Послушай...  Как ты осмеливаешься приближаться к проклятому колдуну? Или
ты не знаешь, кто я на самом деле?
     - Нет,   отчего  же,   знаю,  -  скаля  крупные  ж„лтоватые,  напоминающие
лошадиные,  зубы,  ответил странный иудеянин. - Ты ещ„ больший колдун, чем твой
друг Андрей,  приходивший однажды к  нашему учителю Нахуму.  При сво„м чудесном
появлении в здешних краях ты сж„г живь„м пять сотен татар...
     - И  ты  не  боишься,  что  я  убью тебя на  месте?  Сожгу огн„м,  как тех
нечестивых псов,  -  перебил его  Карсидар,  скрестив руки  на  груди и  грозно
насупившись,  словно  действительно намеревался испепелить  взглядом  странного
иудеянина.
     Однако тот ни капельки не испугался и ответил просто:
     - Не боюсь.
     - А вдруг?..
     - Нет, - по-прежнему спокойно сказал иудеянин.
     Поскольку Карсидар хотел лишь напугать его,  то теперь оказался в довольно
глупом  положении.  Он  отнюдь  не  собирался для  подтверждения своей  правоты
прибегать к  столь нелюбимому здесь колдовству,  так  что не  оставалось ничего
иного, кроме как признать правоту нежданного собеседника.
     - Ну, допустим... ты прав, - сказал наконец Карсидар, расслабляясь.
     - Вот видишь, - иудеянин вновь широко осклабился. - Я так и знал.
     - Ты тоже читаешь мысли? - мгновенно насторожился Карсидар.
     - О  нет,  нет,  ни в коем случае!  -  иудеянин замахал руками,  как машет
подрезанными крыльями курица,  тщетно пытаясь взлететь. - Просто я знал, что ты
меня не убь„шь и что тебя нечего опасаться.
     - Храбрый ты,  однако,  -  Карсидар вновь осторожно прощупал помыслы этого
странного человека и,  вновь не обнаружив ничего подозрительного, изумился пуще
прежнего. - Как тебя зовут?
     Вот  так  они  познакомились.  Выяснилось,  что  странного иудеянина звали
Зерахией и  что соплеменники считали его немножечко "мишигине" (то есть,  грубо
говоря,  "с  приветом"),  поэтому жил он  как бы отдельно от местной иудеянской
общины  и  пользовался невероятной свободой  совершать любые  поступки,  идущие
вразрез  со  здравым смыслом и  общепринятой моралью.  Например,  за  общение с
"проклятым колдуном"  всякому  иудеянину  грозила  жестокая  расправа,  заранее
одобренная учителем Нахумом - но только не Зерахии.
     Или вот ещ„ пример.  Этот престранный субъект зарабатывал на  жизнь весьма
оригинальным способом: являясь на громадное Подольское торжище в базарный день,
скупал по деш„вке то ли продукты,  то ли ремесленные изделия,  в зависимости от
спроса,  на который у  него было особое чуть„,  а  затем высматривал покупателя
побогаче и продавал ему разом весь товар, несколько увеличивая цену. Называл он
это странное занятие смешным словом "шепетек".
     Карсидар  поначалу не  поверил,  что  таким  способом можно  заработать на
жизнь, но, скаля в улыбке лошадиные ж„лтые зубы, Зерахия сказал лишь:
     - Да много ли мне,  одинокому,  надо! Хватит и нескольких резанов, лишь бы
до следующего базарного дня протянуть. А они каждую неделю бывают. Не пропаду.
     Насколько понял Карсидар,  Зерахия был  совершенно чужд накопительству.  У
него за душой не было ничего, кроме крошечного глинобитного домишки да пары кун
серебра, которые он с благословения своего Адоная еженедельно пускал в оборот с
единственной целью:  заработать ровно  столько,  чтобы хватило на  пропитание и
уплату налогов.
