вать заветную дверцу (или вход в параллельный  мир,  или  врата,
или портал, называй как угодно), а белобрысый может их закрывать. В смысле -
взять тебя за ручку и увести из этого места навсегда.
   - За территорию монастыря? - не понял я.
   - За территорию этого мира, дубина!
   - Фармазон! Что за выражения в  адрес  хозяина?!  -  Вспыхнувший  Анцифер
возмущенно отвесил брату подзатыльник. - Никакого воспитания... но  в  целом
он прав. Я  вас  забираю,  дайте  мне  правую  руку,  попрощайтесь  с  вашим
товарищем - и в путь.
   - Нет... так  нельзя.  Его  тоже  намерены  казнить,  я  не  могу...  это
неудобно.
   - Конечно, - поддержал черт. - Вот зажарят вас двоих у одного столба, это
будет куда удобнее и, главное, не так скучно. А то что ж он один? И  анекдот
рассказать некому...
   На  этот  раз  я  честно  попытался  пнуть  его  ногой,  но  нахал  успел
увернуться.
   - Сереженька... - с укором в голосе и одобрением в  глазах  протянул  его
белый братец. - Ну нельзя же так, в самом деле. Очень  вас  понимаю,  самому
давно хотелось, но вы ведь культурный человек.
   - Извините, погорячился... Просто, на мой взгляд, здесь  не  место  и  не
время для дурацких шуток. Каким образом мы можем отсюда вырваться?
   - Я как раз начинал объяснять... Мы с Фармазоном возьмем вас  за  руки  и
сделаем шаг. Двери этого мира за нами закроются, а двери  нового  откроются.
Как видите, таким образом можно провести лишь одно лицо.
   - Все дело в том, чтобы держать меня за руки?
   - Именно, и только вас, а не какого-то постороннего.
   - М-м... но ведь теоретически, если я посажу этого постороннего  себе  на
плечи и руки у меня будут свободны, условия не нарушатся?
   Анцифер вопросительно глянул на Фармазона, тот пожал плечами:
   - А леший его знает, вполне может оказаться, что и сработает...
   Повернувшись к царевичу, я бегло обрисовал ему возможную картинку  нашего
спасения. Он выслушал не перебивая, но задал один вопрос:
   - А назад потом как?
   - Назад так же? - переспросил я.
   - Назад уже не получится. Мы не можем дважды войти в один и тот же мир.
   - Иван, ничего не выйдет,  они  не  смогут  нас  вернуть.  Тебе  придется
остаться со мной.
   - Нет. - Подумав, он отрицательно покачал головой. - Мне так  нельзя.  Не
могу  я  слово  нарушить,  матушку  без  лекарства  оставить,   братьев   не
предупредить, батюшку подвести... Лучше уж мне здесь голову сложить,  чем  в
чужом мире неприкаянным скитаться. Беги один, Сергей Александрович. За честь
предложенную спасибо, но не могу я. Беги сам..
   - Ребята, - я вновь обернулся к ангелу и черту, - но ведь мне обязательно
нужно поискать здесь Наташу. Пока вас не было, на нас напал  волк-оборотень,
его подсадили в камеру под видом ворчливого старика. Наташа  рассказывала  о
таких. Надо найти его, и, возможно, он выведет нас на стаю, а  там  уж  хоть
кто-нибудь, но должен что-то знать о моей жене.
   - Это невозможно. - Анцифер осторожно взял меня за  руку.  -  Я  не  могу
позволить вам погибнуть.
   - Но... вы уверены, что ее здесь нет?
   - Я не могу позволить вам погибнуть.
   - Да, конечно... просто у меня душа неспокойна, вдруг она...
   - Я не могу позволить вам погибнуть.
   - А там, в другом мире, она может быть?
   - Не знаю...
   -  Хватит  врать!  -  раздраженно  рявкнул  Фармазон,  прожигая  близнеца
праведным взглядом. - У, подлейший из ангелов...  так  и  вертишься,  словно
грешник голым задом на сковороде с подсолнечным маслом. А ну сейчас же скажи
человеку правду!
   - Правду? Но... - беспомощно залепетал покрасневший Анцифер, у него  даже
нимб потускнел и крылышки стыдливо затрепетали. - Но ведь я обязан...  я  не
могу позволить вам...
   - Она здесь?! - догадался я. - Говорите, она - здесь?
   - В каком-то смысле... если исходить из теории вероятности, то один  шанс
из ста... Я не исключаю самой возможности,  хотя  полное  совпадение  весьма
приблизительно... Так что мне лично степень неоправданного риска ни  в  коей
мере не кажется оправдывающей слишком уж зыбкую надежду на...
