з, о ком я говорю - о Рике Эндовере.
   - Ты все еще этому веришь?
   - Это все знают.
   - Разве Джессика не говорила с тобой?
   - Говорила. Да, на такую сестру можно положиться, Лиз.  Она  ведь  хотела
взять твою вину на себя. Очень благородно с ее стороны, но я хочу, чтобы  ты
знала - ей не надо  этого  делать.  Ты  совершила  ошибку,  но  знаешь,  как
говорят: что было, то было и былым поросло. Я постараюсь все забыть.
   - Ты... забыть... - Элизабет казалось, что она сейчас лопнет от злости. -
Ладно, Тодд, я тоже кое-что забуду.
   - Что-что?
   - Мне твое одолжение не нужно!
   - Элизабет, но я не хочу с тобой ссориться. Зачем ты подливаешь  масло  в
огонь?
   - Ну это уж слишком!
   - Знаешь, Лиз, давай встретимся сегодня и все спокойно обсудим.
   - Встретимся? Ты просто нахал! Это  после  того,  что  ты  сделал!  Тодд,
запомни раз и навсегда. Я не хочу тебя видеть!
   Элизабет швырнула трубку и проплакала целый час.  Но,  по  крайней  мере,
теперь все кончено. Кончено навсегда.

   15
   Здание суда стоит в центре,  на  главной  площади  Ласковой  Долины.  Оно
построено  в  колониальном  стиле:  длинное,  невысокое  и  очень  красивое.
Элизабет даже слегка оробела, войдя в него. Привратник направил ее в комнату
для представителей прессы.
   - А что, у журналистов есть в суде  свое  помещение?  -  спросила  она  у
служащего за стойкой "Справки".
   - Да, милая барышня. Прямо по коридору, третья дверь направо.
   Элизабет неуверенно подошла к двери и, приоткрыв  ее,  заглянула  внутрь.
Вдоль стен стояли большие письменные столы, заваленные  газетами  и  всякими
документами. Там было несколько репортеров. "Может, когда-нибудь  и  я  буду
работать здесь", - подумала Элизабет.
   Мистер Коллинз посоветовал ей найти Эрика  Гарнета,  репортера  "Новостей
Ласковой Долины".
   - Здравствуйте, мистер Гарнет, - робко сказала Элизабет.
   - А это, надо полагать, "золотое перо" школы Ласковой Долины? - улыбнулся
Эрик Гарнет.
   Элизабет покраснела и тоже улыбнулась:
   - Ну, не совсем так.
   - Чем могу служить?
   - Я буду писать о школьном футбольном поле.
   - О чем, о чем?
   Элизабет почувствовала, что опять краснеет:
   - Я хотела сказать, о деле "Фаулер против школьного городского совета".
   Мистер Гарнет объяснил, куда идти, и пожелал удачи.
   Войдя в зал заседаний на втором этаже, Элизабет заметила  на  местах  для
зрителей тренера Шульца и директора  мистера  Купера.  Судья  Роберт  Дейли,
суровый и величественный, облаченный в черную мантию, уже восседал на  своем
месте.
   Джорж  Фаулер  тоже  был  там,  сидел  за  отдельным  столом,  окруженный
адвокатами в темных костюмах. Вид у него был злой и решительный. Недалеко от
судейского стола стоял еще один стол, за ним сидели ее отец и Марианна Уэст.
   Увидев Марианну, Элизабет внутренне закипела. Папа так внимателен к  ней,
наклонился и шепчет ей на ухо,  наверное,  что-то  ласковое.  Если  бы  мама
увидела, у нее бы разорвалось сердце!
   За третьим столом сидели Генри Уилсон Пэтмен и еще два адвоката.  Столько
адвокатов, что, пожалуй, хватило бы защищать  всех  граждан  Калифорнии  без
исключения!
   - Готовы ли обе стороны к слушанию дела? - спросил судья,  отрывая  глаза
от стопки документов, которые лежали перед ним.
