иной.
     Они все еще находились там, когда появился усталый, но ликующий Алексий.
     Зита бросилась в его объятия, по ее лицу текли слезы радости.
     - О мой любимый! О дорогой! - шептала она, задыхаясь, между поцелуями. - Здоров ли ты? Не ранен? Ты останешься в Белграде? Худшее уже позади? Война идет к концу?
     Он крепко ее обнял. Его волосы, прежде тронутые сединой только на висках, теперь полностью побелели.
     - Нет, я здесь не останусь, - ответил он глухо, зная, что лучше сразу все сказать. - Враг отброшен за Саву, но его еще надо прогнать за Дрину.
     Алексий неохотно отпустил Зиту и повернулся к Катерине, его глаза блестели от нахлынувших слез.
     - Здесь было очень страшно, дорогая? - спросил он, обнимая ее и тихо покачивая, прижав к груди, как это обычно делал, когда она была маленькой девочкой. - Вероятно, я допустил оплошность, позволив вам обеим остаться в Белграде?
     Катерина подумала о том ужасе, который ей и матери пришлось пережить час назад. Она сомневалась, что Зита посвятит мужа во все подробности происшедшего.
     - Нет, - сказала она, не желая, чтобы он чувствовал себя виноватым в решении, которое они приняли вопреки его желанию.
     - В нашем доме убит австрийский офицер, - сказала Зита, старательно избегая взгляда Катерины. - Его тело сбросили в погреб.
     Алексий медленно отпустил Катерину, не сводя глаз с жены.
     - Тебе нечего беспокоиться об этом, папа, - сказала Катерина. - Мы расскажем обо всем позже. Вот если бы можно было убрать тело...
     Несмотря на приподнятое настроение в связи с изгнанием австрийцев и на радость встречи с отцом, ее лицо побледнело от напряжения. Было очевидно, что она и Зита стали свидетельницами ужасных событий, но не хотели об этом говорить.
     Алексию было понятно это нежелание. Он и сам не хотел рассказывать о том, что ему пришлось пережить после того, как они расстались.
     - Я немедленно пошлю людей убрать труп, - сказал Алексий. - Кстати, как ты относишься к майору Зларину? Когда наши части соединились под Рудником, он мне сообщил, что хочет на тебе жениться. Он очень извинялся, что объяснился с тобой, прежде чем попросил моего разрешения, но я его уверил, что при таких обстоятельствах подобное поведение вполне понятно. - Впервые за последние месяцы легкая улыбка тронула его губы. - Я испытывал искушение сказать ему, что уже не впервые молодой человек пренебрегает правилами хорошего тона, делая предложение одной из моих дочерей.
     Катерина попыталась в ответ улыбнуться, но не смогла. Отец имел в виду предложение Джулиана, которое тот сделал Наталье в ночь, когда Катерина была уверена, что он собирается объясниться с ней. Уже многие недели она старалась не думать о Джулиане, и сейчас ее охватило волнение. Если она не избавится от мыслей о нем, то никогда не сможет выйти замуж за майора, и в этом случае ей придется жить с сознанием того, что она огорчила отца, не согласившись на брак с Максом.
     - Майор Зларин тоже находится в частях, вошедших в город? - спросила она, пытаясь выбросить из головы Джулиана.
     Алексий кивнул, а затем, обхватив одной рукой Зиту за талию, а другой взяв за руку Катерину, серьезно сказал:
     - Я хочу, чтобы вы обе внимательно меня выслушали. Белград снова в руках сербов, но еще не вся Сербия освобождена.
     Необходимо разгромить австро-венгерские войска на северо-западе. Надо освободить Шабац, а также другие города и села.
     Поэтому из числа тех войск, что вошли в Белград, здесь останутся немногие. Мы уходим немедленно, чтобы закрепить успех последних нескольких дней и окончательно вытеснить вражеские войска из страны.
     Зита прижалась к мужу, понимая, что большей близости, чем поцелуи, которыми они только что обменялись, не будет.
     Как бы прочитав ее мысли и разделяя ее чувства, Алексий крепко обнял жену.
     - То, о чем я хочу вас попросить сейчас, возможно, не понравится вам обеим. В нашей семье уже была одна поспешная свадьба без традиционного ритуала и торжества. Теперь я хочу попросить, чтобы и другая свадьба состоялась без промедления.
