- Ты одна?
   - Нет. Они сейчас приплывут. Сандер уговорил Холлиан присоединиться к
нам.
   Кавинант кивнул. Пригнув голову к коленям,  он  закрыл  лицо  руками,
словно боялся показать, сколь велико его облегчение.
   Вскоре на повороте реки появились  Сандер  и  Холлиан,  а  еще  через
несколько минут путники вновь поплыли вниз по течению. Кавинант  молчал,
устремив вперед мечтательный  взгляд.  Линден  тоже  хранила  безмолвие,
собирая  разбитые  куски  своей  независимости.  Она  чувствовала   себя
беззащитной и уязвимой. Любое случайное слово или  легкое  прикосновение
могло бы выставить напоказ ее самые сокровенные секреты. Она  не  знала,
как вернуть  свою  строгую,  целомудренную  замкнутость.  Чумное  солнце
нависало над ней, как  безжалостный  палач,  и  жизнь  казалась  чередой
угроз, от которых она не имела защиты.
   Гораздо позже, в начале вечера, река повернула прямо на восток, и вид
берегов изменился. Впереди с обеих сторон выросли высокие крутые  холмы,
похожие на  пару  уравновешенных  противоположностей.  Справа  перед  их
взорами предстал голый каменистый  склон  с  обломками  скал  и  языками
осыпей. Однако это запустение возникло не  от  Солнечного  Яда.  Чувства
Линден подсказывали ей, что место стало  мертвым  давным-давно,  и  даже
плодородное солнце не скрашивало его безжизненного ландшафта. Неподалеку
от  берега  виднелись  какие-то  древние  развалины,  потерявшие   своих
обитателей еще до того, как Страна лишилась былой красоты.
   Холмы слева, наоборот, казались сутью  и  воплощением  жизни.  Линден
вздрогнула от той силы, с какой они коснулись ее  чувств.  К  северу  от
реки располагался регион, не тронутый Солнечным Ядом. Вязы и золотни  на
холмах выглядели абсолютно нормальными и здоровыми.  Плодородное  солнце
не влияло на их рост; чумное солнце не разъедало их  крепкой  древесины.
Из густой травы с созвездиями лютиков и амариллисов  поднимались  пышные
кусты алианты. Прохладный ветерок с холмов нес аромат  цветов  и  чудный
запах зеленой листвы.
   Вид берегов был настолько разным,  что  река  воспринималась  чертой,
отделяющей жизнь от смерти, - своеобразной  границей  между  красотой  и
владениями Солнечного Яда. Прямо у реки, как указатель, стоял старый дуб
с кривыми ветвями, поросший длинными лентами  мха,  похожими  на  мантию
силы, - седое величие прежней Страны, неподвластное опустошению и гнили.
Этот дуб приветствовал или пугал людей, согласно их духу и целям.
   - Холмы Анделейна, - хрипло  прошептал  Кавинант,  словно  его  горло
распирала безмолвная песня. - О Боже! Я снова здесь!
   Однако Холлиан смотрела на зеленый берег с отвращением. Сандер искоса
разглядывал холмы, как будто выискивал опасность,  которую  они  в  себе
таили. Линден тоже не разделяла радости  Кавинанта.  Анделейн  манил  ее
вкусом алианты. Это место воздействовало на  ее  обостренные  чувства  с
почти осязаемой интенсивностью. Холмы напоминали ей  опасное  лекарство,
которое  могло  лечить   и   убивать   в   зависимости   от   умения   и
добросовестности врача.
   Ее разрывали страх  и  желание.  Сражаясь  за  жизнь  Кавинанта,  она
впустила Солнечный Яд в глубины своей души. Исцелить эту рану могла лишь
красота природы. Но то, что страх  Холлиан  был  оправдан,  не  вызывало
никаких сомнений. Холмы Анделейна, как слова пророка, излучали фатальную
силу. Линден интуитивно чувствовала, что они лишат ее воли и разума -  и
возможно,  навсегда.  Она  не  могла  оценить  и  ослабить  силу   этого
наркотика.  Казалось  невероятным,   что   обычные   деревья   и   трава
демонстрировали такую потрясающую мощь! Линден с  ужасом  осознала,  что
начинает бороться с подступающим сумасшествием. Холлиан говорила  правду
- холмы толкали людей к безумию.
   "Нет, - прошептала она самой себе. - Лично я туда не пойду!"
   По общему  согласию  спутники  устроились  на  ночлег  среди  древних