   - Готовы, ваша честь, - звонким голосом ответила  Марианна  Уэст,  прежде
чем кто-либо успел открыть рот.
   Элизабет готова была испепелить ее взглядом. Это выскочка  Марианна  Уэст
сунулась вперед отца, а ведь это он - совладелец  адвокатской  фирмы,  а  не
она! Лишь бы обратить на себя внимание!
   Но злиться  было  некогда:  один  за  другим  стали  выступать  адвокаты,
пересыпая свою речь судебными терминами, от которых у Элизабет  зазвенело  в
ушах.
   Первым встал один из адвокатов Джорджа Фаулера, как и все, в  темно-синем
костюме, и громоподобным голосом произнес речь. Суть ее  сводилась  к  тому,
что футбольное поле должно стать  собственностью  Фаулеров,  поскольку  срок
аренды школьного совета истек и должным образом продлен не был.
   Затем один из адвокатов Генри Пэтмена произнес проникновенную речь о том,
что новая фабрика будет загрязнять воздух Ласковой Долины, да еще  рядом  со
школой. И потому дело приобретает широкое общественное звучание.
   Элизабет слушала убедительно звучащие доводы  той  и  другой  стороны,  и
надежды ее постепенно  таяли.  Но  ведь  еще  будет  выступать  отец.  А  он
прекрасный адвокат. Может, все-таки ему удастся отстоять школьное поле.
   Но вместо отца стала готовиться к выступлению Марианна Уэст. Элизабет как
громом поразило!
   Марианна встала и, заглянув еще раз в бумаги,  заговорила  громким  ясным
голосом, обращаясь ко всем сидящим в зале заседаний. Она говорила, что  если
здание - голова школы, то футбольное поле - ее сердце. Элизабет  строчила  в
блокноте, стараясь не пропустить ни одного веского довода, которые приводила
Марианна Уэст. Кажется, она и правда понимает что к чему. Это, должно  быть,
отец посвятил ее во все тонкости.
   И мало-помалу Элизабет вопреки себе стала восхищаться тем  изяществом,  с
каким Марианна распутывала это непростое дело. И она  записала  в  блокноте:
"Мисс Уэст умно и убедительно отстаивала интересы школы".
   Наконец объявили перерыв и  суд  удалился  в  совещательную  комнату  для
принятия решения, а в душе у Лиз зародилось сомнение, так ли уж  она  права,
что подозревает Марианну Уэст. Увидев в коридоре отца, она бросилась к нему,
но, заметив, что рука его лежит на плече Марианны, застыла на месте. На виду
у всех! Что же это такое творится!
   А Нед Уэйкфилд подвел к дочери  Марианну  и  представил  их  друг  другу.
Элизабет от растерянности как язык проглотила. К счастью, Марианна ничего не
заметила. Она улыбалась налево и направо, довольная произведенным  ее  речью
впечатлением. Потом взглянула на Элизабет и сказала:
   - Нед говорил, что у него дочери-красавицы. Но я и думать не могла...
   Элизабет вспыхнула, Марианна явно говорит искренне,  она  даже  могла  бы
понравиться  Лиз.  От  этой  мысли  она  совсем  расстроилась  -  это   ведь
предательство по отношению к маме.
   Судебный  пристав  выглянул  в  коридор  и  объявил,  что   судья   готов
обнародовать решение. Все поспешили обратно в  зал,  заняли  свои  места  и,
ожидая решения, затаили дыхание.
   Сначала шли малопонятные юридические термины, но  последние  слова  судьи
прозвучали громко и ясно: "Джорджу Фаулеру и Генри Пэтмену в иске  отказать.
Собственность по решению  суда  передается  в  аренду  школьному  городскому
совету".
   Раздались  радостные  выкрики  и  восклицания,  и  никто  уже  не  слышал
пристава,  призывавшего  к  порядку.  И,  наверное,  только  одна   Элизабет
заметила, как Фаулер и Пэтмен с кислыми физиономиями в сопровождении  своего
эскорта гуськом покинули зал заседаний.
