- Кто ты?
   Ваироа не поднял вагляда от своей работы.
   - Я назвал тебе свое имя, - ответил  он,  -  Тогда  что  ты  из  себя
представляешь? Вопрос, конечно, тот же. - Плик  нахмурился.  -  Я...  не
хочу... ненароком оскорбить тебя. Но ты странный человек; я часто гадал,
кто ты такой, но теперь хочу знать наверняка.
   - Он поглядел на Тераи. -  Я  не  соглашусь  помогать  вам,  пока  не
выясню, в каком мифе мы находимся?
   "Ну что ж, он тоже лунатик, и, скорее  всего,  он  безвредный,  лучше
подбодрить его". Тераи объяснил, каким образом Ваироа появился на свет.
   Лицо Плика напряглось.
   - Спасибо, - с сарказмом произнес он. - Теперь  мне  понятно,  почему
геанцы считают своими худшими врагами вас - маураев.
   - Ханх! - вскричал Тераи в удивлению. - Ты геанец?
   - Нет-нет, я христианин... никенийский  христианин  ,  смехотворная
древность, не так ли? Но Господь всегда позволял, чтобы в мире творилось
много странных вещей. Он нередко являет себя путями, которые кажутся нам
ужасными. Я хотел сказать про  то,  как  хладнокровно  вы  манипулируете
жизнью. - Ваироа принес поднос, на-котором стояла  тарелка  с  ветчиной,
яйцами и намазанными маслом кусками обжаренного хлеба, стакан  томатного
сока и кружка кофе. - Что ж ты  меня  не  спросил,  а  может,  я  против
подобного существования. -  Плик  долго  смотрел  на  Ваироа,  пока  тот
устанавливал блюдо на столик, и потом -  когда  маурай  опустился  возле
него. -  Наверное,  ты  самый  одинокий  человек  на  земле,  -  наконец
пробормотал англеман. - Но владеешь собой, словно  стальная  пружина.  -
Ваироа вздрогнул - самую чуточку, и  едва  не  заговорил.  -  При  твоих
особых чувствах и способностях... - Плик задумался.  -  Да,  иногда  это
здорово - быть великим Наблюдателем. И в конце мира  отпустить  заводной
ключ.
   Тераи потерял терпение.
   - О чем, скажи во имя Нана, ты болтаешь? - воскликнул он.  -  Погляди
туда и пойми - мощь, которой хватит, чтобы погубить  несколько  городов,
сейчас улепетывает на запад. Нам нужна  твоя  помощь,  чтобы  остановить
норри,  и,  клянусь  Танароа,  мы  ее  добьемся.  Мы  не  позволим  тебе
надрызгаться, пока не выясним все, что ты знаешь.
   Тераи сразу же  пожалел  об  угрозе.  Но  с  невероятным  облегчением
увидел, что Плик энергично кивает.
   - О, запираться не буду, к делу - так к делу.  Я  читал  исторические
хроники и не хочу, чтобы моя Лоза рыдала среди руин с выжженными глазами
и обугленной кожей. Только сперва поем.
   И он со здоровым усердием приступил к еде.
   Ужас, что гнездился в костях каждого маурая,  заполз  прямо  в  плоть
Тераи.
   - И как ты можешь говорить такие слова, - пробормотал он, -  а  потом
садиться есть?
   Плик  проглотил  душистый  кусок   ветчины   и   ответил   достаточно
благодушно:
   - Ну, я в некотором роде поэт, а ужас - истинный источник вдохновения
поэта.

***

   Начавшись обычным  допросом,  собеседование  между  Пликом  и  Ваироа
превратилось  в  незаурядное  событие,  Тераи  мог  только   в   трепете
наблюдать,  ничего  не  понимая;   грудь   его   теснило   дыхание,   он
напрягался... А самолет мчался на запад.  Позже  Ваироа  признался,  что
такого собеседника еще не встречал. Ему никогда не доводилось работать с
кем-нибудь, подобным Плику,  и  не  дай  Бог  еще  раз  встретить  такую
личность.
   Они скрупулезно продвигались к цели.  Был  и  гипноз,  высвобождавший
погребенные  воспоминания,  все  закончилось  обоюдным  трансом,   когда
молчание говорило обоим собеседникам не меньше, чем слово; только  Тераи
не угадывал даже намека в этих речах. Шепот,  обрывки  фраз,  жесты,  не
запахи же...
   Плик расположился  на  подушке  сиденья  посреди  прохода,  а  Ваироа
возвышался над ним.
   - Красная? - догадалсяон.
   "Лицо Микли, его тело..." Догадка была правильной.

3.