   - Значит, Наташа здесь. -  Я  обессиленно  прислонился  к  стене,  закрыв
глаза. Голова сразу закружилась, кровь  застучала  в  виски,  а  руки  стали
холодными. Господи, сколько нервов за два последних месяца. Ее ночные уходы,
превращение в волчицу, кровь на губах, паленая шерсть,  исчезновение  и  вот
наконец... она здесь, рядом, в этом мире, может быть,  этой  стране  и  даже
где-то неподалеку. Она жива, я смогу ее увидеть,  обнять,  вернуть...  Любые
лишения, страхи, опасности казались теперь мелкими  и  несущественными.  Все
было не напрасно, все было не зря, я нашел ее... Сердце снова забилось.
   - Сереженька, я бы... ведь вполне может оказаться, что ее здесь нет.
   - Лицемер, ты же отлично знаешь, что она здесь!
   - Чего ты хочешь?! - сорвавшись на тонкий фальцет, завизжал белый  ангел.
- Чего ты добиваешься? Чтобы он подумал, что я вру, что я ему враг, что я не
хочу найти его жену? А ты тут один честный, верный,  бескомпромиссный...  Ты
этого добиваешься, да?!
   Яростная перепалка близнецов была прервана  скрежетом  отпираемой  двери.
Оба мгновенно заткнулись, хотя  и  продолжали  пихать  друг  друга  локтями.
Появившиеся в проеме стражники махнули нам факелами:
   - Вы - двое, на выход! Палач уже заждался...  Мы  с  царевичем  понимающе
переглянулись, вздохнули и шагнули вперед...
   * * *
   Количество   вооруженных   людей,    встретивших    нас    за    дверями,
свидетельствовало о большом уважении к нашим скромным особам.  Па  этот  раз
все шли  молча,  стражники  не  позволяли  себе  обычных  грубых  шуток,  их
начальник раздраженно сжимал  рукоять  меча  в  простых  ножнах,  а  четверо
монахов торжественно несли в руках длинные деревянные  кресты.  Никто  ни  у
кого ничего не спрашивал, команд  не  отдавал,  объяснениями  не  занимался.
Иван-царевич  шел,  гордо  подняв  русоволосую  голову,  и  взгляд  его  был
устремлен сквозь стены,  куда-то  далеко-далеко,  в  тридевятое  царство,  в
неведомую мне загадочную Русь, существовавшую по законам этого  мира.  Может
быть, там все произошло чуть-чуть иначе? Древляне победили полян, славяне не
звали на княжение Рюрика, Владимир принял иудаизм, татаро-монголы  проиграли
битву на Калке и ушли покорять Африку, Кирилл и Мефодий понесли свет  азбуки
от русских к необразованным болгарам, византийцам, немцам, а не  наоборот...
Да чего только не могло бы произойти, если б по неизвестным причинам история
хоть на йоту изменила привычное нам течение. Мир  так  удивительно  богат  и
непознаваем! Я дожил почти до тридцати, а верил в чудеса  только  в  сладкие
годы розового детства. Наверное, читал слишком много сказок и  в  результате
женился на ведьме. Что в общем-то не такая уж  редкость,  но  вот  ради  нее
взять в охапку личного ангела и черта для проникновения в иные миры... Очень
похоже на романтическое фэнтези с элементами  народного  фольклора,  крутого
боевика и мистического триллера. В то, что все это происходит на самом деле,
к тому же не с кем-нибудь, а именно со мной, - пока  верилось  с  трудом.  Я
даже ущипнул себя пару раз в робкой надежде проснуться.  Не  сработало...  В
смысле - не проснулся, хотя и очень старался. Наверное, потому, что  все  же
не спал... Что, собственно, здесь происходит? Куда  нас  ведут?  Ну,  не  на
казнь же, в самом деле?! Идиотское развитие сюжета... Меня не могут сжечь  в
одном из параллельных миров потому... потому... потому, что это привело бы к
необратимым последствиям  во  всех  остальных!  Куда  же  я  исчез  в  своем
собственном? Не очень удачная мысль на самом деле...  Ну,  если  друзья  или
соседи обратятся в милицию, то больше месяца нас с Наташей искать не станут,
а потом просто объявят мертвыми. И почему, собственно, в каком-то из миров я
не могу быть сожжен? Очень даже могу! А в одном меня  четвертуют,  в  другом
повесят, еще неизвестно в каком, например, утопят. Если я умру здесь, то  на
прочие миры, скорее всего,  трансформируется  именно  моя  смерть.  Пусть  в
разных вариациях, но я везде умру, а это меня абсолютно не  устраивает.  Так
какой же из всего этого следует вывод? Надо срочно что-то делать!
