с  головы.  Он  был
лысый и напуганный, у него недоставало зубов, и бороденка была седая -  Арья
даже пожалела его, но все равно убила, крича: "Винтерфелл!  Винтерфелл!",  а
Пирожок с криком "Пироги горячие!" рубанул врага по тонкой шее.
   Когда тощий упал, Джендри забрал его меч и спрыгнул  во  двор,  где  тоже
кипела битва. Огонь мерцал на кольчугах и клинках - враги  то  ли  перелезли
где-то через стену, то ли прорвались  в  калитку.  Арья  спрыгнула  рядом  с
Джендри - мягко, как учил ее Сирио. В ночи звенела сталь и  слышались  крики
раненых и умирающих. Арья не знала, куда бежать, - смерть была повсюду.
   Тут Йорен встряхнул ее и заорал:
   - Мальчик! Уходи отсюда - наше  дело  пропащее.  Собери  мальчишек,  кого
сможешь, и уводи их. Скорей!
   - Но как? - крикнула она.
   - Через тот люк. В амбаре.
   И он снова кинулся в бой. Арья схватила Джендри за руку, крича:
   - Он велел нам уходить. Через амбар.
   Глаза Быка в прорезях  шлема  отражали  огонь.  Он  кивнул.  Они  позвали
Пирожка со стены и нашли Ломми Зеленые Руки -  он  лежал  с  пробившим  ногу
копьем. Геррен был ранен слишком тяжело, чтобы бежать с ним. В хаосе и дыму,
среди мертвых тел, сидела маленькая плакса. Арья схватила  ее  за  руку,  но
девчушка не хотела идти - даже шлепки не помогали. Арья потащила ее за собой
правой рукой, держа Иглу в левой. Ночь светилась тускло-красным огнем.  "Это
амбар горит", - подумала Арья. Пламя факела, упавшего в солому,  лизало  его
стены, и животные, запертые внутри, кричали  в  голос.  Из  амбара  выскочил
Пирожок,
   - Арри, скорее! Ломми уже там! Брось ее, если не хочет идти! Арья  упрямо
тащила девочку за собой. Пирожок шмыгнул обратно,  но  вместо  него  выбежал
Джендри. От огня его шлем так сиял, что рога казались оранжевыми. Он вскинул
маленькую плаксу себе на плечо.
   - Бежим!
   В амбаре было жарко, как в печи. Клубился  дым,  и  задняя  стена  пылала
сверху донизу. Лошади и ослы бились и кричали. "Бедные",  -  подумала  Арья.
Потом она увидела повозку и трех закованных в ней. Кусака рвал цепи, и кровь
текла у него по рукам. Рорж пинался и  ругался  во  всю  глотку.  Якен  Хгар
крикнул:
   - Мальчик! Славный мальчик!
   Открытый  люк  был  всего  в  нескольких  футах  перед  ней,   но   огонь
распространялся быстро, пожирая сухое дерево и солому с такой быстротой, что
даже не верилось. Арья вспомнила страшное обоженное лицо Пса.
   - Ход узкий, - крикнул Джендри. - Ее тут не протащишь.
   - Толкай перед собой, - ответила Арья.
   - Добрые, хорошие мальчики, - звал, кашляя, Якен Хгар.
   - Снимите эти сраные цепи! - орал Рорж. Джендри их не слушал.
   - Лезь ты первый, потом она, потом я. Скорее - ход длинный.
   - Ты куда дел топор, когда дрова колол?
   - Он там, около убежища. - Джендри бросил взгляд на закованных.  -  Я  бы
лучше ослов спас, да времени нет.