   Тесные апартаменты Капитана превыше всякого места в  Скайгольме  были
освящены традицией. Фотографии людей, прежде  занимавших  этот  кабинет,
здесь со стен не снимали, хотя время  уже  почти  стерло  изображение  с
самых старых снимков. Под фотографией Чарльза Таленса прямо над столом в
рамке висел подлинный экземпляр Турской декларации с подписями - и  его,
и всех предков... Зернышко, из которого вырос Домен. ("Мы  ставим  перед
собой  цель  не  просто  возродить  все,   что   человечество   потеряло
материально. Мы посвящаем свои жизни всему, что приносит мир и  порядок,
стабильность   и   справедливость,   предельное   воссоединение...    мы
предназначаем для выполнения этой цели приборы, хранителями  которых  мы
стали...") Стол - дар из Высокой Миди - появился в покоях Капитана после
воссоединения с этим  краем;  стекло  прикрыло  сверху  инкрустированную
слоновой костью столешницу, но пять веков  оставили  пятна  и  шрамы  на
дубовых тумбах. Современная  консоль:  радинофон,  видеоэкран,  терминал
компьютера, принтер и т. д. и т. д.  -  был  источником  и  каналом  для
информации. Рядом полка с книгами, которые поднялись наверх с Тридцатью.
Только ученый мог теперь прочесть эту французскую Библию, новеллы  Джейн
Остин и Кастелло Бранко, комедии Хольберга, стихотворения Вийона и Гете;
но эти реликвии были последними - вот прочее истлело. Шерстяной ковер на
палубе не был таким  древним,  однако  и  он  был  знаком  благодарности
Девона,  когда  поколение  назад  Скайгольм  испепелил  пиратский  флот,
угрожавший берегам Англеланна. За сотни лет до  этого  Капитан  приказал
выгравировать над входной дверью слова: "МЫ СЛУЖИМ".
   Усевшись поудобнее в кресле, угрожающим образом прогибавшемся под его
весом, Маттас Олвера напоминал грязный  сапог,  оказавшийся  в  музейной
витрине. Он ворчал, бурчал, фыркал, рыгал, скреб себе под  мышками,  тер
огромное брюхо. Блохи скакали в его усах и по засаденному одеянию.
   Сигара наполняла комнату вонью; остававшийся за столом Джовейн должен
был постоянно напоминать себе, что перед ним учены, пришедший  наставить
его в вопросах доктрины.  Что  ж,  наверное,  Капитанство  действительно
превратилось в музейную древность, и давно  пришло  время  освежить  это
учреждение.
   - Я не политик, - бубнил Маттас.. -  Крутить-вертеть  -  это  не  для
меня, разве когда подворачивается сочная молодая  бабенка,  аха-хоу!  Но
тем не менее я считаю - не следует чересчур торопиться, не следует, вот!
- Он погрозил пальцем. Ноготь был оторочен  черным  ободком.  -  Однако,
мальчик,  если  совсем  не  спешить,  можно  и   опоздать.   Пока   люди
поддерживают тебя, у них нет никаких причин для сопротивления, У каждого
семья, положение, имущество, собственная родная шкура, и  они  надеются,
что, изъявив  повиновение,  получат  возможность  жить,  как  и  прежде.
Кстати, и об оппозиции: не  следует  давать  ей  возможности  созреть  и
укрепиться.
   - Так. - Джовейн сдержал раздражение.
   - Так что же ты тогда предпринимаешь?
   - Мы  разыскиваем  Иерна  Ферлея,  а  Фейлис  помогает  разрушить  ту
репутацию, которой он пользуется среди населения; я хочу доказать, каким
ничтожеством является он на самом деле. ("Она выставила условия:  хочет,
чтобы я гарантировал ему жизнь и свободу, Ладно, но я ведь не фокусник и
не могу управлять одновременно всеми событиями".) Я  ежедневно  принимаю
сеньоров и прочее начальство, склоняющееся на мою сторону  по  различным
причинам...  ради  геанства,  пацифизма  или  социального  прогресса.  -
Джовейн изобразил улыбку. -  Или,  скажем,  рассчитывая  на  реставрацию
социалистических добродетелей.
   - Все это вполне возможно  совместить.  -  Маттас  широко  распростер
руки.
   - Гея проявляется в нас  каждым  аспектом.  Действуй,  осуди  прежний
застой, посули возродить старинную чистоту нравов. Если это обратит их к
геанству - тем лучше.
   - Ты знаешь  о  моей  терранской  гвардии,  -  продолжил  Джовейн.  -
Конечно, она только ядро. Но она будет расти и позволит в  конце  концов
разоружить  и  аэрогенов,  и  отдельные  штаты.  Более   эффективная   и
управляемая, а посему и приемлемая для наших соседей.  ("И  повинующаяся
не местной заносчивой знати, а мне, Капитану".) Эспейньянцы уже готовы к
сотрудничеству.
   Вчера как раз в этом самом кресле сидел Яго Диас Гарсайя  и  обсуждал
тот же вопрос.
   - Да, Ваше Достоинство, мое правительство готово смириться и пойти на
определенные  унижения.  Разве  мы  планировали  поступить   иначе?   Вы
оправдываете  свои  действия  угрозой  с  нашей  стороны,  мы   приносим
извинения за разнузданных экстремистов. Наша гордость не пострадает ради
более высокой цели, - он пренебрежительно махнул рукой. Заученный  жест,
понял Джовейн.  -  В  конце  концов  каждому  информированному  человеку
понятно, что наш режим еще не утвердился на всей территории страны, и  в
глазах населения Домена подобная мысль делает нас  не  столь  зловещими.
Оба правительства заявят  о  стремлении  к  постоянному  сотрудничеству.
Начнем с сокращения вооружений.
   - А сможет ли Женерал в действительности пойти  на  него?  -  спросил
Джовейн.
   Он уже  прозондировал  эту  почву,  но  следовало  учитывать  слишком
многое; все было пока еще настолько неопределенным...
   - О да, при соблюдении взаимности, - ответил посол  Женерала.  -  Кто
еще может реально угрожать нам, помимо друг друга?
   - Ну скажем, брожение в  Восточной  Юропе,  -  вынужденно  проговорил
Джовейн.
   - Заключив союз,  мы  сможем  добиться  вежливого  отношения  к  себе
минимальными силами. Маураи продемонстрировали нам, как это делается.
   - Эспейньянец остановился, чтобы подобрать слова поточнее. -  Но  они
далеко отсюда. Ваше  Достоинство,  Северо-западныйСоюз  тоже  -  следует
назвать имена наших самых главных соперников - и в ближайшем будущем нам
незачем серьезно опасаться кого-либо из них.
   -  Я  не  настолько  уверен  в  этом,  -  сказал  Джовейн,  вспоминая
отрывистое сообщение, полученное сегодня утром. Два самолета сбежали  на
запад, один из них поднялся в воздух, нагло нарушив суверенитет  Домена,
другой сделал это  лукаво...  следовало  запросить  объяснений  у  Микли
Карста с помощью кода, который иноземный агент дал ему. Однако  внимания
Джовейна требовали тысячи дел, штаб не был по сути дела организован.
   - Возможно, - согласился посланец.  -  Но  не  следует  ли  из  этого
необходимость в первую  очередь  крепить  единство  обеих  стран?  -  Он
улыбнулся. - Какой парадокс: чтобы усилиться, надо  урезать  вооруженные
силы? Но ситуация требует того.
   "Действительно:  ведь  армии  обеих  стран  до  этого  времени   были
региональными, верными Клану, области, или иному подобному архаизму".
   В Джовейне шевельнулась надежда. Разве могло быть иначе в  его  мире,
где теперь пребывала Фейлис?
   - Хорошо, - торопливо проговорил он. - Опускаем барьеры между  собой,
увеличиваем торговлю, открываем путь для миссионеров.