   - Сергей Александрович, внемлите же наконец голосу разума - еще не поздно
бежать! - пропищал знакомый голосок.
   Я  скосил  глаза.  На  моем  правом  плече,  помахивая   для   равновесия
крылышками,  сидел  ангел  Анцифер,  уменьшившийся  до  размеров  спичечного
коробка. Соответственно на левом плече болтал ножками насвистывающий бес.
   - Сергей Александрович, а вот через какую-нибудь пару часов действительно
будет слишком поздно. Сколько я помню, вы ведь не освящали  таинство  своего
брака в церкви? Чисто гипотетически можно предположить,  что  ваши  семейные
узы являются лишь общественно признанной фикцией,  подтвержденной  небрежным
штампом в паспорте.  Но  это  же  формализм!  Оттиск  печати  на  документе,
удостоверяющем личность, - чернила на бумаге, не более...  Вдумайтесь,  ведь
это ни к чему не обязывает! Вы не клялись любить ее в  горе  и  радости,  не
обещали  быть  вместе,  покуда  смерть  не  разлучит  вас.  Ради   чего   же
упорствовать? Вы жили во  грехе  и  прелюбодеянии,  но  волей  Божественного
провидения у вас появилась возможность изменить беспросветное падение  своей
жизни. Ваша жена исчезла, посмотрите  правде  в  глаза.  Это  не  горе,  это
спасительный знак небес...
   Я поднял к плечу связанные руки и небрежным щелчком мизинца сбил Анцифера
с его "насеста". Черт восторженно захлопал в ладоши, а отхохотавшись, тут же
обрушил на меня целую антирелигиозную лекцию:
   - Вот наконец-то  и  этот  бледный  проповедник  нудных  заветов  законно
получил по манишке. Что  он  там  вдохновенно  распевал  насчет  преимуществ
церковного брака над официальным? Врет, как всегда... Ангелов же  хлебом  не
корми - дай всякими постулатами по ушам проехаться. Их  не  колышет,  что  у
человека собственная голова на плечах есть, что он разумом  наделен,  волей,
чувствами и потребностью думать самостоятельно. У  них  на  все  готовенький
ответ из Библии. Нашли универсальный  компьютерный  справочник...  Так  вот,
чтоб ты знал - церковные браки распадаются не  менее  регулярно,  чем  любые
другие, и даже чаще! Официальное  бракосочетание  необходимо  для  штампа  в
паспорте, изменения фамилии, смены прописки, законного, с юридической  точки
зрения, рождения детей. На фоне всего этого походом под венец в церковь люди
лишь отдают дань традиции. У меня  была  знакомая  пара,  жена  настояла  на
церковном браке, мужу это было до фени, но решил уступить  любимой  женщине.
Ну и результат...
   Я резко  остановился,  коридор  кончился,  и  стражники  преградили  путь
копьями. Не удержав равновесия, Фармазон тоже рухнул с моего  плеча,  задрав
блестящие копыта.
   - Прости меня, Серый Волхв... - глухо пробормотал царевич Иван, -  бежать
тебе было надо. Что проку, если вдвоем сгинем? Я-то хоть за вину  тяжкую,  а
ты чего ради? Если только можешь - не думай обо  мне,  обернись  зверем  али
птицей и беги...
   - Не сметь разговаривать, вперед!
   Нас  вывели  на  обширный  монастырский  двор,  под  завязку  наполненный
народом. Основное количество составляли монахи, но было  много  и  крестьян.
Мужчины мрачно переглядывались, а женщины испуганно прижимали к себе  детей.
Видимо, на подобных мероприятиях требовалось присутствие  простолюдинов  как
свидетелей непримиримой борьбы святой инквизиции с происками  Дьявола.  Весь
гарнизон охраны сидра тройным кольцом опоясывал невысокий  помост  с  черным
крашеным столбом посередине. Рядом  высились  аккуратные  вязанки  хвороста.
Высокий Совет в полном составе, включая выздоровевшего отца Иосифа, поджидал
нас у эшафота. Царевич мужественно шагнул вперед,  под  свист  и  улюлюканье
первым двинулся на грубый эшафот. Я следовал  за  ним,  раздираемый  тысячей
противоречий. Мне совсем не хотелось умирать, но  присутствовавшие  вряд  ли
намеревались  просто  пошутить.  Воспользоваться  помощью  моих   духов   не
представлялось возможным: во-первых,  по  причине  элементарного  отсутствия
таковых, во-вторых, я почему-то был уверен, что насчет  Наташи  Фармазон  не
солгал, а вот Анцифер темнил вовсю. Она все-таки была здесь, в этом мире,  и
единственный шанс ее найти никак не увязывался с переходом в иное измерение.
