.
   - Ты ж меня не боишься, как эти? - Он мотнул  подбородком  в  сторону
двери и добавил:
   - Мог бы и развязать по старой памяти.
   - Может, лучше сразу отпустить? - нашелся нарочитый.
   Глаза болотника потемнели:
   - Вину чуешь?
   Стараясь совладать с бушующими внутри мыслями, Варяжко ответил:
   - Не тебе о вине болтать! Судить меня может только болотник, которого
я убил.
   В глазах нежитя промелькнуло недоумение:
   - Болотник? А я кто же, по-твоему?
   - Нежить. Мертвяк.
   - И с каких это пор ты  стал  в  нежитей  верить?  -  Волчий  Пастырь
вытянул под столом длинные ноги,  откинулся  к  стене.  Из-за  связанных
сзади рук он сидел  немного  боком,  и  поэтому  Варяжко  казалось,  что
пленник смотрит куда-то мимо него. - А что, коли не утоп я в том  болоте
- выбрался? В это поверишь?
   - Нет.
   - Тогда слушай, - скосился на нарочитого Пастырь. - Верь иль не верь,
а из трясины я выкарабкался. Я с Болотной Старухой с малолетства знаком,
все ее шутки знаю как свои пальцы. Верно, и она меня признала  -  вот  и
выпустила на сушу, от ран подыхать. И умер  бы  я  вам  на  радость,  но
подобрали меня лесные братья.
   - Кто? Кто? - переспросил Варяжко.  Поневоле  рассказ  пленника  стал
занимать его.
   - Те, кто подальше от людей живет, в лесу. Они меня выходили и к себе
взяли. А коли мне не веришь, спроси у  моего  побратима,  что  в  порубе
остался.
   Все еще сопротивляясь разумным речам пленника, Варяжко возразил:
   - В порубе оборотень сидит. Что с ним разговаривать!
   - Какой оборотень? - Брови пленника  поползли  вверх,  лоб  прорезала
глубокая складка. - Его уж чем только ни морили, чтоб в волка  обратить,
а он как был человеком, так и остался. Спроси у кого хочешь...
   Постепенно Варяжко стал успокаиваться. Если подумать,  то  объяснение
Выродка  было  разумно,  разве  не  мог  болотник  выжить?  Разве   мало
скрывалось по лесам сбежавших от жестокости хозяев смердов  и  разве  не
могли они втайне от людей собраться в целое лесное печище?
   И только он расслабился,  понимая,  что  нелепый  бред  про  Волчьего
Пастыря и оборотней всего лишь выдумки  напуганных  волками  лапотников,
как, резко подавшись вперед, болотник лег локтями на стол:
   - А теперь, когда ты очухался, пора к делу переходить!
   Варяжко отшатнулся от перекошенного ненавистью лица пленника. Неужели
этот озлобленный на весь свет человек - Настенин брат?  Губы  нарочитого
округлились, выпуская на волю единственное слово:
   - Егоша...
   Болотник вздрогнул. Скорбная тень пробежала по его  лицу,  утонула  в
бездонных черных зрачках.
   - О ком ты, нарочитый?
   Его равнодушный голос не обманул Варяжко. Что-то шевельнулось в  душе
нарочитого, и теперь перед ним оказался не просто  пленник,  а  Настенин
брат. Она-то небось его уже оплакала... А как здорово было бы  прямо  из
Порешек рвануть в Полоцк, отыскать там Настену  и  показать  ей  братца!
Тогда она простила бы Варяжко, обняла, прижалась, как когда-то давно...
   Нарочитый отогнал сладкие мечты. Настена, верно, уже в Киеве,  вместе
с Рогнедой. Пируют за княжьим столом и  о  нем  не  вспоминают.  Девичья
память коротка... Он встал, зашагал по горнице.  Коли  он  поспешит,  то
успеет застать Настену в  Киеве.  То-то  она  удивится,  узнав,  что  ее
ненаглядный братец прозван  в  народе  Волчьим  Пастырем!  Небось  тогда
станет меньше виноватить Варяжко...