   Мистер Купер и тренер Шульц отвезли Элизабет обратно в школу,  а  там  ее
торжественно встретили и повели по коридорам Кен  Мэтьюз  и  вся  футбольная
команда.
   - Все о'кэй! - кричала она. - Мы победили!
   Потом ее подняли на руки и пронесли так по парадной лестнице, затем через
всю школу и обратно по пандусу в столовую.
   Позже, когда она сидела в редакции и писала статью, в комнату то  и  дело
кто-нибудь забегал и спрашивал:
   - Это твой отец нас спас?
   - Он тоже там был, но выступала в нашу защиту Марианна Уэст.
   Мистер Коллинз пробежал глазами ее статью и удовлетворенно кивнул:
   - Хорошо, Элизабет, вполне объективно.
   Лиз вздохнула. Сама она не была уверена, что, несмотря ни на что,  сумела
остаться беспристрастной.
   По дороге домой к Элизабет  снова  вернулось  мрачное  настроение.  Разве
могла она быть счастливой, если отец хочет оставить их ради другой женщины.
   А дома мама сказала ей:
   - Лиз, дорогая, помоги мне накрыть  на  стол.  Достань  хорошие  тарелки,
серебро. У нас сегодня гости.
   - Гости?
   - Да. И потом всем уже надоело, что нас с папой никогда  не  бывает  дома
вечером. Сегодня мы ужинаем все вместе.
   - Мамочка, как здорово! - радостно воскликнула Элизабет, обнимая  мать  и
чмокая ее в щеку. - А кто еще будет?
   - Марианна Уэст! - ответила мать с улыбкой. - И еще...
   Она не успела договорить, потому что Элизабет ее перебила:
   - Марианна Уэст?!
   - Да! И отец хочет объявить о чем-то очень важном!
   - О чем-то очень важном - про Марианну Уэст?
   - Да!
   Джессика не успела ничего сообразить, как очутилась в  комнате  Элизабет,
куда та ее затащила, плотно прикрыв за собой дверь.
   - Лиз, в чем дело?
   - Конец света,  Джес!  Марианна  Уэст  сегодня  ужинает  у  нас,  и  папа
собирается объявить о чем-то. Как ты думаешь, что бы все это значило?
   - Я так и знала, что этим кончится! - воскликнула  Джессика  и,  упав  на
постель, расплакалась. - Они собираются объявить, что разводятся! Я этого не
перенесу!
   - Этого  не  может  быть.  Отец  никогда  бы  не  стал  устраивать  такое
представление, - сказала Элизабет, но в голосе у нее уверенности не было.  -
Какая разница, стал бы или нет. Ведь он же любит Марианну Уэст!
   - Я в этом сомневаюсь.
   На лестнице вдруг послышались шаги Стивена. Джессика распахнула дверь.
   - Стив, а мы и не знали, что ты сегодня приедешь домой. Входи  скорее!  У
нас несчастье! Папа влюбился в Марианну Уэст!
   - Что-о? - вытаращил глаза Стивен.
   - И сегодня за ужином, кажется, объявит об этом, - сказала Элизабет. - Мы
точно не знаем, что он собирается объявить.  Но,  судя  по  обстоятельствам,
наверное, что-нибудь ужасное.
   - Кошмар! - сказал он и с размаху плюхнулся в кресло. - Ведь я  пригласил
на ужин Патрицию Мартин! Поэтому и приехал сегодня. Не можем же мы  и  ее  в
это впутывать!
   - Сегодня самый отвратительный день в моей жизни, - всхлипнула Джессика и
выбежала из комнаты.
   Переодеваясь к ужину, и сестры и Стивен готовились к самому худшему.
   А в это время Элис Уэйкфилд хлопотала на кухне. Она приготовила  на  ужин
утку с яблоками, спаржу в сметане и фруктовое мороженое. Сестры слышали, как
она напевает внизу.
   - Нет, я этого не выдержу, - шептала Джессика.
