е имели никакого дела. Земля оставалась мертвой до тех самых пор, пока мой прапрадед не осел в этих местах. У нас ведь тоже есть права, дорогая.
     Роузбад протянула ему свою сигарету так, словно это было соглашение о перемирии.
     - Есть одна вещь, которую я усвоила еще будучи примерной ученицей одной из самых обыкновенных школ, - когда речь заходит о земле, любая логика улетучивается.
     - Ты права, - он затянулся, ощущая в табаке привкус ее помады. - Что там обычно отвечают на всякие такие вопросы хиппи? Занимайся любовью, а не войной! Я всецело "за".
     Байрон затушил сигарету и потянулся, чтобы обнять ее. К его удивлению, Роузбад отклонилась от его объятий.
     - Извини, - сказала она. - Боже мой, я не занималась любовью три раза за одну ночь со времени своего медового месяца! Кроме того, я вижу, что что-то тебя тревожит. Если хочешь поговорить, можешь рассчитывать на примерного слушателя в моем лице.
     - Это длинная история.
     - Как и все наиболее интересные истории вообще.
     Удивленный силой собственного желания поделиться всеми чувствами и мыслями, которые преследовали его с самого утра, Байрон вскоре обнаружил, что рассказывает ей о тех неповторимых, действительно счастливых годах, которые он провел на Кифаре, на ферме, в лоне любящей семьи. Описывая в деталях рост националистического движения и террора, рассказывая об атаках мародеров, Байрон не заметил, насколько живо и образно описывает события давно минувших дней. Вдруг он почувствовал, как Роузбад бьет мелкая дрожь.
     - Извини, - сказал он, резко обрывая свои воспоминания. - Я не хотел тебя расстраивать.
     - Пожалуйста, не останавливайся, - прошептала она.
     Байрон откинулся на подушки, и память перенесла его в прошлое...
     - ...С той ночи все изменилось. Пару лет спустя отец продал Кифари, и мы переехали в Англию. Мои родители погибли в автомобильной катастрофе, когда мне исполнилось восемнадцать.
     - Как это ужасно... - В глазах Роузбад было сострадание.
     - Моя сестра Винни, - продолжал Байрон, - несколько месяцев спустя вышла замуж за военного, а я потратил свою часть наследства на изучение истории в стенах Кембриджа. Я тогда еще немного занимался боксом. Но в Англии я никогда не чувствовал себя как дома, поэтому вернулся в Кению. Один из друзей моего отца согласился взять меня с собою в качестве белого охотника. Когда в 1977 году правительство официально запретило охоту, я стал числиться в агентстве по охране окружающей среды как гид.
     Байрон замотал головой, стараясь избавиться от видений истекающих кровью животных, чья смерть была неизбежна в силу того, что капризная женщина какого-нибудь миллионера возжелала обладать шубой из меха редкого животного или какой-нибудь надменный азиат решил повысить, свою потенцию.
     - Этот бизнес по колено в крови. В прошлом году я отошел от дел и стал обычным туристическим гидом в фотографическом салоне Ватсона. Итак, ты и сама теперь видишь: я самый обыкновенный белый африканец, ждущий работы по душе.
     Роуэбад слушала очень внимательно, склонив голову на бок.
     - И как часто ты видишься с Винни?
     - Очень редко. Я все никак не могу вернуться в Англию. Муж Винни ушел в отставку уже несколько лет назад, и они успели обзавестись коттеджем в Котсволде. У них отличная семья.
     Перед тем как Байрон начал свой рассказ, Роузбад имела вид разомлевшей, довольной женщины. Теперь ее черты заострились, лицо стало серьезным, почти суровым. Он поразился, представив, как, должно быть, меняется она, сидя за столом в своей конторе.
     - Не думал ли ты когда-нибудь перебраться в Америку? - спросила она.
     Байрон рассмеялся.
     - Полмира мечтает осесть в Штатах. Я не думаю, что там найдется работа для отставного белого охотника.
     - Я, возможно, подыщу что-нибудь в своей организации...
     - Очень любезно с твоей стороны, - прервал он.
     - Тебя что-то смущает?
     - Нам обоим ясно, что не стоит об этом даже говорить. У меня не хватит терпения на то, чтобы стать примерным подчиненным, да и ты, наверное, быстро разлюбишь меня, если приручишь, не так ли?..
