ты настаиваешь.
   Титус сел, подозвал официанта и  сделал  заказ.  В  ожидании  они  сидели
молча. Элис прислушивалась к  плеску  воды  о  стену  причала,  постукиванию
каблуков по камням тротуара, отшлифованным бесчисленными прохожими. Она  изо
всех сил пыталась не думать о тех временах, когда они вот так же сиживали  в
кафе, подобных этому,  когда  они  любили  Друг  друга  и  между  ними  было
согласие.
   Официант принес заказ. Титус взял бокал, сжав его в ладонях.
   - Все это простая случайность, - тихо сказал он.
   - Так ли? - ответила она равнодушно.
   - Я занял место лектора, который отказался в последнюю минуту.
   - Я слышала.
   Ее удивило, что он находит нужным что-то объяснять.
   Титус опять замолчал, затем поднял бокал и  сделал  большой  глоток,  как
будто его мучила жажда.
   - Как поживаешь?
   Вопрос вырвался у него неожиданно, как будто он и не хотел его задавать.
   - Прекрасно, - ответила она нерешительно. - А ты?
   Он пожал плечами.
   - Хорошо.
   Ей хотелось задать ему массу вопросов,  но  она  спросила  лишь  о  самом
безобидном:
   - Древняя Греция - не твой конек, не  так  ли?  Он  откинулся  на  спинку
стула.
   - Я расширил свой кругозор с тех пор.., за последние два года.
   С тех пор, как она оставила его, не это ли он хотел сказать?  Неужели  он
заполнил занятиями длинные, пустые часы одиночества? Но у него  были  сын  и
мать сына. А вот у нее не было никого и ничего, совсем ничего.
   Она молчала, не в силах сказать ни слова. После долгой, неприятной  паузы
Титус спросил:
   - Ты получила степень доктора?
   Спрятав руки под стол, Элис сжала их в кулаки с такой  силой,  что  ногти
впились в ладони, боль заставила ее прийти в себя, и она покачала головой:
   - Нет, я ушла из университета, сразу ушла. Он наблюдал  за  ней,  но  она
старалась не встречаться с ним взглядом.
   - Мне  об  этом  говорили.  Как  это...  -  он  подыскивал  слова,  чтобы
выразиться потактичнее. - Как жаль, какая потеря! Извини.
   При этих словах она вскинула голову.
   - Почему, черт возьми, ты должен извиняться? Это  было  мое  решение.  Уж
если я что и потеряла, так в первую очередь свое время, изучая египтологию.
   Титус стиснул зубы.
   - Мне кажется, что со мной ты также потеряла время?
   - Судя по финалу, да, - бросила  Элис,  ее  щеки  горели.  Но  затем  она
прикусила губу и медленно покачала головой. - Нет, это не правда.
   Он удивленно поднял брови.
   - Ты, кажется, немного повзрослела.
   - Черт возьми, не надо такого покровительственного тона!
   Удивление мелькнуло в глазах Титуса, но тут же погасло.
   - Итак, чем ты теперь занимаешься?
   - Я учительница, в очень хорошей школе для девочек.
   Последнее она добавила как  бы  в  оправдание,  ожидая  насмешки.  И  она
оказалась права: он рассмеялся.
   - Значит, ты сбежала из  университета,  чтобы  спрятаться  в  современном
подобии женского  монастыря,  не  так  ли?  Я  должен  был  догадаться.  Она
уставилась на него.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Жизнь оказалась реальностью,
а не красивой мечтой, как ты ожидала, и ты не смогла справиться  с  этим.  А
потому ты, как трусиха, сбежала,  вместо  того,  чтобы  встретить  трудности
смело. Как ты сбежала, увидев меня утром в Дельфах.
   - Не смей называть меня трусихой! Титус громко рассмеялся.
   - Я ошибся, ты нисколько не изменилась! Элис была готова дать ему  отпор,
но внезапно поняла, что они опять сцепились.
   Поджав губы, она откинулась  на  спинку  стула,  потом  дрожащим  голосом
сказала:
   - Кажется, мы  оба  не  изменились.  Какое-то  время  они  сидели  молча,
вспоминая прошлое. Титус допил бокал и поставил его на стол.
   - Не хочешь еще выпить?
   - Нет, благодарю, - ответила Элис и тихо добавила:
   - Не задерживайся со  мной.  Гэйл,  вероятно,  уже  ждет,  когда  удастся
заграбастать тебя.
   Неожиданно он ухмыльнулся, и от  этого  ее  сердце  чуть  не  разорвалось
пополам.
   - Надеюсь, она поняла намек.