     Узнав это,  Карсидар понял,  что действительно имеет дело с сумасшедшим. В
самом деле:  у человека нет семьи, поч„та и положения, нет богатства... Правда,
деньги есть,  однако он  не стремится увеличить их количество.  Не говоря уже о
семье, поч„те и положении. Но почему?
     - Когда  Адонай того  захочет,  Он  сделает бедного Зерахию тем,  кем  Сам
захочет.
     Таков  был  невразумительный  ответ  полоумного  иудеянина.   Услышав  это
впервые,  Карсидар только  рукой  махнул и  уш„л  прочь,  вежливо посмеиваясь в
бороду.   Однако  проклятый  шепетек  периодически  подстерегал  его  в   самых
неожиданных местах,  по большей части в Копыревом конце, но иногда на Подоле, а
пару  раз  даже в  Берестовом,  и  не  переставал огорошивать самыми идиотскими
вопросами.
     Как и уехавший Читрадрива,  Зерахия больше всего интересовался,  помнит ли
Карсидар о том, что по рождению принадлежит к племени иудеян и понимает ли, что
явился на  свет  не  просто так,  а  с  определ„нной целью.  Когда же  Карсидар
возражал,  что  приняв  крещение,  отр„кся от  народа,  к  которому принадлежал
когда-то, шепетек до неприличия громко хохотал и отвечал обыкновенно, что Иисус
Христос,  между прочим, тоже был окрестившимся иудеянином и что после этого Он,
наоборот, возвысился над прочими людьми. Также Зерахия любил помучить Карсидара
вопросами о колдовстве,  о его семье и,  особенно,  о сыне. Карсидар всякий раз
выходил из себя и грозился немедленно парализовать наглеца, а то и вовсе убить.
Но  шепетек  неизменно скалил  ж„лтые  зубы,  поправлял свою  нелепую  шапку  и
приглашал:
     - Давай, я жду.
     Карсидар внутренне закипал от бессильной злобы, так как чувствовал, что не
в состоянии ничего поделать,  ругался сквозь зубы и лишь ускорял шаг, не рискуя
мгновенно исчезать с  многолюдных киевских улиц.  А  вслед ему  неслись заумные
речи шепетека, в которых простому воину разобраться крайне затруднительно...
     Интересно,  что он задумал теперь?  Карсидар попробовал сосредоточиться на
мыслях Зерахии,  однако чувство неопредел„нности,  которое неизменно охватывало
его  при  общении  с  сумасшедшим иудеянином,  как  всегда  помешало проникнуть
слишком  глубоко.  А  поверхностные помыслы  шепетека были  кристально чисты  и
доброжелательны. Дабы замять возникшую неловкость, Карсидар спросил:
     - Ну, и чем ты теперь занимаешься?
     - Как это чем!  -  всплеснул руками иудеянин.  -  Тем же, чем и остальные:
снаряжением  войска,   которое   вскоре   отправится  на   восток   под   твоим
предводительством.
     - Так ты что,  поедешь с обозом?!  -  воскликнул Карсидар, представив, как
ненавистный  упрямец  будет  периодически  возникать  рядом  с   ним  в   самые
неподходящие моменты.
     - Зачем?  -  Зерахия  сделал  неопредел„нное движение.  -  Я,  конечно же,
остаюсь тут. Пусть другие едут, если кому охота.
     У Карсидара отлегло от сердца.
     - Ладно,  - сказал он, вздохнув с явным облегчением. - А что же ты делаешь
здесь?
     - Во-первых,  я  живу в  слободке неподал„ку,  почему бы  мне не сходить в
город  и  не  прогуляться по  улицам,  -  с  плохо скрываемой насмешкой ответил
шепетек. - Во-вторых, я как раз направлялся к Ипатию...
     - А у Ипатия ты что позабыл? - Карсидар пристально посмотрел прямо в глаза
собеседнику и  одновременно предпринял новую  попытку  окунуться в  глубину его
мыслей.