     Зита отпрянула от него с ужасом.
     - О чем ты говоришь? Неужели ты хочешь, чтобы свадьба Катерины и майора Зларина была такой же.., как у Натальи?
     - Я предлагаю не тратить времени на приготовления, - мягко сказал Алексий. - Но это не значит, что бракосочетание должно состояться тайно во дворце, как в случае с Натальей. На этот раз венчание будет в церкви, но мне хочется, чтобы это произошло в ближайшие несколько часов, прежде чем я покину город.
     - Но почему? - в отчаянии спросила Зита, надеявшаяся, что по крайней мере одна из ее дочерей выйдет замуж как полагается, без нелепой спешки. - Я не понимаю!
     - Война идет не только между Сербией и Австрией. Это мировая война, и она не кончится ни к Пасхе, ни даже к следующему Рождеству. Трудно сказать, когда мы увидимся вновь, и поэтому я хотел бы, чтобы Катерина обвенчалась до моего отъезда. Теперь понятно?
     По озадаченному лицу жены было видно, что она ничего не поняла. Он нежно заключил ее в свои объятия. Ему не хотелось напрямую объяснять причину своего желания поскорее выдать Катерину замуж за Зларина, но, видимо, другого выхода не было.
     - Я уже не молод, - мрачно сказал он. - На фронте идут тяжелые, продолжительные бои, и вполне вероятно, дорогая, что я могу не вернуться.
     Зита издала полный боли протестующий крик, но Алексий непреклонно продолжал:
     - Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему я хочу видеть Катерину замужем, прежде чем снова отправлюсь на фронт?
     Она кивнула, на ее ресницах блеснули слезы.
     - А майор Зларин? - сказала она с дрожью в голосе. - Он что скажет?
     - Я уже с ним разговаривал, и он дал свое согласие. Родители майора умерли, так что с его стороны никто не будет шокирован столь поспешным бракосочетанием, по крайней мере это его не беспокоит.
     Катерина чувствовала себя так, словно у ее ног разверзлась бездонная пропасть и она вот-вот в нее упадет.
     - Но, папа... - начала она, напуганная тем, что он может погибнуть на войне, а также перспективой скоропалительной свадьбы с почти незнакомым человеком. - Мы ведь даже еще не помолвлены официально! И ты не погибнешь! Я в этом уверена! Когда война кончится и ты вернешься в Белград, тогда мы и отпразднуем свадьбу!
     - Я сомневаюсь, что эта война кончится в ближайшие годы, - сказал Алексий с горечью. - И хотя надеюсь, что ты права и мне повезет вернуться живым, тем не менее нельзя быть ни в чем уверенным. Мне будет гораздо спокойнее, если я увижу тебя замужней до своего отъезда, Катерина.
     Она была уже на краю пропасти и начала туда сползать. Ей нечего было возразить, не открыв отцу, что она вовсе не влюблена в своего жениха.
     - А как же Макс? - забеспокоилась Зита. - Надо сообщить ему, и как можно скорее.
     - Я возьму это на себя, - сказал Алексий, довольный тем, что самая трудная часть разговора позади и теперь надо ускорить бракосочетание. - При других обстоятельствах Макс мог бы быть шафером Зларина, но в данном случае, вероятно, он не захочет вообще присутствовать на церемонии.
     - Так, значит, все-таки будет шафер? - удовлетворенно сказала Зита, радуясь, что на этот раз бракосочетание не будет отступать от традиций, как у Натальи. - А у Катерины будет подружка невесты, сопровождающая ее в церковь?
     - Мы постараемся соблюсти все обычаи, возможные в настоящее время, - пообещал Алексий.
     - Думаю, проблем с подружкой невесты не будет. Сейчас, когда Белград освобожден, многие возвращаются из Ниша, хотя пока неизвестно, когда приедет Вица и другие члены нашего семейства.
     - Это не имеет значения, - сказала Катерина, радуясь, что по крайней мере одна проблема легко разрешима. - Я хочу, чтобы подружкой невесты была Сиси. Мне не нужен никто другой.
     - Тогда чем скорее ты и Сиси согласуете с Хельгой свои наряды, тем лучше, - ответил Алексий.
