ий был очень приветлив, и волнение, внезапно охватившее Наталью, постепенно улеглось.
     Когда серб женится и приводит в дом жену, она сразу становится членом семейного клана. Родители Натальи, безусловно, отнеслись бы к мужу, которого она или Катерина привели бы в дом, как к члену их семьи.
     Дворецкий, идя впереди, открыл двухстворчатые двери, и Джулиан, держа Наталью за руку, ввел ее в гостиную, изящно обставленную и украшенную.
     В комнате находились два человека. Седовласый бородатый мужчина, гораздо старше, чем ожидала Наталья, и женщина лет пятидесяти с небольшим, со следами былой красоты.
     Джулиан поздоровался за руку с отцом и поцеловал в щеку мать. Глаза леди Филдинг устремились на Наталью. Они были холодными, как зимнее небо, и в них не было даже намека на приветливость. От такого взгляда могла замерзнуть даже Сава.
     Глубоко смущенная, Наталья опустила Беллу на пол, полагая, что допустила какую-то оплошность.
     - Моя жена, Наталья, - с гордостью представил ее Джулиан. - Наталья, это моя мать. Мой отец.
     - Добро пожаловать в Англию, - сказала леди Филдинг с легкой, вежливой улыбкой. В ее голосе не было ни капли искренности, и глубоко потрясенная Наталья поняла - никакой оплошности она не совершила. Это Джулиан ошибался, полагая, что его мать полюбит его жену. Этого никогда не будет.
     - Девичья фамилия Натальи - Карагеоргиевич, - сказал Джулиан, желая, чтобы его родители с самого начала знали - их невестка не какая-нибудь балканская девица из простых. - Она принадлежит к королевскому дому Карагеоргиевичей.
     Брови отца приподнялись.
     - В самом деле? Я встречался с королем Петром однажды, несколько лет назад, в Швейцарии. Тогда он еще не был королем. Он находился в изгнании и занимался тем, что переводил на сербский "Очерк о свободе" Джона Милля. Любопытный выбор книги, подумал я тогда. Вы знакомы с работами мистера Милля, мисс.., мисс... - Он смущенно замолчал.
     - Поскольку Наталья теперь твоя невестка, - весело сказал Джулиан, - я думаю, ты вполне можешь называть ее просто по имени.
     - Да, конечно. Как глупо с моей стороны. - Его отец робко ей улыбнулся. - Примите мои извинения, дорогая. Мне как-то трудно сразу поверить, что вы моя невестка. Телеграмма Джулиана пришла всего три дня назад. Он никогда не упоминал в своих письмах, что намерен жениться и...
     - Наталья, должно быть, устала с дороги, - прервала его леди Филдинг, явно раздраженная попытками мужа завязать беседу с невесткой. - Уверена, она с удовольствием выпьет чашечку чая у себя в комнате. Я скажу служанке, чтобы та проводила ее и принесла поднос. - Не дожидаясь, что скажет на это Наталья, она нажала кнопку рядом с мраморной каминной полкой.
     - В нашей комнате, я надеюсь? - сказал Джулиан и, хотя тон был вежливым, в его голосе подчеркнуто прозвучали твердые нотки.
     - Конечно, дорогой, - ответила его мать, ничуть не обескураженная. - Для вас приготовлены комната и гостиная на втором этаже.
     Вошла служанка чуть старше Натальи.
     - Вызывали, миледи? - спросила она.
     - Да, Элен. Будьте любезны, покажите мисс.., миссис Филдинг приготовленную для нее спальню и принесите ей чаю.
     Наталья посмотрела на Джулиана.
     - Мне кажется, это хорошая идея, любовь моя, - сказал он. - Мне необходимо объяснить родителям, что в моем внезапном отзыве в Лондон нет ничего неблагоприятного и что именно срочный отъезд явился причиной нашего столь поспешного бракосочетания.
     Она кивнула, понимая, что Джулиан ни за что не расскажет матери про эпизод на Восточном базаре.
     Наталья вышла из комнаты вслед за служанкой, но прежде чем закрылась дверь, она услышала взволнованный голос его матери:
     - Дорогой Джулиан! О чем ты думал? Балканка и почти ребенок... Да еще с собакой...
     - Хорошенький щенок, - заметил отец. - Скоро он станет превосходным охотничьим псом...