А кроме того, какая-то непонятная сила удерживала  меня  рядом  с  невольным
товарищем по несчастью. Не то чтобы мы так уж  сдружились  или  побратались,
но, что ни говори, а он спас мне жизнь, оттащив за хвост волка...
   Нас прикрутили цепями к черному столбу спина к спине. Царевич нащупал мою
ладонь и крепко сжал ее.
   - Спасибо тебе, брат, не оставил одного смерти в глаза  смотреть.  Только
истинный волхв так поступить способен, ибо  не  ценит  он  кратковременность
бытия, а из земли выйдя, в нее же и уходит.
   Я не нашелся что сказать и лишь ответно сжал  его  пальцы.  Зато  у  моей
правой щеки знакомо затрепетали белые крылышки и  печальный  голос  смиренно
произнес:
   - На все воля Божья... Пусть он вас простит, как я вас прощаю.
   - К чему столько патетики? - язвительно прошипели в ответ с левого плеча.
- Ты заявился как раз вовремя, чтобы утешить нашего хозяина, перед  тем  как
его сожгут во славу твоего Христа!
   - Люди слабы и могут ошибаться, но Господь  никогда  не  допустит,  чтобы
хоть волос упал с вашей головы без его ведома, ибо...
   - Серега, прими мои поздравления! Если верить этому недалекому софисту  -
ты сгоришь не только с разрешения, но и с благословения Божьего.
   - О, лукавый и изворотливый бес, - ровным тоном ответил Анцифер. - Как  и
твой господин Сатанаил, ты весьма поднаторел в двуличном  искусстве  обмана.
Какой же изощренной ложью ты смущаешь души невинных... Изыди!
   - С чего бы это? Сам вали отсюда!
   - Я остаюсь с Сергеем принять мученический венец.
   - Нужен ты здесь со своим хныканьем?! Давай  катись  колбаской,  пока  не
запалили. Это я в Аду родился, мне никакой огонь не страшен,  а  ты-то  враз
перышки опалишь.
   - Господь не даст мне погибнуть. Я  остаюсь,  -  с  достоинством  ответил
ангел.
   - Он - мой! - в бессильной ярости завизжал Фармазон. - Уходи  отсюда,  он
мой!
   - Я остаюсь, - повторил Анцифер, а Иван хлопнул меня по руке:
   - Гляди, волхв.
   Бледный стражник что-то горячо втолковывал своему  командиру,  потом  они
быстро поднялись на стену, вглядываясь в  даль.  Командир  стражи  спустился
вниз и направился с докладом к главе Высокого Совета. Видимо, отец Иосиф все
еще не полностью излечился от своей глухоты. Он громко  переспросил  на  всю
площадь:
   - Что? Какой еще парус?!
   Народ навострил уши. Командир покраснел и начал втолковывать свое  с  еще
большим пылом, хотя и не повышая голоса. Еще  двое  членов  Высокого  Совета
включились в спор, до моего  слуха  долетели  какие-то  обрывки  фраз  типа:
"Бредовые  видения...",  "Ловушки  Сатаны...",  "Чего  с  пьяных   глаз   не
покажется...", "Конечно  же  он  просто  сошел  с  ума!".  После  чего  отец
настоятель воздел руки к небесам и вынес резюме:
   - Это морок!  Обычные  дьявольские  чары,  наведенные  вон  тем  колдуном
(видимо, подразумевался я, потому что все сразу уставились на меня,  как  на
козла отпущения). Нам не следует обращать на это внимания,  и  он  рассеется
сам собой. А вы, сын мой, чересчур торопливы в суждениях. Опыт прожитых  лет
учит нас видеть не только внешнюю сторону, но и...
   - Да говорю же вам! - заорал обиженный недоверием офицер. - В поле боевые
корабли славян, и они движутся сюда с невероятной скоростью!
   - Вот и ответ на твой вопрос, - примиряюще  погладил  его  по  плечу  тот
толстый брат, что водил меня на Совет. - Корабли  не  могут  ходить  посуху.
Подобное чудо мог сотворить лишь сам Господь.
   - А уж если и могут, то никак не славянские, -  добавил  кто-то.  -  Ведь
славяне варвары, разве Бог станет им помогать?!
   -  Позвольте  хоть  увеличить  стражу  на  стенах  и  привести  в  полную
готовность гарнизон? - взмолился пристыженный командир, но ему и тут не дали
развернуться.