     - Да вс„ то же,  -  ни капли не теряясь,  отвечал Зерахия. - Он только что
вернулся и вряд ли усидит на месте. Вот уж кому пристало идти с тобой на татар,
так это Ипатию! А у его воинов, можно сказать, ничего не готово. Вот я и приш„л
потолковать с сотником, чем ему и его людям можно пособить.
     - Ш„л бы ты отсюда подобру-поздорову,  -  процедил сквозь зубы Карсидар. -
Рать  поведу  я,  снаряжают е„  все  вплоть  до  короля,  есть  кому  обо  вс„м
позаботиться.
     - Так-то оно так,  да только всех мелочей вы вс„ равно не учт„те,  - мягко
возразил шепетек.  -  А  по  мелочам я  себе  на  курицу  заработаю,  на  пурим
полакомлюсь.  Кто же  подарит бедному мишигине парочку гоменташен?  А  так хоть
курица будет.
     Ну,  не было никакого сладу с  этим чокнутым!  Карсидар в сердцах плюнул и
произн„с тоном, не оставляющим надежды на благорасположение:
     - Что ж,  ладно.  Собрался к Ипатию,  так и ступай к нему.  Ко мне ты чего
пристал?
     - Да  потому,  хавер,  что  хотел поговорить с  тобой.  Ипатий обязательно
должен был пойти к королевскому воеводе проситься в поход,  но вышло немножечко
наоборот - воевода сам к сотнику пожаловал. Вот мы и встретились.
     Оттого,  что  иудеянин назвал  его  "хавер",  то  есть  "друг",  Карсидару
сделалось не по себе.  Моментально вспомнилось гандзакское "хавар",  а вместе с
ним и то, что Читрадрива так и не пожелал передать ему прощальный привет. Кроме
того,  без всякого чтения мыслей стало ясно, что Зерахия собирается предпринять
новую атаку.
     - Слушай,  ты...  как там тебя... - Карсидар чувствовал, что задыхается от
гнева. - Исчезни отсюда... Быстро. Прошу тебя... заклинаю... Христом Богом...
     Карсидар зарычал.  Он уже плохо соображал, что говорит, лишь вспомнил, как
вс„  тот  же  Читрадрива постоянно поправлял его:  "Если  решил обосноваться на
Руси,  не поминай других богов,  кроме Иисуса Христа".  Вот и научился.  Да ещ„
почувствовав, как шепетек внутренне усмехается, вспомнил, что иудеяне ни во что
не ставят христианского бога, и поспешно добавил:
     - Ну ладно, Адонаем твоим заклинаю, уйди!
     - Адонаем не заклинают,  -  сказал Зерахия,  наставительно поднимая к небу
палец.  -  И кроме того,  Адонай такой же твой, как и мой. Или ты не читал свои
священные книги, которые обязан почитать, как ноцри, и не знаешь, что у йегудим
и ноцрим один Бог?
     Своей  болтовн„й Зерахия вс„  больше напоминал ему  Читрадриву.  Это  было
крайне неприятно,  однако у Карсидара не осталось больше сил для сопротивления.
А сесть на Ристо и ускакать прочь значило признать сво„ поражение.
     - Ладно,  умник, твоя взяла. Только скажи... не знаю уж, ради какого бога,
но скажи наконец: кто тебе открыл, что я иудеянин по рождению? Шмуль?
     Непоколебимая уверенность в  иудеянском происхождении Карсидара была одной
из  загадок Зерахии.  Хорошо ещ„,  что  он  ни  разу не  назвал его  "насихом",
наследником исчезнувшего Ицхака!  Значит, если старый купец в самом деле что-то
разболтал, то лишь самую малость.
     - Я не собираю сплетни,  -  фыркнул Зерахия.  - Лашон ха-ра! В который раз
повторяю:  вс„  проще  простого.  Твой  друг  Андрей,  когда приходил к  нашим,
утверждал,  что происходит из племени,  родственного нашему,  но огречившегося.
