о  в Лондоне,  -- сказал
Азирафель.
     -- Именно. Это доказывает, что я прав, -- отозвался Кроули. -- А вот то
самое место. Я помню львов перед воротами.
     Фары  "бентли"  выхватили  из  темноты  двух каменных  львов  и заросли
рододендронов вдоль аллеи. Под шинами заскрипел гравий.
     --  Мне кажется,  еще  слишком  рано  наносить  визит  монахиням,  -- с
сомнением в голосе сказал Азирафель.
     -- Ерунда. Монахини  чуть свет на ногах, -- возразил Кроули. -- Что там
у них по распорядку -- офферториум? Или я путаю, и это слабительное?
     -- Фи, как грубо, -- сказал ангел. -- Не надо так шутить.
     -- Да ладно тебе. Я же говорю, они  из наших. Черные монашки. Нам нужна
была больница по соседству с военной базой, вот и все.
     -- Не понял.
     -- Ты что думаешь -- жены американских дипломатов всегда рожают у черта
на  рогах,  в  маленьких  больницах  при  монастыре?  Все  должно  выглядеть
естественно.  В Нижнем Тэдфилде есть  военная  база,  она  поехала  туда  на
открытие,  тут все и началось. Военный  госпиталь не готов ее принять, и тут
подворачивается наш человек, и очень кстати говорит: "Есть тут одно местечко
неподалеку", и все дела. На мой взгляд, неплохо сработано.
     -- Если не считать пары мелких деталей, -- вставил Азирафель.
     -- Так  ведь почти  получилось, -- возмутился Кроули, почувствовав, что
должен вступиться за честь фирмы.
     -- Видишь  ли,  в  зле всегда заложены ростки его поражения, --  сказал
ангел.  -- Сама  его природа -- отрицание, и именно поэтому включает в  себя
уничтожение, даже в минуты кажущейся  победы. И не имеет значения, насколько
его   план   грандиозен,  отлично  спланирован,  защищен  от  ошибок  --  по
определению свойственная злу греховность обрушится на самих злоумышленников.
И не имеет значения, насколько они преуспеют в делах своих, ибо в конце сами
они  призовут  гибель  на головы  свои.  И  замыслы  их разобьются  о  скалы
неправедности, и низринутся они в пучину забвения, и исчезнут бесследно.
     Кроули задумался.
     --  Да нет, -- сказал  он, наконец.  -- Готов  поспорить, кто-то просто
прокололся. Ого!
     Он тихонько присвистнул.
     Усыпанная  гравием  площадка   перед   входом  была  сплошь  заставлена
машинами.  И  они  не  походили  на машины  монашек. "Бентли"  был посрамлен
начисто. Многие из этих машин могли похвастаться гордым "турбо"  или "гранд"
в названии и  телефонными антеннами на крыше. И почти  всем было меньше года
от роду.
     У  Кроули  зачесались  руки.  Азирафель исцелял  велосипеды  и сращивал
кости; а он жаждал стащить пару-другую магнитол, спустить пару-другую шин, и
прочее в том же духе. Но он устоял перед соблазном.
     --  Ну  и  ну,  --  сказал  он.  -- Помнится, раньше  монахини ездили в
"моррисе-мини". Как раз вмещалось четыре штуки.
     -- Не может этого быть, -- сказал Азирафель.
     -- Может, они приватизировали монастырь? -- предположил Кроули.
     -- Или ты приехал не в то место.
     -- Это то место, я точно говорю. Пошли.
     Они  вышли из машины. Через тридцать секунд кто-то пристрелил их обоих.
Со снайперской меткостью.