     Байрон был твердо уверен, что мужчина, которому женщина понравилась до такой степени, что он решился разделить с ней ночь, должен оставаться любезен для того, чтобы потом разделить с нею еще и завтрак.
     - Как насчет того, чтобы перекусить?
     - Угу, - ответила она.
     Час спустя, ожидая, когда Роузбад закончит свой туалет, он внимательно изучал разворот "Дэйли Нэйшен" с объявлениями о работе. Эту газету служба доставила вместе с заказанной едой. Проигнорировав первые страницы, посвященные политике, Байрон с интересом изучал список вакантных мест.
     "Черт побери, будь я проклят, - подумал он, прочтя объявление с просьбой о помощи. - Оказывается, белому охотнику и в Штатах может повезти с работой!" Какая-то женщина из Техаса искала людей, способных помочь ей в организации и содержании ранчо-сафари.
     Неожиданно он громко рассмеялся. Львы и слоны в Техасе? А почему бы и нет?

***

     Кэрролл Детвейлер облокотился на дверцу своей машины, закуривая "Мальборо" и наслаждаясь непривычным чувством полного благополучия. Отсюда ему открывался великолепный вид на Пансион Прайдов. Хотя он стоял на самом открытом месте, маскировочный костюм хранил его от любого, даже самого пристального, взгляда. Заметить Детвейлера мог только профессионал.
     Бросив окурок под ноги, он тут же закурил вторую сигарету, и воспоминания перенесли его во Вьетнам. Это была вершина его существования, некий бесспорный стандарт, которым он впоследствии измерял все события своей жизни. Например, настоящая работенка, дающая возможность на свое усмотрение тратить сенаторские денежки, была просто конфеткой.
     Приехав в Фредерикбург на следующее утро после звонка сенатора, Детвейлер остановился в отеле "Сандей Хауз", сняв люкс, и таким образом исполнив в точности все указания Блэкджека. Позавтракал он в отеле "Элпин", заказав самое дорогое изысканное мясное блюдо и свое любимое пиво.
     Затем Детвейлер проехал двадцать четыре мили к Кервиллу, где и провел несколько последующих дней, переходя из бара в бар, прислушиваясь к разговорам местных жителей, пока не почувствовал, что знает уже достаточно о семье Прайдов - о болезни Хэнка, о возвращении Кэйт, - чтобы поддержать разговор и, заказав за свой счет парочку кружек пива каждому из собеседников, самому завести беседу. Непривычная социальная активность не так-то легко давалась. Но его матушка вложила в него достаточно манер и интуиции, чтобы он мог стать душой компании, когда пожелает.
     На следующее утро Детвейлер решил ознакомиться с местностью. Добрую половину дня он цотратил на то, чтобы объехать границы ранчо, изучая все глухие тропы и сторонние дороги. Несмотря на то что потом ему пришлось долго отмывать свой грузовичок от грязи, Детвейлер остался доволен своим путешествием: теперь ему были известны если не каждый кустик, то уж точно каждая горка и холм Пансиона Прайдов.
     Черт! Территория была так велика, что на ней спокойно разместилась бы одна из тех стран "третьего мира", которые по сей день снятся ему по ночам. Однако он заставит этот видимый недостаток стать преимуществом, он обернет его в свою пользу. Еще никогда жертва не ускользала из его рук. Ему пришлось по вкусу шпионить за Кэйт Прайд, и никто в мире теперь не сделает этого лучше, чем он.
     По словам сенатора, Кэйт должна возвратиться домой сегодня к обеду. Детвейлер взглянул на часы, затем посмотрел в бинокль, замерев, как дикий зверь перед прыжком.
     Послышался шум мотора, и несколько мгновений спустя серебряный "кадиллак" с эмблемой ранчо Прайдов появился в поле зрения. Водитель гнал как сумасшедший. "Что-то здесь не так", - наводя свой бинокль на машину, подумал Детвейлер.
     Кэйт была уже в нескольких милях от дома, когда, совершенно выйдя из-под контроля, "кадиллак" с бешеной скоростью устремился вниз по дороге. В Нью-Йорке у нее не было своей машины, и ее искусство вождения всегда оставляло желать лучшего. Она выжала тормоза, как когда-то, много лет назад, учил ее Хэнк, пытаясь сбросить скорость, чтобы справиться с управлением.