   - Ты на пойманного зверя похож, - напомнил о себе болотник.
   Нарочитый остановился перед ним, взглянул свысока:
   - Сегодня же поедем в Киев! Егоша ухмыльнулся:
   - Чего ж ты так торопишься меня на тот  свет  спровадить?  Неужто  не
боишься, что я все князю расскажу? И о том, как сплели вы  с  Блудом  за
его спиной заговор и как меня, верного его слугу,  в  болоте  топили  да
ножами резали? А еще приплету, что,  по  вашим  замыслам,  за  мной  его
очередь пришла бы...
   - Глупости! - отмахнулся нарочитый. - Ярополк тебе не поверит.
   - Думаешь?!  -  Болотник  склонил  голову  к  плечу  и  вдруг  резким
движением рванул зубами срачицу. Расползаясь,  ткань  затрещала.  Сквозь
прореху проглянул жуткий, потемневший от времени шрам.  Варяжко  закусил
губу.
   - У меня есть чем его убедить, -  кивнул  на  свою  обнаженную  грудь
болотник. - А вот чем тебе оправдаться?
   - Мне оправданий не надо. - Варяжко отвел глаза в  сторону  -  стыдно
было глядеть на след подлого ножа. - Видоков много  -  любой  расскажет,
как ты скотину воровал.
   - Князь не глупее тебя. Думаешь, он в оборотней поверит? Не-е-ет... -
Болотник хитро прищурился. - Я свою вину  отрицать  не  стану.  Скажу  -
голоден был, а к людям идти боялся, - он поймет. После того, что  вы  со
мной сотворили, мало кто к людям вернуться отважится...
   Варяжко чувствовал, как слова болотника стискивают его, словно створы
огромного капкана. Конечно, убедить Ярополка Выродок не сумеет, а если и
сумеет, то все равно  смерти  не  избежит.  Что  для  князя  его  жизнь?
Травинка в руке: согнул пальцы - и нет  ее.  Ярополку  слухи  о  Волчьем
Пастыре куда как страшнее. И казнить он будет не болотника,  а  Волчьего
Пастыря....
   Варяжко  покосился  на  парня.  Запрокинув  к  потолку  голову,   тот
хладнокровно рассматривал развешанные по стенам  пестрые  ковры.  Бедная
Настена... Второй раз ей придется потерять брата... И как угораздило  ее
родителей произвести на свет этакого ублюдка? Всем он жизнь портит, всем
дышать мешает. Сестра о нем все глаза выплакала, а он и  не  вспомнил  о
ней ни разу!
   Варяжко хмыкнул и небрежно сказал:
   - Настена, сестрица твоя, нынче в Киеве. С Рогнедой приехала...
   Он не успел закончить. Болотник взвился  с  лавки,  перемахнул  через
стол - Варяжко и меч вытянуть не  успел,  -  сшиб  нарочитого  наземь  и
придавил его горло коленом. Зеленые всполохи вонзились в душу Варяжко.
   - Что ты сказал?!
   - Настена, - безуспешно  пытаясь  выбраться  из-под  тяжелой,  словно
каменной, ноги болотника, прохрипел нарочитый, - в Киеве.
   Он не боялся. Чуял, как давит на горло Егошина нога,  но  не  боялся.
Может, болотник прыгнул так быстро, что он  и  напугаться  не  успел,  а
может, где-то глубоко внутри ведал - Выродок не убьет его.
   Тот, и верно, поднялся. Кряхтя, Варяжко  сел,  потер  горло.  Сила  и
ловкость болотного парня ошеломили его.
   "Из-за этакой сноровки его нежитем и прозвали", -  подумал,  а  вслух
спросил:
   - Ты почему меня не убил?
   - А зачем? - пустым голосом ответил болотник. Он  уже  успокоился,  и
только жилка на шее все еще нервно подергивалась. - На дворе полно твоих
людей, а у меня руки скручены. Что толку тебя убивать, коли сам уйти  не
сумею?