развалин - как раз напротив дуба. Каждый был очарован и погружен в себя.
Кавинант все время смотрел на противоположный берег, где мерцало  сияние
целительной силы. Лицо Холлиан по-прежнему выражало отвращение, а Сандер
неуверенно пожимал плечами. Линден боялась  выпустить  свои  чувства  на
свободу  и  с  тоской  разглядывала  мертвые  склоны  южных  холмов.  Их
запустение походило на тень, которую  отбрасывала  сила  Анделейна.  Это
впечатление еще больше укрепляло ее мрачные опасения.
   Вечером Холлиан надрезала ладонь ножом, и магия крови окрасила лианар
зеленоватым пламенем. Прорицательница сказала, что утро  следующего  дня
придет  под  знаком  плодородного  солнца.  Однако  Линден,   охваченная
необъяснимой тревогой, почти не слушала  эг-бренд.  Страх  превратил  ее
сердце в кусочек льда.
   Поднявшись с ложа в серых сумерках рассвета, она сказала Кавинанту:
   - Я не пойду с тобой.
   Холодный полумрак уже не мог скрыть его разочарованного удивления.
   - Не пойдешь? Почему? - Линден промолчала, и он начал настаивать:
   - Это твой шанс узнать красоту Страны.
   Ты заболела от Солнечного Яда. Позволь Анделейну вылечить тебя...
   - Нет! Никогда!
   Она хотела, чтобы ее голос звучал спокойно и твердо, но  воспоминания
о матери и зловонном дыхании старика лишили ее уверенности. Она взяла  у
Кавинанта часть его боли, но он не желал делиться с ней своей силой.
   - Это место обманывает тебя! Послушай Холлиан! Холмы  Анделейна  лишь
кажутся здоровыми! То, что находится там, похоже на раковую опухоль!
   "Я и так уже потеряла все, что имела!" -  кричала  она  ему  в  своих
мыслях.
   - На раковую опухоль?! - сердито воскликнул он. - Протри  глаза!  Это
же холмы Анделейна!
   Яростный взгляд Кавинанта заставил ее опустить голову.
   - Я ничего не знаю об Анделейне. Мне нечего тебе сказать.  Эти  холмы
излучают огромную силу. Они обжигают все  мои  чувства.  Отправившись  с
тобой, я потеряю там свой разум.
   - О нет! Ты его найдешь, - ответил он. - Когда я говорил тебе о битве
с Солнечным Ядом, ты не знала, верить мне или нет.  Ответ  перед  тобой!
Холмы Анделейна отвергли Солнечный Яд! Не такой уж он и всемогущий! Даже
я могу это видеть! Да, ты права, - продолжал он в порыве убежденности  и
страсти, - Анделейн излучает силу. Но в борьбе со Злом нам  не  обойтись
без  нее.  Мы  должны  узнать,  как  холмы  сохранили  свою  чистоту   и
неприкосновенность. Я понимаю Холлиан и Сандера. Солнечный Яд  превратил
их в напуганных рабов. Чудовищные смены погоды ужасны, но они имеют  для
них  четкий  и  вполне  объяснимый  смысл.   Если   весь   мир   населен
прокаженными, они будут смотреть на здорового человека  как  на  чужака.
Они не станут доверять его словам. Но  Линден!  Ты  же  врач!  Борьба  с
болезнью является твоей работой!
   Он схватил ее за плечи и заставил приподнять подбородок. Его  мрачные
запавшие глаза пронзали Линден, словно он не мог поверить  в  ее  отказ.
Ах, если бы он  знал,  что  обязан  ей  жизнью!  Что  вся  его  показная
храбрость была бы без нее улыбкой мертвеца! - Линден! Идем со мной!
   Несмотря на самонадеянность Кавинанта, ей хотелось стать  равной  ему
по смелости. Но воспоминания о яде вызывали невыносимую тошноту.  Линден
требовалось время на восстановление уверенности и сил.
   - Я не пойду. Мне страшно.
   В его глазах мелькнуло огорчение. Она снова опустила голову. Отступив
на шаг, Кавинант отчужденно сказал:
   - Я вернусь дня  через  два-три.  Наверное,  так  будет  даже  лучше.
Проказа имеет свои преимущества. Возможно, я просто неуязвим  для  того,
что пугает тебя на холмах. Ждите меня здесь. Позже мы решим, что  делать
дальше.
   Линден кивнула и отвернулась от него.
   Солнце поднималось в  ореоле  изумрудной  дымки.  Когда  она  подняла
голову, Кавинант уже плыл через реку  к  холмам  Анделейна.  Зеленоватый
свет танцевал на водной ряби. А в его жилах по-прежнему струился яд.



