знь без Поля теряла всякий смысл, а как вернуть его, она не представляла. Сидя в своей комнате, Джин с головой погружалась в толстые приключенческие романы, чтобы не слышать гнетущей тишины отеля.
     Красочные листья уже облетели, и адирондакский пейзаж стал уныл и мрачен. Однажды утром, проснувшись и выглянув в окно, Джин с удивлением увидела первую порошу. Надо бы распорядиться, чтобы расчистили от снега подъездную дорожку, подумала она отнюдь не поэтически. Отопление она включала только в своей комнате и в кухне и курсировала между этими Двумя помещениями, дрожа от холода.
     Однажды Алан пригласил ее на обед. Она удивилась его звонку: после ее возвращения из Франции он прекратил свои усердные домогательства. Видимо, в настоящий момент его роман с какой-то другой женщиной Потерпел неудачу, и он решил еще раз попытать счастья с ней. Джин не хотела его видеть, но одиночество было еще хуже, и она приняла приглашение, лишь бы только провести вечер на людях.
     В пустом отеле, имея массу свободного времени, она щедро расходовала его на уход за собственным телом. Когда Алан заехал за ней, она выглядела сногсшибательно в своем облегающем черном платье-свитере с гладко зачесанными и заколотыми сзади волосами. Она похудела и сверкала безупречной красотой топ-модели.
     Алан лез из кожи вон, стараясь произвести на нее впечатление. Он повел ее в дорогой ресторан, где они, пообедав, танцевали - не те свободные чувственные танцы, что они отплясывали с Полем в казино "Де ла Форе", а чопорные бальные вальсы и фокстроты. Алан сыпал однообразными комплиментами и не упускал случая лишний раз приобнять ее, но все его заигрывания оставляли Джин равнодушной. Когда он отвез ее домой, она не стала приглашать его на чашку кофе.
     На другой день, задумавшись о Поле, Джин поняла, что мысли о нем стали уже не так болезненны, как раньше. Те часы, что она провела в его объятиях, легли между страницами ее памяти, словно ломкие высушенные цветочки, потеряв былую яркость красок и поблекнув. Больше всего ее тревожила мысль о том, что он обиделся или даже возненавидел ее за те глупые обвинения, которые она швыряла ему в лицо.
     Она начинала дюжины писем и все их рвала. Прошло слишком много времени, и было бы глупо рассчитывать на то, что он примет ее невразумительные объяснения. К тому же ей никак не удавалось подобрать верный тон, чтобы выразить ту сложную гамму невероятных надежд и безнадежных желаний, которая сейчас определяла ее чувства к нему. Их разделял океан, и никакие слова ее письма не могли бы вновь соединить их.
     Приближалось Рождество, но теплый веселый дух предпраздничных дней не затронул Джин. Она отослала подарки с открытками друзьям и родителям, но сделала это без особого энтузиазма.
     Дни шли, и настроение ее менялось. Перспектива провести праздник без милых рождественских атрибутов была слишком мрачной, и она решила отпраздновать в одиночестве. Возможно, от этого ей станет еще хуже, но она хотя бы попробует.
     Поднявшись ярдов на сто в гору, она нашла маленькую пушистую елочку, спилила ее и притащила в отель. Она поставила деревце в маленьком холле при вестибюле и целый день наряжала его старинными игрушками "Саммита", гоня прочь мысль о том, что, кроме нее, никто не полюбуется на эту славную елочку.
     Она накупила продуктов и в сочельник испекла сладкие пирожные, часть которых собиралась назавтра отвезти Лоуэллу, приготовила горячий яблочный сидр, приправленный коньяком, мускатным орехом, гвоздикой и корицей. Усевшись в холле перед растопленным камином с бокалом ароматного напитка, Джин огляделась. Для полного домашнего уюта не хватало только Лоуэлла под елкой, подумала она.
     Неожиданно мысли перенесли ее во Францию, и она представила Рождество в замке Ла Бруиль. Мари сейчас, конечно, колдует на кухне, распространяя по всему дому немыслимые ароматы. Виноградники, наверное, присыпало снегом, и пустое пространство полей рассекают струны проволоки-опоры, ведь лозы на зиму подрезают до пеньков. А Поль ходит с Ариэлем и осматривает окрестности, спрятав руки в карманах овчинного полушубка...
     Джин тряхнула головой, отгоняя свое видение. Нет-нет, не стоит и думать о нем! Взяв в руки только что купленную толстую книжку, она устроилась в кресле, приготовившись провести вечер за чтением. Однако от событий третьей главы ее отвлек громкий стук в переднюю дверь.