   - Хотя бы в отместку за прошлые обиды, - предположил нарочитый.
   Болотник вскинул на него равнодушные глаза:
   - А чего мне мстить? Дело давнее, да и зачинщиком не ты был.
   - Откуда знаешь?
   - Догадался. - Пленник сел на лавку, задумался.  Запоздалая  слабость
накатила на Варяжко, подкосила его ноги. Брякнув о пол мечом, он  тяжело
плюхнулся рядом с Выродком, заскользил взглядом по  стенам.  На  висящем
напротив вышитом полотенце сражались  два  витязя:  один  -  светлый,  с
яркими голубыми глазами,  а  другой  -  чернявый,  с  пронзительно  злым
взглядом. Из-за чего они бились, что не поделили?
   - Слушай, нарочитый, давай на уговор пойдем, -  неожиданно  предложил
болотник.
   Варяжко  остолбенел.  О  чем  он?  Весь  Киев  знал  о  лживом  нутре
болотника, и рядиться с ним стал бы лишь выживший из ума!
   - Я не  солгу,  душой  клянусь!  -  заметив  его  удивление,  выдавил
болотник.
   Варяжко еще никогда не слышал у  него  такого  голоса.  А  что,  если
поверить? Может, тогда Выродок поймет, что ему тоже могут верить? Может,
изменится хотя бы перед смертью  и  с  очищенной  душой,  без  злобы  на
сородичей войдет в светлый ирий?
   - Сперва скажи, о чем уговор будет, а потом уж  решим,  срядимся  иль
нет, - угрюмо вымолвил Варяжко.
   Болотник посветлел:
   - Я поеду с тобой в Киев, молчать там буду как рыба - ни о тебе, ни о
подлости Блудовой ни слова не вымолвлю, а главное - не сбегу по дороге.
   - Ты и так не сбежишь, - самоуверенно заявил Варяжко.  Его  руки  еще
дрожали, содранная коленом Выродка кожа на шее саднила, но он  не  желал
выказывать слабости или боязни. Правда, теперь  не  выпускал  из  ладони
рукоять верного меча.
   - Ты не так умен, как я думал. -  Егоша  покачал  головой.  -  Лесные
братья меня в беде не оставят - ночью  налетят  на  твой  обоз,  отобьют
меня. Они хоробры опытные, чай, ты о них уже наслышан.
   Варяжко потер горло. Если лесные люди научили болотника так  драться,
то связываться с ними, да еще в их родных лесах, было опасно.
   - Хорошо, - согласился он, - а что ты взамен желаешь?
   -  Пустяк.  -  Болотник  пренебрежительно  повел  плечом.  -  Отпусти
человека, что со мной в поруб угодил.
   - Да ты что?!
   Голос болотника стал мягким, убеждающим:
   - Он "лесным" передаст, что я сам согласился в Киев ехать, по  доброй
воле и выручать меня не надо.
   Варяжко задумался.  Болотник  просил  слишком  многого.  Шутка  ли  -
отпустить пленника! Еще неизвестно, в чем тот повинен.  Потам  сказывал,
будто дрался он, словно одержимый, но для  Варяжко  в  схватке  не  было
правых и виноватых - там каждый борется  за  свою  жизнь  как  умеет.  А
болотник рассуждал умно: коли придет к лесным ватажникам свой человек  и
расскажет им о решении Выродка - они отступятся от обоза. Тогда  Варяжко
сбережет жизни многих. Стоило ли из-за одного  лесного  смерда  отдавать
Морене верных княжьих кметей? И Ярополк велел ему доставить в Киев  лишь
Волчьего Пастыря, о других речь не шла.
   Варяжко стиснул пальцы. Пристальный  взгляд  болотника  торопил  его,
мешал думать.
   - Лады! - сказал наконец. - Решено. Погляжу, можно ли на  твое  слово
полагаться. Только отпущу твоего побратима за городищем и ночью, чтоб не
узнал никто. Да перед тем как отпущу, хочу сам услышать,  какой  ты  ему
наказ дашь.