    Стивен ДОНАЛЬДСОН
    ХРОНИКИ ТОМАСА КАВИНАНТА НЕВЕРУЮЩЕГО IV
    РАНЕНАЯ СТРАНА
    ТОМ 2






ONLINE БИБЛИОТЕКА


http://www.bestlibrary.ru

Часть вторая

ВИДЕНИЯ

Глава 12

ХОЛМЫ АНДЕЛЕЙНА

   Пройдя мимо почтенного дуба, Томас Кавинант начал подниматься  на  холмы,
хотя какая-то его часть,  огорченная  и  нежная,  по-прежнему  оставалась  с
Линден.  После  укусов  пчел  он  чувствовал  себя   слабым   и   не   хотел
путешествовать в одиночестве. Неосознанно и против своей воли Кавинант попал
в зависимость от Линден. Его связывало с ней множество нитей.  Некоторые  из
них он знал: ее смелость и поддержка, самоотверженный риск и готовность идти
ради него на верную гибель. Но другие связи пока не имели названия. Он почти
физически ощущал ее близость и немного  смущался  этого  нового  непонятного
чувства. Когда Линден отказалась пойти с ним на холмы, он даже испугался.
   Частично его страх породило поведение Холлиан и Сандера. Кавинант  боялся
узнать, что за красотой  Анделейна  скрывалась  страшная  язва.  Но,  будучи
прокаженным, он неплохо разбирался в изворотливой сущности болезней, и  этот
вид страха лишь усиливал  его  целеустремленность.  В  основном  же  тревогу
Кавинанта вызывали мысли о том, что могло означать решение Линден. Да и  как
иначе? Все лучшие надежды вращались только вокруг нее.
   Его предыдущую победу в Стране разрушило сомнение. Кавинанта не  покидало
ощущение, что, выкупив жизнь Джоан, он продал себя Лорду Фоулу. Он отказался
от свободы, которая была оружием в борьбе против Зла. Острый нож пронзил его
грудь, и Кавинант в любую минуту мог проиграть сражение.
   Дикая магия больше не властна надо мной. Ты придешь и по собственной воле
отдашь мне кольцо из белого золота.
   Однако Линден не  имела  этих  ограничений.  Ее  избрал  старик,  некогда
сказавший ему: ?Будь честным?. Перенося их в Страну,  Презирающий  не  знал,
насколько сильна и решительна Линден. А она показала себя настоящим кремнем.
Даже ее строгость казалась Кавинанту прекрасной. Как же он мог не  возлагать
на такую женщину надежд?
   Отказ Линден ошеломил и разочаровал Кавинанта. Он вдруг понял, что  замок
его надежд построен на  зыбучем  песке.  Ее  воля,  сжатая  в  кулак,  могла
выражать не смелость, а бездну малодушия.
   Он знал о таких вещах по собственному опыту. Кавинант болел  проказой,  и
каждая шишка,  полученная  от  мира,  учила  его  страху.  Но,  несмотря  на
сострадание к Линден, он был огорчен ее  решением.  Долгое  одиночество  уже
показало ему, как мало он может  сделать  без  поддержки  друзей.  Даже  его
последняя победа над Лордом Фоулом оказалась бы тщетной  попыткой,  не  будь
рядом с ним Идущего-За-Пеной.
   Поднимаясь по склону холма, он страдал от утраты надежд  и  того  чувства
близости,  которое,  возможно,  исчезало  навсегда.  Кавинант  добрался   до
скалистого гребня и остановился, чтобы помахать рукой  своим  спутникам.  Но