   - Что ж, я рада, что оказалась под рукой.
   - А я вижу, что ты сумела отделаться от доктора. Не  потому  ли,  что  ты
невысокого мнения о нем, или просто потому, что он мужчина?
   - Я ничего не имею против мужчин в целом.
   - Но в частности против меня?
   Она пожала плечами,  а  он  презрительно  засмеялся,  но,  оборвав  смех,
подозвал официанта и заказал еще вина, не обращая внимания на ее отказ.
   - Почему утром ты убежала от меня? - отрывисто спросил  Титус,  и  в  его
тоне, так хорошо ей знакомом, слышалось требование ответа. Подумав  немного,
она, тщательно подбирая слова, сказала:
   -  Дельфы  -  удивительно  магическое  место.  Стоишь  в  одиночестве  на
стадионе, а вокруг призраки... Я закрыла глаза.., а когда открыла,  то  меня
ослепило солнце, и вдруг из тени выходишь ты!
   - Ты подумала, что я - призрак?
   -  Скорее,  плод  моего  воображения.  Я  не  могла  поверить,  что   это
действительно ты. Я ожидала, что ты рассеешься или что-то в  этом  роде.  Но
тут подошла Гэйл.
   - И ты убежала.
   - Мни нужно было время, чтобы прийти в себя, если честно признаться.
   - Да, думаю, что тебе нужно было время.
   Принесли вино, и пока он расплачивался, у Элис было время  повнимательнее
к нему приглядеться. Складки у  рта  стали  глубже,  но  была  ли  она  тому
причиной, неизвестно. Волосы были, по-прежнему  густыми  и  темными,  фигура
стройна и гибка. Должно быть, он все еще выполняет тот комплекс  упражнений,
которому обучал ее и который они вместе  проделывали  по  утрам,  кроме  тех
дней,  когда  занимались  любовью,  едва  проснувшись,  а  после  этого  они
чувствовали себя слишком утомленными, чтобы тратить энергию на зарядку.
   Когда официант отошел, довольный полученными чаевыми, Титус повернулся  к
ней.
   - Сколько у нас еще есть времени? - спросила она быстро.
   - До полуночи. Она усмехнулась.
   - Как у Золушки.
   - Верно. Когда часы на  башне  пробьют  полночь,  корабль  превратится  в
"летучего голландца".
   - А команда в рыб.
   - А туфелька - в морской сапог.
   - А тетя Луиза в Нептуна.
   - А Гэйл - в акулу, - закончил Титус. Они  посмотрели  друг  на  друга  и
вдруг расхохотались, но вскоре опять погрустнели.  Элис  почувствовала  боль
утраты.
   - Напоминание о прошлом, - робко сказала она.
   - Все было не так плохо, - резко ответил Титус.
   - Да. - Элис посмотрела на него, воспоминания о любви смягчили ее взгляд.
- Многое было восхитительно.
   Она произнесла это  на  одном  дыхании,  но  потом  потупилась,  упершись
взглядом в бокал. Волосы упали на лицо и скрыли появившиеся на глазах слезы.
   Титус молчал. Минуту спустя она подняла голову, откинула волосы  и,  взяв
бокал, долго пила. В молчании  они  наблюдали,  как  небольшая  лодка,  ревя
мотором, плыла по заливу, затем остановилась у трапа,  рассчитав  подходящий
момент. Она была ярко раскрашена, с  оранжевым  фонарем  на  мачте.  Из  нее
вышли, расплатившись, пассажиры, и морское такси поплыло обратно к берегу.
   Когда лодка, пристав к берегу,  перестала  реветь  мотором,  их  молчание
вдруг показалось тяжелым, непереносимым.
   - Что ты думаешь о Дельфах? - спросила Элис намеренно небрежным тоном.
   - Думаю, что сегодня слышал этот вопрос около тридцати раз.
   Ей вдруг стало досадно.
   - Извини за мою банальность.
   - Не будь колючкой.
   - Тебе надо было остаться с Гэйл. Я уверена, что уж она-то была  бы  само
очарование.
   - Может быть, мне и стоило остаться.
   - Но она ведь не в твоем вкусе.
   Он выдвинул вперед подбородок и сказал грубо:
   - Нет. Мы оба знаем мой вкус, не так  ли?  -  На  какое-то  мгновение  ее
сердце бешено  забилось,  и  она  молча  смотрела  на  него,  сраженная  его
откровенностью. Но потом взяла себя в руки и сказала осторожно:
   - Я знаю, какой вкус у тебя был. Но, возможно, с тех пор он изменился?