   - Бери ее! - крикнула Арья. - Тащи! - И выскочила из амбара, а огонь  бил
у нее за спиной горячими красными крыльями. Снаружи была блаженная прохлада,
но люди гибли повсюду. Косе бросил свой клинок в знак того, что сдается,  но
его убили на месте. Все заволокло дымом. Йорена  не  было  видно,  но  топор
торчал там, где Джендри его оставил, - у поленницы рядом  с  убежищем.  Арья
выдернула его из чурбана, и чья-то рука в кольчуге схватила ее. Она  вогнала
топор  врагу  между  ног.  Лица  она  не  видела  -  только  темную   кровь,
проступившую сквозь железные звенья. Возвращение  в  амбар  оказалось  самым
трудным делом в ее жизни. Дым полз из открытой двери,  как  черный  змей,  а
внутри кричали  ослы,  лошади  и  люди.  Она  закусила  губу,  пригнулась  и
проскочила в месте, где дым был не так густ.
   Ослик, охваченный огненным кольцом,  вопил  от  ужаса  и  боли,  и  пахло
паленой шерстью. Крыша тоже горела, роняя вниз дерево и солому. Арья  зажала
рукой нос и рот. Повозку за дымом не было  видно,  но  рев  Кусаки  указывал
путь.
   Рядом выросло колесо. Повозка подскочила  и  проехала  с  полфута  -  это
Кусака опять рванул свои цепи. Якен  увидел  Арью,  но  тут  и  дышать  было
трудно, не то что разговаривать. Она швырнула топор в повозку.  Рорж  поймал
его и поднял над головой, Пот, смешанный с копотью, стекал по его  безносому
лицу. Арья, кашляя, пустилась  бегом.  Позади  сталь  обрушилась  на  старое
дерево - еще раз и еще. Миг спустя раздался громовой  треск,  и  из  повозки
вывалилось днище.
   Арья вниз головой нырнула в туннель,  на  глубину  в  пять  футов.  Грязь
набилась ей в рот, но ничего, это был восхитительный  вкус  -  земли,  воды,
червей, жизни. Под землей было темно и прохладно  -  наверху  лилась  кровь,
ревел огонь, валил дым и визжали гибнущие  животные.  Арья  повернула  пояс,
чтобы Игла не мешала, и поползла.  Футов  через  десять  она  услышала  шум,
похожий на рев какого-то чудища, и в туннель хлынуло облако  дыма  и  черной
пыли, пахнущее адом. Арья,  задержав  дыхание,  ткнулась  лицом  в  грязь  и
заплакала - сама не зная о ком.

ТИРИОН

   Королева не была расположена ждать Вариса. - Измена сама по себе зло, - с
яростью заявила она, - но это явная, ничем не прикрытая  подлость,  и  я  не
желаю, чтобы этот приторный евнух учил меня, как поступать с подлецами.
   Тирион взял у сестры письма и сравнил их. Это были две копии,  совершенно
одинаковые, хотя и написанные разным почерком.
   - Первое получил мейстер Френкен в  замке  Стокворт,  -  пояснил  великий
мейстер Пицель, - второе передал нам лорд Джайлс.
   Мизинец расчесал пальцами бороду.
   - Если Станнис даже их не забыл, то такое  же  послание  почти  наверняка
получил каждый лорд Семи Королевств.
   - Я хочу чтобы эти письма сожгли все до единого, - провозгласила  Серсея.
- Ни один намек на это не должен достичь ушей моего сына и моего отца.
   - Думаю, что отец уже услышал - и не только намек, - сухо заметил Тирион.
- Станнис, без сомнения, послал птиц и в Бобровый Утес, и в Харренхолл.  Что
до сожжения писем, то какой в  этом  смысл?  Песенка  спета,  вино  пролито,
девица брюхата. Да и не столь это страшно, как кажется.
   Серсея повернулась к нему, сверкая зелеными глазами.
   - У тебя что, вовсе мозгов  нет?  Ты  читал,  что  там  написано?  "Отрок
Джоффри" - вот  как  он  выражается.  И  при  этом  смеет  обвинять  меня  в
кровосмешении, убийстве и измене!
