддержал его Ранкорн. -- У людей из вашей Северной армии сапоги должны быть здорово стоптанные, а эти -- будто только что с вещевого склада. Вон, гляди, как краешек ранта пропечатался. -- А из чего, собственно, следует, что это мордорцы? -- Ну, -- переглянулись -- с некоторой даже с обидой -- следопыты, -- высота каблука... форма носка... -- Я не о том. Вот мы с Цэрлэгом обуты в ичиги -- и что ж с того? Наступило краткое молчание. -- Черт... Тоже верно... Но смысл?.. Смысла в том действительно не было никакого... И решение, внезапно принятое Халаддином, было абсолютно иррациональным -- прыжок во мрак. Собственно говоря, это было даже не его решение; просто какая-то сторонняя сила негромко приказала: "Вперед, парень!" -- и уж тут надо либо повиноваться не раздумывая, либо вовсе не играть в эти игры. -- Значит, так... До Дол-Гулдура, как я понимаю, осталось всего ничего, дюжина миль. Сейчас подходим к дороге; дальше вы остаетесь, а я иду в крепость. Один. Если через три дня не вернусь -- значит, все: поворачивайте оглобли, меня нет в живых. К крепости не приближаться ни при каких обстоятельствах. Ни при каких -- ясно? -- Да вы что, сударь, спятили? -- вскинулся орокуэн. -- Сержант Цэрлэг, -- он и не подозревал за собою способности к таким обертонам, -- вам ясен приказ? -- Так точно... -- Тот замялся, но лишь на секунду. -- Так точно, господин военлекарь второго ранга! -- Вот и славно. А мне надо выспаться и хорошенько продумать, что говорить этим самым ребятам в ненадеванных сапогах -- если крепость в их руках. Кто я таков, где провел эти месяцы, как добирался сюда и все такое... Откуда, кстати, у меня на ногах ичиги -- тут мелочей не бывает. ГЛАВА 57 Кумай переложил рули, и планер недвижимо замер в вышине, привычно и уверенно опершись раскинутыми крыльями на пустоту. Дол-Гулдур отсюда открывался как на ладони -- со всеми его декоративными бастионами и равелинами, центральным донжоном, занятым теперь под мастерские, и ниточкой подъездной дороги, петляющей меж вересковых холмов. Он еще раз окинул взором окрестности и довольно ухмыльнулся: спрятать их "Оружейный монастырь" здесь, у черта на куличках, под самым носом у лориенских эльфов, -- затея, великолепная в своем нахальстве. Правда, многие из коллег, собранных под крышею чародейной цитадели, ощущали себя не в своей тарелке (у одних беспрерывные ночные кошмары, а у иных -- и открывшиеся вдруг малопонятные хвори), но тролли -- народ толстокожий и флегматичный, не верящий ни в сон, ни в чох, так что инженер чувствовал себя здесь превосходно и погрузился в работу так, что даже маковка наружу не торчала. Хотя формально старшим над ними числился Джагеддин -- прославленный химик, оптик и электромеханик из Барад-Дурского университета, -- реально командовал "на объекте" комендант Гризли, чем-то и вправду напоминающий огромного серого медведя из лесистых нагорий Северо-Восхода; ни настоящего его имени, ни должности, которую он занимал в разведслужбе, никто из них не знал. Кумай не мог даже сообразить, кто тот по крови; может, из тех, северных, троллей, что жили когда-то в Мглистых горах, а потом постепенно растворились среди дунгар и ангмарцев? С комендантом Кумай спознался немедленно по прибытии в крепость (люди суперинтенданта переправили его сюда по эстафете вдоль Дол-Гулдурского тракта -- у них тут оказалась налажена настоящая ямская служба, обозы ходили едва ли не через день); Гризли устроил ему многочасовой допрос, с маниакальной обстоятельностью перешерстив всю Кумаеву жизнь, разве что не поинтересовался сексуальными вкусами его первой подружки. Детство, учеба, военная служба; имена и даты, технические характеристики летательных аппаратов и привычки его университетских собутыльников, словесные портреты горных мастеров с отцовского рудника и последовательность тостов в троллийском застолье... "Вы утверждаете, что третьего мая 3014 года, в день вашего первого полета, было пасмурно; вы твердо в этом уверены?.. А как зовут бармена в кабачке "Эчигидель", что напротив университета? Ах да, верно, "Эчигидель" будет чуть дальше по бульвару... Инженер первого ранга Шаграт из вашего полка -- высокий, сутулый, хромает на правую ногу? Ах, квадратненъкий и не хромает вовсе...". Дураку ясно -- проверка на вшивость, но к чему такие сложности? Когда же Кумай упомянул по ходу дела какую-то деталь своего миндоллуинского побега, Гризли укоризненно поморщился: -- Разве вас не проинструктировали, что эта тема под запретом? -- Но... -- растерялся инженер, -- я, право же, не думал, что этот запрет распространяется и на вас тоже... -- Вас предупреждали о каких-то исключениях из правила? -- Никак нет... Виноват. -- Привыкайте... Ладно, проверку вы прошли успешно. Угощайтесь. -- С этими словами комендант придвинул Кумаю пузатый чайник с обколотым носиком и неводомо как попавшую сюда кхандскую пиалу из тончайшего кремового фарфора, а сам погрузился в изучение составленного механиком списка -- что тому потребно для работы (бамбук, бальсовое дерево, умбарская парусина... уйма всего, да потом наверняка и еще что-нибудь всплывет). -- Кстати, ваши прежние сотрудники, такие как мастер Мхамсурэн... будь они здесь, это заметно помогло бы делу? -- Ну еще бы!.. Только разве это возможно? -- Для нашей службы нет ничего невозможного. Нужно только припомнить