   Стивен спустился вниз вместе с Элизабет и Джессикой. Вид у него был как у
побитой собаки. Он звонил Патриции, хотел отложить ее приход, но  не  застал
дома. Теперь ей предстоит узнать, что и в других семьях не все хорошо.
   Их план перехватить отца внизу и как-нибудь предотвратить катастрофу тоже
не увенчался успехом. Когда они появились в гостиной, Марианна была уже там,
на ней был светло-голубой костюм, в руке бокал с белым вином. Она  выглядела
счастливой.
   А рядом стояли Нед и Элис Уэйкфилд,  они  тоже  пили  вино,  и  все  трое
чему-то смеялись.
   Потом пришла застенчивая, робкая Патриция Мартин.
   - Здравствуй, Патриция, - тепло встретила ее миссис Уэйкфилд.
   - Добрый вечер, Патриция, - приветствовал ее Нед Уэйкфилд.
   Все были так милы и приветливы, что сестры думали, их сейчас стошнит.
   И тут мистер Уэйкфилд поднял бокал.
   - Дорогие друзья! - произнес он. - Я хотел это сказать за ужином,  но  не
утерпел.
   Элизабет затаила дыхание. Джессика смотрела  на  отца,  сверкая  глазами.
Стивен, казалось, готов был бежать куда глаза глядят.
   - Поднимаю этот тост за Марианну, - продолжал Нед Уэйкфилд, -  за  нового
компаньона нашей фирмы!
   Элизабет, ничего не понимая, уставилась на Джессику. Джессика  посмотрела
на Элизабет.
   Марианна Уэст взглянула сначала на Неда Уэйкфилда, потом на его жену.
   - Что вы сказали? - чуть растерянно спросила она.
   Мистер Уэйкфилд довольно засмеялся:
   - Дирекция позволила мне объявить об этом сегодня.  С  этого  момента  вы
полноправный компаньон фирмы. Вся наша сверхурочная  работа  чего-нибудь  да
стоила, а?
   Так вот в чем дело: папа просто помогал мисс Уэст получить  повышение  по
службе, чего, как он  считал,  она  вполне  заслуживала.  Элизабет  залилась
краской, ей было стыдно за свои глупые подозрения.  Лицо  Джессики  выражало
полное изумление.
   - О Боже мой! - наконец опомнилась Марианна Уэст. - Нед! Вы просто  чудо!
Без вашей помощи у меня бы ничего не получилось.
   С этими словами она бросилась на шею Неду Уэйкфилду  и  расцеловала  его.
Потом расцеловала и Элис Уэйкфилд.
   - Элис, у вас самый замечательный в мире муж!
   - А я знаю, - сказала та, улыбаясь, и взяла Неда под руку.
   - Ну а теперь, после того как вы узнали эту приятную  новость,  -  сказал
мистер Уэйкфилд, - почему бы не закрыть заседание и не пойти ужинать?
   Элизабет весело улыбнулась брату с Патрицией, взяла сестру за руку, и они
вместе чуть не вприпрыжку двинулись в столовую.

   16
   - Бутерброд с сыром и ветчиной и пиво, - сказала  Элизабет  официантке  и
опять повернулась к Инид. На другой день после уроков подруги зашли  в  кафе
перекусить.
   - Это было нечто, Инид, - говорила Элизабет. - Видела  бы  ты  физиономии
мистера  Пэтмена  и  мистера  Фаулера!  Теперь,  по  крайней  мере,   нашему
футбольному полю ничего не угрожает.
   Вдруг Инид переменилась в лице, заметив что-то у Элизабет за спиной.
   - Пойдем отсюда, Лиз. Мне надо домой. - Инид поднялась и взяла портфель.
   - Ты что, Инид? Нам еще и заказ не принесли.
   - Я обещала маме убраться в комнате.
   - Ты убиралась в воскресенье. Я еще тебе помогала, помнишь?
   - Да, да. Но мне надо еще кое-что сделать. Пошли!