x x x

     Лучше  всего  Мери  Ходжес,  в  прошлом  Говорлива,  умела  подчиняться
приказам. Она обожала  приказы и  любила подчиняться им.  Когда подчиняешься
приказам, жить намного проще.
     А вот  перемен она терпеть  не могла. Ей  так нравился Болтливый Орден.
Она первый раз  в  жизни завела друзей. У нее первый  раз  в жизни была своя
комната.  Конечно,  она  знала,  что  орден  замешан  в  делах,  которые   с
определенной точки  зрения могли считаться дурными, но за тридцать лет своей
жизни  Мери Ходжес видела  вполне достаточно и  не питала иллюзий о том, чем
занимаются большинство  людей, чтобы скоротать  время,  неделю за неделей. К
тому же кормили здесь хорошо, и вокруг было много интересных людей.
     После пожара их орден, или то, что от него осталось, переехал. Выполнив
свое единственное назначение, монашки разошлись кто куда.
     А  она не уехала. Ей нравился этот дом. И, по ее словам,  кто-то должен
остаться  и  проследить за ремонтом, потому что  нельзя в наши  дни доверять
рабочим,  пока  не  стоишь у них над душой,  если можно так  выразиться. Это
означало, что ей придется нарушить обет, но мать-настоятельница сказала, что
здесь нет особой беды, это в правилах черной общины -- нарушать обеты, и так
оно и останется  до конца дней, то есть  еще одиннадцать лет, так что раз уж
ей так хочется, пусть она принимает дела, вот адрес, куда пересылать письма,
если, конечно, они не в официальных желтых конвертах.
     А потом  с  ней  произошла странная вещь.  Когда  она осталась  одна  в
полуразрушенном доме, в  одной из комнат, не  затронутых пожаром,  и день за
днем спорила с  мужчинами, которые носили за  ухом карандаши и сигареты, уже
не  пытались  отряхнуть  побелку  со  штанов  и  считали  на  калькуляторах,
показывавших другую сумму, если расплачивались наличными, она открыла в себе
нечто, о существовании чего даже и не подозревала.
     Под налетом глупости и готовности услужить она открыла Мери Ходжес.
     Она   обнаружила,  что  нет   ничего  сложного  в  толковании  выкладок
строителей и вычислении НДС.  Затем, прочитав  несколько книг из библиотеки,
она обнаружила, что финансы -- область деятельности как интересная, так и не
слишком сложная. Она перестала читать женские журналы про любовь и вязание и
взялась за другие женские  журналы, про виды оргазма. Однако,  взяв  себе на
заметку, что, пожалуй, надо будет заняться оргазмом, как только представится
такая  возможность,  она все  же решила, что это -- те же любовь  и вязание,
только  в  более продвинутой  форме.  И  тогда она  взялась за  журналы, где
обсуждались вопросы слияния корпораций.
     Тщательно  все  продумав,  она  купила  в  Нортоне  небольшой  домашний
компьютер, чем немало позабавила молодого и снисходительного продавца. После
бурно  проведенных выходных  она отвезла  его обратно.  Не  потому,  что  на
сетевой  кабель забыли поставить вилку, как было подумал продавец, когда она
вошла в магазин,  а потому что в компьютере не было 387-го сопроцессора. Это
он еще  понял --  в конце  концов, он ведь все  же  был продавцом  и понимал
некоторые  длинные  слова, но  после  этого  разговор, с  его точки  зрения,
приобрел удручающий  характер.  Мери Ходжес выложила  перед  ним журналы еще
одного сорта,  с буквами "ПК"  в названиях,  и продемонстрировала  множество
статей и обзоров с аккуратными пометками красной ручкой.
     Она  начала читать  про новых женщин. Она  никогда  не  осознавала себя
старой женщиной, но по  некотором размышлении пришла к выводу, что подобного
рода ярлыки -- все те  же  любовь и  вязание,  а на самом  деле  надо просто
стараться  быть собой, причем изо всех сил. Ей  всегда нравилось одеваться в
черное с белым. Оставалось сделать подол покороче, каблуки подлиннее и снять
монашеский платок.
     И  в один  прекрасный  день, когда  она листала очередной журнал, ей на
глаза попалась статья  об огромном и, видимо,  неудовлетворенном  спросе  на
просторные здания с  обширными  прилегающими  участками, которые принадлежат
людям,  понимающим, что именно нужно  деловому сообществу. На следующий день
она  поехала  и  заказала канцелярские товары с логотипом "Центр  подготовки
менеджеров "Усадьба Тэдфилд"", рассудив, что к тому времени, когда они будут
готовы, она будет знать  все, что необходимо для того, чтобы управлять  этим
центром.
     А на следующей неделе вышла реклама.
     Ее  начинание оказалось  потрясающе  успешным,  поскольку  еще  в самом
начале Собственной Карьеры Мери Ходжес поняла,  что "подготовка  менеджеров"
не означает демонстрацию  малопонятных слайдов в учебных классах. В наши дни
серьезным компаниям нужно намного больше.
     Что она им и предоставила.