     Дверь закрылась. Вне себя от гнева Наталья последовала за служанкой на второй этаж в роскошно обставленную комнату.
     Из окна открывался великолепный вид на холмистые зеленые лужайки и деревья, и она подумала - наверное, это и есть тот парк, о котором говорил Джулиан.
     - Сейчас я принесу чай, мисс, - сказала служанка, а затем добавила:
     - Вы не будете возражать, если я отведу собачку на кухню? Уверена, у повара найдется для нее что-нибудь вкусненькое. Возможно, говяжья косточка или цыплячьи потроха.
     Это было хорошее предложение, и Наталья протянула ей Беллу.
     - Надеюсь, вы о ней позаботитесь? Для нее здесь все незнакомо.
     - Конечно, мисс. Не беспокойтесь. У меня дома тоже есть собака.
     Когда служанка забрала Беллу и вышла из комнаты, Наталья подумала о том, где находится дом этой девушки. Где бы то ни было, он не так далеко от Лондона, как Белград.
     Она медленно сняла свою шляпку и положила ее на стул, затем снова подошла к окну и постояла там, глядя на парк. Балканка. Она обхватила себя руками, чтобы унять дрожь от ярости, вызванной нанесенным ей оскорблением. Ни один серб не позволил бы себе встретить гостя таким образом, тем более невестку.
     Вернулась служанка с подносом и сообщила, что повар устроил Белле настоящий пир, так что о ней можно не беспокоиться. Позднее, когда чай уже остыл, в комнату вошел Джулиан.
     - Я думал, ты уже отдыхаешь, - сказал он, когда она повернулась к нему от окна; ее жакет все еще был застегнут.
     - Я не смогу здесь жить, - решительно сказала Наталья с мрачным видом. - Твоя мать не хочет меня видеть.., и Беллу тоже.
     Джулиан подошел к ней и нежно положил руки на ее плечи.
     - Моя мать вела себя ужасно, - сказал он, не пытаясь ее оправдывать. - Этого больше не повторится. Даю слово. - Он обнял ее и прижал к себе. - Ты вполне сможешь здесь жить, Наталья. Впрочем, недолго. Скоро я подучу новое назначение.
     А пока давай вместе наслаждаться Лондоном. - В его голосе зазвучали веселые нотки. - А отцу понравилась Белла. Он полагает, она скоро станет замечательной охотничьей собакой.
     Как приятно было чувствовать близость Джулиана. Наталья слышала биение его сердца и ощущала приятный аромат его одеколона. Его губы коснулись ее виска, а затем он протянул руку к ее волосам и начал вытаскивать из них шпильки и бросать их на пол. Наталья замерла; ее сердце учащенно билось.
     Неужели он собирается заняться с ней любовью? Прямо сейчас? Посреди бела дня?
     Когда последняя шпилька оказалась на полу, ее пышные кудри упали на плечи.
     - Мне кажется, тебе следует снять жакет, - хрипло произнес он, приподняв ее подбородок. - Думаю, нам надо лечь в постель.
     Наталья тоже так думала. Все ее тело было охвачено приятным томлением, и ей хотелось как можно крепче прижаться к Джулиану. Медленно, не отрывая глаз от его лица, она подняла руку и начала расстегивать маленькие пуговки на жакете.
     Глаза Джулиана вспыхнули. Не говоря ни слова, он отошел от нее и задернул шторы, так что в комнате воцарился полумрак.
     Наталья повела плечами, и жакет соскользнул с них на пол.
     Джулиан подошел к ней, легко поднял на руки и понес в постель.
     - Не бойся, - произнес он низким голосом, уложив ее. - Я не причиню тебе боли. Я буду с тобой очень, очень нежен.
     Наталья лежала, наблюдая, как он снимает ботинки и носки, затем жилет и галстук, и чувствовала растущее возбуждение.
     Она никогда не видела обнаженного мужчины, и ей казалось невероятным, что она вот-вот его увидит, хотя и относилась к этому человеку просто как к другу.
     Джулиан привычным движением расстегнул пуговичку на накрахмаленном воротничке и снял его.
     Наталья подумала, стоит ли ему сказать, что у нее лишь смутные представления о том, что надо делать на брачном ложе.
     При других обстоятельствах мать объяснила бы ей все, что должна знать девушка в этом случае, но бракосочетание было таким скоропалительным и было необходимо уладить столько дел, что для беседы с дочерью у матери просто не осталось времени.