     Катерина и Зита со страхом посмотрели на него.
     Заметив испуганные выражения их лиц, он резко спросил:
     - В чем дело? Где Хельга?
     - Она мертва, - сказала Зита дрогнувшим голосом. - Ее застрелили у нас на глазах как предательницу, потому что она ухаживала за ранеными сербами.
     - Боже милостивый! - прошептал Алексий с побелевшим лицом и привлек обеих женщин к себе, представив, что им пришлось пережить.

***

     Пока лихорадочно готовились к свадьбе, Катерина размышляла о том, испытывала ли Наталья такое же нарастающее волнение, как и она. Должно быть, да, ведь Наталью даже не предупредили заранее и ей не пришлось самой выбирать жениха.
     Когда Зита предложила, чтобы в данных обстоятельствах дочь нарушила традицию и побеседовала со своим женихом до начала церемонии, Катерина отрицательно покачала головой.
     Она опасалась, что, увидев его, может отказаться от своего намерения, хотя никто не заставлял ее выходить за майора и это был ее выбор. Но она по-другому представляла свое вступление в брак.
     Катерина надеялась, что к тому времени, когда они поженятся, им удастся получше узнать друг друга, что война закончится, что Наталья вернется в Белград и будет на ее свадьбе главной подружкой невесты.
     Тем не менее, видимо, ей придется обойтись без особых приготовлений, как и Наталье. В сложившейся обстановке мать нигде не могла достать для дочери подвенечное платье, и потому Катерина сказала, что наденет один из своих летних нарядов.
     Она выбрала платье из белого шифона и украсила его приколотыми к корсажу бутонами белых оранжерейных роз.
     Катерина отправилась в церковь из королевского дворца.
     Улицы все еще были полны народу, и быстро распространилась молва о том, что невеста - племянница короля Петра и что она добровольно оставалась в городе во время оккупации, а сейчас выходит замуж за офицера, который командовал воинскими частями, защищавшими город в сентябре и октябре.
     Сопровождаемый на всем пути приветственными криками с пожеланиями счастья и любви, ее экипаж катился по изрытым воронками улицам, и лошади с особой осторожностью выбирали путь.
     Выйдя из коляски у собора, Катерина увидела строй солдат, застывших в ожидании, чтобы ее приветствовать. Впервые за последние месяцы ружья и пистолеты использовались не для убийства, а давали залп за залпом в воздух, возвещая по старинному обычаю о прибытии невесты.
     Никто из членов ее семейства еще не вернулся из Ниша, и Катерина вошла в собор, зная, что единственными гостями на свадьбе будут ее родители и несколько сослуживцев майора. В соборе было почти пусто, и поэтому ей в глаза сразу же бросилось присутствие нежданного гостя.
     Он стоял в глубине к ней спиной.
     Катерина сжала руку отца. Он говорил, что Макса не будет на церемонии. Он говорил также, что сообщил ему о ее помолвке и о предстоящем обручении со Злариным и Макс воспринял новость с завидным мужеством.
     Она отвела взгляд от его затылка и посмотрела туда, где ее ждал майор. Он тоже стоял к ней спиной. Внезапно ее охватило необычайное волнение, с которым она все время боролась, узнав, что свадьба будет скоропалительной. Катерина споткнулась, едва дыша, и только твердая рука отца удержала ее от падения.
     Макс повернул голову и посмотрел прямо на нее. Когда их глаза встретились, она вдруг увидела за внешней грубостью и бесцеремонностью его явную робость и застенчивость. Катерина подумала о том, почему она раньше этого не замечала. А вот мать сумела разглядеть в нем эти черты в тот вечер, когда он заехал с ними попрощаться. Макс вдруг перестал казаться Катерине странным и отталкивающим. Напротив, он выглядел таким родным, внушал уверенность и спокойствие.
     Она отвела от него взгляд и посмотрела на своего будущего мужа. Тот по-прежнему стоял к ней спиной, прямой как шомпол и совершенно чужой.
     Катерина подходила к нему все ближе и ближе, и ей впервые пришло в голову, что, возможно, она совершает сейчас самую большую ошибку в своей жизни, чреватую неожиданными последствиями.