     Машина не слушалась, будто по собственной воле несясь к глубокой грязной канаве у обочины дороги. Кэйт продолжала бороться с управлением, ее побелевшие пальцы вцепились во вращающийся руль. Как только колеса соскочили с дороги, рукам стало нестерпимо больно.
     "Кадиллак" жалобно скрипел, оставляя за собой шлейф искр после каждого соприкосновения с камнями. Забыв все на свете, Кэйт жала на тормоза, в то время как машина продолжала нестись вниз по склону. Боже мой, но ведь это не может так закончиться! Нет, не сейчас...

Глава 10

     По обыкновению осмотрев с утра загон для скота, Команчо, сев в машину, поспешил за ворота ранчо.
     Обеспокоенный опозданием Кэйт, он, ни слова не сказав Дельте и Хэнку, решил выехать ей навстречу.
     Кэйт никогда не опаздывала и терпеть не могла людей, которые себе это" позволяли. Перед тем как на прошлой неделе выехать в Хьюстон, она обещала Хэнку, что будет звонить каждое утро в девять часов. Дельта говорила потом, что по этим звонкам можно проверять часы.
     Команчо поглядывал по обе стороны дороги, пока его грузовик ехал в гору. Что же, черт побери, могло произойти, почему Кэйт задержалась? Если она решила его поволновать, то уж он ей потом объяснит, чего стоит ему подобная нервотрепка.
     В шести милях от ранчо дорога сворачивала к берегу Гуадалупе" петляя и изгибаясь, как небрежно брошенная веревка. Некоторые повороты были особенно неожиданны и опасны. Команчо сбавил скорость, не считая нужным подвергать себя пустому риску. И вдруг далеко впереди он увидел "кадиллак". Скатившись в канаву у дороги, машина была похожа на тонущий корабль. Резко затормозив, Команчо выпрыгнул из кабины.
     - Кэйт! - закричал он на бегу. - Кэйт, ты здесь?
     - Я застряла в кабине, - крикнула она в ответ. - Дверь заклинило.
     - С тобой все в порядке? - спросил он, залезая к ней в машину через окно. - Ты можешь двигаться? Может, позвать на помощь?
     - Я просто жутко испугалась, - стиснув зубы, проговорила Кэйт. Теперь, когда худшее, казалось бы, миновало, она почувствовала неописуемую слабость в ногах.
     Команчо одним ударом выбил заклинившую дверь и взял Кэйт на руки.
     Иногда даже самые независимые и гордые женщины нуждаются в помощи. У Кэйт было много подобных минут, но она всегда оставалась одна на пепелище надежд и планов. Тогда вместо мужчины с ней была Мимс, единственный человек, кому Кэйт могла довериться.
     - Ты вся в крови. - Команчо попытался осмотреть ее рану, но Кэйт была слишком потрясена, чтобы позволить ему разжать свои руки.
     Позже, в своей спальне, она будет уверять себя, что на ее месте любой человек отреагировал бы так же. Однако в этот момент, более всего на свете ей хотелось очутиться в крепких объятиях Команчо. Ничего и никогда она не желала с такой силой.
     - Это просто царапина. Это может подождать. Пожалуйста, просто обними меня.
     Команчо не пришлось просить дважды. Он прижал ее еще крепче, и их тела соприкоснулись от бедер до плеч. А ведь он почти забыл, как невообразимо приятно чувствовать изгибы и запах ее тела! Кэйт доверчиво прижалась, и Команчо ощутил, насколько близка ему эта женщина, чье тело подходит к его собственному как когда-то отколовшийся кусочек. Он еще долго мог бы стоять так, не двигаясь, но Кэйт знобило, еще немного и ей может стать еще хуже.
     - Мне нужно отвезти тебя домой и уложить в кроватку, Китти, - сказал Команчо, неся ее к своему грузовику.
     Он усадил ее в кабину, пристегнул ремни и поехал на ранчо так быстро, как позволяла безопасность. Кэйт издала отчаянный короткий крик, когда увидела на крыльце Хэнка и Дельту. Как только Команчо притормозил, она распахнула дверцу и, наполовину шагом, наполовину бегом направилась к отцу.
     - Я попала в аварию. Кажется, машина безнадежно разбита.
     - В аварию? - Хэнк посмотрел поверх головы Кэйт на Команчо.
     - Похоже, она потеряла управление, - подтвердил Команчо.
     - Я ехала слишком быстро, потому что опаздывала, - пробормотала Кэйт, зарывшись лицом в рубашку Хэнка.