     Джулиан снял свою рубашку, обнажив мускулистую грудь, а его плечи выглядели даже шире, чем в одежде.
     - Моя мама не успела... - нерешительно начала она. - Я не знаю...
     - Это не имеет значения.
     Брюки облегали его бедра, и щеки Натальи вспыхнули, когда он начал их расстегивать. Они упали на пол, и она покраснела еще гуще. Без тени смущения Джулиан лег рядом с ней на постель, опершись на локоть и глядя на нее с таким выражением лица, что кровь забурлила в ее жилах.
     - Мы не будем спешить, - сказал он, расстегивая первую пуговичку на ее блузке. - У нас достаточно времени...
     Джулиан продолжал расстегивать пуговицы одну за другой.
     Затем скользнул своей сильной рукой ей под лиф и обхватил ладонью ее грудь, поглаживая большим пальцем сосок. Его теплые жаждущие губы прильнули к ее рту.
     Наталья больше не колебалась. Прикосновение его руки вызвало у нее бурное желание. Не представляя, что будет дальше, позабыв о всех своих страхах, она впилась пальцами в его волосы, со страстью приоткрыв губы под его губами.

***

     - Я люблю тебя, - хрипло произнес Джулиан потом, когда они лежали обнаженные с переплетенными руками и ногами и их тела блестели от пота. - Я люблю тебя всем сердцем и буду любить всю оставшуюся жизнь.
     Она удовлетворенно пробормотала что-то невнятное, уткнувшись лицом в его шею.
     Джулиан крепко сжал ее в объятиях, ожидая услышать желанные слова. Но они не последовали. Он подавил разочарование. Они еще придут. Она не стала бы так страстно отвечать на его ласки, если бы не любила его. Это просто невозможно.

***

     На следующий день, через неделю после убийства эрцгерцога и герцогини в Сараево, Джулиан знакомил Наталью с Лондоном. Они бродили, взявшись за руки, по Риджент-парку, ели в кафе вкусное клубничное мороженое, посетили Вестминстерское аббатство и кормили голубей на Трафальгарской площади.
     Наталья и вдали от дома по-прежнему тревожилась о судьбе Гаврило и Неджелко, все еще напряженно прислушивалась, не предъявила ли Австрия ультиматум Сербии, и тем не менее она была невероятно счастлива.
     Но блаженство длилось недолго. Утренние газеты сообщили, что арестованы еще двое убийц - Трифко Грабец и Данило Илич.
     - Ты их знаешь? - спросил Джулиан Наталью, размышляя, сколько еще людей вовлечено в авантюру и сколько еще будет арестовано.
     - Я знакома с Трифко. - Она вспомнила о встречах в "Золотом осетре", и по ее телу пробежала дрожь. Ей никогда не нравился Трифко, в отличие от Гаврило и Неджелко, но мысль о том, что он должен предстать перед судом по обвинению в убийстве, ее ужаснула.
     - А с Иличем? - настаивал Джулиан.
     Наталья покачала головой. Если Неджелко бросил бомбу в автомобиль эрцгерцога, а Гаврило стрелял в него и герцогиню, в чем же заключались преступления Трифко и Илича?
     С этого дня они ежедневно покупали газеты. В середине недели были опубликованы сообщения о том, что в Боснии арестовано еще несколько десятков человек по обвинению в совершении преступления, а в конце недели Джулиан получил письмо от Алексия, в котором тот сообщал, что австрийское правительство потребовало выдачи Натальи. Он решил не говорить ей об этом. События в Сараево и Белграде и без того слишком ее беспокоили, и лишние волнения были ни к чему. Она находилась в Лондоне и была в полной безопасности.
     23 июля Австрия направила сербскому правительству угрожающий ультиматум. Теперь Наталья не могла пожаловаться на отсутствие у англичан интереса к событиям в Сараево и Белграде. Газеты пестрели сообщениями об ультиматуме и утверждали, что война неизбежна. Германия заявила о своей поддержке Австро-Венгрии в случае объявления войны Сербии. Россия и Франция заявили, что будут на стороне Сербии.
     Ответ сербов не заставил себя ждать. Фактически все пункты ультиматума были отклонены.