   - Возможно, - согласился он. - Ты предоставила  мне  вескую  причину  для
этого.
   Хорошо, что стекло ее бокала оказалось прочным, иначе  бы  он  треснул  в
ладони Элис. Так сильно она сжала его.
   - Мы что, будем говорить о прошлом? Насколько я понимаю, с ним покончено.
   - Покончено... - грустно повторил Титус. - И поэтому ты сегодня убежала?
   Она вскочила, на этот раз рассердившись по-настоящему.
   - К сожалению, не так далеко!
   - Что же ты собираешься делать? Покинуть корабль? Снова убежать?
   В тот момент мысль ей  понравилась.  Но  в  его  тоне  звучала  насмешка,
которая остановила ее, а кроме того, он уже обвинил ее в  трусости.  Поэтому
Элис, гордо вскинув голову, холодно проговорила:
   - Извини, но я разочарую тебя. Я действительно не понимаю, почему  должна
портить себе отпуск. Поэтому, если  тебе  не  нравится  мое  присутствие,  я
полагаю, покинуть корабль надо тебе.
   Титус коротко рассмеялся:
   - Я не убегаю от своих обязанностей. Элис посмотрела  на  него,  понимая,
что продолжать разговор в таком тоне нет смысла. Взяв сумочку, она  повесила
ее на плечо.
   - Спасибо за угощение, Титус, это было нечто вроде встречи старых друзей.
   И, повернувшись, она пошла по набережной.
   Он не последовал за ней сразу же, но вскоре она услышала позади его шаги,
так хорошо ей знакомые. Она пошла быстрее.
   Двое парней, по виду греков, оказались на ее пути. Элис хотела обойти их,
но они пошли ей навстречу, вынудив остановиться.
   Глаза жадно оглядывали фигуру, рука потянулась, чтобы коснуться ее волос.
Элис  круто  повернулась,  волосы  разметались  по   плечам.   Шаги   Титуса
послышались совсем близко. Положив левую руку ей на плечо, он  другой  рукой
показал хулиганам кулак. Почуяв серьезного  противника,  незадачливые  парни
растаяли в ночи.
   Элис не поблагодарила его, только освободилась от его руки  и  продолжала
свой путь. Титус шел рядом, и они вместе прошли вдоль  мола  к  кораблю.  На
палубе все еще было много пассажиров. Его рука  подхватила  ее  под  локоть,
чтобы помочь подняться по трапу.
   Оказавшись на борту, Элис сразу направилась в каюту.  Тетушка  сидела  на
кровати и читала. Элис поспешила  в  ванную,  приняла  душ,  надела  пижаму.
Забравшись в постель, она посмотрела на тетю:
   - Завтра нам рано вставать?
   - Нет, утром мы будем в море, а первая лекция начнется не раньше  девяти.
Поставим-ка мы будильник на восемь, хорошо?
   - Конечно?
   Тетушка взяла будильник.
   - Ты что-нибудь купила на Гидре после того, как я ушла?
   - Нет, я просидела в кафе.
   - Должно быть, получила удовольствие?
   - Не сказала бы. Ко мне  присоединился  Титус.  Взглянув  на  нее  поверх
очков, тетя Лу сказала:
   - О, я понимаю. - Она выключила свет. - Спокойной ночи, дорогая.
   - Спокойной ночи.
   Элис лежала в темноте,  прислушиваясь  к  убаюкивающему  шуму  двигателей
корабля, монотонному звуку, который в прошлую ночь так быстро усыпил ее.  Но
сегодня спать не хотелось. Она пыталась  воскресить  воспоминания  о  годах,
проведенных с Титусом, но они ускользали. Она поняла, что есть  только  один
выход, и тихо сказала в темноту:
   - Тетя, ты спишь?
   - Нет. - Луиза, казалось, ждала этого. - Расскажи мне все, но только если
тебе этого хочется. Элис глубоко вздохнула.
   - Мне хотелось забыть, не вспоминать, но сейчас...
   Она помолчала, пытаясь унять охватившие ее страхи.
   Протянув руку, тетя Лу коснулась руки Элис, как бы подбадривая ее.
   - Я слушаю, дорогая.

Глава 4

   Все началось с ощущения  головокружительного  яркого  чуда,  наполнившего
глаза Элис сиянием счастья, а сердце - любовью. Она была ослеплена счастьем,
ничего не видела, не понимала, кроме того, что ее мечты сбылись. Но  хотя  с
первой минуты они оба знали, что друг для  друга  значат,  они  не  торопили
события. Даже напротив. Они были уверены, что им  принадлежит  вечность,  но
старались насладиться каждым мгновением.