   "Обвиняет,  потому  что  ты  виновна.  -  Удивительно  было  видеть,  как
кипятится Серсея из-за этих обвинений, хотя ей прекрасно известно,  что  это
чистая правда. - Если мы проиграем войну, ей следует поступить в  балаган  -
она прирожденная лицедейка". Тирион дождался, когда она умолкнет, и сказал:
   - Нужно же Станнису чем-то  оправдать  свой  мятеж.  Что  он,  по-твоему,
должен был написать? "Джоффри - законный сын и наследник моего брата,  но  я
тем не менее намерен отнять у него трон?"
   - Я не потерплю, чтобы меня обзывали шлюхой! "Полно, сестра, - он ведь не
утверждает, что Джейме тебе платил". Тирион притворился, что  читает  письмо
заново. Была там одна любопытная фразочка...
   - "Писано при Свете Владыки", - прочел он вслух. - Странное выражение.
   Пицель прочистил горло:
   - Подобные слова часто встречаются в  письмах  и  документах  из  Вольных
Городов, и означают они "писано пред ликом  бога",  только  и  всего.  Перед
богом красных жрецов - так следует понимать.
   - Варис еще несколько лет назад говорил мне, что леди Селиса связалась  с
красной жрицей, - вспомнил Мизинец. Тирион постучал пальцем по письму:
   -  Как  видно,  ее  лорд-супруг  пошел  по  той  же  дорожке.  Мы   можем
использовать это против него. Пусть верховный  септон  объявит  народу,  что
Станнис изменил своим богам так же, как своему королю...
   - Да, да, - нетерпеливо бросила королева, -  но  сначала  нужно  помешать
этой мерзости распространяться. Совет должен издать указ, грозящий  всякому,
кто будет говорить о кровосмешении или называть Джоффа бастардом, отсечением
языка.
   - Разумная мера, - кивнул великий мейстер Пицель, звякнув своей цепью.
   - Глупость, - вздохнул Тирион. - Вырвав человеку язык,  вы  не  докажете,
что он лжец, а лишь дадите понять, что боитесь его слов.
   - Ну а что ты предлагаешь? - осведомилась сестра.
   - Да ничего. Пусть себе шепчутся - эта история им скоро надоест.  Всякий,
у кого есть хоть щепотка разума, поймет,  что  это  лишь  неуклюжая  попытка
оправдать узурпацию. Разве Станнис приводит какие-то  доказательства?  Да  и
как бы он мог, когда все это ложь? - Тирион послал сестре сладчайшую улыбку.
   - Это так, - пришлось признать ей, - но...
   - Ваше величество, здесь ваш брат прав.  -  Петир  Бейлиш  сложил  пальцы
домиком. - Попытавшись замять эти разговоры, мы лишь придадим  им  видимость
достоверности. Лучше отнестись к ним с презрением,  как  к  жалкой  выдумке,
каковы они и есть. Скажу еще, что с огнем следует бороться огнем.
   - О каком огне вы говорите? - испытующе посмотрела на него Серсея.
   - Об истории того же рода, в которую притом будет  легче  поверить.  Лорд
Станнис многие годы своего супружества провел вдалеке от жены. Не то чтобы я
упрекал его за это - я поступал бы так же, будь я женат на леди  Селисе.  Но
если мы скажем, что дочь у него незаконная, а Станнис  рогоносец...  простой
народ всегда склонен верить худшему о своих лордах, особенно таких  суровых,
мрачных и щепетильных, как Станнис Баратеон.
   - Его никогда особенно не любили, это правда. - Серсея подумала  немного.
- Хорошо, мы отплатим ему его же монетой. Кого бы только дать леди Селисе  в
любовники? У нее, кажется, двое братьев - а ее дядя все это время был с  ней
на Драконьем Камне...
   - Да, сир Акселл Флорент - ее кастелян. - Мизинец, как  ни  противен  был
Тириону его план, придумал неплохо. Станнис никогда не был  влюблен  в  свою
жену, но он ощетинивается как еж всякий раз, когда дело касается его  чести,
и недоверчив по природе.  Если  удастся  посеять  раздор  между  ним  и  его
сторонниками, это будет большая помощь. - Я слышал, у девочки  флорентовские
уши.