***

   - Помни, на это требуется время, - сказал он  Маттасу.  -  Мы  должны
преодолеть унаследованное от предков недоверие, различие в  интересах...
ты все это знаешь.
   - Я изучал комаров и все их концепции, - отрезал учены. - Ко мне  они
не имеют отношения. Я пришел сюда, чтобы спросить, скоро ли ты  впустишь
в страну Истину?
   - Домен никогда не ограничивал свободу  исповеданий  и  философии,  -
проговорил Джовейн, вновь возбуждаясь.
   - Ты знаешь, что я имею в виду, сын мой.
   Джовейн погладил бороду. Ее шелк утешил.
   - Знаю, - ответил он. - Разве мы не обговорили все это  за  последние
два-три  года?  Финансовая  поддержка  учителям   и   ясновидцам   будет
предоставлена из казны Капитана; наконец, Учение начнут преподавать всем
детям в школах... - И торопливо добавил:
   - О нет, я никого не предаю. Я  по-прежнему  разделяю  эти  цели.  Но
только теперь я начинаю осознавать - насколько долгим  и  сложным  может
стать этот процесс...
   При необходимости Маттас умел быть весьма прямолинейным.
   - А я говорю тебе: глину мнут, пока она  мягкая,  -  возразил  он.  -
Реакционеры обескуражены. Они не знают,  чего  ожидать,  и  возрадуются,
получив долгий мир и  призыв  к  моральному  обновлению.  Добавь  в  эту
упаковку  маленькую  помощь  для  нас,  сперва  немного,   не   указывая
конкретно, для чего она предназначена... Ты понимаешь меня...