   Встретившись  на  пароме,  две  группы  объединились  и  провели  остаток
пасхальных каникул в горах Озерного края. Иногда они отправлялись гулять  на
нижние склоны, иногда мужчины, давали девушкам уроки альпинизма,  а  однажды
по предложению Титуса они разделились на пары и разбрелись кто куда.
   Элис особенно запомнился этот день. Тогда  Титус  впервые  поцеловал  ее.
Оставшись наконец одни, они  покинули  лагерь  и  пошли  в  горы.  День  был
чудесный, теплый и солнечный, на небе ни  облачка.  Вокруг  пели  птицы,  их
крылья казались прозрачными в лучах солнца. Над холмами стоял пьянящий запах
лилового вереска. Взойдя на гребень  холма,  они  остановились  в  молчании,
пораженные красотой открывающегося вида.
   Элис медленно обводила глазами панораму, отмечая каждую деталь,  стараясь
сохранить увиденное в памяти навсегда.
   - О чем ты думаешь? - тихо спросил Титус, обнимая ее за талию.
   - О том, что хочу запомнить этот вид, эту минуту, все!..
   Он улыбнулся.
   - Тогда я дам тебе то, отчего все это запомнится лучше.
   Титус осторожно привлек ее к себе, его глаза, полные желания, смотрели  в
упор. Она вся затрепетала в ожидании, а он склонил  голову,  ищя  губами  ее
губы, ласково прикоснулся к ним, так мягко  и  осторожно,  словно  смертный,
которому позволили пригубить нектар из чаши богов. Какое-то  время  их  губы
только касались друг друга, нежно даря короткие, почти неосязаемые  поцелуи,
но затем Титус кончиком языка коснулся складки между ее губами, и тогда Элис
медленно раздвинула губы, словно цветок, открывший лепестки. Дрожь  охватила
Титуса, и он крепче прижал девушку к себе. Проснувшееся в нем желание зажгло
в глубине ее тела факел, и Элис страстно прильнула к нему движением  простым
и старым, как мир.
   Внезапно все изменилось. Титус сдавленно застонал, еще крепче прижав ее к
себе. В этот момент она осознала, как сильно он ее хочет. Его губы прижались
сильнее, требуя ее поцелуя.
   - Титус, Титус, - простонала она, не отрывая губ, не ощущая ничего, кроме
необходимости удовлетворить жестокое, всевозрастающее  желание  быть  в  его
объятиях, целовать и любить. Желание разгорелось, превратившись в пожирающий
огонь, охвативший все ее тело, в пламя страсти, которое никогда не угаснет.
   Оба стремились сделать поцелуй еще крепче, раствориться в нем.  Но  затем
Титус оторвался от  нее,  отодвинулся,  держа  ее  за  плечи  на  расстоянии
вытянутых рук. Он тяжело дышал. Элис чувствовала, что сердце у  него  бешено
колотится. Его взгляд ошеломил ее.  Он  был  полон  такого  счастья,  как  у
человека, нашедшего чашу Грааля и понявшего, что теперь она принадлежит ему.
Вдруг Титус схватил ее  за  талию  и  поднял  высоко  над  землей,  а  затем
закружился с ней.
   - Я люблю тебя! - кричал он. - Люблю тебя, Элис!
   И окрестные горы  подхватили  крик,  эхом  передавая  его  от  вершины  к
вершине, пока весь воздух не наполнился  безумным  раскатом.  Его  признание
слышалось на многие мили вокруг: "Я люблю тебя, я люблю тебя, Элис!".
   От счастья она немного всплакнула, а он поцелуями стирал е6 слезы.
   - Я не заслужила этого. Но Титус только смеялся.
   - Ты заслужила все, что получишь.
   Этот намек заставил Элис густо  покраснеть,  выдавая  ее  неопытность,  и
одновременно наполняя еще большим чувством восхищения и ожидания.
   Она подумала тогда, что Титус, возможно, захочет овладеть ею прямо здесь,
в этих покрытых цветущих вереском холмах, но прошло несколько недель, прежде
чем они стали близки. И сделал он это превосходно, увезя  ее  летом  в  свой
любимый Египет и поселившись в небольшом домике  неподалеку  от  города.  Во
дворе дома был фонтан, его струящаяся музыка была аккомпанементом той первой
длинной ночи любви. Прекрасная ночь. Прекрасная неделя, за время которой они
были совсем одни, и Элис обнаружила, что насытиться любовью  невозможно.  Ей
хотелось не только быть близкой Титусу,  но  стать  его  частью.  Она  также
обнаружила, что он был опытнее, но с наслаждением обучал ее искусству любви,
доводя ее желание до немыслимых высот,  разжигая  так,  что  сам  со  стоном
преодолевал пик наслаждения и страсти.