     Расслабившийся и успокоенный, он поднял за подбородок лицо дочери и вытер ей слезы своим носовым платком.
     - Машину можно заменить, дорогуша. А ты у меня одна... Слава Богу, все обошлось!
     Всю дорогу до кухни он крепко сжимал ладони дочери. В этот момент Хэнк очень сожалел о своей болезни. Если бы у него было здоровье, Кэйт не пришлось бы колесить по Техасу вдоль и поперек в попытках спасти ранчо.
     - Ты ранена?
     Кэйт перестала плакать.
     - Я чем-то порезала шею.
     - Дельта, посмотри, пожалуйста, - попросил Хэнк.
     - Много лет назад, когда она упала с велосипеда, было серьезнее, - успокоила его Дельта.
     - Все равно, я думаю, необходимо вызвать доктора Вильямса, пусть посмотрит!
     - Мне не нужен доктор! - запротестовала Кэйт.
     Если бы Хэнк не был так взволнован, он бы громко рассмеялся - уж очень Кэйт напоминала его самого в решении подобных вопросов.
     - Это всего лишь царапина, - уверяла Дельта. - Давай-ка займись делом и подержи вот это, - она сунула ему в руку белую тряпочку. - А я схожу за аптечкой.
     Спустя минуту Дельта перевязывала пострадавшую. Кэйт же, придя в себя, вспомнила о займе. "И надо ж такому случиться, - подумала она. - Я до сих пор ничего им не сказала о займе!"
     - Нет никаких оснований, - Кэйт схватила
     Хэнка за руки, - для того, чтобы мы сидели с траурными лицами только потому, что я задержалась по дороге домой. Я получила заем, папа, все до последнего пенни!
     Хэнк улыбнулся.
     - Это хорошие новости. Я не очень-то верил в успех, потому что слишком хорошо знал, какие тяжелые времена переживает сегодня Техас. Все эти конторы и банки находятся в полном упадке.
     - Мне не пришлось обращаться в контору или в банк. Сенатор Морган познакомил меня с одним миллионером, который любит рискованные предприятия. Я забыла документы в папке на заднем сиденье "кадиллака", но условия займа очень просты. Ты в состоянии меня выслушать?
     - Я могу тебя выслушать, если ты считаешь необходимым начать этот разговор прямо сейчас, - ответил Хэнк, не желая огорчать Кэйт.
     - Это пятилетний договор. Первые двенадцать месяцев мы платим только проценты с предоставляемой суммы. По окончании этого срока мы начинаем выплачивать саму сумму займа, и в следующие четыре года нам следует погасить долг.
     Хэнк быстро прикинул в уме: цифры получались невероятные.
     - Что ты даешь под залог, ранчо?
     - Это был единственный путь получить заем. И тебе не следует беспокоиться. Я уверена, что смогу расплатиться по счетам.
     Хэнку пришлось прикусить язык, чтобы не выказать своего разочарования и не сказать дочери, что она совершает ужасную ошибку.
     Кэйт смотрела на него лучистым взором.
     - Тебе не нравятся условия?.. - сияя, Кэйт смотрела на отца. Он обещал ей свободу действий и не мог теперь нарушить своего слова.
     - Я уверен, что тебе удалось сделать самое лучшее из возможного при сложившихся обстоятельствах.
     - Звучит без энтузиазма.
     - Меня беспокоит твое состояние. Ты все еще очень бледна.
     - Если Кэйт не возражает, - прервал Команчо, - я взгляну на расчеты и цифры в документах, как только привезу ее папку.
     Дельта поднялась на ноги.
     - Хватит деловых разговоров, - сказала она безапелляционно. - Команчо, пожалуйста, помоги Хэнку, а я провожу Кэйт наверх.
     - Ничего не имею против, - сказал Хэнк. Поднимаясь на ноги, он почувствовал дрожь в коленях. Чтобы сохранить равновесие, ему пришлось опустить руку на стол. Нагнувшись, Хэнк поцеловал Кэйт в лоб. - Дельта права. Пора нам обоим немного отдохнуть.
     При обычных обстоятельствах он, безусловно, отказался бы от помощи Команчо. Однако в тот вечер Хэнк был благодарен молодому человеку за поддержку.
     - Не помешало бы чего-нибудь выпить, - сказал он, опускаясь в свое любимое кресло.
     - Я присоединюсь к вам, сэр.