***

   Джовейн вернулся домой поздно. Как и всегда. Когда же  они  с  Фейлис
могут побыть вдвоем? А пока каждый момент,  проведенный  совместно,  был
украден - отобран у чего-то еще. Но все же он  старался  напоминать  ей,
что лишь недавно занял пост и сперва  должен  укрепить  свое  положение,
прежде чем приступить к осуществлению их общей мечты.
   Поэтому к его занятости она относилась спокойно.  Джовейну  казалось,
что идея любви интересует ее больше,  чем  сама  любовь.  В  отличие  от
Ирмали... однако в их отношениях  уже  столько  лет  одна  любезность  и
вежливая прохладца.
   Он застал Фейлис в их апартаментах.  Как  и  все  наверху,  они  были
скромны: традиция равенства соблюдалась и в этом. Конечно,  у  нее  была
здесь прислуга, и все свое время она могла уделять чтению книг,  которые
нравились им обоим.
   Она плакала. Джовейн встал на колени перед ее креслом,  обнял  легкую
фигурку, попросил объяснить, что случилось, и понемногу утешил ее.
   Наконец Фейлис опустила ладонь на листок, белевший на ее коленях.
   - М-мой отец, - выдавила она. - Вот письмо от него.  Он  отказывается
от м-меня... Из-за того, что я сделала... вместе с тобой - ox, о-о-о-ох!
   - взвизгнула Фейлис, крепко прижавшись к нему. - О-о-о-ох, ox, ox!
   Он позволил ей выплакаться, желая, чтобы она поскорей успокоилась, но
ум его лихорадило. "Выходило скверно: теперь  не  только  Мейны,  должно
быть, весь Клан Эшкрофтов настроен против меня,  за  исключением  одного
Лоренса - старик ведет обширную переписку. А я ведь уже  имею  на  своей
шее Лундгардов Ирмали; эти встряхнут каждого традиционалиста в Домене.
   Что тут  особенного,  если  хранитель  замка  такой-то  завел  дюжину
наложниц. Но Капитан обязан являть идеал, не смея позорить аним Чарльза.
   Должно быть, Иерн был более искусным ханжой, чем я".
   Грубая сила Маттаса передалась Джовейну. Он поднял голову  -  на  его
плече покоилась голова любимой женщины -  и  сказал  себе:  "О'кей,  как
говорит Микли Карст - о'кей. Рано или поздно этого следовало ожидать.
   Победа будет за мной. Победа будет за мною".

Глава 14.

1.