   - Ни за что! Морок силен, лишь когда в него верят. Если мы будем обращать
на него внимание, то он станет питаться нашими страхами. Питаться  и  расти!
Как только мы перестанем даже думать о нем - он исчезнет сам, словно  черный
дым, а мы вознесем новые молитвы Отцу нашему Небесному за  урок  смирения  и
веры.
   В общем, кончилось тем, что  более  благоразумные  солдаты  увели  своего
командира, успокаивающе похлопывая по спине.  Я  имел  возможность  еще  раз
убедиться в превосходстве духовной власти над светской.  Правда,  зачем  мне
это? Священники вернулись к нормальному течению  процедуры,  и,  хотя  народ
вокруг  по-прежнему  недоуменно  перешептывался,  было  ясно  -   казнь   не
остановится ни по каким причинам. О смерти я не думал.  Не  потому,  что  не
боялся, просто меня все время отвлекали. То Иван, то ангел с чертом, то спор
вокруг  каких-то  парусов  и  постоянное  ощущение   чьего-то   пристального
взгляда... Кто-то из толпы ни на минуту не сводил с меня глаз. Глава  Совета
отец Иосиф начал громко декламировать речь,  видимо  о  нас,  но  я  его  не
слышал. Мое лицо уже буквально горело... Сыч! Тот  самый  нервный  старик  в
грязной  одежде,   с   дурными   манерами,   что   был   в   нашей   камере,
человек-оборотень, я узнал его. Наши взгляды встретились, как  клинки,  едва
не заскрежетав от ненависти и напряжения. Он  пришел  полюбоваться  на  нашу
смерть. Огонь священника должен  был  довершить  то,  чего  не  сумели  зубы
дьявольского зверя. Негодяй! Я уже открыл было рот, чтобы бросить ему это на
всю площадь, но тут...  женщина,  стоящая  рядом  с  ним,  откинула  со  лба
капюшон, и я увидел... Наташу! Крик горячим комком застрял у меня  в  горле,
дыхание перехватило, а на глаза навернулись слезы... Она - здесь! Я все-таки
нашел ее...
   Когда голос вернулся ко мне, священник уже начал тихую молитву за  упокой
наших грешных душ. Мой вопль  разнесся  над  притихшими  людьми,  как  треск
разорванного полотна:
   - Наташа-а-а!
   Все уставились на меня. Она вздрогнула и подняла ресницы.
   - Наташа, это же я! Я здесь, я нашел тебя, я пришел за тобой, любимая...
   Теперь все повернулись в ее сторону. Оборотень что-то прорычал и, схватив
мою жену за рукав, попытался затеряться  в  толпе.  Наташа  не  двинулась  с
места, глядя на меня широко распахнутыми глазами, словно пытаясь вспомнить -
кто я, где  она  меня  видела...  Сыч  плюнул  и,  бросив  ее,  начал  грубо
проталкиваться к воротам. Вокруг Наташи образовалась пустота.
   - Сережа?.. - неуверенно спросила она.
   - Да! - заорал я, дергаясь у столба и срывая цепями кожу на запястьях.
   - Сережка! Мой Сережка... родной! - Она протянула  ко  мне  руки,  но  ее
слова потонули в сумасшедшем вое толпы:
   - Ведьма-а-а!
   С монастырских стен взлетели перепуганные голуби. На  какое-то  время  я,
наверное, окаменел... Все происходило  слишком  быстро  и  непонятно.  Мысли
проносились  в  голове  с  невероятной  скоростью,  но  были   необыкновенно
короткими и четкими. Я с пристальной  ясностью  понимал,  что,  кроме  меня,
никто не знал, что моя жена - ведьма. Одетая в соответствующее эпохе платье,
Наташа ничем не выделялась из  числа  прочих  женщин.  Тем  не  менее  народ
единодушно и проницательно угадал ее принадлежность к ведьмовству. Как  так?
Почему вдруг?
   - Это тот  гад  с  волчьим  взглядом  кукарекнул,  а  остальные  в  голос
подхватили! - участливо объяснил голос слева. - Заложил,  можно  сказать,  с
потрохами. Полнейшая хана твоей супружнице... Слушай,  вам  ведь  все  равно
помирать, хочешь, я этому пожилому сутенеру всю жизнь испоганю? Он от твоего
пепла до гроба не прочихается!
   - Мстить врагам? Да еще в то  время,  когда  вот-вот  придется  предстать
перед престолом Господа?! - ужаснулся голос справа.
   Я их не слуша