Бекки попыталась высвободиться из кольца его рук.
     - Уже поздно. Тетя Кэнди будет волноваться, - с трудом проговорила она.
     - Пусть идет к черту! - радостно рассмеялся Колт. Его тонкие пальцы пробежали по длинному ряду крохотных пуговиц на ее золотистой шелковой блузе, умело расстегивая их одну за другой. - И все остальные вместе с ней! А теперь, радость моя, я намерен доказать тебе, как давно и как страстно я желал тебя!
     Бекки почувствовала, что в ней разгорается ответное пламя и нет больше сил сопротивляться собственному жгучему желанию. Когда он, нагнувшись, сжал губами крохотный твердый сосок, она не выдержала сладкой муки и, изогнувшись всем телом, чтобы как можно теснее прижаться к нему, издала хриплый крик, полный страсти. Перед ее мысленным взором внезапно промелькнули длинной чередой лица других мужчин, обладавших ее телом, она вновь почувствовала, как другие губы впиваются в ее рот, другие руки больно мнут грудь.
     Боже милостивый, разве когда-нибудь прежде ей было так хорошо?!
     Колт был единственным мужчиной, которого она страстно желала, о котором мечтала долгими ночами, лежа без сна в своей одинокой постели. Но теперь больше ничто не стояло между ними. Сердце ее билось только для него. Но она мечтала не просто испытать наслаждение, которое он мог подарить ей, но и излить на него ту страсть, которая переполняла ее душу.
     Он обвел языком крошечные упругие соски, потом его руки мягко легли ей на грудь и нежно сдавили упругие холмики, прежде чем скользнуть ниже. Колт коснулся жарким поцелуем ее живота и, потянув вверх юбки, быстрым движением обнажил стройные ноги девушки. Его пальцы коснулись теплых, бархатистых бедер и медленно скользнули туда, где трепетала ее женская плоть, предвкушая сладостное вторжение.
     Кончиками пальцев он приоткрыл нежную раковину - средоточие ее женственности, и трепещущая Бекки вдруг ощутила, как его горячий нетерпеливый язык проник в нее. Из горла Бекки вырвался мучительный стон. Наслаждение было настолько пронзительно острым, что причиняло почти физическую боль. Никогда ни одному мужчине не позволяла она ничего подобного.
     - Доверься мне, - задыхаясь, прошептал он, - я не причиню тебе боли. Я буду очень осторожен, обещаю тебе...
     Услышав эти слова, Бекки зажмурилась, чтобы не видеть его лица в эту минуту. Ну конечно, ведь он считает ее девственницей!
     Ее рука бесшумно скользнула в карман юбки, и Бекки крепко сжала в дрожащей ладони крошечный флакончик, тот самый, который недавно дала ей тетя Кэнди. Ей на минуту показалось, что она слышит ее голос: "Когда придет ваш час - а он обязательно придет, - ты можешь заставить его поверить, что ты пришла к нему девственницей. В этом флаконе - кровь зарезанного цыпленка. Тебе нужно незаметно открыть его и вылить на себя так, чтобы кровь протекла между ног. Он никогда не узнает правды. Это старый способ, к которому прибегали женщины с достопамятных времен".
     Бекки чувствовала, как наслаждение волнами прокатывается по ее телу, и понимала, что для нее уже близится момент наивысшего экстаза, тот, о котором она только мечтала, но который ей пока не дано было испытать. Она предвкушала мгновение, когда Колт окажется глубоко внутри ее, когда его горячее мужское естество будет сильными толчками врываться в глубину ее тела, и, не в силах ждать, вскинула руки ему на плечи, привлекая к себе.
     - Сейчас, - прошептала Бекки, не узнавая своего голоса, в котором звучала такая жаркая, неприкрытая, голодная страсть. - Войди в меня! Ну пожалуйста, Колт, я хочу почувствовать тебя глубоко внутри...
     Он с обожанием смотрел на нее, и Бекки, тающая от счастья под этим пламенным взглядом, потеряв голову, чуть было не забыла про пузырек с кровью. За мгновение перед тем, как Колт, позабыв обо всем на свете, мощно ворвался в нее, она незаметно подсунула его под себя и громко вскрикнула, как от внезапной резкой боли. Колт, опомнившись, немедленно остановился, нежно успокаивая ее, уговаривая расслабиться, пустить его к себе. Он осыпал ее поцелуями, укрощая собственную страсть и обещая подарить ей блаженство. А Бекки, приоткрыв флакон и осторожно вылив под себя его содержимое, незаметно сунула его в карман и наконец смогла безбоязненно отдаться страсти.