   - Перестань, Инид. Что произошло? Ты что, привидение увидела?
   Элизабет повернулась и оглядела  бар.  За  столиком  у  самой  двери  она
увидела Тодда с Эмили Мэйер.
   - Ах, вон что! - сказала Элизабет Инид, почувствовав, что кровь  схлынула
с ее лица, а руки задрожали. - Зря ты так всполошилась, Инид. Все равно ведь
мимо них пойдем. Да ты не волнуйся.
   "Меня теперь все это не касается, но почему мне так больно, когда я  вижу
Тодда с другой девушкой? - пронеслось в голове у  Элизабет.  -  Ведь  я  его
ненавижу!"
   - Может, они просто обсуждают контрольную, - предположила Инид.
   - Мне все равно, что они обсуждают, Инид! Тодд Уилкинз ничего для меня не
значит.
   - Лиз, ты забыла, кто я тебе?  Я  твоя  подруга.  Передо  мной  можно  не
притворяться.
   - Я не притворяюсь. Между мной и Тоддом ничего нет и не будет.
   "И никогда ничего не было", - хотелось ей добавить.
   Она краешком глаза снова взглянула в их сторону.  Почему  же  так  больно
видеть, как он улыбается  этой  невысокой  темноволосой  девушке?  Эмили  не
только замечательно играла на ударных в школьном ансамбле, но и была  просто
очень хорошая девушка. Интересно, догадывается ли  она,  что  ей  грозит,  с
горечью подумала Элизабет.
   Время тянулось медленно. Наконец официантка принесла заказ, и Элизабет  с
Инид почти в полном молчании начали  есть.  Но  вот  все  съедено,  можно  и
уходить.
   С высоко поднятой гловой и самой ослепительной  улыбкой,  на  какую  была
способна, Элизабет пошла к выходу, Инид не отставала.
   - Привет, Эмили! Вы прекрасно  играли  на  балу.  Лучшего  ансамбля,  чем
"Друиды", нет.
   - Спасибо, Лиз, - сказала Эмили.
   - Здравствуй, Лиз.
   - Привет, Тодд. Ну пока!
   Элизабет как ошпаренная выскочила из кафе и бегом бросилась к  машине  на
стоянке. Лишь бы хватило сил не расплакаться.

   17
   Конечно, Элизабет и раньше слыхала,  что  сразу  можно  не  почувствовать
боль. Бывает, что боль приходит позднее, но она как-то не поверила этому.  В
самом деле, прищемишь палец дверью - боль не заставляет себя ждать. Сразу  в
глазах темнеет. И вот она получила возможность  убедиться  в  правоте  этого
наблюдения. Увидев Тодда с Эмили, она только  через  два  дня  осознала  всю
горечь этого. Вот тут-то она и поняла,  насколько  лучше  та  боль,  которая
приходит сразу и  быстро  уходит,  потому  что  эта  новая  боль,  казалось,
навсегда поселилась в ее сердце,  как  птица,  которая  свила  гнездо  и  не
собирается улетать. Она и раньше знала, что все кончено. В общем-то,  ничего
и не начиналось. Но когда она увидела  его  с  другой,  это  положило  конец
всяким надеждам.
   И она решила тоже ходить на свидания с другими парнями. Не может  же  она
всю жизнь думать только о Тодде. В пятницу вечером пошла на  каток  с  Кеном
Мэтьюзом. Хотя настоящим свиданием это не назовешь:  ходила  вся  команда  -
отмечали победу над охотниками разжиться землей за счет их футбольного поля.
И все-таки Кен зашел за ней, а потом проводил домой - и  все  под  неусыпным
взором Джессики. Джессика почему-то думала, что у Кена есть девушка. Если  б
она точно знала, что нет...
   В тот вечер Элизабет строго сказала себе, что с Тоддом  покончено  раз  и
навсегда и надо выкинуть его из головы. Но с тех пор не могла больше  думать
ни о ком другом.