   Болотник хитро сверкнул глазами:
   - Договорились! - И пригнулся, подставляя Варяжко обнаженное плечо. -
Стукни-ка меня мечом хоть плашмя, а то ведь и догадаться могут,  что  мы
столковались.
   Опять он был прав! Варяжко потянул из ножен  меч.  Рассекающий  грудь
болотника шрам раздражал его напоминанием о старой  вине.  Не  глядя  он
шлепнул Выродка мечом. Тот покачнулся - видать,  удар  оказался  слишком
сильным. Варяжко взглянул на него и обомлел. Чуть выше старого шрама  на
груди болотника вспучивался огромный кровоподтек.
   - Я не... - хотел было оправдаться нарочитый и осекся, вспомнив,  что
Выродок даже не вскрикнул. Никто не мог молча перенести такую  боль!  Он
поднял глаза на лицо болотника. Выродок  улыбался.  По  его  прокушенной
губе сбегала тонкая струйка крови. "Словно  не  живой",  -  мелькнуло  в
голове у нарочитого.
   Болотник повел плечом, слизнул языком кровь с губы.
   - Считай, что твой меч вместо печатки... Варяжко  кивнул.  Он  устал.
Очень устал. Ему вдруг захотелось оказаться подальше  от  Порешек  и  от
старого  друга  Потама,   который   наверняка   станет   досаждать   ему
расспросами. Не терпелось поскорей избавиться от Выродка и, передав  его
в княжьи руки, все забыть, будто ничего и не  было.  А  Настена  поймет.
Послушает, что говорят о ее брате, - и все уразумеет.
   Варяжко отвернулся от болотника, распахнул двери:
   - Эй, кмети! Тащите его обратно в поруб!
   В горницу заглянуло несколько любопытствующих лиц. Среди  них  Потам.
Глаза бывшего воина сразу отметили порванную срачицу Выродка,  синяк  на
его груди и свежую  кровь  на  подбородке.  Остальные  тоже  углядели  и
засопели  носами,  боясь  неосторожным   замечанием   обидеть   сурового
нарочитого.   Зато   толпа   на   дворе   встретила   избитого   Выродка
торжествующими воплями.  Оставшись  в  горнице,  Варяжко  слышал  грубые
выкрики и злорадный смех. Он  опустил  лицо  в  ладони,  сцепил  на  лбу
пальцы. Почему-то справедливая ярость  этих  людей  стала  казаться  ему
мелочной и противной. Он не знал почему, только чуял, как  стыд  за  них
заливает щеки румянцем.
   - Заткнитесь... - сдавливая руками  голову,  попросил  он  неизвестно
кого и чуть громче добавил:
   - Прошу... Мы же люди...

ГЛАВА 26

   Насвистывая, Сирома быстро шел прочь от Порешек. На душе у него  было
легко - он выполнил свое дело и теперь мог безбоязненно  предстать  пред
взором мудрого Хозяина. Ему оставалось только проследить,  чтоб  Ярополк
казнил болотника, но в этом Сироме  сомневаться  не  приходилось.  Князь
умен и не оставит в живых пресловутого Волчьего Пастыря. Иначе потом ему
самому от слухов житья не будет. Как  бы  ни  благоволил  он  к  бывшему
слуге, а своя шкура дороже...
   Сирома взглянул  на  небо.  В  преддверии  Русальной  недели,  дивясь
последним теплым дням, Хорс блуждал по небу во всем своем великолепии, и
даже его бледная сестрица Луна ночами всплывала на небо, словно  большая
серебристая рыбина. Вспомнив о ней, Сирома оборвал  свист,  ухмыльнулся.
Как-то там Стая без Ратмира? Небось ночами воют,  оплакивают  безвестную
смерть своего вожака. Кому они теперь нужны? Полулюди,  полузвери...  Из
них вышли бы недурные воины...