     Их тела тесно сплелись в жарком объятии, и к небу вознесся торжествующий крик Бекки - то был миг высшего наслаждения, и она поняла, что в ее жизни такое возможно только с Колтом...
     Они долго лежали, тесно прижавшись друг к другу. Вдруг слезы, которые Бекки больше не могла сдержать, хлынули рекой по ее щекам. Колт с тревогой заглянул ей в глаза.
     - Что с тобой, Бекки? - испуганно спросил он. - Я сделал тебе больно?
     - Нет, нет, - она покачала головой, и пышные волосы шелковистыми волнами упали на его обнаженную грудь, - прости, я сама не понимаю, что со мной. - Больше она не сумела ничего сказать - отчаяние было слишком велико - и поэтому просто прижалась к нему, спрятав лицо.
     Ласково приподняв ее подбородок, Колт погладил Бекки по голове, запутавшись пальцами в роскошных кудрях.
     - Ты плачешь, потому что мне скоро придется уехать? Ты же понимаешь - я должен вернуться, Бранч не сможет долгое время выполнять мою работу.
     - И когда? - Она подняла на Колта затуманенные слезами глаза, чтобы не было никаких сомнений в том, что именно его скорый отъезд - причина ее слез.
     Колт тяжело вздохнул.
     - Думаю, через день-два, не позже. Там будет видно. Послушай, давай не будем об этом. И потом, я ведь непременно вернусь, Бекки. Время пролетит быстро - не успеешь оглянуться, а я уже снова стучусь в твою дверь, - шутливо пообещал он.
     Но при этих словах Бекки вся сжалась и задрожала от страха. Такая возможность даже не приходила ей в голову. А что, если он действительно приедет, а она в это время будет с другим мужчиной?!
     Безумная нервная дрожь уже колотила ее, и, видя, что девушка не может успокоиться, Колт решил, что настало время для серьезного разговора.
     - Мне нужно кое-что сказать тебе, - хрипло произнес он, и глаза его потемнели. - Тебе следует знать об этом.
     И он рассказал ей о Шарлин. Все, как было, ничего не утаивая. Глаза Бекки от удивления стали огромными, и, когда он закончил, у нее от волнения перехватило дыхание.
     - Ты... - Она осеклась, страшась услышать, что он ответит. - Ты любил ее?
     - Не знаю, впрочем, может быть, и любил по-своему. Но не настолько, чтобы связать с ней свою жизнь. Я хотел, чтобы ты знала об этом, Бекки. Постарайся понять: ты мне бесконечно дорога, и я счастлив с тобой, но о женитьбе не может быть и речи. - Он заглянул ей в лицо, пытаясь разгадать, о чем она думает. - Не жди от меня большего, чем я могу дать.
     Ни одной женщине в мире я не желал бы причинить боль, тем более тебе, но я знаю, что именно о замужестве думает любая из них, когда.., когда хочет мужчину.
     Она ласково коснулась кончиками пальцев его щеки.
     - В том, что случилось с Шарлин, не твоя вина, Колт. И не думай об этом. Не терзай себя.
     Он чуть отодвинулся от нее и, откинувшись на спину и заложив руки за голову, задумчиво поднял глаза к небу. Над горизонтом уже появились первые звезды, и Колт не мог оторвать от них глаз.
     - К сожалению, теперь до конца моих дней меня будет мучить вопрос: виноват ли я в гибели Шарлин?
     Они еще долго лежали, прижавшись друг к другу, когда внезапно Колт, обхватив ее мощными руками, прижал к себе и зарылся лицом в гриву спутанных волос.
     - Только теперь мне будет легче, - шепнул он, вдыхая ее аромат.
     Бекки глубоко вздохнула, она подумала о своем. Да, ей тоже будет проще солгать во второй раз.

Глава 10

     Бранч сказал, что Дани просто создана для жизни на ранчо, и Бриана, счастливая до глубины души, была полностью с ним согласна. Прошло всего несколько дней с того первого урока верховой езды, который он сам ей дал, а она уже сидела на лошади так, как будто родилась на ней. И ей было по-настоящему хорошо с Бранчем. Он больше не казался ни замкнутым, ни холодным. Теперь они стали друзьями.