   - Один торговец из Лисса  сказал  мне,  -  с  небрежным  жестом  произнес
Мизинец, - что лорд Станнис, должно быть, очень любит свою  дочь,  поскольку
уставил весь свой замок ее изваяниями. "Милорд, - пришлось ответить  мне,  -
это горгульи". Сир Акселл мог бы подойти в отцы Ширен, но я знаю  по  опыту:
чем нелепее и безобразнее выдумка, тем охотнее ее повторяют. У Станниса есть
необычайно уродливый дурак, полоумный и с татуировкой на лице.
   Великий мейстер ахнул, пораженный:
   - Но ведь не станете же вы утверждать, что леди Селиса легла в постель  с
дураком?
   - Только дурак и мог лечь в постель с Селисой Флорент. А ей он, вероятно,
напоминал о Станнисе. Всякая хорошая ложь должна содержать  в  себе  крупицу
правды, чтобы слушатель мог передохнуть. Дело обстоит так,  что  дурак  этот
всей душой предан девочке и сопровождает ее повсюду. Они даже похожи немного
- у Ширен такое же застывшее пестрое лицо.
   - Но ведь это от серой хвори, которую бедняжка перенесла в  младенчестве,
- растерялся Пицель.
   - Мне мое объяснение больше нравится, - сказал Мизинец, -  и  народу  оно
тоже придется по душе. В народе верят, что, если  беременная  женщина  съест
кролика, ребенок у нее родится с длинными ушами.
   Серсея одарила Мизинца улыбкой, которую обычно приберегала для Джейме.
   - Какой же вы злой, лорд Петир.
   - Благодарю, ваше величество.
   - И заядлый лжец к. тому же, - далеко не столь  ласково  вставил  Тирион.
"Этот опаснее, чем я думал", - сказал он себе.
   Зеленовато-серые  глаза  Мизинца  встретились  с  разномастным   взглядом
карлика без малейшего смущения.
   - У каждого из нас свой талант, милорд. Королева была  слишком  захвачена
желанием отомстить, чтобы заметить этот обмен любезностями.
   - Обманут полоумным дураком! Станниса  осмеют  в  каждом  кабаке  по  эту
сторону Узкого моря.
   - Но это не должно исходить от нас, - сказал Тирион, - иначе всем  станет
ясно, что мы это сочинили, желая обелить себя. У Мизинца и на это был  готов
ответ:
   - Шлюхи любят посплетничать, а я как раз  владею  парой  борделей.  Варис
тоже, без сомнения, сумеет посеять слухи в пивных и харчевнях.
   - Где он, к слову сказать? - нахмурилась Серсея.
   - Я сам желал бы это знать, ваше величество.
   - Паук ткет свою тайную паутину днем и ночью, -  зловеще  сказал  великий
мейстер. - Я не доверяю ему, милорды.
   - А он о вас отзывается хорошо. - Тирион слез со стула. Он-то  знал,  чем
занят евнух, но остальным советникам знать это было не обязательно. -  Прошу
извинить, милорды, - меня ждут другие дела.
   - Дела короля? - сразу насторожилась Серсея.
   - Вам нет нужды о них беспокоиться.
   - Об этом мне судить.
   - Хочешь испортить мне сюрприз? Я готовлю Джоффри подарок - цепочку.
   - На что ему твоя цепочка? У него их и так больше, чем нужно, и  золотых,
и серебряных. Если  ты  возомнил,  что  сможешь  купить  его  любовь  своими
подарками...
   - О, я уверен, что король и без того меня любит, как и  я  его.  Я  думаю
также, что моя цепь однажды станет  ему  дороже  всех  остальных.  -  Тирион
откланялся и вразвалку пошел к двери.