Глава 14

     Наталья никогда так не скучала по матери и не нуждалась в ее присутствии, как во время беременности. Она не представляла себе, что ее ждет и как надо себя вести. Никто не подготовил ее к будущим родам. Когда она обратилась за советом к врачу, тот сказал, что обо всем позаботится сам, а ей всего лишь надо быть просто "хорошей девочкой". Никакой пользы из разговора с ним она не извлекла. Мысленно Наталья предполагала, что вполне могла бы поговорить о своих страхах со свекровью, но в действительности не решалась даже подойти к ней. Диана почти все время проводила в госпитале, и от нее тоже было мало проку.
     - Раненые солдаты не рожают детей, - говорила она прагматично. - Все, что я знаю, - при этом требуется много горячей воды и полотенец.
     - Зачем, черт побери? - спрашивала Наталья, и ее замешательство усиливалось. - Я не собираюсь принимать ванну во время родов, а ребенок тоже не нуждается в большом количестве воды. Вероятно, достаточно будет большого таза.
     Диана, знавшая о тазах еще меньше, чем об акушерстве, ободряюще сказала:
     - Не стоит беспокоиться Придет время, и ребенок родится, как это обычно бывает, вот и все.
     Лежа в специально приготовленной комнате и в течение трех часов корчась от боли, Наталья поняла, что Диана была большой оптимисткой. Возможно, другие дети рождаются на свет легко, но только не ее ребенок.
     - Сколько все это продлится? - спросила она акушерку. - Я мучаюсь уже три часа. Разве этого недостаточно, чтобы ребенок появился на свет?
     - Три часа - это не время, миссис Филдинг, - сказала акушерка усмехаясь. - Наблюдающий вас врач ушел, значит, до родов еще далеко.
     - Ушел? - Наталья забыла про схватки и нестерпимую боль в нижней части спины. Она приподнялась на подушках. - Что значит ушел? Он ведь не покинул этот дом, не так ли?
     Акушерка улыбнулась еще шире. Молодые матери всегда требуют к себе повышенного внимания, а эта вообще думает, что от ее постели никто не должен отходить.
     - Доктора очень занятые люди, миссис Филдинг, - спокойно сказала она, приготавливая ножницы, мыло и прочие принадлежности к возможному приходу врача. - А сейчас особенно, когда так много раненых. Вам надо отдохнуть и собраться с силами.
     Наталья с ужасом посмотрела на нее. Собраться с силами?
     О Боже, для чего? Если это еще не роды, то что же тогда ей еще предстоит?
     В течение последующих двух часов она мысленно обвиняла в своих страданиях всех на свете. В первую очередь Джулиана, сделавшего ее беременной; его мать, не обеспечившую ей врача, который мог бы хоть немного ускорить процесс; своего отца, настоявшего на том, чтобы она покинула Белград, и убедившего ее, что для этого лучше всего выйти замуж за Джулиана; Гаврило, из-за которого она вынуждена была уехать из родного города; Катерину, не удержавшую ее от встречи с ним в "Золотом осетре".
     - Мы с вами, миссис Филдинг, - сказал доктор ободряюще, в то время как она тужилась и тужилась, тяжело дыша.
     Наталья была рада это слышать. Больше она никогда в жизни не станет рожать. Какая ужасная боль и какой униженной она себя чувствовала, вынашивая ребенка.
     - Еще немного, миссис Филдинг! - подбадривал ее доктор. - Я уже вижу головку ребенка! Теперь расслабьтесь, тужьтесь и расслабляйтесь.
     Наталья смотрела на него сквозь ресницы, на которых скопились капли пота, почти со злобой. Он был явно не в своем уме. В Сербии обычно роды принимали одни повивальные бабки, и теперь Наталья поняла почему. Ни одна женщина не стала бы давать в подобные моменты такие нелепые советы. Врач мог бы с таким же успехом попросить ее слетать на Луну. Ее тело уже было ей неподвластно, и все, что она могла сделать, так это уповать на волю Божью.
     Боль достигла наивысшей точки, и Наталья не знала, сможет ли выдержать. Казалось, ее разрывали надвое средневековые палачи. Внезапно из нее хлынула какая-то теплая жидкость, раздался громкий крик новорожденного, и все кончилось. Наталья пылко поблагодарила Бога, затем взглянула на покрытого слизью пищащего младенца.