     Гевин все так же избегал подолгу оставаться на ранчо, и Бриана всякий раз благодарила небеса за это. Когда же он все-таки приезжал, ей приходилось следить за каждым своим словом или поступком: ей было велено как можно больше времени проводить в своей комнате и не сближаться с прислугой или ковбоями с ранчо. И она хорошо представляла себе, как бы разозлился Гевин, если бы узнал, что каждую свободную минуту она убегает из дома, чтобы возиться с лошадьми или терзать Бранча вопросами по поводу разведения скота или содержания ранчо. А уж если бы узнал, что они подружились, то Бриане даже трудно было вообразить, в какую ярость пришел бы Гевин.
     Девушка между тем была почти счастлива. Она буквально влюбилась в эти места. Когда она скакала бок о бок с Бранчем по этим бескрайним просторам, ей казалось, что вся ее прошлая жизнь просто дурной сон. Нет ни Гевина, ни обмана, а сама она вовсе не самозванка, лгунья и мошенница, а самая настоящая наследница, плоть от плоти этой волшебной земли.
     Она мечтала, как было бы прекрасно каждый день мчаться во весь дух верхом вместе с верным Бранчем вдоль величественных гор Сьерра-Невады. Как чудесно было бы навсегда остаться на ранчо Колтрейнов, каждый вечер обедать с Колтом, а утром - болтать на кухне с добродушной Карлоттой. И от этих мыслей у нее, бывшей служанки, даже дух захватывало!
     Сколько раз во время прогулок верхом по бескрайней равнине у Брианы замирало сердце от восхищения при виде дивного разноцветья, царившего в этих местах. В Монако никогда не встречалось такого буйства красок, как здесь. Все оттенки и цвета были мягче, спокойнее, нежнее, даже небо было светло-голубым, а не ярко-синим, как здесь. А эта земля казалась творением какого-то великана или волшебника, нагромоздившего причудливые каменные гряды в пустыне, а потом могучей кистью расписавшего все вокруг. Скалы стали темно-коричневыми, рассветы и закаты заполыхали огненно-золотыми и багрово-рыжими зарницами в отличие от мягких серовато-розовых и розовато-лиловых вечеров в Монако.
     И, самое главное, во время этих прогулок верхом в компании Бранча она была совсем другим, новым человеком, была лучше, чище. Временами она даже забывала о Шарле, и привычное беспокойство за судьбу брата покидало ее на несколько блаженных, беззаботных часов. Потом ее часто мучила совесть, сознание своей вины перед ним.
     У нее появилась привычка по утрам завтракать вместе со всеми ковбоями. Столовая и гостиная в особняке были прелестны, но Бриана чувствовала себя гораздо уютнее в большом шумном доме, где жили те, кто работал на ранчо. Продолговатый приземистый дом для ковбоев был выстроен из грубо оструганных бревен, вдоль стен стояли двухъярусные кровати. А в конце комнаты, возле двери, было оставлено достаточно места для нескольких массивных столов и низких скамеек, в углу всегда жарко пылал огромный, сложенный из целых валунов, камин. Здесь всегда витали запахи кожи и свежесваренного горячего кофе, лошадиного пота и табака, и почему-то это сочетание безумно нравилось Бриане.
     Завтрак для ковбоев всегда был сытным, со множеством разнообразных блюд, готовил повар-китаец Чоуин. Бриане, естественно, ни разу не удалось справиться с толстым, истекающим кровью стойком, но для мужчин, проводящих весь день в седле, такой завтрак был как нельзя более кстати. Они легко управлялись не только с одним, но и с двумя стейками, а кроме того, и с миской рассыпчатой картошки, горячей овсянкой, густо политой медом, и заканчивали трапезу большими, еще теплыми бисквитами со свежесбитым маслом. Потом они наслаждались горячим кофе, добавив в него чуточку свежего молока, только что надоенного и охлажденного в ледяном ручье неподалеку. Кроме того, Чоуин часто готовил сок из свежего дикорастущего винограда, который буйно оплел деревянные изгороди на восточных границах ранчо.
     Бриана полюбила общество ковбоев. Суровые и диковатые с виду, с ней они всегда были вежливы и дружелюбны, и она чувствовала, что ее приходу рады.