   Брони ждал у дверей зала совета, чтобы  проводить  его  обратно  в  башню
Десницы.
   - Кузнецы ожидают твоего появления в твоей приемной,  -  сказал  наемник,
когда они шли через двор.
   - Ожидают моего появления. Очень мило сказано. Брони.  Скоро  ты  станешь
настоящим придворным - чего доброго, и колени начнешь преклонять.
   - Не пошел бы ты, карлик.
   - Охотно пошел бы - только к Шае. - Леди Танда весело  махала  Тириону  с
вершины лестницы. Он сделал вид, что не замечает  ее,  и  прибавил  шагу.  -
Позаботься, чтобы мне приготовили носилки. Я отправлюсь со двора, как только
закончу с этим делом. - Двое Лунных Братьев несли караул у  двери  в  башню.
Тирион приветливо поздоровался с ними и скорчил гримасу, начиная  взбираться
по лестнице. От долгого подъема к опочивальне у него болели ноги.
   Его двенадцатилетний оруженосец раскладывал  одежду  на  кровати.  Подрик
Пейн был до того застенчив, что старался все делать  исподтишка.  Тирион  не
мог отделаться от подозрения, что отец навязал ему этого парня в насмешку.
   - Ваш убор, милорд, - пробормотал мальчик, когда Тирион вошел. Смотрел он
при этом на свои сапоги. Под, даже если выдавливал из себя какие-то слова, в
глаза никогда не глядел. - Для приема. И цепь десницы.
   - Хорошо. Помоги  мне  одеться.  -  Черный  бархатный  колет  был  усажен
золотыми заклепками в виде львов, цепь состояла из  массивных  золотых  рук,
каждая из которых сжимала запястье другой. Под принес багровый шелковый плащ
с золотой каймой, скроенный по  росту  Тириона  -  на  обычном  человеке  он
выглядел бы как пелерина.
   Личная приемная десницы была не столь  велика,  как  королевская,  и,  уж
конечно, не могла сравниться с тронным залом, но Тириону нравились мирийские
ковры, драпировки на стенах и ощущение уюта. Стюард у входа возгласил:
   - Тирион Ланнистер, десница короля. - Карлику и это понравилось. Кузнецы,
оружейники и скобяные торговцы, созванные Бронном, опустились на колени.
   Он взгромоздился на высокое сиденье под круглым золотистым окном и  велел
им встать.
   - Я знаю, что вы народ занятой, поэтому буду краток. Под, будь любезен. -
Мальчик подал  ему  холщовый  мешок.  Тирион  развязал  его,  перевернул,  и
содержимое с глухим лязгом вывалилось на ковер. - Их мне сделали  в  кузнице
замка, и мне нужна еще тысяча точно таких же.
   Один из кузнецов, снова опустившись на  колени,  осмотрел  три  громадных
цепных звена, скрепленных вместе.
   - Крепкая Цепь.
   - Крепкая, но короткая. Вроде меня. Надо ее удлинить. Как твое имя?
   - Меня кличут Железным Брюхом, милорд. - Кузнец, коренастый и  плечистый,
в простом наряде из кожи и шерсти, имел ручищи толщиной с бычью шею.
   - Я хочу, чтобы все кузни в Королевской  Гавани  ковали  такие  звенья  и
сращивали их. Всю прочую работу следует  отставить.  Пусть  каждый  человек,
умеющий обращаться с железом, займется этим, будь он мастер, подмастерье или
ученик. Проезжая по Стальной улице, я хочу слышать звон молотков и  днем,  и
ночью. И мне нужен сильный человек, который надзирал  бы  за  этой  работой.
Согласен ты взяться за такое дело, мастер Железное Брюхо?
   - Пожалуй, да, милорд, - но как  быть  с  мечами  и  кольчугами,  которые
требует королева?
   - Ее величество приказали, - подхватил другой кузнец, - ковать в  большом
количестве кольчуги и доспехи, мечи, кинжалы и топоры - для вооружения новых
золотых плащей, милорд.