Почему бы не предположить,  что и  ты такой же огречившийся йегуди?  А  уж если
посмотреть на  тво„ лицо,  сразу становится ясно,  что никакой ты  не а'гой,  а
натуральный а'ид.  Это  только русы могли принять тебя за  своего.  Кроме того,
тебя с головой выда„т имя.  Среди русов его носят в основном князья,  поскольку
так звали нашего славного короля,  между прочим,  упомянутого в танахе. Если бы
ты никак не был связан с йегудим, то выбрал бы себе имя поскромнее.
     Объяснение  было   довольно  правдоподобное,   тем   более   если   учесть
сверхъестественное чуть„  шепетека.  Хотя  подозрение со  Шмуля  вс„  равно  не
снималось.
     Карсидар благоразумно умолчал о  том,  что Данила Романович в  присутствии
Михайла и  Остромира уже пытался однажды узнать,  не является ли он иудеянином,
вздохнул и сказал:
     - Ладно, и это похоже на правду.
     - Это просто правда, - уточнил Зерахия.
     - Ну,  хорошо,  хорошо,  -  не  имея сил  спорить с  полоумным иудеянином,
Карсидар вынужден был принять на веру и это.  -  Теперь выкладывай, что тебе от
меня нужно, и я поеду по своим делам. Поверь, у меня их предостаточно.
     - Вот и ладно!  -  обрадовался шепетек.  - Вот и умница! Ты отправишься по
своим делам,  я  вернусь к  Ипатию и  заработаю на курицу к празднику,  который
будет послезавтра.  А  нужно мне от тебя,  хавер,  только одно.  Пусть под моим
нажимом,  но ты признал, что по рождению принадлежишь к нашему племени. В таком
случае скажи: долго ещ„ ты намерен колдовать?
     Вопрос был поставлен ребром.  И  отвечать не имело смысла.  Карсидар молча
вскочил в седло и припустил коня.
     - Эй, Давид, я не получил ответа, - окликнул его Зерахия.
     Карсидар остановился и сказал со вздохом:
     - Ответ мой прост.  Если бы не колдовство проклятого Хорсадара и  поганого
Дрива,  Киев был бы ст„рт с  лица земли несметными полчищами Бату.  И  ты бы не
донимал меня дурацкими вопросами, а лежал бы в сырой земле, пожираемый червями.
И никакие Адонай с Христом тебе бы не помогли. Понял?
     - Понять-то понял,  -  Зерахия догнал Карсидара и взял Ристо за поводья. -
Да только плохо,  когда колдовство делается вторым богом.  И  уж это необходимо
уразуметь в первую очередь тебе, Давид. Нет богов, кроме Адоная! Тем более, для
потомков Исраэля, к числу которых принадлежишь и ты.
     Карсидар почувствовал,  что вновь закипает. Заведя речь о колдовстве, этот
наглец пытается разбередить незажившую рану.
     - Вот мой истинный бог,  -  сказал Карсидар, похлопав по рукояти висевшего
на  левом боку меча.  -  Да  ещ„ верный конь.  Тебе этого не  понять,  торговая
душонка.
     - Меч может сломаться,  конь рано или поздно пад„т,  -  как бы  извиняясь,
Зерахия разв„л руками и слегка поклонился.  -  Что же тогда останется? Вс„-таки
колдовать?
     - А хоть бы и так!  Тебе какое дело?  - возмутился Карсидар. - Проваливай,
зарабатывай на свою курицу...
     С  его  уст  едва  не  сорвалось бранное слово,  но  шепетек очень вовремя
перебил его:
     - Вот и  я  о  том же,  хавер.  Но  не думал ли ты,  что в  один далеко не
прекрасный день  может  объявиться более  опытный колдун,  способный пересилить
тебя? Что ты станешь делать тогда?
     Нет, этот разговор добром не кончится! Прочь отсюда!