они не ответили ему. Они как будто нарочно повернулись к Кавинанту  спинами.
Такого безразличия он не ожидал. Их поведение граничило с оскорблением.
   Впрочем, он привык к постоянным огорчениям. Лишь образ Линден терзал  его
сердце невыносимой  печалью.  Кавинант  направился  в  глубь  Анделейна.  Он
нуждался в  здоровье  и  силе.  Только  мощь  и  знание  этих  холмов  могли
возместить пережитую им потерю.
   Вскоре его настроение изменилось. Воздух Анделейна бодрил, словно  вечная
весна. Кавинант относился к этому месту как к милому и верному другу.  Холмы
сияли в его памяти, будто драгоценные камни.
   Хризопразовая аура солнца исчезла. Лучи изливали на землю тепло  и  свет.
Трава, зеленая, как берилл, сверкала утренней  росой  и  мягко  шуршала  под
ногами. К северу и востоку от него начинался огромный  лес.  Кроны  золотней
ласкали ветер широкими листьями; величавые  вязы  тянули  ветви  к  далекому
лазурному небу; а ивы, словно нежные  девы,  кивали  ему  и  манили  в  свою
благодатную  тень.  Вокруг  стволов  пестрели  цветы:  элегантные  форзитии,
коломбины и маргаритки.  Над  холмами  простиралась  атмосфера  трепетной  и
нетронутой красоты, будто природа одарила эти места  неувядающим  здоровьем,
которое утоляло боль души и залечивало любые раны.
   Сорвав с куста горсть алианты, он набил ягодами  рот  и  сбежал  вниз  по
пологому склону. От удовольствия и ощущения  силы  ему  хотелось  прыгать  и
смеяться. Кавинант все дальше и дальше уходил от берега реки.
   Постепенно  он  успокоился  и  настроился  на  безупречную  царственность
холмов. Среди деревьев мелькали лесные  зверушки.  Птицы  славили  солнце  и
чистый небосвод. Они не боялись его и  подпускали  на  расстояние  вытянутой
руки. Их доверчивость  напомнила  ему  о  необоснованном  страхе  Холлиан  и
боязливой подозрительности Сандера. Он  знал  теперь  наверняка,  что  холмы
Анделейна не опасны. Они не таили в себе коварную и смертельную  болезнь,  о
которой говорила эг-бренд. Тем не менее, переживая  заново  красоту  и  мощь
Закона,  Кавинант  начинал  понимать,  что  именно  так  пугало  деревенских
жителей.
   Они во многом походили на прокаженных. Все люди Страны страдали  проказой
Солнечного Яда. Они стали жертвами Зла, от которого не было ни лекарств,  ни
спасения. Их лишили красоты и поставили в  такие  условия,  когда  право  на
жизнь выкупалось огромной ценой. Самым худшим  наказанием  для  неизлечимого
больного являлась тоска по прежней жизни. Отнимая последнюю надежду, болезнь
вела к обиде на судьбу и презрительному беспросветному  самобичеванию.  Люди
Страны с  готовностью  принимали  любые  наказания,  поскольку  верили,  что
заслужили свои муки и страдания.
   Они превратили Анделейн в оправдание Солнечного Яда. Красота холмов стала
для них коварной  болезнью,  потому  что  деревенские  жители  ожидали  лишь
расплаты и кары. А как еще они могли бы терпеть свою собственную нищету? Как