   Сирома остановился. И как он не подумал об этом раньше?! Ему вовсе не
помешали бы стремительные, ловкие и исполнительные слуги. А Ратмир-то уж
наверняка научил  Стаю  послушанию...  С  их  помощью  Сирома  сумел  бы
окончательно растоптать мерзкого болотника,  так  растоптать,  что  даже
после его смерти люди плевались бы, едва услышав  его  имя.  Велесу  это
придется по нраву. Его раб - вожак Стаи... Хорошо...
   Продолжая шагать, Сирома наморщил лоб. Покорить Стаю - задачка не  из
легких, но без Ратмира это уже проще. Вот только Нар...
   Сорвав травинку,  Сирома  покусал  ее  влажный,  сочный  стебель.  Он
колебался между сомнением и решимостью. С Наром  он  сумеет  справиться.
Старик уже не так умен и хитер, как раньше. Старость - не радость, а Нар
уже давно отгулял свой век как на  земле,  так  и  на  кромке.  Держался
только благодаря покровительству  Ратмира.  А  нынче  помочь  ему  будет
некому...
   Решившись, Сирома опустился на колени, расчертил  на  пыльной  дороге
два больших круга. Он не боялся случайных прохожих:  даже  если  бы  его
заметили, вряд ли поняли, чем он занимается. Решили бы: "Обронил  что-то
бедолага  охотник,  вот  и  ползает,  ищет  потерю  в  дорожной   пыли".
Покопавшись в мешке, Сирома выложил в  середину  одного  круга  крупный,
тяжелый боб, а в центр другого - целую горстку маленьких. Хотел было для
обозначения Нара тоже сыскать бобину побольше, но  потом  махнул  рукой.
Это гадание не требовало точности - оно  лишь  указывало  направление  и
предвещало удачу или поражение.
   Отряхивая с колен дорожную пыль,  Сирома  поднялся  и  закрыл  глаза.
Медленно, не спеша он сделал несколько шагов, стараясь идти вдоль своего
круга. Его босые ноги старательно прощупывали каждую пядь земли,  но  на
лежащий в центре боб он еще не наткнулся. Это означало лишь одно  -  "не
жди удачи в задуманном". А ведь Сирома уже почти  видел  себя  раздающим
указания  покорным,  как  рабы,  оборотням.  Решение  судьбы   было   не
правильным!
   Уже теряя надежду, он шагнул еще и вдруг почуял  под  стопой  крепкий
катышек бобины. Сдерживая радость и не открывая глаз, он осторожно повел
катышек в сторону другого круга. Нога свободно скользила  по  пыли,  но,
так и не дойдя до цели,  сбилась.  Бобина  выскользнула  из-под  ступни.
Сирома открыл глаза, склонился оглядывая оставленный ею след. Теперь она
лежала уже не в центре круга, а в конце длинной глубокой черты,  ведущей
чуть в сторону от кучки маленьких бобов. Ее  округлый  бок  покоился  на
опоясывающей их черте второго круга.  Значит,  Стая  была  неподалеку...
Оставив бобы, Сирома  проверил  направление  нарисованной  своей  стопой
черты. Тянущаяся по ее середке  оставшаяся  от  твердой  бобины  впадина
указывала на полдень, но при этом забирала немного  в  сторону  Мойского
озера. Сомнительной оставалась лишь Сиромина победа над Стаей,  но  ведь
боб лежал  на  защитном  поясе  оборотней!  Не  прервал  его,  но  и  не
остановился перед ним...
   Вздохнув, жрец осторожно собрал бобы, сложил их  в  мешок.  Толковать
гадание можно было по-разному,  но  он  предпочел  решить  дело  в  свою
пользу. В конце концов, что ему грозило в случае неудачи? Ратмир сидел в
порубе, а больше никто в Стае  не  мог  совладать  с  силой  жреца.  "Не
получится - уйду", - сворачивая с дороги, решил Волхв.