     - И никак ты не уразумеешь,  малоумный,  что тебе ничего не оста„тся,  как
уповать на  Адоная,  -  продолжал Зерахия.  -  Если тебе никто не говорил таких
слов,  запомни:  йегудим -  Божий народ,  йегудим были  Божьим народом,  есть и
будут.  Ничто в  этом мире не вечно,  вс„ есть тлен и прах,  лишь Адонай всегда
верен Своим обещаниям.
     "И  вот  передо мной  сумасшедший пророк этого самого Адоная",  -  едва не
сказал Карсидар,  но предпоч„л промолчать и вновь припустил коня,  тв„рдо решив
больше не останавливаться.
     - Запомни,  Давид,  только на Адоная можешь ты опереться в трудный миг, ни
на  кого более!  -  Зерахия уцепился на  этот раз  за  стремя и  едва поспевая,
путаясь в  длинных полах  своего  нелепого кафтана и  придерживая шапку,  бежал
рядом с Ристо.  - Человек ограничен, Адонай беспределен. Он исцеляет, а человек
способен только подлечивать,  в лучшем случае -  с трудом залечивать раны. Твой
дружок Андрей с  помощью колдовства лечил других людей.  Но за тобой даже такая
слабая  способность  к  врачеванию  не  замечена,  хотя  со  своими  ранами  ты
справляешься просто блестяще.
     Тут  шепетек споткнулся и  удержался на  ногах  лишь  благодаря тому,  что
вовремя разжал пальцы.
     - Так  вот,  хавер,  прошлым летом у  тебя  родился сын,  -  неслось вслед
Карсидару.  -  Не дай тебе Бог держать его на руках,  видеть,  как он умирает и
сознавать, что вс„ тво„ колдовство тут бессильно!
     Карсидар сжал  зубы  и  хлестнул Ристо  уздечкой.  Голос  Зерахии внезапно
сделался хриплым, скрипучим.
     - Да  убереж„т тебя милосердный Адонай от  такой беды,  искренне тебе того
желаю...
     - Пош„л к ч„рту!!! - рявкнул Карсидар, переш„л на галоп и не сбавлял темпа
скачки, пока не очутился в Новом Городе.
     Да  разве похож этот  сумасшедший торгаш на  посланца Адоная?!  Нет,  злые
ч„рные боги надоумили его издеваться над Карсидаром! Проклятье...
     Но сын! Маленький Андрейка... И Милка...
     Карсидар боялся сознаться самому себе, как не хочется оставлять их одних в
Киеве.  Да, разумеется, он отправляется на восток во главе мощной армии как раз
для того,  чтобы оградить новую родину от новой беды.  Значит, чтобы защитить и
собственную семью. Но сынок!..
     Сколько раз  Карсидар осторожно прощупывал внутренний мир малыша,  надеясь
обнаружить у него хоть малейшие зачатки колдовства.  И вс„ зря. Но старый Шмуль
рассказывал, что приблизительно в таком возрасте, может, годом позже, маленький
принц  Давид устроил пожар в  йерушалаймском дворце.  Именно после этого случая
король Ицхак надел сыну серьгу.
     А  как  поступить Карсидару?  Ещ„ раз попытаться распилить камешек от  его
собственной серьги надвое?  Но здешние ювелиры подтвердили,  что он чрезвычайно
тв„рдый и  совершенно не  подда„тся обработке.  Тогда  избавиться от  кольца  и
прицепить  Андрейке  серьгу?   Толку-то!   Карсидар  всю  жизнь  не  мог  снять
собственную,  пока е„ не отрубил вместе с ухом п„с Менке. Выходит, король Ицхак
одел е„ сыну не просто так, а используя какие-то неведомые ему при„мы.
