ife in plastic, it's fantastic.
     You can brush my hair, undress me everywhere.
     Imagination, life is your creation.
     Из киоска лилась песня.  Она  плыла над просторами моря, сотканного  из
людских  голов. Она рассказывала про красочный  пластмассовый  мир, где жила
невыносимо  прекрасная  и недостижимая девочка  Барби,  мечта всех остальных
девочек на всем земном  шаре. И  на восточном  полушарии, и на западном.  Из
пластмассового  домика выбирался шикарно прикинутый Кен и  противным голосом
звал   Барби   на  вечеринку.  А   Барби   никогда  не  отказывалась.  Яркий
пластмассовый  мир совершенно не  походил на  раскинувшуюся  вокруг жизнь  и
может поэтому хотелось хоть разок  взглянуть  на него глазами пластмассового
жителя. А может и  не только взглянуть, но и остаться. Сбежать отсюда. Уйти.
Насовсем. Туда, где все просто и правильно. Где никто не посмеет  оспаривать
красоту  Барби  и ее  подруг. Где никто не посмеет назвать туповатого Кена с
пластмассовыми волосами неудачником.
     Едва  сдерживая  слезы,  Коля  зашвырнул   палочки  в   груду  обломков
деревянных  ящиков, оставшихся  от  закончивших  торговлю продавцов, и пошел
прочь. Он уже не  видел, как из случайно затесавшейся между щепок  картонной
коробки высунулась маленькая мохнатая ручонка и утащила  выброшенные палочки
в недра мусорной горы.
Глава 25,
     в которой Веня отвоевывает свободу, но не для себя и ненадолго
     Вампир Ленке понравился безоговорочно.
     - Класс! - похвалила рисунок она. - Нарисуй мне в дневнике такого же.
     - Ладно, - согласился Веня. - Вот домой приду...
     -  Нет, - заспорила  Ленка. - Сейчас нарисуй.  Дома у тебя  на уме одни
самолеты.
     -  Да  у меня и  красок  с  собой нет, - пробовал  отказаться  Веня, но
увильнуть от возложенных обязанностей не получилось.
     - У меня есть, - сказала Лена. - Зайдем ко мне.
     Дал слово - держи. И Веня послушно следовал за Леной, прикидывая в уме,
каким будет рисунок вампира на внутренней стороне обложки дневника.
     Работа надолго не затянулась. Уже  через полчаса  Веня и Лена сидели на
скамейке  у дома, находящегося на  полпути  между Ленкиным и  Вениным местом
жительства.  Вампир  сох  под лучами  солнца и  внешне был собой  совершенно
доволен.  И правда, придраться к нему было невозможно.  Развевался по  ветру
укутавший  плечи черный  плащ. Белело  лицо с  глубоко  посаженными глазами.
Клыки злобно выпирали из раскрытого рта. А за вампиром простиралась кровавая
полоса заката. Венин вампир получился даже  лучше, чем настоящий. Кто знает,
если бы он вдруг ожил и сошел с картонного листа, то наверняка разобрался бы
с Вениным мучителем. Просто  сгреб  бы его  за шиворот серого костюмчика, да
зашвырнул  бы за горизонт  вместе с  угасающим солнцем. А потом, быть может,
разобрался  бы  и с  хозяином  Темных  Стекол.  Но  нарисованный  вампир  не
собирался   входить  в   реальную   жизнь.  Видимо  его   вполне  устраивало
существование  на  плоском листе.  Внешне он  чем-то  получился  похожим  на
Виктора Цоя, но Лена не возражала.
     - Пускай, - заметила она. - Так даже и лучше.
     Веня не стал  спрашивать,  чем лучше. Возможно, вампир и Виктор  Цой  в
одном лице являли собой нечто  родственное шампуню и  ополаскивателю в одном
флаконе.  Веня  просто  любовался  проделанной работой,  уж очень  она  была
хороша.
     Оторвавшись от шедевра, Веня краем глаза заметил знакомое лицо. Колька?
Он вскинул взгляд. Колька попытался ускользнуть за угол,  но понял, что  его
заметили, и  остановился.  Странно вел себя Колька.  Не хотел попадаться  на
глаза ни Вене, ни Лене.  Даже сейчас он  еще стоял сжавшись, не решив, то ли
идти к друзьям, то ли  все-таки смыться куда подальше. На всякий случай Веня
махнул рукой, и Коля, увидев, что теперь и Лена смотрит ему навстречу, уныло
поплелся к скамейке.
     Он подошел и плюхнулся на сиденье, ничего не говоря.
     - Смотри, - похвастался Веня, сунув другу под нос свое творчество.