     28 июля Австрия объявила войну Сербии. В ноте говорилось, что вечером того же дня австро-венгерские войска атакуют Белград.
     Наталья была потрясена, а Джулиан почти все время находился в Форин оффис как специалист по балканским делам.
     1 августа Германия объявила войну России, и та начала всеобщую мобилизацию. Два дня спустя была объявлена война Франции.
     - Следующей будет Англия, - сказал Джулиан; его глаза покраснели от бессонных ночей. - Если это произойдет, я немедленно вступлю в армию.
     К горлу Натальи подступил комок.
     - Значит, я останусь одна с твоими родителями! Я не вынесу этого! Не переживу!
     - Ты должна, - мягко сказал он, обнимая ее и укачивая, словно ребенка. - Каждого из нас ждут тяжелые испытания. - Он не добавил, что не все смогут при этом выжить.
     Весь следующий день, понедельник, он снова Провел в Форин оффис. С каждым часом напряжение возрастало. Германия решила атаковать Францию через территорию нейтральной Бельгии. В этом случае Британия в соответствии с ранее принятыми обязательствами должна была защитить Бельгию от вторжения.
     И вторжение состоялось.
     На Уайтхолле, улице правительственных учреждений, и около Букингемского дворца собрались толпы людей. Распространилась новость, что Англия направила немцам ультиматум:
     Германия обязана уважать нейтралитет Бельгии, и до полуночи по берлинскому времени немцы должны были дать ответ. Если такового не последует, можно будет считать, что Германия находится в состоянии войны с Великобританией.
     Полночь по берлинскому времени соответствует одиннадцати часам по Гринвичу, ив десять часов Джулиан покинул своих возбужденных коллег и поспешил домой.
     - Будет война? - взволнованно спросила мать, устремившись ему навстречу.
     - Узнаем через час, - сказал Джулиан, хотя в душе уже знал ответ. Он был уверен в этом еще несколько дней назад. - Я хочу пойти с Натальей на Уайтхолл. Она должна быть со мной, когда Биг-Бен пробьет одиннадцать.
     Наталья в их комнате сидела на краю кровати в ночной рубашке у радиоприемника в надежде услышать новости из Сербии.
     - Одевайся, - сказал он властно, открывая дверцы гардероба и доставая первую попавшуюся блузку и юбку; - Мы идем на Уайтхолл.
     Она не стала ни задавать вопросы, ни спорить. Быстро оделась в то, что Джулиан ей бросил, и с рассыпавшимися по плечам волосами выбежала вместе с ним из дома.
     Шофер довез их на "мерседесе" до Трафальгарской площади, но дальнейшее продвижение стало невозможным из-за столпившихся там людей. Было без десяти одиннадцать.
     Джулиан открыл дверцу автомобиля.
     - Пошли, - сказал он Наталье, не обращая внимания на искаженное ужасом лицо шофера. - Давай вольемся в толпу.
     На площади колыхалось море соломенных шляп и вырос целый лес качающихся национальных флагов. То тут, то там по не известным Наталье причинам толпа взрывалась громкими аплодисментами. У многих мужчин в руках были бутылки с пивом. Дети держали воздушные шары, и она вспомнила, что сегодня в Англии праздничный день.
     - Давай попытаемся добраться до Военного министерства! - крикнул Джулиан среди невообразимого шума и потянул Наталью за собой сквозь веселящуюся толпу. На всей улице Уайтхолл в окнах правительственных учреждений горел свет.
     Большинство зданий охранялось полицейскими. Служебные автомобили стояли вплотную друг к другу.
     Внезапно настроение толпы резко изменилось. Наступила тишина. Затем раздался торжественный бой Биг-Бена.
     Стоявшая рядом с Натальей женщина неожиданно закричала.
     Некоторые начали молиться, очень тихо, почти шепотом.
     Бой часов неумолимо продолжался.
     Джулиан обнял Наталью за плечи.
     Прозвучал последний удар, и звон постепенно затих в горячем ночном воздухе. Еще долго стояла тишина, затем кто-то крикнул: "Долой проклятого кайзера!" - и началось вавилонское столпотворение.
     - Значит, Англия объявила войну Германии? - неуверенно спросила Наталья. - И тебя призовут в армию? Ты уедешь?