     Но  если дело обстоит таким образом,  от  серьги в  ухе Андрейки не  будет
никакой  пользы!  Да  и  Карсидар  лишится  удобного  инструмента,  значительно
расширяющего недоступные простым людям возможности.  А вдруг в походе возникнет
ситуация,   когда  он  вынужден  будет  делать  несколько  дел  разом,  как  на
Тугархановой косе? Как же тут справиться без голубой капельки...
     Но и оставлять Андрейку без присмотра боязно. Карсидар всякий раз подавлял
подобные мысли,  однако  сейчас  проклятый шепетек поставил его  перед  простым
фактом:  даже останься он в  Киеве,  и то неизвестно,  что предпринять,  если у
Андрейки  вдруг  прорежутся колдовские способности.  Если  он,  как  Карсидар в
детстве,  начн„т  шутя  вызывать пожары  вокруг  себя.  Как  бы  несмышл„ныш не
пострадал от  собственной шалости.  Да  и  кто  знает,  что именно малыш начн„т
вытворять и какова на самом деле его сила...
     А  вдруг Андрейка и есть тот самый более сильный колдун,  который способен
противостать Карсидару?!!
     Мысль дикая - но почему бы нет? Это пока он малюсенький беззащитный малыш,
даже не начавший делать первые шаги, но когда вырастет... В самом деле, кто его
знает!
     Королевскому воеводе Давиду уже давным-давно надлежало быть в другом месте
и  отдавать необходимые распоряжения для ускорения приготовлений к  походу.  Но
Карсидар остановил своего  Ристо  возле  церкви  в  Георгиевском переулке и  не
двигался с  места.  Он совсем растерялся и не знал,  что делать дальше,  на что
решиться.  Будь проклят полоумный шепетек вместе со  всеми его речами,  сеющими
смуту в душе... И если, помилуй, Господи Иисусе, поход против татар провалится,
то  виноват  в  этом  будет  единственный человек  -  мишигине Зерахия,  своими
способностями (без сомнения,  выдающимися) поразительно похожий на  покинувшего
этот край Читрадриву!
     Карсидару пришлось приложить невероятные усилия, чтобы вс„-таки взять себя
в руки и с головой уйти в дела.  Но надо же, проклятый шепетек не оставил его в
покое и  на следующий день!  Этот тощий недоумок посмел явиться прямо к нему на
подворье с  самого утра и  не  обращая ни  малейшего внимания на  испуг Милки и
старой мамки, скаля в неотразимой лошадиной улыбке ж„лтые зубы, сообщил:
     - Вс„ в порядке,  Д'виид!  С Ипатием я обо вс„м договорился, и ещ„ сегодня
до обеда его люди получат вс„ необходимое.
     Карсидар  едва  совладал с  собой:  ещ„  ни  разу  ненавистный иудеянин не
осмеливался приходить в его дом! Неужели же Зерахия решил окончательно доконать
его?!
     И  схватив  шепетека за  отвороты нелепого длиннополого одеяния,  Карсидар
выволок его за ворота и срывающимся хриплым голосом прорычал:
     - Я!.. Ты!.. Зачем?.. Как посмел ты сюда явиться, мерзавец?!
     Сумасшедший  иудеянин  нисколечко  не  испугался,  как  всегда  миролюбиво
осклабился и огорошил Карсидара очередным нелепым заявлением:
     - Мы вчера таки немножечко не договорили,  хавер.  Так,  самую малость. Ты
слишком быстро ускакал, а пеший конного не догонит.
     - Не о  чем нам с тобой разговаривать,  понял,  ты,  отродье дикого осла и
шелудивой свиньи?!  -  тараща глаза,  шипел Карсидар.  Его руки уже мяли густую
ч„рную бороду шепетека и сами собой подбирались к его горлу.
     - Не договорили, - невозмутимо возразил Зерахия.
     - О ч„м?! О снаряжении полусотни "коновалов", что ли?
     - И  об этом в частности,  -  шепетек был сама любезность.  -  Но я больше
насч„т пурима хотел... Ты вообще представляешь, что это за праздник?
     Ну  невозможно было