     Бранч откопал где-то две пары брюк, которые оказались ей почти впору, и Бриана вскоре стала предпочитать их тем полотняным и муслиновым прелестным платьицам, которые она позаимствовала в гардеробе Дани. Одни из них, из плотной шерстяной фланели, теплые и удобные, особенно понравились Бриане. А потом он привез ей из города высокие ботинки и шляпу с большими полями, и она почувствовала себя настоящей пастушкой.
     Однажды утром, спустя почти три недели после ее приезда на ранчо, Бранч сразу после завтрака отвел ее в сторону и извиняющимся тоном предупредил, что собирается съездить на рудник на пару дней.
     - Я бы с удовольствием взял вас с собой. Дани, но там для женщины небезопасно. Колту это может не понравиться, а он ведь, в конце концов, ваш сводный брат. - И чуть насмешливо добавил:
     - А то с ним еще невзначай припадок случится. Короче, постарайтесь не скучать без меня.
     Оцепенев от такой неожиданной несправедливости, Бриана подавленно молчала, пока он объяснял, почему ей нельзя одной отправиться на прогулку.
     - Всякое может случиться! В прерии полным-полно койотов и гремучих змей. Вы можете заблудиться, Дани. Лучше оставайтесь дома.
     После этого разговора она держалась в стороне от Бранча, провожая его взглядом, когда он отъезжал от дома, стараясь придумать, чем же заняться в его отсутствие. Мысль о том, что ей предстоит просидеть целых два дня одной в пустом доме, приводила Бриану в глубокое уныние. Она сразу почувствовала себя одинокой и несчастной и с горечью подумала, что обманывает сама себя. Мир вокруг нее стал походить на волшебный сон. И как только она могла вообразить, что она тоже часть этого мира, забыть о бедах и нищете, что ждали ее дома, не вспоминать, о той ежедневной борьбе за жизнь - жизнь свою и Шарля?! И Бриана внезапно поняла, что чем дольше она пробудет на ранчо, тем труднее ей будет покидать его.
     - Не обращайте внимания на Поупа.
     Вздрогнув от неожиданности, она обернулась и увидела стоявшего за спиной Дирка Холлистера. Непонятно почему, но Бриана никогда не чувствовала себя спокойно и беззаботно в его обществе, особенно, когда его взгляд спускался с ее лица ниже, к плечам и груди. Но в действительности, признавала Бриана, в нем не было ничего отталкивающего. Густые темные волосы, немного длинные для мужчины, всегда были слегка взлохмачены, обрамляя приятное, с правильными чертами лицо, на котором ярко и весело сверкали голубые глаза, опушенные длинными ресницами. Высокий, хорошо сложенный, он мог бы даже считаться красивым, подумала Бриана, если бы, конечно, взял на себя труд мыться почаще и следить за своими манерами.
     Его взгляд не мог оторваться от ее груди.
     - Старина Поуп иногда кудахчет, словно наседка. Я видел, как вы ездите верхом, и уверен, вы вполне сможете, если что, постоять за себя.
     - Не забывайте, что управляющий на ранчо пока что он, - напомнила Бриана. Дирк был здесь новичком, Бранч нанял его всего несколько дней назад. Сам он никогда подолгу нигде не задерживался, и это, в сущности, все, что было о нем известно.
     Он льстиво улыбнулся:
     - Но разве вы не владелица половины всего, что здесь есть? Тогда вы - его хозяйка, мисс Дани.
     Бриана кивнула:
     - Конечно, но я не собираюсь доставлять ему лишние хлопоты. В конце концов, я ведь здесь тоже новичок, никогда раньше не жила на ранчо и ничего не знаю об опасностях, которые таятся в здешних местах. - И Бриана повела рукой в сторону бескрайней пустыни вокруг.
     Он пожал плечами и, небрежно положив руку на висевшую у бедра кобуру, продолжал нагло разглядывать ее.
     - Ну что ж, если вы предпочитаете в такую прекрасную погоду сидеть дома, вместо того чтобы прокатиться верхом за компанию со мной, то тем хуже для вас. Я как раз собирался поискать отбившихся от стада коров.
     Чуть приподняв шляпу, Дирк повернулся, собираясь уходить.
     - Постойте! - вдруг воскликнула Бриана. - А вы уверены, что все будет в порядке? - В голосе ее чувствовалась неуверенность. - Бранч не рассердится?