   Но бывали и интерлюдии, когда им просто хотелось быть вместе, друг  подле
друга, чтобы смотреть, слушать,  касаться.  Спустя  неделю  Титусу  пришлось
вернуться к работе, и он брал Элис с собой  на  раскопки,  водил  в  темные,
полные тишины гробницы, читал ей  иероглифы  на  стенах  при  свете  факела,
показывал найденные при раскопках предметы  древнеегипетской  культуры;  его
рука легко, но настойчиво обнимала ее за талию. Потом они встречались с  его
коллегами, англичанами и египтянами, во время обедов в  ресторане  наблюдали
за танцовщицами в развевающихся юбках, держа друг друга за руку под  столом,
зная, что через несколько часов опять окажутся в объятиях друг друга.
   Отдельные эпизоды навечно врезались ей в память, например, когда сломался
душ, и Титус сам мыл ее, целовал, а глаза его все больше темнели,  пока  они
стояли обнаженные,  не  в  состоянии  справиться  со  своими  чувствами,  и,
наконец, он не выдержал и посадил ее к себе на колени.
   Когда они вернулись в Англию, Элис перешла на курс по египтологии  в  его
университете, они нашли небольшой, в эдвардианском стиле домик и  поселились
в нем вдвоем. Элис поначалу думала, что он найдет квартиру, так  как  знала,
что, несмотря на должность преподавателя колледжа, у него  было  не  так  уж
много денег, но Титус сказал, что не хочет иметь соседей, потому что намерен
заниматься с ней любовью в любой комнате. Она посмеялась  над  ним,  но  еще
больше полюбила его за это, сознавая, какое удовлетворение и самоуверенность
придает ему счастье. Они не говорили о браке. В этом не было  необходимости,
оба знали, что со временем поженятся и у них будут дети.  Элис  должна  была
получить диплом и продолжать работать над  докторской  диссертацией.  Титусу
надо  было  писать  доклады,  продолжать  раскопки,   у   него   открывались
неограниченные возможности для профессионального роста. В первое  Рождество,
которое они встречали вместе, он подарил ей кольцо,  сделанное  из  древнего
египетского скарабея, и надел его ей на палец.
   - За прошлое и будущее моей любви, - нежно сказал он.
   В доме они были одни, сидели на полу перед камином, свет которого  озарял
комнату, - на этом месте они часто занимались любовью.
   - О, Титус, я так тебя люблю, - вздохнула Элис и поцеловала его, но в это
время в дымоход подул ветер, от горящих  поленьев  посыпались  искры,  и  ее
неожиданно охватило  чувство  страха  и  отчаяния.  Вскрикнув,  Элис  обняла
Титуса, прижавшись к нему.
   - Никогда не покидай меня, Титус. Умоляю, не оставляй меня.
   Он засмеялся, но,  увидев  ее  испуг,  обнял  медвежьей  хваткой,  и  его
близость успокоила ее больше, чем слова.
   - Ты же знаешь, что я никогда не оставлю тебя. Я люблю тебя больше жизни.
   Постепенно страх прошел,  она  рассмеялась,  но  навсегда  запомнила  это
первое зловещее предзнаменование.
   Те два года они были безумно счастливы. Элис получила  диплом,  и,  когда
эта цель было  достигнута,  начала  задумываться  о  будущем.  Конечно,  она
получит и докторскую степень, но сейчас ее мысли все чаще стали возвращаться
к вопросу о замужестве. Было ясно, что ее родители, узнав и полюбив  Титуса,
хотят, чтобы он и Элис поженились. Правда, они молчали, но, тактично избегая
разговоров на деликатную тему,  явно  демонстрировали  свою  позицию.  Когда
молодые люди приезжали погостить,  мама  размещала  их  в  разных  комнатах,
отчего оба ужасно расстраивались.
   - Если сегодня ты не окажешься в моей постели, то я ослепну, - шептал  ей
на ухо Титус в такие моменты, и она начинали хохотать.
   Позже,  вспоминая  об  этом,  Элис  поняла,  что  тогда  была  готова   к
замужеству. Ей льстила мысль, что она будет открыто признана женой Титуса, а
не просто подружкой;  нравилось,  что  ее  будут  называть  миссис  Ирвин  и
соответственно к ней относиться. Но главное заключалось в  том,  что,  выйдя
замуж за Титуса, она могла всю свою жизнь посв