они могли бы простить себе тот ад, в который ввергли свои жизни? Вот  почему
Сандер  не  доверял  Кавинанту.  Вот  почему  Холлиан  полагала,  что  холмы
Анделейна уничтожат ее. Их ?проказа? не оставляла им другого выбора.
   Впрочем, ни о каком выборе  не  могло  быть  и  речи,  пока  они  считали
Солнечный Яд единственной и абсолютной истиной  жизни.  Кавинанту  следовало
найти ответ, который освободил бы  их  из  рабства  страха.  Он  с  радостью
пожертвовал бы всем, что имел, лишь бы открыть чудеса  Анделейна  для  таких
людей, как Сандер, Холлиан и Линден.
   Кавинант шагал без отдыха целый день. Ему  вообще  не  требовался  отдых.
Алианта исцелила последствия действия яда. Вода в прозрачных ручьях помогала
чувствовать себя настолько бодрым, словно он заново родился на свет. Природа
благоволила ему и оказывала поддержку. Солнце начинало прятаться за холмы, а
Кавинант и не думал останавливаться. Он  продолжал  идти  на  северо-восток,
пока сумерки не превратились в ночь и пока звезды  не  засияли  из  небесных
глубин, предлагая ему свою компанию.
   Однако темнота лишь зарождалась, когда он увидел слабый оранжевый огонек,
мерцающий между деревьями, как свет  далекого  костра.  Кавинант  не  посмел
подходить к нему. Воспоминания заставили его замереть на  месте.  Он  стоял,
почтительно и тихо, пока существо из живого света не  приблизилось  к  нему.
Оказавшись рядом, оно воспарило в воздух и издало чистый  звук,  похожий  на
звон хрустального колокольчика.
   Кавинант поклонился Духу Анделейна. Огонек, величиной с ладонь,  танцевал
перед его лицом, как будто раскачивался на фитиле  из  тьмы.  Движения  огня
отозвались  на  почтительный  поклон,  и  когда  Дух  медленно  отлетел   от
Кавинанта, тот, не задумываясь, последовал за ним. Оранжевый свет согрел его
сердце. Но в то же время Кавинант  едва  не  плакал  от  острой  печали.  Он
вспомнил, как некогда двадцать гордых Духов погибли из-за того, что  ему  не
хватило сил спасти их от юр-вайлов.
   Вскоре к Духу присоединился другой, потом еще  один,  еще  и  еще.  Через
несколько минут Кавинант оказался в кольце танцующих огней, которые вели его
к неведомой цели.
   На востоке поднимался тонкий  серебристый  полумесяц.  В  его  призрачном
свете Кавинант увидел высокий холм,  покрытый  густой  травой,  но  лишенный
другой растительности. Хрустальный перезвон огней затих, и он услышал  новые
чарующие звуки. Казалось,  сам  воздух  стал  музыкой,  под  которую  звезды
исполняли гавот, - музыкой торжественной и печальной.  Духи  остановились  у
основания холма и образовали вокруг него цепочку огней. Звуки музыки  влекли
Кавинанта вверх - к куполообразной вершине.
   Внезапно он услышал слова, такие значимые и отчетливые, что их невозможно
было забыть. Они наполнили его тоской и  скорбью,  и  если  бы  Кавинант  не
находился в состоянии транса, он заплакал бы от смысла этих слов.