     Он был прекрасен. До родов Наталья не была готова к тяжелым испытаниям, а теперь оказалась совершенно не подготовленной к внезапно нахлынувшей любви к этому живому комочку человеческой плоти, который был ее сыном. В одно мгновение она забыла о своей клятве никогда больше не беременеть. Если в результате появляется на свет такое чудо, она готова рожать каждый год. Она даже представить себе не могла, что младенец может быть таким великолепным, таким невероятно очаровательным.
     Казалось, прошла вечность, прежде чем у ребенка отрезали пуповину, обмыли его, припудрили, надели рубашечку с оборками и муслиновый подгузник. Наконец, когда Наталья уже изнывала от нетерпения, его завернули в пеленку и вручили ей.
     Волосики младенца еще были влажными и прилипали к голове, так что трудно было сказать, какого они цвета. Во всяком случае, они выглядели темными, гораздо темнее, чем у Джулиана. Цвет глаз также было почти невозможно определить. Диана говорила, что все дети рождаются с голубыми глазами, но у ее сынишки глазки явно не были голубыми. Скорее серыми, цвета английских колокольчиков, перед тем как им распуститься. Наталья подумала, на кого он будет больше похож: на англичанина или на славянина и будет ли она огорчаться, окажись он скорее британцем.
     Младенец захныкал, стараясь высвободить из пеленки свои крошечные пальчики. Наталья осторожно ему помогла, почти мгновенно найдя ответ на свой вопрос. Не важно, чьи черты он унаследует, ее или отца. Это не имеет никакого значения. Это ее сын, и главное, чтобы он был здоров. Она подумала о том, сколько времени еще пройдет, прежде чем у нее появится возможность вернуться с ребенком в Белград. Когда ему исполнится несколько месяцев, надо будет его окрестить.
     - Как ты собираешься его назвать? - спросила Диана, когда ей разрешили повидать Наталью с ребенком.
     - Стефаном.
     Тщательно выщипанные брови Дианы удивленно взметнулись вверх.
     - Стефаном? Так зовут твоего отца?
     Наталья посмотрела на детскую кроватку, несколько секунд не отрывая взгляда от ребенка.
     - Нет. Папу зовут Алексий, а мой сын будет Стефан Алексий.
     - Нельзя так просто назвать новорожденного в честь твоего отца, - рассудительно сказала Диана. - Иначе мой папа может сильно обидеться. А что ты скажешь о Джулиане? Может быть, он захочет, чтобы сына назвали в его честь?
     Наталья слегка нахмурилась. Она никогда всерьез не обсуждала с Джулианом имя будущего ребенка.
     - Стефан Алексий Джулиан, - внесла она поправку.
     Диана решила воздержаться от предложения не забыть и имя ее отца. Общеизвестно, что молодые матери очень обидчивы, и ей не хотелось доводить Наталью до слез после родов.
     - А почему все-таки Стефан? - снова спросила она. - Кто-то из Карагеоргиевичей носит такое имя?
     Наталья покачала головой:
     - Нет. В этом роду наиболее распространены имена Георгий и Александр. Я хочу так назвать сына в честь Стефана Душана, коронованного в 1346 году царя всех сербов. Тогда Сербия была большой империей.
     - Звучит неплохо, - сказала Диана с иронией, радуясь, что первое имя царя не такое заковыристое, как второе. Для ее матери и имя Стефан непросто выговорить, но второе, Душан, могло бы просто ее убить.

***

     - Младенца будем крестить в церкви Святого Джеймса, когда Джулиан получит очередной отпуск, - сказала свекровь ледяным тоном, после того как вопрос был вынесен на обсуждение и Наталья рассказала о своих планах окрестить Стефана в белградском соборе. - Возможно, пройдут годы, прежде чем поездка на Балканы станет безопасной, к тому же нельзя отправляться в такое тяжелое путешествие с маленьким ребенком.
     Об этом и говорить нечего.
     Наталья вспомнила о роскошном Восточном экспрессе и сделала то, что всегда делала, когда назревал конфликт с леди Филдинг. Она решила промолчать. Это был единственный способ спокойно выйти из сложившейся ситуации. Дай она хоть раз волю своему характеру, то свекрови вряд ли бы поздоро