x x x

     Кроули,  опершись  спиной  о  постамент,  тяжело  опустился  на  землю.
Азирафель  уже  лежал  навзничь  в  кусте  рододендронов,  и по  его  пальто
расплывалось темное пятно.
     Кроули почувствовал, что его рубашка тоже намокает.
     Просто смешно. Меньше  всего  ему  сейчас  хотелось попасть  под  пулю.
Придется  долго и нудно объяснять,  что произошло. Новые  тела так просто не
выдают  -- всегда требуют сообщить,  куда ты дел  старое. Это все равно, что
пытаться получить новый карандаш в особенно гнусном отделе снабжения.
     Не веря своим глазам, он уставился на руку.
     Демоны обязаны видеть в темноте. И он видел, что его рука -- желтая. Он
истекал кровью. Желтой.
     Он осторожно лизнул палец.
     Потом  он  подполз к Азирафелю и  потрогал его рубашку. Если  это  была
кровь, значит, что-то чудовищное произошло с законами биологии.
     -- Ой, как больно, -- простонал павший ангел. -- Прямо под ребро.
     -- Похоже, что так. А кровь у тебя всегда синяя?
     Азирафель открыл  глаза.  Он потрогал  грудь. Он  сел.  И  повторил все
действия, совершенные Кроули несколько секунд назад.
     -- Краска? -- удивился он.
     Кроули кивнул.
     -- Что это за игра? -- спросил Азирафель.
     -- Не  знаю,  --  сказал Кроули,  --  но  лично мне  кажется,  что  она
называется  "тупые  уроды". --  Судя по его  тону, он тоже умел играть в эту
игру. И был более опытным игроком.
     Да, это  была  игра.  И  что  за  игра!  Найджел  Томпкинс, заместитель
начальника отдела  снабжения, полз,  прячась  в  подлеске,  и  в  мозгу  его
проносились  лучшие  сцены из незабываемых (но не  всех) фильмов  с  Клинтом
Иствудом. А он-то считал, что на курсах менеджеров будет тоска смертная...
     Нет,  одна  лекция  все  же  была, но на  ней  объясняли, каким оружием
пользуются при игре в пейнтбол, и чего именно не надо с ним делать. Томпкинс
взглянул  на свежие молодые лица  своих  конкурентов по курсам,  и  они, как
один,  приняли  решение сделать все, чего не надо делать, если появится хотя
бы  малейшая возможность,  что это сойдет с  им рук. Если тебе говорят,  что
закон  бизнеса  --  это закон джунглей, а потом дают тебе  в руки ружье,  то
вполне очевидно, думал Томпкинс, что от тебя не ждут, что ты будешь целиться
только в грудь; смысл в том, чтобы повесить голову председателя правления  у
себя над камином.
     Кроме  того,  ходили  слухи, что  в  фирме  "Ассоциация"  кто-то немало
способствовал  своему продвижению по служебной лестнице, анонимно  обеспечив
наличие  соответствующего  количества краски в  левом  органе  слуха  своего
непосредственного начальника. Последний в  результате стал жаловаться на то,
что во время важных совещаний ему постоянно кто-то  звонит, и в конце концов
ему пришлось отправиться в отставку по медицинским показаниям.
     А еще рядом сидели другие слушатели -- эдакие, метафорически выражаясь,
сперматозоиды, и все  они стремились  вперед, прекрасно понимая, что в живых
останется только один Председатель правления Открытого акционерного общества
"Группа компаний "Корпорация "Холдинг""", и  им станет, скорее всего,  самый
главный член. Правления, разумеется.
     Разумеется, девушка из Отдела подготовки персонала рассказывала им, что
курсы, на которые их отправляют,  имеют целью  развитие и укрепление качеств
лидера,  навыков  работы  в  команде,  групповой  инициативы,  и так  далее.
Слушатели старались не смотреть друг на друга.
     До  сих пор  все  складывалось весьма удачно. Каноэ и  сплав по  "белой
воде" потопили Джонстона  (пробитая барабанная перепонка).  Уиттейкер  отпал
при восхождении на гору в Уэльсе (растяжение в паху).
     Томпкинс вложил в ружье очередной шарик краски и принялся повторять про
себя бизнес-мантры.  Во Всем, Как Не  Хочешь, Чтобы С Тобой Поступали  Люди,
Так  Поступай  Ты  с  Ними  -- И  Раньше  Их. Убей или Умри. Стреляй Первым.
Выживает Сильнейший. Ты Слишком Много Знал.
     Он подполз поближе к двум темным фигурам у постамента. Видимо, они  его
не замечали.
     Когда подлесок кончился  и прятаться было уже негде, он набрал в легкие
побольше воздуху и вскочил на ноги.
     -- Что, сявки, не ждали? Вот ва-АААААААААААА...
     Вместо одной  из фигур у постамента вдруг оказалось что-то  чудовищное.
Он отключился.
     Кроули вернул себе свое любимое обличье.
     -- Ненавижу, когда приходится так делать,  -- пробормотал он. -- Всегда
боюсь, что забуду, как превратиться обратно. Да и костюм можно испортить.
     -- С моей точки зрения, с червями ты  чуть-чуть перестарался, -- сказал
Азирафель, почти беззлобно. Ангелы обязаны соблюдать определенные  моральные
устои, так что он,  в отличие от Кроули,  предпочитал  покупать одежду, а не