     Коля печально посмотрел на  картину,  потом так же  печально  на  Веню,
словно тот показывал не портрет  Повелителя Тьмы,  а чепуховую иллюстрацию к
"Курочке Рябе".
     -  Залакировать  бы,  -  вздохнул  Веня,  не   в  силах  оторваться  от
созерцания. - Эх, и заблестела бы. Коль, сотвори бутылочку лака.
     Коля хмуро отвернулся от Вени  и носком  кроссовки начал ковырять сухую
землю у  ножки  скамейки.  Наконец,  земля треснула,  закрошилась  и  вокруг
посыпались влажные черные комочки.
     - Колька.
     Коля не отвечал.
     Из  образовавшейся  воронки  выскочил  верткий  жук с черным  блестящим
панцирем, засуетился  вокруг, а потом  резво убежал  и затерялся  в джунглях
пожухлой травы.
     - Ничего, - успокила Веню Лена. - Он и такой красивый.
     - Но будет лучше, - настаивал Веня. - С лаком-то.
     У Коли был вид, словно он вот-вот сорвется и убежит невесть куда. Может
ему хочется в штаб?  Веня  и  не  возражал бы, да  Колька молчал и  все тут.
Только воронка разворочанной земли становилась глубже и глубже.
     -  Коля, у тебя сколько белых  палочек, а сколько оранжевых? - спросила
Лена.
     Коля  отвернулся  еще  дальше  и  ушел  в  себя  глубоко-глубоко.  Веня
прямо-таки чувствовал, насколько Коля сейчас чужой и ему, и Лене. Но почему?
     Внезапно  Коля вздрогнул и подобрался.  Лена внимательно посмотрела  на
него.  Колькин  взгляд стал испуганно-затравленным. Такой взгляд Лена видела
всего один раз. Год назад большие пацаны гоняли палками по двору ободранного
щенка. Тот злобно огрызался и уворачивался,  надеясь сбежать. Но парней было
слишком много, и любой только что свободный проход заполняли грозно топающие
ноги и палка, рассекавшая воздух с противным свистом. А потом щенок оказался
в тупичке. И тогда он перестал лаять,  присел на задние лапки,  скорчился, а
его выпуклые блестящие глазки вдруг потускнели, покрывшись пленкой усталости
и безысходности. Кто-то с размаху вдарил  щенка по хребту. Щенок взвизгнул и
вжался  в землю.  И тогда Лена скользнула меж запыленных туфель и вываренных
штанин и выхватила щенка  из угла  гаражей, прижав его к груди.  Щенок мелко
дрожал, а где-то в глубине стучало его маленькое сердечко. Глаза смотрели на
Лену  невидящим  жалобным  взором,  словно   щенок  уже  смирился  со  своей
незавидной участью и  больше уже не надеялся ни на что. Лену больно стукнули
палкой по коленке, приказывая отпустить щенка, но девочка ничего  не слышала
и не видела,  кроме теплого тельца щенка с лохматой, свалявшейся  шерстью. И
большие  пацаны ушли, на прощанье  отругав Лену нехорошими словами,  которые
пронеслись где-то в отдалении, противные, но уже не опасные.
     Щенок не  остался с Леной. Когда она опустила его  на  землю, он быстро
засеменил  лапками  и  унесся  за  пределы двора,  два  раза  оглянувшись на
прощание,  словно  зовя  Лену  с собой. С  тех пор  Лена  полюбила  собак. И
маленьких,   и   больших.  Она   неизменно  вглядывалась   в   каждого  пса,
находившегося  в  пределах  ее  видимости,  боясь обнаружить  этот  нехорший
взгляд. Но теперь она нашла его не у собаки, а у друга.
     Она быстро огляделась по сторонам. Видимой  опасности не наблюдалось. К
скамейке подходили два Колькиных одноклассника, да и только. Но затравленный
Колин  взгляд скользил  по  приближающимся  фигурам, не смея заглянуть им  в
глаза. Парни подошли  и по-хозяйски опустились  на сиденье.  Один  слева  от
Коли, на самом краю. Другой  справа, ловко оттеснив Веню от приятеля. Первый
широко расставил ноги  и приветливо хлопнул Колю по плечу.  Тот, что сдвинул
Веню, напротив, вытянул свои ноги и положил их одна на другую, превратившись
в дугу,  касавшуюся скамейки лишь  двумя точками: сутулой  спиной и кончиком
зада, обтянутого почти новыми джинсами "Colin's".
     - Здорово, Наркота, - сказал один из подошедших.
     - Здорово, - промямлил Коля.
     - Ну если здорово, дай рупь до тридцать второго.
     Коля не ответил и опустил голову еще ниже.
     - Че, Наркота, пригорюнился? -  весело  спросил  ближний к Вене. Из его
рта вываливался густой пивной запах.
     Коля молчал.  Он согнулся  в три  погибели и взглядом буравил землю под
сиденьем скамейки. Веня вдруг ясно почувствовал, как праздничное настроение,
до  этого  витавшее  в воздухе,  разбилось  вдребезги, а ему на смену пришла
тоскливая  неопределенность  и  тягучее  ожидание  чего-то  пакостного,  что
неотвратимо должно вот-вот произойти.
     - Встань, когда с тобой  разговаривают, - Колин собеседник  лениво пнул
по Колиной ноге.
     Коля поднялся и  развернулся. Он ссутулился  как мог и не смел  поднять
взгляда, зная, что тогда творящееся вокруг закрутится по еще более зловещему
сценарию. Лена и Веня смотрели на Колю во все глаза, не зная, что и сказать,
а  тот, чувствуя,  что находится  под всеобщим  наблюдением,  приобретал все
более жалкий  вид, изучая  землю под ногами. Если  бы Колин  взгляд  обладал
силой огня, то могучий пожар  охватил  бы весь двор  и теперь бушевал бы  на
половине города. К несчастью для Коли силой не обладал ни взгляд, ни он сам.
Вот и  оставалось стоять и ждать, когда мучители поприкалываются над Колей и
уйдут восвояси. Коля отдал бы все свои сокровища только за то, чтобы Пашка и
Владян отправились отсюда как можно скорее.
     Веня  тоже  не  знал,  как поступить. Вроде вокруг  творилось что-то не
очень  хорошее, но  пока никто  не дрался,  заступаться было  не за  кого  и
немедленных действий от Вени никто не  требовал.  Однако двое  новоприбывших
вели себя очень уверенно,  словно все так и  должно было  происходить.  Веня
ерзал по сиденью, недоумевая, почему  Коля  не объяснит этой парочке, что не
следует  на  него  так  давить. Или им  было положено? Но почему тогда  Коля
ничего никогда не рассказывал?
     Лена наоборот ни секунды не размышляла, положено ли  себя  вести так  с
Колей  или нет.  Она  знала  истинный смысл  этого безысходного  взгляда.  И
поэтому она вскочила и встала рядом с Колей. Во взгляде ее бушевала буря той
силы, что девятым валом сворачивает самые надежные корабли. Парочка смотрела
на Лену с любопытством. Парочка знала, что при необходимости заткнет пасть и
этой девчонке и  даже  десятку  таких  девчонок.  Силы  хватало.  Кроме того
Пашкина рука сжимала волшебные палочки.
     И  тут  Лена  заметила  кончики  палочек, высовывавшихся  из  Пашкиного
кулака.  Неужели Колька отдал  палочки?  Все палочки?!  Судя  по  Колькиному
поведению, именно так все и случилось. Но знала ли эта парочка про волшебную
силу? Лена  мысленно  заметалась в  поисках  решения  по  возврату  палочек.
Решение не приходило. В голову  лезли  только идиотские вопросы типа: "Зачем
вы забрали у Коли палочки?!" Известно ведь зачем. Захотели и забрали.  Такие
могут. А может ли Лена вернуть их?
     Колиным одноклассникам надоело сидеть молча.
     - Это хто? - поинтересовался один, кивнув в сторону Лены.
     - Шалашовка Наркоты, - пояснил другой.
     -  Да  ну? -  деланно  удивился первый. -  Мал еще Наркота, чтобы иметь
такую офигенную биксу.
     -  Иметь?  Хы-хы-хы-хы-хы, - то ли засмеялся, то ли закашлялся от смеха
второй.
     - Сами вы биксы и  шалашовки, - возмутилась  Лена.  Злоба  в  ее глазах
разгорелась с невиданной силой. Но слова,  емкие и  спасительные слова так и
не нашлись.
     - Не-е-е, - мотнул головой первый. - Ты - бикса. А мы - пацаны.  А этот
твой, он сява еще.
     Коля не возражал. Коля даже не поднял взгляд.
     Лену трясло от злости и от невозможности предпринять хоть что-то. В это
время  второй что-то зашептал первому, обводя  Лену  сальным взором.  Второй
довольно ухмыльнулся.
     - Слышь, Наркота, - сказал  он. - Мы пожалуй позаимствуем твою биксу на
часок, а? Что скажешь?
     Коля ничего не сказал.
     - Вот  и  лады,  -  кивнул головой  второй. - Пусть-ка она  разденется,
поглядим-ка стоящая деваха или так себе.
     Лена поняла, что сейчас,  да-да, прямо сейчас вцепится в  это противное
лицо. Но у противного лица обнаружились еще и руки,  и одна из этих рук  уже
раскручивала палочки. Лицо затуманилось  и поплыло. И что-то затуманилось  и
поплыло внутри Лениной головы. Она уже не видела мир вокруг. В сознании жили
только чужие приказы, и  Лена знала,  что  должна им  подчиняться.  Ее  рука
потянулась к замочку юбки. Маленькая ручка к маленькому замочку.
     Колю  тоже трясло, но  не от злости, а  от  страха.  Он  не осмеливался
глядеть  на творящийся  беспредел. Он понимал,  что  сейчас  может произойти
нечто  такое,  из-за чего Лена никогда не  станет  принцессой. Ни сейчас, ни
когда вырастет. Происходило что-то  очень неправильное. Но  кто  сказал, что
жизнь - это правильная штука. Жизнь зла и несправедлива. И будь рядом хозяин
Темных Стекол, он тотчас  подтвердил  бы Колину мысль.  Но  хозяин  научился
выбирать  такие  пути,  котрые не  упирались в  подобные  ситуации, а  легко
проскальзывали мимо.  Он и Колю хотел  научить, да не захотел Коля, а теперь
вот  приходиться  стоять,  прятать взгляд и разве  что  не кулаки  грызть от
осознания  собственной  беспомощности.  А  что  мог  Коля  сделать?  Ничего.
Вступиться? А что это даст? Ничегошеньки. Ну  встанет Пашка, ну даст Коле по
физии,  ну повалит на  пыльную землю,  да испинает  хорошенько. Ведь это  ни
черта не поможет Лене. Так стоит ли соваться, если не можешь ничего сделать?
Стоит ли  усугублять  и без  того непростую ситуацию?  Ведь  Коле совершенно
ясно, что изменить  он ничего  не в силах, как бы ему не было плохо от этого
бессилия. Ведь знает же он, ПО-НАСТОЯЩЕМУ знает.
     Но этого не знал Веня. Он не знал, что  Владян сильный. Он не знал, что
Пашка еще круче. Он  не знал, что не стоит соваться  в заведомо  проигрышные
ситуации,  ища  на  свою  голову неласковые  приключения. Зато  он знал, что
палочки,  которые раскручивал  нахальный парниша,  принадлежат Коле. И знал,
что творимое ими волшебство не должно быть таким. Не должно и все. Он не мог
объяснить почему, он только знал безо  всяких объяснений, что неправильности
надо  искоренять.  Или  хотя  бы  стараться,  чтобы Лена  не глядела на  мир
отсутствующим мертвым взором.
     Веня вскочил и ринулся на Пашку. Владян ловко вытянул  ногу в подножке,
но Веня  успел перескочить через подставочку, а растерявшийся Владян  больше
ничего предпринять не успел. Венина ладонь ребром  вдарила по Пашкиной руке.
Палочки  разноцветным  веером  разлетелись  по воздуху. Удивительным образом
Веня  еще  успел  заметить,  как  Ленкин  взгляд  потерял  мутность  и  стал
осмысленным,  а потом мальчугана занесло. Потеряв  равновесие, Веня согнулся
головой   вперед  и   не  мог   остановиться,  чтобы  не  распластаться   по
растрескавшемуся асфальту. Голова  летела  вперед, как бронепоезд из  старой
песни, ноги на автомате следовали за ней,  невероятным  образом умудряясь не
споткнуться  и не  заплестись  одна  об  другую.  Рука шаркнула по  земле  и
ухватила пластмассовые полоски. Сколько там их было? Веня не знал. Он только
чувствовал, что всяко уж больше одной.
     Веня  уносился от злосчастой лавочки, набирая скорость, как легендарный
"Ту-144" перед взлетом.  Сзади  слышался  торопливый бег нескольких слаженно
работающих ног. Кто преследовал его?  Друзья? Враги?  Веню  не волновал этот
вопрос. Скорость уже  приближалась  к  той,  когда  шасси  в  последний  раз
отталкиваются  от  полосы,  а луговые травы  и бетонные плиты плавно  уходят
вниз. Вопросы, мысли, знания остались позади. Они не успевали за Веней. Веня
уносился  прочь  в  победном  рывке,  а  перед  глазами проплывали старинные
конструкции первых самолетов, для которых оторваться от земли было уже самым
настоящим подвигом.
Глава 26,
     в которой идет разговор о  снах, а Коля наблюдает за своими палочками в
отдалении
     Веня постукивал по  ножке скамейки каблуком и скамейка ощутимо дрожала.
А может и стояла она спокойно, просто Коля не мог успокоиться.
     По  небу плыли  редкие  облака.  Совсем  недалеко серый  потрескавшийся
асфальт  расцвечивали солнечные  лучи. Воздух  тихонько  подрагивал вместе с
Колей, только  не от  пережитого, а от тепла, словно на дворе все еще  стоял
август, а по утрам в школу не тянулись сотни и тысячи учеников.
     Веня  раскладывал на коленях  отвоеванные палочки, а  у Коли не хватало
духу попросить их обратно.
     Лена смотрела  не на Колю и не на палочки, а на стеклянную коробку, над
которой  гордо значилась надпись "Искра" из  громадных  металлических  букв,
увитых  полуобсыпавшимися полосками,  которые  раньше наливались  по вечерам
неоновым  красным светом. Возле входа громоздились  рады иномарок с  черными
нетронутыми покрышками. Сквозь стекла  второго  этажа  проглядывали  контуры
дорогой мебели, выставленной напродажу.
     - Кинотеатр был, - пояснил Веня, поймав Ленин взгляд.
     - Угу, - подтвердил Коля. - Слева от названия еще синие буковки стояли.
Так и написано было "кинотеатр".
     - Не синие, а зеленые, - поправил его Веня.
     Коля не стал  спорить. Во-первых, он до  конца  не  был уверен  в своей
правоте.  Может синие  буквы  отложились  в  памяти,  потому  что Коля любил
переплетения  светящихся алого и голубого  цветов.  А  во-вторых, Венька  бы
разозлился,  и тогда  на  палочки можно вообще не рассчитывать. Мало ли, что
когда-то они  принадлежали Коле. Кого  волновало,  что на  них указал  гном,
найденный не кем-нибудь, а Колей.  Главное,  что  палочки у Коли  забрали  и
вернул их не он, а Веня. Значит и  права на  волшебное имущество у Коли, как
ни крути, отсутствовали.
     Взор Лены перебрался с бывшего кинотеатра, где теперь торговали мебелью
и автомобилями на пустынную заасфальтированную площадь, изредка разбавленную
островками газонов с пожухлой, полувытоптанной травой. Скамейка, на  которой
удобно расположилась троица,  стояла возле лесочка,  когда-то отдвинутого от
кинотетра аллеей с фонарями. Тень от деревьев укрывала скамейку и сидящих на
ней. И когда Коля не думал о палочках, то  поглядывал на  соседнюю  лавочку,
которая призывно  звала  нагретым  от солнца сиденьем. Хотелось  тепла. Хоть
чуть-чуть.  Потому что  еще  немного и наступит грязная слякоть, когда после
самой короткой прогулки штаны чуть ли не до колена оказываются забрызганными
противными коричневыми каплями.
     Но  скажите вы мне, как не думать про  палочки. Совсем недавно они были
Колиными. А теперь вернулись и... не вернулись. Кто ж  знает, что в голове у
этого Вени?
     -  Здесь  телевышку должны были строить, -  сказал  Веня, махнув  рукой
вдоль пустынного квадрата площади.
     - Зачем? - удивилась Лена. - Ведь есть же уже.
     - Вторую, - важно кивнул Веня. - Высокую, почти как в Москве.
     - Да зачем вторую-то? - не понимала Лена.
     Веня замолчал, потому  что и  сам не  понимал  зачем. Ему  понадобилось
полминуты, чтобы придумать правдоподобную версию.
     -  Там она  самолетам  мешает, -  объяснил он с жутко  деловым видом. -
Видела  на  телевышке красные огни? Так  это чтобы  они в темноте на нее  не
наткнулись. А  если ее здесь построить, то она пройдет в стороне от  этих...
От воздушных трасс.
     - А почему тогда воздушные трассы не перенесут? - не унималась Лена.
     На этот раз ответ Вене пришел в голову почти мгновенно.
     - Горючее экономят, - зловеще зашептал он. - Самолет один крюк сделает,
другой... Глядишь, и  целая цистерна  горючего псу под хвост. А если  взять,
скажем, в государственном масштабе... - и так  как он сам не до конца  успел
поверить  в  только что придуманное предположение,  то  немедленно  запросил
подтверждение у друга. - Скажи-ка, Колян.
     Но  Коля не слышал. Коля  мучительно рассуждал, отдаст ли Веня палочки.
Взять вот его самого. Он бы не отдал. И Лена бы не отдала,  вон  как  в свою
палочку тогда вцепилась. Может и хорошо, что вцепилась. Теперь у них на одну
палочку больше, чем могло бы быть. Вернее, не у них, а у Веньки с Ленкой.
     Веня погладил палочки.