     - Конечно, нет, - уверенно сказал Дирк. - Поехали, мисс Дани. Я сейчас оседлаю для вас Белль. А Бранч даже не узнает, если, конечно, вы сами ему не скажете.
     И вот они уже скакали легким галопом, удаляясь от ранчо, и Бриана любовалась, как утреннее солнце заливает расстилающуюся перед ними равнину золотыми лучами. Высоко над головой, в бескрайней синеве неба, кружил ястреб, и она подумала, что постарается расспросить Бранча о здешних местах, ведь она почти ничего не знает, кроме названий нескольких растений. Она принялась повторять их про себя: юкка, гуама, мескитовое дерево, а там, выше, появятся полынь и деревья Джошуа. В предгорьях Бранч показывал ей можжевельник и пихты, а также редко встречающееся в этих местах красное дерево.
     Из-под копыт с шумом выпорхнула стайка куропаток, и Бриана весело расхохоталась:
     - Они похожи на выводок жирных цыплят, не правда ли?
     - Цыплят? - Дирк язвительно присвистнул. - У них перья покороче, а мясо намного вкуснее, особенно если парочку таких толстячков насадить на вертел да поджарить на костре.
     Далеко на юго-западе, почти у самого горизонта, величественно вырисовывались горные вершины Сьерра-Невады.
     Бриана уже знала, что зимой они будут покрыты снегом.
     - Здесь так прекрасно! - восхищенно сказала она, и Дирк кивнул в ответ.
     - Может быть, в один прекрасный день мы с вами проедемся подальше, в пустыню Алкали, к горам Тойаб. Это все дикие места, да и вся Невада такая же. Через нее лишь иногда проезжают старатели, если направляются в Калифорнию, и то редко, ведь на это не каждый решится.
     Бриана поинтересовалась, откуда он родом, и с удивлением поймала на себе его настороженный взгляд.
     - Да, в сущности, ниоткуда, мисс Дани. Я и сам не знаю, где родился, не знаю, кто мои родители. А то, что я здесь, - просто случайность.
     - Но вы ведь где-то выросли, - настаивала Бриана, - может быть, ваши родственники...
     - Нет у меня никаких родственников! - резко оборвал Дирк. - Я рос один. И никогда подолгу не оставался на одном месте. Мне нравится скитаться по свету. - Его голос чуть дрогнул, когда он тихо произнес:
     - Ведь мир так велик.
     На какое-то время оба замолчали, Бриана раздумывала над тем, что услышала.
     - А что собой представляет Франция? - вдруг спросил Дирк. - Я, может быть, съезжу в Европу, когда мне тут надоест.
     Бриана принялась рассказывать о красоте южного побережья, где море с шумом бьется о высокие скалы. О том, как прекрасно море в ясную погоду, когда волны тихо плещутся у берегов.
     Дирк внимательно слушал ее, но, когда она замолчала, вдруг, к ее удивлению, сказал:
     - Так как же вам может нравиться здесь?! Думаю, Франция больше подходит для такой девушки, как вы. Впрочем, на вас, богачей, разве угодишь? - неожиданно холодно добавил он.
     Бриана чуть не расхохоталась ему в лицо. Богачи?! Да ведь семейство де Бонне искренне считало, что ей, служанке, кроме крыши над головой и куска черствого хлеба, ничего и не требуется!
     Не прошло и минуты, как Дирк заметил именно то, что искал: пять отбившихся от стада телок лениво паслись в зарослях по берегу журчащего ручья.
     - Они, по-моему, выглядят вполне безобидно, - проговорил он, спешиваясь. - Давайте отдохнем немного, а потом отгоним их на ранчо.
     Бриана соскользнула вниз и легко спрыгнула на землю.
     Она огляделась по сторонам, глубоко вдыхая ароматный воздух и наслаждаясь теплыми лучами солнца, и с удовольствием потянулась, чтобы размяться, но вспыхнула, заметив, как поднявшаяся грудь туго натянула тонкое полотно рубашки. К сожалению, было уже слишком поздно: она заметила, что Дирк не сводит с нее загоревшихся глаз. Одернув рубашку, Бриана недовольно отвернулась и, стоя к нему спиной, старалась справиться с охватившим ее неприятным чувством. Она даже не услышала, как Дирк подкрался к ней. Лишь почувствовав на щеке его горячее дыхание, девушка отпрянула, но в ту же мину