   Пока мир превращался в руины и гибли леса,
   Я поместил Анделейн в кольцо своих недолговечных чар.
   Горе взывает во мне, как сухие сучья ветвей,
   И безутешные слезы падают увядшими лепестками.
   Но на исходе сил я держу меч Закона,
   Защищая то, что осталось от раненой Страны.

   Отражая атаки Презирающего.
   Я питаю милые холмы своей любовью и соками сердца,
   Но мечта о покое тщетна,
   И бремя судьбы ломает отвагу.
   Солнечный Яд искажает мои слова,
   И красота вокруг меня умирает.

   О Анделейн! Оберегая тебя от нужды и потерь,
   Я верю, что Зло не всесильно.
   Но каждый мой вздох идет на пользу врагу,
   И меня пугает такая обреченность.
   Я не могу расширить круг своей силы,
   Хотя от страшных видений на губах запекается кровь.

   О мои холмы! Простите меня за то,
   Что в этой битве я обречен на поражение.
   Слезы текут из глаз при виде вашего угасания
   И той судьбы, которую вам уготовил Лорд Фоул.
   Но из последних сил я служу деревьям и зелени
   И мечом Закона защищаю раненую Страну.

   Через миг Кавинант увидел певца.
   Высокий сильный мужчина в белой широкой мантии сжимал в  руке  сучковатую
ветвь, которая служила ему посохом. Мелодия венчала его голову ослепительной
короной и изливалась по  контурам  тела  мерцающими  потоками  света.  Песня
старца сплеталась из магии и красоты, и благодаря ей  он  удерживал  ночь  в
своих ладонях. Лицо не имело  глаз  -  только  пустые  глазницы.  Он  сильно
изменился за те десять  лет  или,  вернее,  тридцать  пять  столетий,  когда
Кавинант видел его в последний  раз.  Однако  старец  не  поддавался  власти
возраста.
   Кавинанту захотелось опуститься перед ним колени, но он не стал  потакать
своим желаниям. Он знал, что стоит ему склониться раз  и  этим  поклонам  не
будет конца. Кавинант почтительно замер на месте и  прислушался  к  мелодии,
которая кружила над мужчиной в  белой  мантии.  Через  некоторое  время  тот
сурово спросил:
   - Томас Кавинант, ты узнал меня? Кавинант без страха взглянул на его лицо
с пустыми дырами глазниц.
   - Ты - Хайл Трои.
   - Нет, - отозвалась песня. - Я - Каер-Каверол, Лесной  старец  Анделейна.
Последний из своего племени в разоренной и умирающей Стране.
   - Я помню тебя, - воскликнул Кавинант. - Ты спас  мне  жизнь  у  водопада
Колосса, когда я вышел из Мшистого Леса. Кроме того, я должен  поблагодарить
тебя за помощь, которую ты оказал мне в лесу.
   - Мшистого Леса больше нет. - Мелодия Каер-Каверола наполнилась холодом и
болью. - Колосс пал.
   "Нет Мшистого Леса? Значит,  Анделейн  -  последний  оплот??  Кавинант  с
трудом удержался от слез.
   - Что ты хочешь от меня? Я сделаю все, что ни попросишь.
   Какой-то миг мелодия не имела слов. Затем старец тихо пропел:
   - Ты видел холмы Анделейна?
   - Да, - ответил Кавинант. - Я их видел.
   - Это последнее место в Стране, где  сохранился  Закон.  Благодаря  своей
силе я поддерживаю его здесь нерушимым. Но мой конец недалек.  Помимо  всего
прочего я еще и Хайл Трои - поэтому  слабею  и  теряю  власть  над  холмами.
Придет день, и бездна Зла проглотит Анделейн. Страна превратится в  пустыню,
и ничто ей уже не поможет.
   - Я знаю, - прошептал Кавинант и до боли стиснул зубы.
   - Я потре