творить ее  небрежным усилием воли из тверди  земной. И рубашка его, кстати,
была достаточно дорогой.
     --  Ты только  посмотри,  -- сокрушался Азирафель.  --  Мне никогда  не
вывести этих пятен.
     -- Сотвори  чудо, -- рассеянно предложил Кроули, вглядываясь  в кусты в
поисках очередных слишком ретивых слушателей.
     -- Но я-то всегда буду знать, что здесь было пятно.  Ты же понимаешь. В
глубине души, так сказать, -- пояснил ангел. Он поднял ружье  и повертел его
в руках. -- Я такого никогда не видел, -- сказал он.
     Раздался хлопок, и у статуи, возвышавшейся на постаменте, отлетело ухо.
     -- Давай-ка убираться отсюда, -- сказал Кроули. -- Он был не один.
     -- Очень странное ружье. Посмотри-ка, действительно забавно.
     -- Мне  казалось, ваши  не одобряют оружия,  -- заметил Кроули. Он взял
ружье из пухлых ладошек ангела и поглядел сквозь короткий обрубленный ствол.
     -- Отнюдь, -- возразил Азирафель. -- Сейчас считают, что оружие придает
вес словесным доводам. В хороших руках, разумеется.
     -- Неужели?  --  рука  Кроули поползла  к спусковому крючку.  -- Ладно.
Пошли.
     Он  не  без  сожаления  бросил ружье  на грудь  павшего в неравном  бою
Томпкинса и направился к дому прямо через сырую лужайку.
     Парадная дверь  "Замка Тэдфилд"  была незаперта, и они беспрепятственно
проникли внутрь.  Там, где раньше была монастырская трапезная, теперь сидело
несколько  полноватых молодых людей в камуфляже, заляпанном краской, и перед
ними дымились кружки с какао. Некоторые им приветственно помахали.
     У  входа  было что-то вроде гостиничной  стойки.  Во всем чувствовалась
спокойная,  деловитая,  уверенная атмосфера.  Азирафель  уставился на доску,
стоявшую на алюминиевой треноге.
     На черной  ткани,  которой  была  обтянута  доска,  белыми пластиковыми
буковками  было  аккуратно  выложено: 20-21  августа:  Открытое  акционерное
общество  "Группа  компаний "Корпорация "Холдинг""" --  Курс  "Инициативы по
разрешению конфликтов".
     Кроули  тем  временем  разглядывал  рекламные  буклеты  на  стойке.  На
глянцевой обложке красовались фотографии "Замка", а внутри особо упоминались
джакузи и  крытый бассейн  с подогревом. Сзади  была дана  традиционная  для
бизнес-центров карта-схема проезда, которая в результате искусного нарушения
масштаба  давала   понять,  что  усадьба   Тэдфилд   удобно  расположена   в
непосредственной  близости   ко   всем  крупнейшим  автомагистралям  страны,
одновременно  умалчивая о  лабиринте  проселочных  дорог, простиравшемся  на
много километров вокруг нее.
     -- Не то место? -- спросил Азирафель.
     -- То самое.
     -- Значит, не то время?
     -- Именно. --  Кроули полистал  буклет, пытаясь найти хоть какой-нибудь
ключ к разгадке. Он  зашипел сквозь зубы. Возможно, слишком  глупо надеяться
на  то,  что здесь все еще  обитает Болтливый  орден. В  конце концов,  свою
миссию  они  выполнили.  Может быть, они  уехали  в черную  Америку  или еще
куда-нибудь, чтобы обращать христиан. Но он продолжал читать. Иногда в таких
буклетах была краткая  историческая  справка -- просто потому, что компании,
которые снимают такие здания на выходные для проведения курса "Интерактивный
анализ кадровой  политики" или семинара "Стратегическая динамика маркетинга"
желают  чувствовать, что занимаются  стратегическим анализом в том же  самом
здании  (плюс-минус  пара капитальных  ремонтов,  гражданская  война  и  два
крупных пожара), которое  было построено на пожертвования некоего финансиста
эпохи Елизаветы I в качестве чумного барака.
     Не  то,   чтобы  он   всерьез  ожидал  найти  что-нибудь  вроде  "всего
одиннадцать  лет   назад   усадьба  Тэдфилд   была  прибежищем  сатанинского
монашеского ордена, который, впрочем, провалил все дело", но мало ли...
     К ним подошел пухленький человечек в наряде "камуфляж-пустыня". В руках
у него был пластиковый стакан с кофе.
     -- Кто выиграл? -- дружелюбно спросил он.  -- Мне, гляньте-ка,  молодой
Эвансон из перспективного планирования как саданет в правый локоть...
     -- Проиграем все, -- рассеянно ответил Кроули.
     В парке послышалась стрельба. Не веселое "свисть-шлеп" шариков  краски,
а злобное шипение кусочков свинца, которым придали обтекаемую форму и  очень
высокую скорость.
     В ответ раздалась пулеметная очередь.
     Слушатели-резервисты  посмотрели  друг  на  друга.   Еще  одна  очередь
разнесла в куски отвратительный викторианский витраж над дверью,  и рядом  с
головой Кроули появился ряд черных круглых дырочек.
     Азирафель схватил его за руку.
     -- Это еще что за чертовщина? -- спросил он.
     Кроули улыбнулся змеиной улыбкой.