     Вздрогнув, она на мгновение перепугалась, но потом вспомнила, что здание отеля надежно заперто. Толкнув стеклянные двери холла, она подошла к выключателю освещения крыльца и щелкнула кнопкой. В свете вспыхнувших прожекторов она увидела кружение снежинок за окнами.
     - Привет, - глухо произнесла фигура в куртке, обмотанная длинным кашемировым шарфом.
     С минуту Джин напряженно вглядывалась в ночного гостя, а потом сердце ее лихорадочно застучало, и она крикнула:
     - Поль!!
     Отперев дверь, она распахнула ее и впустила Поля в сопровождении влетевшего облачка снега. Он вошел, улыбаясь, раскрасневшийся с мороза.
     - Почему здесь так темно? Можно подумать, что вы не заинтересованы в посетителях.
     Джин смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Эта сцена в точности повторяла ту, которую она рисовала в своем воображении и которая терзала ее неделями. Но она никогда бы не позволила себе поверить, что такое возможно наяву.
     Потопав, он стряхнул снег с ботинок и размотал шарф.
     - Не смотри на меня как на привидение, зеленоглазка. Я совершил долгий путь. Чтобы приехать сюда, мне пришлось пробираться на машине сквозь жуткий буран. Я уже и не надеялся преодолеть вашу извилистую дорогу. Но все же я приехал и требую номер. Это ведь гостиница для всех, не так ли?
     - В данный момент нет, - услышала она свой голос. - Мы закрылись на зиму, и весь персонал разъехался. Так что я здесь одна.
     - Как кстати. - Поль натянуто усмехнулся, оглядывая пустой вестибюль. - Но ты же не выгонишь усталого путника в такую ночь? Меня сейчас не заставишь проехать ни одной мили по такой непогоде.
     - Конечно, нет! Проходи, - сказала она, оправившись от первого потрясения.
     Она закрыла дверь, а Поль сбросил куртку и внес свой чемодан в холл. Джин жадно смотрела на него, любуясь его мужественной фигурой, одетой в брюки цвета хаки и толстый шерстяной свитер с высоким воротом. На лице его мокрыми точками блестели растаявшие снежинки, волосы растрепало ветром, но ей он казался все таким же совершенным, как Бог. Она спохватилась.
     - Я принесу тебе полотенце. Ой, а может, ты хочешь выпить горячего сидра?
     - О, это было бы сказочно, женщина, - ответил он.
     Джин побежала в кухню за сидром. Когда она подавала бокал Полю, рука ее дрожала, но он понимающе улыбался. Вытеревшись полотенцем, он сел рядом с ней перед камином и сделал пару глотков.
     - А-а-ах! Ты не представляешь, как я мечтал об этом!
     "Вряд ли сильнее, чем я", - подумала она, а вслух сказала:
     - Я рада.
     Замерзшее тело Поля оттаивало в тепле огня, а чувства Джин оттаивали в тепле этого мужчины. В течение получаса они обменивались новостями и банальными фразами, но без напряженной неловкости их последней встречи. Им было радостно и уютно вместе - этому способствовали жаркий огонь камина, сидр, волнующий волшебный праздник и, вероятно, просто мерный ход времени, подумала Джин.
     Разговор на мгновение прервался, и она вспомнила те письма, которые начинала ему писать. Сейчас настал момент объясниться.
     - Поль...
     - Джин...
     Они расхохотались, поняв, что им обоим пришла в голову одна и та же мысль. Джин начала опять:
     - Я...
     - Я...
     И снова они рассмеялись. Поль сказал:
     - Нет, позволь мне первому. Я приехал издалека, чтобы поговорить с тобой. Извиниться за мой столь поспешный отъезд. Тебя, казалось, смертельно разозлила мысль о нашей свадьбе, и я решил, что ты не хочешь выходить за меня замуж. Рассерженный и обиженный, я уехал, едва забрезжил рассвет.
     - Я понимаю, Поль, - мягко произнесла она.
     - И это еще не все. С тех пор я постоянно боролся со своей гордостью. Днем я говорил себе, что не стану унижаться перед женщиной: если ты не захотела выслушать и понять меня, то и черт с тобой. Но ночью все было по-другому. Не могу передать тебе, какая это пытка быть без тебя. Каждое утро на рассвете я давал себе клятву позвонить тебе днем.
     - И не только ты!
     Поль, казалось, не расслышал ее слов.
     - И каждый раз меня останавливала жуткая мысль о том, что прошло уже слишком много времени и ты наверняка встретила другого. Мысль об этом больно ранила... и злила. А когда я злюсь, то говорю сам себе, что не стану унижаться перед женщиной, и так далее - я вращался по замкнутому кругу. Наконец на прошлой неделе я решил разорвать этот порочный круг и выяснить все до конца - раз и навсегда. Я заказал билет на самолет, и вот я здесь. А теперь скажи мне вот что: ты кого-то ждала сегодня вечером? - спросил он, кивая на пылающий камин и старательно наряженную елку.