     Команчо прошел в игровую комнату и принес оттуда бутылочку бургундского и два бокала. Оба пили жадно, большими глотками, как страждущие в пустыне, приникшие к долгожданному источнику.
     - Все выглядит не так уж хорошо, верно? - сказал наконец Хэнк, ставя на столик свой пустой бокал.
     - Но и не совсем плохо, - ответил Команчо, вновь наполняя доверху бокалы.
     - Не смеши меня, сынок. Может быть, я уже слишком стар и немощен, но я еще помню кое-что и кое в чем разбираюсь. Сегодня днем Кэйт пытались убить. Если этого еще недостаточно, то, пожалуйста - она сказала мне о каком-то сукином сыне, который, по моему мнению, ее просто-напросто надул. Так что можешь не говорить, что дела обстоят не так уж плохо.
     Команчо перестал прохаживаться взад и вперед по комнате и опустился на стул рядом с Хэнком.
     - Но ранчо все еще записано на ваше имя. Вы можете не подписывать документы.
     - Черт побери, Команчо, ты ничего не понимаешь! Я обещал Кэйт не мешать ей ни в чем! Если я нарушу свое обещание, она улетит в Нью-Йорк следующим же рейсом. Видишь, сынок, я между двух огней...
     - Думаю, вы ошибаетесь, она не уедет.
     - Бог мой, как я на это надеюсь! Я знаю, насколько это эгоистично и как это нелегко для нее, но мне хочется, чтобы она оставалась со мною до конца.
     - Мы уже говорили о продаже рогатого скота и фермы без земли для того, чтобы освободить территорию для экзотических животных. Это поможет нам покрыть текущие расходы. Кроме того, у меня есть еще кое-какие деньги. Если Кэйт изъявит желание, я буду рад предоставить их в полное ее распоряжение.
     Хэнк пристально смотрел сквозь бокал, будто это был хрустальный шарик, способный предсказывать будущее. Теперь он поднял глаза и взглянул на Команчо.
     - Я не имею никакого права просить тебя вкладывать свои собственные деньги в это дело.
     - Вы не просите. Это я предлагаю.

***

     Слишком уставший для того, чтобы заняться чем-нибудь, и слишком расстроенный для того, чтобы уснуть, Хэнк лежал в постели и просматривал старый выпуск "Галф Кост Кэттлмэна", когда в комнату вошла Дельта.
     - Наконец-то Кэйт решила лечь спать, - сказала она.
     - Ты покормила ее?
     - Да. Но съела она не больше какой-нибудь певчей птички.
     - Ты совсем забегалась, - Хэнк похлопал ладонью по одеялу. - У тебя измученный вид. Полежи со мной и передохни.
     Дельта сбросила туфли и, вытянувшись на постели рядом с ним, положила голову ему на плечо.
     - Мне не хватало тебя, - сказала она, улыбаясь.
     Не совсем уверенный в том, что ей удобно, Хэнк обнял Дельту одной рукой и притянул ее поближе к себе.
     - Прости, я иногда забываю, как тяжело тебе приходится.
     - У тебя и так слишком много причин для беспокойства. Зачем тебе думать еще и обо мне, дорогой?
     Хэнк гладил ее по волосам. Как сильно она поседела за последнее время.
     - Я хочу, чтобы ты знала, как я раскаиваюсь во всех дурных поступках, которые совершил за свою жизнь. Но более всего я раскаиваюсь, что сломал тебе жизнь.
     Дельта приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.
     - Ты не сломал ничьей жизни, - сказала она совершенно спокойно. - Я всегда была там, где хотела быть.
     Он любил Дельту за ее доброту. Как же он груб и невнимателен был с нею. "Но теперь при всем своем желании что-то изменить, - подумал Хэнк с неожиданным чувством старческой мудрости, - я не в силах сделать ни шагу, и много ли мне еще отпущено времени..."
     - Ты ненавидишь меня? - спросил он.
     - Немного - иногда. Чаще всего я сердита на саму себя. Мне следовало еще много лет назад настоять на том, чтобы мы поженились.
     - Еще" не поздно. Можно позвать священника, если ты хочешь...
     - Это только усложнит ситуацию. Я хотела быть твоей женой. Но я не осмелюсь стать твоей вдовой.
     - И дочь прямо-таки как отец... - пробормотал он.
     - Что ты хочешь этим сказать? Я никогда не оставлял нам шанса на счастье, и