     Джулиан кивнул, проклиная Гаврило Принципа, австрийцев и их высокомерный ультиматум, душевнобольных немецких генералов, решивших вторгнуться в Бельгию; проклиная всех, кто виноват в том, что он и Наталья так мало времени были вместе.
     Толпа вокруг снова бушевала, громко распевая "Марсельезу" на английский манер.
     - Мне необходимо срочно пройти офицерскую подготовку, - мрачно сказал Джулиан. - Утром я уезжаю.

Глава 9

     Проводив Наталью, Катерина вернулась домой и почувствовала себя одинокой и обездоленной, как никогда в жизни. Теперь у нее не было самой близкой подруги и никого, кто бы мог ее заменить. Разумеется, Вица для этой роли не годилась. Наталья была очень порывистой и эгоцентричной, но ее природная жизнерадостность и веселость никогда не позволяли с ней скучать.
     Когда экипаж Василовичей возвращался с вокзала по уже темным улицам, будущее представлялось Катерине мрачным и унылым. Ее сердце ныло. Вспоминая о Наталье, она не могла не думать о Джулиане. Она надеялась его увидеть на вокзале, может быть, в последний раз, но он строга следовал указаниям ее отца и даже не выглянул в вагонное окно.
     Когда экипаж въехал во двор, Катерина подумала: если бы Джулиан и Наталья не поженились и он не сделал предложения ей самой, она испытывала бы не только пустоту после его отъезда в Англию, но страдала бы еще больше, зная, что, вероятно, никогда его не увидит. Сейчас же, как ни странно, ситуация была гораздо лучше. Теперь она его свояченица и станет тетей его детям. В дальнейшем они, несомненно, будут время от времени видеться.
     Когда они вошли в дом, секретарь Алексия встретил их у входа.
     - С вами желает поговорить майор Зларин, - сказал он почтительно. - По официальному делу.
     Алексий кивнул. В ближайшие несколько дней ему предстояло заниматься множеством официальных дел. Однако он надеялся, что ни одно из них не коснется Натальи.
     - Я иду спать, Алексий, - сказала смертельно уставшая Зита. Она повернулась к Катерине и нежно поцеловала дочь в щеку. - Мне кажется, тебе тоже следует лечь, дорогая. - Она знала, что Катерина тоже устала и опустошена морально. - Сегодня был очень тяжелый день, и нам обеим надо как следует выспаться.
     Катерина кивнула в знак согласия. Она не хотела сидеть одна в гостиной. Не с кем было поговорить за чашкой какао, не с кем посекретничать.
     Поднимаясь по лестнице в комнату, которую она теперь никогда не будет делить с Натальей, Катерина увидела высокого военного, выходящего из итальянской гостиной вслед за секретарем отца. Когда оба подошли к двери кабинета, незнакомец поднял голову и взглянул на нее. Ему было чуть больше тридцати, его скуластое лицо было загорелым, волосы темными и гладкими. Во всем его облике ощущалась явная властность. Катерина отвернулась, снова вспомнив о Джулиане и подумав, сколько времени пройдет, прежде чем отец получит от него телеграмму о благополучном прибытии в Англию.

***

     На следующее утро за завтраком Катерина спросила с любопытством:
     - Чего от тебя хотел этот майор вчера вечером, папа? Это как-то связано с Сараево?
     Алексий колебался, все еще не решив, рассказать ли о том, что австрийские, власти потребовали выдачи Натальи, или пока не волновать близких.
     Его выручила Зита, полагавшая, что надо всегда делиться с семьей как плохими, так и хорошими новостями.
     - Дядя Петр прислал майора Зларина с сообщением, что австрийцы потребовали выдачи Натальи для допроса, - сказала она, стараясь держаться спокойно. - Насколько мне известно, тон запроса достаточно мягкий и нерешительный. По-видимому, у них нет серьезных оснований для этого. Сандро ответил, что Наталья, вернувшись из Сараево, заболела лихорадкой и в настоящий момент слишком плохо себя чувствует, чтобы давать показания. В конце концов он собирается им сообщить, что действительно, когда на базаре Наталья отстала от свиты эрцгерцога, с ней заговорил какой-то молодой человек, но в дальнейшем она не признала в нем Гаврило Принципа, так как была уверена, что это был не он, и потому нет никакой необходимости отправлять ее в Боснию для допроса.
     - - Сандро надеется, что продолжения не последует, - добавил Алексий, - Прав ли