   - Это все подождет, сначала цепь.
   -  Прощения  просим,  милорд,  но  королева  сказала,  что  тем,  кто  не
представит работу в назначенном количестве,  раздробят  руки  молотом  -  на
собственной наковальне, милорд.
   Добрая Серсея - она всегда старается завоевать любовь народа.
   - Руки никому не раздробят - даю вам слово.
   - Железно нынче вздорожало, - заметил Железное Брюхо, - а для такой  цепи
его понадобится много, и угля тоже.
   - Лорд Бейлиш даст  вам  денег  сколько  нужно,  -  пообещал  Тирион.  Он
надеялся, что уж в этом-то Мизинец ему не откажет. - И я  прикажу  городской
страже разыскивать для вас железо. Расплавьте все  подковы  в  этом  городе,
если будет нужда.
   Вперед вышел пожилой человек в богатом камчатном  камзоле  с  серебряными
застежками и плаще на лисьем меху. Став на колени, он изучил образцы звеньев
и объявил:
   - Милорд, это грубая работа, не требующая мастерства. Она впору тем,  кто
гнет  подковы  и  кует  котлы,   но   я,   с   позволения   вашей   милости,
мастер-оружейник. Это работа не для меня и не для моих братьев по  цеху.  Мы
куем мечи звонкие, как песня, и доспехи под стать богам, а не это.
   Тирион наклонил голову, вперив в него свои разномастные глаза.
   - Как зовут тебя, мастер-оружейник?
   - Саллореон, милорд. И если десница дозволит, я почту  за  честь  сковать
ему доспехи, подобающие его дому и высокому посту.  -  Кое-кто  из  кузнецов
усмехнулся, но Саллореон продолжал как ни в чем не бывало:
   - Панцирь и чешую, как мне думается. Чешуя с позолотой яркой, как солнце,
панцирь покроем багряной ланнистерской эмалью.  Для  шлема  я  предложил  бы
голову демона с длинными золотыми рогами. Когда вы выйдете  в  бой,  враг  в
ужасе побежит.
   "Голова демона, - скорбно подумал Тирион.  -  Хорошего  же  они  обо  мне
мнения".
   - Мастер Саллореон, все свои грядущие битвы я намерен вести вот  на  этом
стуле. Мне нужна цепь, а не демонские рога. Поэтому позволь сказать тебе вот
что: либо ты будешь ковать цепь, либо носить ее. Выбор за тобой. - Он  встал
и удалился, не оглядываясь.
   Брони ждал его у ворот с носилками и конным эскортом Черноухих.
   - Ты знаешь, куда ехать, - сказал ему Тирион и позволил  себя  подсадить.
Он делал все,  что  мог,  чтобы  накормить  этот  голодный  город:  поставил
несколько сотен плотников на  постройку  рыбачьих  лодок  вместо  катапульт,
открыл Королевский Лес для всех, у кого  достанет  смелости  пересечь  реку,
послал золотых плащей промышлять съестное на юг и на запад - но в городе его
по-прежнему встречали обвиняющими взорами. Крытые носилки  защищали  его  от
них и давали время поразмыслить.
   Медленно следуя по извилистой  Дороге  Тени  у  подножия  холма  Эйегона,
Тирион думал об утренних событиях. Сестра, охваченная гневом, не  разглядела
истинного  значения   письма   Станниса   Баратеона.   Его   обвинения   без
доказательств ничего не стоят:
   Главное то, что он именует себя королем. Как-то теперь поступит Ренли? Не
могут же они оба сесть на Железный Трон.
   Тирион приоткрыл немного занавеску и выглянул наружу. Черноухие ехали  по
обе стороны от него в своих жутких ожерельях. Брони впереди  расчищал  путь.
Прохожие смотрели на них, и Тирион играл сам  с  собой,  стараясь  различить
среди них осведомителей. Те, у которых наиболее подозрительный  вид,