об этих людях все -- приметы, дружеские и родственные связи, привычки... Нам пригодится любая мелочь, так что напрягите-ка память. А по прошествии еще получаса комендант слегка прихлопнул ладонью стопку исписанных листов, лаконично подытожив: "Если они живы -- найдем", и Кумай отчего-то сразу почувствовал: эти -- найдут. "Переодевайтесь, господин инженер второго ранга. -- Гризли указал взглядом на комплект новенькой мордорской униформы без знаков различия (так тут были обмундированы все -- и конструктора Джагеддина, и обслуга, и безмолвные охранники из разведслужбы). -- Пойдемте, покажу вам наше хозяйство..." Хозяйство оказалось обширным и разнообразным. Кумая, например, дожидался великолепный планер невиданной им ранее конструкции: прямые и узкие, как эльфийский клинок, крылья почти двадцатиярдового размаха держались, казалось, вообще ни на чем -- какой-то невероятный материал, легче бальсы и прочнее каменной лиственницы: под стать планеру была и "мягкая" катапульта для его запуска -- ну нет таких материалов в природе, хоть башку рубите! Тут только механик сообразил, что имеет дело с легендарным "Драконом" назгулов, дальность полета которого определяется единственным обстоятельством -- сколько времени выдержит без посадки пилот в своей гондоле. Впрочем, пилотирование "Дракона" Кумай освоил с легкостью: известное дело -- чем совершеннее техника, тем проще она в обращении. Одновременно с Кумаем в Дол-Гулдуре объявились четверо изенгардских инженеров "пробойного огня": так величали порошкообразную зажигательную смесь вроде той, что издавна использовалась в Мордоре для праздничных фейерверков. Изенгардцев привел сюда Росомаха -- невысокий жилистый парень с чуть кривоватыми ногами, похожий на дунгарского горца; он теперь замещал Гризли, когда тому случалось отлучиться из крепости по своим секретным делам. К пробойному огню (его через небольшое время стали называть просто -- порошок] мордорские мастера отнеслись поначалу весьма скептически: начиненные им каплевидные керамические сосуды с короткими крылышками летели действительно далеко, почти на две мили, но вот прицельность, мягко говоря, оставляла желать лучшего -- плюс-минус двести ярдов. К тому же как-то раз "летающая капля" разорвалась прямо в направляющем желобе, убив случившегося поблизости рабочего; узнав же от изенгардцев, что такие истории случаются -- "ну, не скажешь, чтоб регулярно, но быва-ат, быва-ат", -- мордорцы лишь переглянулись: "Слышь, ребята? Ну-ка его на хрен, этот пробойный огонь, -- с ним своих спалишь скорей, чем чужих..." Однако не прошло и трех дней после той аварии, как катапультисты пригласили Гризли на пробные стрельбы -- похвастаться новым типом снаряда. Со стандартной трехсотъярдовой дистанции они первым же выстрелом превратили в решето группу из восьми мишеней; а всего и дела-то было -- полый керамический шар, набитый порошком с рубленными гвоздями и снабженный огнепроводным шнуром для зажигательных нафтовых кувшинов. Следующий шаг напрашивался сам: поместить емкость с порошком внутрь резервуара с огневым желе, что получается при растворении мыла в светлой фракции нафты -- так, чтобы при взрыве липкие прожигающие хлопья разлетались во все стороны... Гризли оглядел тогда тридцатиярдовое пятно выжженной до минерального слоя почвы и изумленно обернулся к Джагеддину: "И это все натворил один-единственный кувшин? Ну, ребята, поздравляю: наконец-то вы придумали нечто стоящее!" Вот тогда-то Кумаю и пришло в голову, что такие снаряды -- хоть зажигательные, хоть осколочные -- можно не только выстреливать из катапульт, но и сбрасывать с планеров. "Бессмысленно, -- возразили ему. -- Ну сколько вылетов ты успеешь совершить за время сражения? Два? Три? Овчинка не стоит выделки". "Если сбрасывать снаряд просто на вражеское войско -- конечно, нет. А вот если накрыть лично милорда Арагорна с милордом Митрандиром -- очень даже стоит". "Думаешь, попадешь?" "Почему ж нет? Попасть-то надо не в отдельного человека, а в тридцатиярдовый круг..." "Слушай, как-то это... неблагородно..." "Чего-чего?!!" "Да нет, это я так... Той прежней, рыцарской войне с ее "Вы готовы, прекрасный сэр?" так и так конец... Единый свидетель -- не мы это затеяли". Да, благородной войне, похоже, и вправду наставал конец... Мордорские конструкторы, например, изрядно продвинулись в совершенствовании арбалетов -- оружия, которое в Средиземье всегда было под негласным запретом. ("Как ты полагаешь, почему благородные рыцари так ненавидят арбалет? Я бы сказал -- в этой их ненависти просматривается что-то личное, нет?.." "Как же, слыхивали: дистанционное оружие -- оружие трусов". "Э, нет -- тут сложнее. Против луков -- заметь! -- никто особо не возражает. Фокус в том, что у лучшего лука усилие на тетиве -- сто фунтов, а у арбалета -- тысяча". "Ну и что с того?" "А то, что лучник может свалить латника, лишь попав тому в щель забрала, в спайку панциря и тэдэ -- высокое искусство, надо учиться с трехлетнего возраста, тогда, глядишь, годам к двадцати будешь на что-то годен. Арбалетчик же стреляет по контуру -- куда ни попади, все навылет: месяц подготовки -- и пятнадцатилетний подмастерье, сроду не державший в руках оружия, утрет рукавом сопли, приложится с сотни ярдов, и крышка знамени

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору