ак одна эмоция - удивление -  медленно  гасит
другую - гнев.
   Не отрывая взгляда, Лиза проговорила:
   - Не беспокойся, все будет хорошо.
   И увидела, как медленно, после напряжения, обмякают плечи мужа и весь
он подается ей навстречу, жадно внимая ее словам.
   - Ты знаешь ко мне дорогу. Когда настанет время, я пришлю  Игнаца,  и
ты сможешь сделать все так, как считаешь нужным. Я полностью  подчиняюсь
твоей воле. Все будет, как ты захочешь.
   Он сразу успокоился и даже пожурил ее:
   - Ты же знаешь, Лиза, как я не люблю твоего противоречия.  Покоряйся,
и ты получишь гораздо  больше.  Разве  не  в  России  говорят:  ласковый
теленок двух маток сосет!
   - Давай посмотрим, как выглядит дом  изнутри,  -  смиренно  попросила
Лиза.
   Если ему так хочется ее покорности, она согласна  попритворяться  еще
немного, чтобы наконец обрести желанный покой.
   - В доме твоем почти нет мебели,  плотники  только  вчера  все  здесь
закончили. А завтра мы все завезем...
   - Ты разрешишь мне за этим  проследить?  -  робко  спросила  она,  но
поторопилась,  прервала  его  в  середине   фразы,   которую   Станислав
произносил.
   Он так нравился себе в роли великодушного повелителя!
   - Слуги и без тебя сделают все как надо, - сухо проговорил он.
   Обратно они ехали молча. Лиза чувствовала себя как выжатая  губка.  С
каждым  разом  общение  со   Станиславом   становилось   для   нее   все
затруднительней.
   Не потому, что не понимала его. Скорее, наоборот, оттого, что слишком
хорошо понимала: ее супруг душевно  болен,  и  подлаживаться  под  него,
угождать, лебезить ей невмоготу. Она будто изо дня в день насилует  свою
волю.
   Что ж, Василиса - уж ей-то разрешат  следить  за  меблировкой  домика
опальной княгини - сделает все как надо. Так Лиза подумала  про  себя  и
тяжело вздохнула. Она отвлеклась на свои мысли и не сразу заметила,  что
супруг вглядывается в выражение ее лица. Наблюдает за течением ее мыслей
или старается увидеть что-то, одному ему ведомое...
   -  Что  ты  пытаешься  прочесть  на  моем  лице?   -   не   выдержав,
поинтересовалась она.
   - Хочу понять, что в нем так притягивает мужчин?
   - И ты решил, что ничем, кроме колдовских чар, я привлечь не могу?
   - Ты знаешь, что Теодор в тебя влюбился? -  спросил  Станислав  вроде
невпопад.
   - Он тебе сам об этом сказал? - ответила Лиза вопросом на вопрос.
   - Имеющий глаза да увидит, - криво усмехнулся Станислав.
   - Он чем-то обидел тебя? Ты подозреваешь его в нечистых намерениях?
   На чело Станислава опять набежало темное облако. Его  настроение  так
часто менялось, что Лиза не успевала к нему приспособиться.
   - Мы с Теодором всегда были друзьями. Однажды он спас мне жизнь, и  я
понял, что тоже должен его спасти...
   Лиза похолодела от нехорошего предчувствия:
   - От чего ты захотел спасти своего друга?
   - От тебя!
   - Но разве я не сама предложила тебе удалиться от  света?  Иначе  для
чего мне жить в Змеиной пустоши?
   - Думаю, он нашел бы тебя и там.
   - Нашел бы? - эхом повторила она. - А теперь ему это не удастся?
   - Из австрийской тюрьмы не очень-то убежишь!
   - Из тюрьмы? Ты хочешь сказать, что Теодор в тюрьме?
   -  Как   мятежник   и   бунтарь,   замышляющий   свергнуть   законное
правительство...
   Если бы Лиза не сидела в карете,  она  бы,  наверное,  упала.  Ее  ум
отказывался понимать логику Станислава.
   - И давно ты знаешь об этом?
   - С самого  начала,  -  довольно  кивнул  он.  -  Ведь  я  сам  этому
способствовал.
   - Засадил друга в тюрьму,  чтобы  таким  образом  он  смог  избегнуть
влияния твоей ведьмы-жены?
   - Ты все правильно поняла.
   - Надолго?
   - До тех пор, пока мы тебя официально не похороним.  Тогда  я  помогу
ему доказать  законным  властям  свою  лояльность.  Ты  же  не  захочешь
причинить вред невинному человеку и каким-то образом сообщить  ему,  что
ты жива?
   - Я сделаю так, как обещала тебе.
   - Какое-то время он пострадает - Тедди романтик, он будет с  упоением
оплакивать твою смерть, носить на могилу розы... Но потом разум  возьмет
верх над его чувствами, и он женится на хорошей девушке-католичке.
   - Наверное, ты чувствуешь себя  господом  богом,  если  осмеливаешься
решать за него судьбы других людей.
   - Я думаю, у бога и так слишком много работы.
   Если я могу ему помочь, почему бы этого не сделать?
   Больше Лиза не задавала мужу никаких вопросов.
   Только мимоходом подумала: хорошо  еще,  что  он  не  вошел  в  образ
средневекового инквизитора и не стал сжигать ее на костре. Впрочем,  при
этом она мысленно сплюнула через левое плечо: от таких одержимых  людей,
как Станислав, можно ждать чего угодно.
   Выйдя из  кареты  во  дворе  замка,  Лиза  почувствовала,  что  в  их
отсутствие что-то случилось. Она увидела Василису,  спешащую  куда-то  с
ворохом  белого  полотна,  которое  использовали   вместо   бинтов   для
перевязок. Один из кухонных работников подскочил к Казимиру  -  тот  вел
под уздцы лошадей, перед тем выпряженных  из  кареты,  -  и  что-то  ему
зашептал.
   Казик отдал вожжи слуге, а сам бросился к домику, в котором он теперь
открыто проживал с Марылей. Лиза  поспешила  следом  за  ним.  И  только
Станислав вошел в замок, ни на кого не обращая внимания.
   - Что случилось, Казик? - Она догнала слугу у дверей его домика.
   - Мне сказали, что Марыля помирает. Она не может разродиться. Ребенок
вроде повернулся, не понимаю я в этом ничего!
   Он глухо кашлянул, чтобы скрыть прозвучавшие в голосе слезы.
   - Где она - в доме?
   Казик кивнул. Лиза отстранила его и взялась за ручку двери.
   - Подожди здесь. Если понадобится, я тебя позову.
   Возле кричавшей без перерыва Марыли суетилась Василиса,  но,  похоже,
ее усилия не приносили успеха.
   - Что случилось? - спросила ее Лиза.
   - Ох, ваше сиятельство, - расстроенная Василиса, кажется,  восприняла
ее как досадную помеху, - ребенок во чреве развернулся, и я не знаю, как
ей помочь. Будь поблизости доктор, он мог бы сделать кесарево сечение, а
что могу я?
   - Вы уверены, что без операции не обойтись?
   - А вы знаете другой выход? - уже с раздражением отозвалась экономка.
   Лиза читала, что умелые акушеры могут разворачивать плод во чреве, но
она сама даже не представляла, как это сделать. Тем не менее она подошла
к Марыле и склонилась  над  нею.  Та  испытывала  адские  муки,  и  Лиза
положила руку ей на лоб:
   - Все будет хорошо, милая, мы тебе поможем.
   Марыля замолчала, с недоумением прислушиваясь к тому, как  ее  больше
не терзает раздирающая боль.
   - Он умер! - неожиданно закричала она. - Мой ребенок умер!
   - Не умер он, не придумывай, - строго сказала Лиза  и  вдруг  увидела
совершенно отчетливо, как лежит во чреве ребенок.
   Она протянула руки  к  животу  Марыли  и  провела  по  нему,  как  бы
показывая малышу, как ему нужно расположиться.
   - Ты заблудилась, маленькая, - сказала она, ибо это была  девочка,  -
эдак ты никогда не найдешь дорогу на свет божий.
   Можно подумать, ребенок ее послушался, потому что внутриутробный плод
развернулся, как и положено, головкой вниз, и тут же у  Марыли  начались
роды.
   Через несколько минут Василиса  уже  держала  в  руках  новорожденную
девочку.
   - Пуповину сможете отрезать? - спросила ее Лиза.
   - Смогу, конечно, смогу!
   Экономка недоверчиво взглянула на Лизу:
   - Оказывается, вы - волшебница, ваше сиятельство.
   - Поздравляю тебя, Марыля!
   Лиза пожала руку своей горничной, которая смотрела  на  нее  с  немым
обожанием.
   -  Извините,  я  вас  оставлю.  Что-то  у  меня  кружится  голова,  -
пробормотала Лиза и вышла из домика.
   Казимир кинулся  к  княгине  с  надеждой  во  взгляде,  но  внутренне
приготовился услышать  от  нее  страшную  весть  -  из  дома  больше  не
доносилось ни звука.
   - Поздравляю, Казик, у тебя родилась дочь, - тихо сказала ему Лиза  и
покачнулась.
   Слуга едва успел ее подхватить.
   - Значит, они живы? - радостно воскликнул он и тут же устыдился, ведь
ее сиятельство недомогает.
   Пока Казимир нес Лизу к замку, она потеряла сознание и уже не слышала
крика Станислава:
   - Она умерла?!
   И его страшные рыдания.
   И успокаивающий голос камердинера:
   - Не переживайте вы так, ваше сиятельство!
   Княгиня упала в обморок. У женщин это бывает.

19.

   Лиза проснулась от того, что кто-то у ее кровати бормотал  по-польски
молитву.
   - Пресвятая Богородица! - горячо просил этот кто-то,  в  ком  она  не
сразу  признала  Марылю.  -  Сохрани  и  помилуй,  верни   здоровье   ее
сиятельству княгине, ангелу божьему на земле...
   - Это  ты,  Марылечка,  перестаралась:  какой  же  я  ангел?  Обычная
женщина, как и все...
   Марыля подняла голову, а молилась она стоя  на  коленях,  и  лицо  ее
просияло.
   - Ее сиятельство очнулись! - закричала горничная. Но бросилась  не  к
Лизе, а прочь из комнаты, продолжая кричать:
   - Ее сиятельство очнулись!
   "Наверное, в замке что-то случилось, - подумала Лиза, - если  на  мое
пробуждение прислуга так бурно отзывается!"
   Но через несколько  мгновений  в  комнату  вбежала  Василиса  и  тоже
закричала:
   - Елизавета Николаевна! Вы пришли в себя, слава богу!
   Следом  бочком  протиснулся  Казик.  Тот  тоже  кланялся   и   что-то
благодарственное бурчал себе под нос.
   "Уж не выбрали ли меня польской королевой, пока я спала?" -  мысленно
посмеялась Лиза.
   Последним пришел Станислав, и всех остальных из спальни словно ветром
сдуло.
   - Может быть, ты расскажешь мне, что случилось?
   Лиза сделала  попытку  подняться  с  кровати,  но  супруг  уложил  ее
обратно.
   - Лежи, врач запретил тебе вставать!
   - Почему мне нельзя вставать? -  удивилась  она.  -  У  нас  в  замке
эпидемия?
   - У нас в замке ты заболела, - сказал он.
   - Но я ничего такого не чувствую! - запротестовала  Лиза.  -  У  меня
ничего не болит. Голова не кружится. Я просто крепко спала...
   - Трое суток! - уточнил Станислав. Он осторожно прилег рядом и  обнял
ее, уткнувшись лицом в ее волосы. - Господи, я чуть с ума  не  сошел  от
страха.
   - Ты меня удивляешь. - Лиза отстранилась и села в  кровати.  -  Я  не
привыкла к твоим нежностям, так что не стоит и начинать!  Другой  бы  на
твоем месте обрадовался.
   - Чему? - не понял он.
   - Теперь пойдут слухи, что жена у тебя оказалась болезненной,  станут
тебя жалеть, а когда я умру... - Она заметила, как испуганно  скривилось
его лицо, и покачала  головой:  любвеобильный  Станислав  пугал  ее  еще
больше, чем грубый и даже ненавидящий. - Как бы умру - ты ведь не  забыл
о нашем договоре?
   Моя болезнь оказалась кстати, не так ли?
   Он поднялся с кровати все еще в некоторой растерянности:
   - Я не думал, что ты так враждебно встретишь мои признания.
   - У нас  в  России  говорят:  не  плюй  в  колодец,  пригодится  воды
напиться... Можно и по-другому: снявши голову,  по  волосам  не  плачут.
Пришли-ка лучше ко мне Василису,  пусть  поможет  одеться.  И  скажи  на
кухне, чтоб накрыли обед за три дня!
   Это она так пошутила. Станислав не  стал  с  нею  спорить,  вышел  из
комнаты, и почти тут же вошла Василиса.
   - Я думала, Елизавета Николаевна, меня уже ничем  удивить  нельзя,  -
проговорила она без оханий и причитаний, подавая Лизе бархатное  платье,
в котором та ездила на бал к Янковичам.
   По нему сразу  было  видно,  как  вырос  Лизин  живот.  Теперь  ткань
натянулась, но, пожалуй, еще разочек можно будет его надеть  без  риска,
что платье лопнет.
   Василиса осторожно завязала  тесемки,  удовлетворенно  оглядела  свою
работу, усадила Лизу в кресло перед зеркалом и взяла в руки расческу. Но
было видно, что некая мысль все не дает ей покоя.
   - Вы хоть представляете себе, Елизавета Николаевна, что спасли  жизнь
двум божьим созданиям? Сделали  то,  что  под  силу  далеко  не  каждому
дипломированному врачу.
   - Я об этом не думала, - призналась Лиза. - И не сразу поняла, почему
Марыля возле моей кровати молится.
   Она покрутила головой:
   - Согласитесь, странно - проснуться в собственной  постели,  чувствуя
себя прекрасно, как хорошо отдохнувший человек, открыть глаза и  увидеть
возле себя непонятную суматоху...
   - Чего греха таить, мы все испугались. Особенно  князь.  Кажется,  он
даже в краковский главный костел ездил, молил господа о прощении. За то,
что жену свою уморил. Просил даровать вам жизнь...
   - Чем же это он меня уморил?
   Лиза и  самой  себе  не  могла  объяснить  причины  столь  внезапного
недомогания. В последнее время Станислав своими выходками  держал  ее  в
постоянном напряжении, но она никогда не была  настолько  слабой,  чтобы
падать в обморок или страдать какой-то там нервной горячкой.
   - Ему виднее! - хмыкнула Василиса.
   - Я думала, Станислав радоваться  будет,  если  со  мной  что  плохое
случится. Разом все в его жизни станет на свои  места.  Смахнет  с  плеч
такую обузу, как нелюбимая  жена,  и  сможет  наконец  жениться  на  Еве
Шиманской.
   - На Еве? - удивленно переспросила Василиса. -  Уж  если  он  на  ней
прежде не женился, когда еще вас не любил - это я по  поводу  "нелюбимой
жены", - то теперь, думаю, у Евы нет никакой надежды на это.
   - Вы считаете, он меня любит? Или я ничего в этом не понимаю, или его
любовь - самая странная на свете... А  почему  вы  подали  мне  вечернее
платье?
   Разве сейчас  не  ясный  день,  будни?  А  если  я  захочу  пройтись,
посмотреть, как вы тут без меня вели хозяйство?
   -  Ах,  ваше  сиятельство,  вы  еще  не  знаете?  На  кухне   готовят
праздничный обед. Князь приказал достать из подвала самое старое вино  -
из коллекции дедушки Станислава...
   - Мы ждем гостей?
   - Мы будем праздновать ваше выздоровление, пани княгиня, - улыбнулась
Василиса. - Приглашена за стол даже я. Вот сейчас причешу вас - и  бегом
к себе, переодеваться!
   - Надеюсь, палить из пушек никто не станет...
   Кстати, Василиса Матвеевна, вы были в нашем с вами доме?
   Экономка отчего-то замялась, но ответила:
   - Была. Казик меня возил с разрешения его сиятельства.
   - Там что-нибудь не так? Что вы от меня скрываете?
   - От вас у меня секретов нет, Елизавета Николаевна,  но  князь  хочет
сделать вам сюрприз, потому запретил мне говорить о том, что  я  видела.
Сделайте милость, освободите от расспросов!
   - Остается надеяться, что сюрпризы бывают и  приятные,  -  пробурчала
Лиза и сказала уже в спину уходящей женщине:
   - Вас стала беспокоить  печень,  Василиса  Матвеевна?  Вы  бы  травки
попили...
   - Как вы это узнали? - Василиса стремительно обернулась.
   - Выходит, и у меня может быть своя тайна, -  слегка  поддразнила  ее
Лиза.
   Экономка помедлила, а потом сказала:
   - По сравнению со мной,  Елизавета  Николаевна,  вы  совсем  девочка.
Конечно, вы умнее и умеете такое, о чем я прежде и не слыхала, но вам не
хватает  моего  печального  жизненного  опыта.  Как  это   ни   странно,
большинство  людей  не  любит  своих  благодетелей.   А   если   природу
благодеяния  не  могут  объяснить,  то  непременно   заподозрят   своего
спасителя в связи с нечистой силой. Так легче. Так можно не  только  все
объяснить, но и избавить себя от угрызений совести. А  также  изъявлений
благодарности.
   Ведь тогда становится ясным, что благодеяние совершившему его  ничего
не стоило. А значит, чувствовать благодарность ему вовсе не обязательно.
   - Вы говорите страшные вещи, только я не понимаю, зачем?
   - Простите, ваше сиятельство, я не хотела вас пугать. Я просто  хочу,
чтобы  вы  были  впредь  осторожнее...  Например,  с  пророчествами,   с
ясновидением...
   Она вышла, оставив Лизу в смущении. Права ее старшая подруга: вот так
по-девчоночьи хвалиться своими способностями не очень умно.  Она  теперь
понимала своего отца, который так много знал и умел, а знанию своему  не
находил применения. Оно просилось наружу,  требовало  выхода,  и  бедный
папа не придумал ничего лучше, как делать своеобразное кровопускание,  -
устраивать спектакли перед невежественными зрителями.  Если  и  Лиза  не
займется чем-нибудь нужным, она  тоже  будет  устраивать  фокусы  и  еще
больше укреплять людей во мнении, что она попросту ведьма...
   Ребенок толкнулся у нее в животе, как бы напоминая о  себе.  "Прости,
маленький, я совсем о тебе забыла. Ты прав, что может быть  важнее,  чем
родить и воспитывать здорового малыша? Разве это так уж просто?"
   Она вышла из спальни и стала спускаться по  лестнице.  Станислав  при
звуке ее шагов поднялся с кресла и следил, как она идет, отчего Лиза  не
выдержала и споткнулась.
   - Ты действуешь на меня как удав на  кролика,  -  нервно  усмехнулась
она.
   - Прости, -  он  опустил  взгляд,  -  но  сегодня  ты  выглядишь  как
святая...
   - С ребенком в животе.
   - Это и прекрасно.
   Она с удивлением взглянула на Станислава:
   - Мне казалось, совсем недавно ты...
   - Я был излишне самонадеян, -  поспешно  проговорил  он,  -  как  все
самовлюбленные глупцы. Кто я такой, чтобы присваивать себе право казнить
или миловать.
   Он отодвинул стул, усаживая ее за стол, накрытый на три персоны.
   - Я хочу спросить, - Лиза посмотрела в глаза мужу безо всяких  чувств
- так смотрят на какую-нибудь картинку в книге или просто на  стену,  на
которую села муха, - когда мы поедем в тот, мой дом, надеюсь, я могу его
так называть?
   - Тебе не терпится от меня избавиться?
   Станислав почти не пошевелил губами, а слегка раздвинул их,  так  что
слова как бы выскользнули из его рта.
   - Не терпится, - сказала она жестко. -  Думаю,  в  моем  желании  нет
ничего необычного. Как чувствует себя лиса, загнанная охотниками?  Разве
не мечтает она на бегу найти хоть какую-то дыру в земле, щель  в  скале,
куда она могла бы забиться и переждать  эту  безумную  гонку?  Разве  не
пытается  вылететь  на  свободу   птица,   когда   хоть   на   мгновение
приоткрывается дверца ее клетки?
   - Прости меня, - хрипло  прошептал  он,  пытаясь  встретиться  с  нею
взглядом.
   - Поздно, - сказала Лиза. - Уже ничего нельзя вернуть. Не  надо  было
тебе так прозревать. Думал бы, что, принося  меня  в  жертву,  искупаешь
этим свой грех, не мучился бы теперь. Попробуй другой путь.
   Может, еще все удастся.
   Она замолчала, потому что к столу вышла Василиса, а  их  разговор  не
предназначался для ушей третьего, даже если это доверенное лицо.
   Ночью Лизе приснился сон. Красивая женщина - по виду ее ровесница, но
с каким-то более умудренным, что ли, выражением лица  -  склонялась  над
лежащим без памяти раненым мужчиной. Рядом стояла еще одна женщина.
   Сон был необычен тем, что Лиза видела  происходящее  так,  словно  ей
нарочно это ПОКАЗЫВАЛИ, и при этом женский голос ей все объяснял. Причем
отвечал не на слова Лизы, а на ее мысли.
   И сама красавица, и ее  помощница  были  одеты  в  какие-то  странные
одеяния; она вспомнила, что видела подобные в какой-то  иллюстрированной
книжке.  Старинные  одеяния.  Значит,   она   видит   событие,   которое
происходило очень давно.
   - Шестьсот лет тому назад, - подсказал ей голос.
   "Интересно, - подумала Лиза, - кто эта женщина?  Почему  мне  кажется
знакомым ее лицо?"
   - Понятно, ведь это твоя дальняя прабабка, тоже из рода Астаховых.
   - Значит, отец правду говорил о  том,  что  в  нашем  роду  необычные
способности передаются по наследству?
   - Раз в сто лет хотя бы один из Астаховых получает ЗНАНИЕ,  -  сказал
голос.
   - Но зачем? - удивилась Лиза. - Как я  поняла,  знание  приносит  нам
только несчастья.
   - Знание не может приносить несчастье, - наставительно заметил голос.
- Несчастными  люди  становятся  из-за  собственной  неосмотрительности,
неосторожности, самоуверенности... Мало ли чего еще.
   - Но зачем оно нам, это знание?!
   - Чтобы передать его потомкам. Настанет время, и  знание  понадобится
не только Астаховым, а многим и многим людям. Оно и так по крупицам есть
в других особях человеческих, но роду Астахо