   Отыскать Стаю оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. Опасаясь
преследования, старый Нар увел ее в глушь  леса,  и  Сироме  еще  дважды
пришлось раскладывать бобы, чтобы понять, куда запропали оборотни. На их
следы он натолкнулся лишь к середине дня. Следы были едва  различимые  -
висящий  на  низкой  ветви  клочок  седой  волчьей  шерсти  да  нечеткий
отпечаток лапы на влажном мху, но  Сирома  слишком  хорошо  знал  лес  и
поэтому безошибочно  отыскал  логовище  оборотней.  Прячась  за  еловыми
ветвями, он еще немного подождал, пока, суетясь и покрикивая, старый Нар
собирал уцелевших нежитей на поляне, и лишь потом не таясь  вышел  из-за
деревьев. Заслышавшие его шаги оборотни вскинулись и  заворчали,  косясь
на Сирому злыми глазами. С той памятной ночи, когда исчез их непобедимый
вожак, прошло уже несколько дней, но воспоминание об  устроенной  людьми
западне  было  еще  свежо.  Успокаивая  сородичей,  Нар  вышел   вперед,
оградился от Сиромы посохом:
   - Что тебе нужно?
   Остановившийся жрец быстро пробежал глазами по устремленным  на  него
лицам. Стая была совсем молода, и никто, кроме Нара, не  знал  его.  Это
облегчало задачу. Он усмехнулся:
   - Ах, Нар, Нар!  Сколько  веков  мы  знаем  друг  друга?  Неужели  ты
думаешь, что я сунулся в ваше логово со злым умыслом?
   - Умыслом? - Старый  оборотень  тоже  улыбнулся,  но  оборонительного
посоха не опустил. - Разве у тебя  могут  быть  умыслы?  Ты  всего  лишь
покорный пес Белеса, а пес не умеет думать, он только выполняет приказы.
   - Может, и так, - покорно согласился Сирома и, еще раз обведя глазами
поляну, удивленно спросил:
   - А где же Ратмир?
   Лицо Нара вытянулось, посох в жилистых руках дрогнул:
   - Его больше нет с нами. Он вернулся на кромку.
   - Аи, аи, аи, - притворно пожалел Сирома. - И  как  же  это  он  Стаю
оставил?
   Пользуясь печалью,  на  миг  отвлекшей  старого  оборотня,  он  начал
медленно приближаться к Стае. Уразумев, что нежданный гость -  старинный
знакомец учителя, нежити перестали обращать  на  него  внимание,  но  на
всякий случай Сирома горько пробормотал:
   - Такие молоденькие... Бедные...
   Нар встрепенулся. Что-то  в  голосе  Сиромы  насторожило  его.  Волхв
лукавил, он не ведал жалости! Нар шагнул навстречу Сироме,  наставил  на
приближающегося жреца посох:
   - Говори, что тебе надо, и уходи!
   - Как грубо, - разочарованно отозвался тот. Он и впрямь  расстроился.
Ведь оставалось сделать лишь шаг,  и  Нар  очутился  бы  в  его  власти!
Призвать лесного  мана  Сироме  не  составляло  труда,  и,  пока  старик
избавлялся бы от чар уводны, Сирома уже завладел бы Стаей. А  вожаку  не
посмел бы возразить даже пришедший в себя Нар...
   - Являешься незваным, - внимательно следя за каждым движением волхва,
вымолвил Нар, - а хочешь, чтоб тебя как дорогого гостя привечали...
   - Конечно.  Сколь  веков  не  виделись!  -  ухмыльнулся  Сирома.  Его
дразнила близость победы. Неожиданная догадка мелькнула  в  его  голове.
Будто нехотя, он небрежно кивнул в сторону леса:
   - Его-то вы иначе приветили...
   Ловушка была стара и наивна, но именно поэтому Нар поверил. Ожидая от
жреца более изысканных подвохов, он быстро обернулся в указанную сторону
и спросил:
   - Кого?
   Сирома  прыгнул,  уже  в  воздухе  произнося  заученные   слова,   и,
очутившись рядом с  остолбеневши