   Как-то вечером, после очередного собрания "Пи Бета" дома у Кэролайн Пирс,
с которой Элизабет все еще не разговаривала, не в силах простить ее  длинный
язык, все отправились в кафе "Дэйри Берджер", где как  раз  собрались  члены
клуба "Фи Эпсилон", и Тодд в том числе. Элизабет старалась  не  смотреть  на
Тодда и могла поклясться, что он делает то же самое.
   "Почему он так себя ведет? - спрашивала она себя. - Ведь все кончено,  он
больше не звонит. Мы избегаем друг друга в школе. Так  зачем  же  он  боится
даже нечаянно встретиться со мной взглядом?"
   Съев по гамбургеру, Элизабет, Джессика и еще три подружки сели в открытый
"фиат" и поехали домой - Джессике опять разрешили водить машину.
   Сначала отвезли домой Инид и Кару.  Когда  они  высаживали  Лилу  Фаулер,
Элизабет заметила, что их кто-то преследует.
   - Что за глупости! - сказала Джессика.
   - Говорят тебе, Джес, у нас кто-то висит на хвосте.
   Скоро  и  Джессика  заметила  преследователя.  За  ними   гнался   черный
спортивный автомобиль, и расстояние между ним и "фиатом" все сокращалось.
   - Ой, Лиз, - выдохнула Джессика, - мне страшно.
   - Ерунда. Едем сразу домой.
   Но у следующего светофора у Джессики с перепугу заглохла машина, и она не
сразу сумела ее завести. Черный автомобиль остановился у обочины  впритык  к
их "фиату". Его хозяин выскочил из машины, подошел и, ухмыляясь, облокотился
на дверцу.
   - Ба, кого я вижу! Это ты, солнышко, и сестренка  твоя  здесь.  Еще  одно
солнышко.
   - Рик Эндовер! - взорвалась Джессика. - Ты меня перепугал  до  смерти!  Я
тебя не узнала. Где твоя машина?
   - Ах, простите, пожалуйста, - усмехнулся он.  -  Она  в  ремонте.  А  эту
крошку  я  взял  покататься.  Нравится?  Хочешь,  чтобы  я  вас  прокатил  с
ветерком?
   - Джесси, - прошептала Элизабет, - да он пьяный.
   - Ах, как это мило! -  осклабился  Рик.  -  Я  слышал,  что  ты  сказала,
солнышко. Сообразительная девушка. Да, я выпил, но  это  не  считается.  Вот
смотри!
   И не успела Джессика шевельнуть пальцем, Рик Эндовер распахнул дверцу  и,
потеснив Джессику к Элизабет, плюхнулся на водительское место.
   - Ты что делаешь? - возмутилась Джессика. - А ну, вылезай из машины!
   - Я помогу тебе ее завести, солнышко, - промурлыкал Рик. - Нельзя же тебя
бросить одну посреди Калико-драйв.
   - Заводи и проваливай отсюда, - сказала Элизабет.
   Мотор тут же ожил, как будто  и  ждал  появления  Рика.  Но  Рик  Эндовер
уходить не собирался. Он со всей силы выжал газ, и маленький красный  "фиат"
с визгом помчался по улице, словно они были на скоростном шоссе.
   - Останови! - закричала Джессика. - Сейчас же останови машину!
   - Стой! - подхватила Элизабет.
   Рик Эндовер пьяно засмеялся,  все  сильнее  нажимая  на  педаль.  "Фиат",
выписывая зигзаги, мчался под уклон, к кафе "Дэйри Берджер".
   На всей скорости они объехали вокруг здания.
   - Кто-нибудь! Помогите! - крикнула Элизабет.
   Рику как-то удалось не задеть на стоянке ни  одной  машины  и,  сделав  в
последний миг резкий поворот, не врезаться в группу школьников, вышедших  из
кафе.
   Элизабет успела только заметить побелевшее лицо Тодда Уилкинза.
   Взвизгнули тормоза. "Фиат" еще раз объехал вокруг стоянки, то сбавляя, то
наращивая скорость. Машину  кида