   Полет продлил день для  троих,  летевших  на  запад,  но  солнце  уже
спустилось к самому горизонту, когда маураи догнали свою дичь.
   Освеженный сном  Иерн  рассказывал  Ронике  о  себе.  Он  намеревался
ограничиться тем, что представляло  его  в  максимально  привлекательном
виде, однако Роника делала круглые глаза и то  и  дело  задавала  меткие
вопросы, задевающие глубоко. И все равно он был доволен собой.
   Чудесное настроение  отчасти  вызвало  зеленое  диво,  словно  ковер,
расстеленный внизу.  Иерн  даже  не  представлял,  что  на  Земле  может
существовать такой колоссальный лесной  массив...  скорее  темно-зеленый
океан, гладь которого нарушали лишь  частые  глаза  озер  и  серебристые
нитки рек... Воздушная  дорога  теперь  вела  их  вдоль  берегов  самого
большого из здешних озер - настоящего моря посреди лесных просторов.
   Уходящее на север  зеркало  вод  расплавленным  серебром  горело  под
косыми лучами золотого закатного солнца.
   Самолет  жужжал  и  подрагивал.  Иерну  представилось,   что   машина
стремится вперед, будто лошадь, почуявшая родную конюшню.  Микли  только
что сверялся с картой и объявил, что  осталось  около  часа  пути.  Иерн
охотно оставил бы эту тесную и шумную вибрирующую  клетушку,  но  Роника
была рядом и  уделала  ему  свое  внимание,  и  он  не  особо  торопился
расставаться.
   - ...Летал и в Пирефф , - говорил он, -
в Элласе это главный порт. Его  Господин  дружен  с  Доменом,  мы  ведем
обширную торговлю в этих краях. Мы намеревались  тогда  нанять  лодку  и
провести пару месяцев, плавая от острова к острову.
   Аэроплан тряхнуло. Сердитый свист пропилил фюзеляж  и  окна.  Запахло
дымом. Незваный  гость  описал  километровую  дугу  и,  залетев  вперед,
покачал крыльями, призывая к вниманию.
   Иерн так и  поступил:  принялся  рассматривать  большой  двухмоторный
реактивный самолет, выкрашенный в серую краску,  так  что  отражение  от
обшивки не ослепляло его... видны были пулеметы и ракетная установка.
   Опознавательных знаков он не заметил, однако, прочитав все, что  было
написано в мире о летающих машинах, Иерн великолепно знал эти обтекаемые
линии.
   - Чарльз! - завопил он. - Маурайский истребитель!
   Пот выступил на его теле, холодный и липкий. В топоте пульса едва  не
потонула непристойная реплика Роники. Позади них слабо прошелестел голос
Микли:
   - Засекли, сволочи!  Но  как  и  почему?  Настрой  радио,  девочка...
скорей, ради Бога! Стандартный диапазон.
   Роника кивнула и повиноаалась. Губа ее оттопырилась, обнажив зубы.
   Из приемника вырвался басок:
   - ...Вызываю вас. Приказываю опускаться и быстрее.
   Иерн  различил  нозеланнский  акцент  во  франсее.   Громкоговоритель
перешел на другой язык, здесь он понял лишь  несколько  слов  -  англиш,
предположил он. Пульсирующий покой окатил его. Иерн еще не  представлял,
что  сулит  подобная  встреча  и  что  произойдет  дальше,  но  он   был
Буревестником.
   Микли  нагнулся  вперед  и  коротко  ответил.   Реактивный   самолет,
поднявшись вверх, исчез из поля зрения. Радио принесло ответ. Не понимая
диалога, Иерн поглядел на северянина и отметил напряженность  на  хмуром
лице..
   Умолкло все, кроме двигателей. Роника выключила передатчик и пояснила
аэрогену:
   - Они требуют, чтобы мы сдались. Где-то впереди есть пляжная  полоса,
удобная для посадки. Если мы не сядем сами, они вынудят нас это сделать.
   - А в чем... собственно... причина? - проговорил он.
   - Здесь не  место  обсуждать  это.  -  Она  продолжила  на  англее  и
спросила:
   - А что ты думаешь, Микли?
   - Ну что ж, подчинимся, - ответил ее спутник.
   Она не заметала отрешенности на его лице.
   - Нет! - вспыхнула она. - Пусть лучше небо рухнет Если нас возьмут  в
плен, маураи могут узнать об Орионе - от нас .
   "Тайна... колоссальная тайна", - понял Иерн. И произнес:
   - Я не слыхал, чтобы маураи пытали людей.
   - Будут, после того как увидят наш груз, - взорвался Микли. - Однако,
скорее всего,  обойдутся  без  этого.  У  них  такие  искусные  врачи  и
психологи.  Вкачают  наркотики  или...  словом,  они   умеют   извлекать
информацию из человека; так они, должно быть, и вышли на наш след...
   Еще бы, уж из нас они выжмут все до последней капли.
   Роника решительно повернулась. Она взглянула перед собой,  взялась  в
задумчивости за подбородок и пробормотала:
   - Быть может, приземлиться, а потом бежать в лес...
   - И сдохнуть с голоду! - огрызнулся Иерн, прежде  чем  вспомнил,  что
грядущий поединок - не его дело.
   - О, я выведу вас к цивилизации в прекрасной  форме,  -  механическим
голосом ответила она. - Я специалист по этому делу. - Она оглядела  его.
- Ты можешь оставаться, у них нет причин охотиться за тобой.
   - Ты забыла, что сказал Лоханнасо, -  напомнил  ей  Микли.  -  Мы  не
должны выходить без приказа. Их самолет тоже способен сесть вертикально,
и его пулеметы будут провожать нас на всем пути. Если мы  побежим,  этот
маурай откроет огонь; нечего и сомневаться -  я  знаю  его.  Приходилось
встречаться. Он ненавидит смерть и увечья, но, если уверен,  что  их  не
избежать, не станет тратить время на мучительные раздумья.
   Роника кивнула.
   - Так или иначе, - сказала она медленно, - они захватят плутоний.
   - Плу... что? - Иерна словно  громом  поразило.  "Нет,  я,  наверное,
ослышался; конечно же, я не расслышал".
   Роника вновь кивнула.
   - Ну что ж, у нас остался лишь один шанс,  -  продолжала  она  вполне
ровным голосом. - Я утоплю самолет  в  озере,  тогда  им  не  достанется
ничего.