x x x

     Найджел Томпкинс пришел  в себя  и  почувствовал легкую головную боль и
некоторую пустоту в воспоминаниях о  том,  что только что произошло. Он вряд
ли знал,  что при встрече  с  чем-то  слишком  ужасным  в  сознании человека
просыпается  невероятная  способность  стереть  это  впечатление  из  памяти
методом  насильственной амнезии. Так что  он  приписал ее  попаданию  шарика
прямо в голову.
     Ему  показалось,  что его  ружье стало немного тяжелее, но, пребывая  в
слегка заторможенном состоянии, он никак  не мог понять, почему. До тех пор,
пока  через  несколько минут не прицелился в слушателя  Норманна  Уэзерда из
службы внутреннего аудита и не нажал на спусковой крючок.

x x x

     -- Ну  и что тебя возмущает?  --  пожал  плечами Кроули.  --  Он  хотел
настоящее ружье.  У него в  голове  была одна мысль  -- дайте мне  настоящее
ружье!
     -- Но ты же напустил его на беззащитных людей!
     -- Ну нет, -- ответил Кроули. -- Не совсем так. Все по-честному.

x x x

     Боевая  группа  финансового планирования  лежала лицом  книзу в  мокрой
траве за развалинами сортира, но склонности к аллегориям не испытывала.
     -- Всегда говорил: нельзя доверять  этим уродам из снабжения, -- сказал
заместитель финансового директора. -- Ублюдки!
     Над его головой раздался резкий визг срикошетившей пули.
     Он торопливо подполз к бойцам, собравшимся у тела павшего Уэзерда.
     --  Как там?  --  спросил  он, заглянув в  изможденное лицо заместителя
главного бухгалтера по начислению заработной платы.
     -- Плохо, -- отозвался тот. -- Почти навылет. "Аксесс", "Барклай-кард",
"Дайнерс" -- в общем, все.
     --  Остановилась  только  на  золотой  "Америкен Экспресс",  --  сказал
Уэзерд.
     Все  в безмолвном  ужасе  уставились на бумажник, практически  насквозь
пробитый пулей.
     -- Зачем они так? -- спросил замглавбух.
     Начальник  службы внутреннего  аудита открыл  было рот,  чтобы  сказать
что-нибудь  осмысленное, и замолчал.  У  всех  есть  своя  точка предельного
внутреннего  напряжения.  По  его точке  только что  был нанесен  легкий, но
точный удар.  Двадцать лет беспорочной службы. Он  хотел быть дизайнером, но
консультант по профориентации об  этом не знал.  Двадцать лет  выверки формы
BF-18. Двадцать лет за этим поганым арифмометром, когда даже в перспективном
планировании уже стояли компьютеры. А  теперь, без всякого повода -- а вдруг
поводом   служила   реорганизация   и   желание    покончить   с   практикой
преждевременного ухода на пенсию? -- его послали под пули!
     Его глаза затянулись поволокой паранойи.
     Он взглянул  на собственное ружье