     - Никого. А меньше всего тебя.
     - Слава Богу, хотя верится с трудом. Значит, здесь действительно больше никого нет?
     - Никого.
     На лице его отразилось явное облегчение.
     - А я-то думал, что мне придется вызывать кого-то на дуэль, и мысленно молил, чтобы этот кто-то не оказался чемпионом мира по фехтованию.
     Джин засмеялась.
     - О Поль! Ты знаешь, ведь я пережила то же самое. Я была уверена, что у тебя теперь другая женщина.
     - После тебя это было невозможно.
     - Какой ты милый!
     Она сдержанно поцеловала его в щеку, но он поймал ее и жадно припал к ее губам. Оказавшись в сладком плену его сильных рук, Джин почувствовала горячие волны долго сдерживаемого желания. И все же она отстранилась.
     - Нет, постой. Дай мне сказать. Я хотела сказать это каждую минуту с тех пор, как мы расстались. Мне так стыдно за те ужасные глупые обвинения, которые высыпались на твою голову, и я хочу все объяснить.
     - Да, признаться, я так и не понял, какая муха тебя укусила, - сказал Поль, крепче прижимая ее к себе.
     Она утонула в кольце его рук, положив голову ему на плечо.
     - Сначала я и сама не понимала, что это было со мной. Но теперь, мне кажется, я поняла, что руководило моим поведением.
     - Расскажи-ка.
     - Наверное, это связано прежде всего с моим бывшим мужем. - И она вкратце описала обстоятельства ее выдворения из "Хардвик Хотелс". - Так что, как видишь, жизнь моя в тот момент потеряла всякий смысл. Во всяком случае, так я думала. А потом Лоуэлл предложил мне работу менеджера здесь, в "Саммите", и я ухватилась за это предложение, как утопающий хватается за соломинку. Отель стал для меня всем.
     - И потом, - перебил ее Поль, - вернувшись сюда из Франции, ты опять начала мыслить по-старому, несмотря на то, что случилось между нами.
     - Именно так, - подтвердила Джин, почувствовав облегчение оттого, что Поль понимает ее. - Когда ты предложил купить долю владения этим отелем и отстранить меня от дел, я испытала знакомое чувство - чувство потери опоры. Я запаниковала и набросилась на тебя, хотя на самом деле мне очень хотелось уехать с тобой в Ла Бруиль. Теперь-то мне это понятно, но тогда я была в полном замешательстве. Ты понимаешь?
     - Прекрасно понимаю, зеленоглазка, и хочу, чтобы ты выбросила все надуманные глупости из головы. Давай сотрем прошлое и начнем сначала.
     На мгновение выпустив ее из своих объятий, Поль порылся в кармане своей куртки и вернулся, держа на ладони крошечный подарок.
     - С Рождеством! Думаю, ты знаешь, что это.
     Это было то самое колечко с бриллиантиком. Джин бросилась ему на шею, борясь с подступившими слезами.
     - Это самый лучший подарок, о каком я только могла мечтать! Но, Поль, я пока не могу его принять. Мне надо сначала поговорить с Лоуэллом. Я нужна ему. Пожалуйста, пойми, - взмолилась она.
     - Не волнуйся, малышка. На этот раз я буду терпелив, обещаю.

***

     На следующий день они ворвались в комнату Лоуэлла в санатории, удивив его подарочными свертками и рождественскими пирожными. Джин сияла, румянец на ее щеках появился не только от мороза: воспоминания о ночи любви согревали ее, как пять каминов.
     - Вот уж не ожидал тебя видеть, Поль, - радостно заявил Лоуэлл после обмена приветствиями.
     - Пришлось вернуться, - объяснил Поль. - Нам надо уладить кое-какие дела. Мое предложение по-прежнему в силе: если хотите, можете получить деньги под реконструкцию "Саммита".
     К величайшему удивлению Джин, дядя покачал головой.
     - Нет, к весне я собираюсь продать отель. Я устал и хочу отдохнуть. Я уже годами мечтаю об этом и думаю, что имею на это право: для отеля я сделал немало. Один винный погребок стоит целое небольшое состояние.
     - Но, Лоуэлл, как же ты можешь? - вскричала Джин. - Ты же столько отдал "Саммиту"!
     - Всю свою жизнь, включая выходные и праздники. Нет, я хочу насладиться временем, которое мне еще отпущено.
     - Ты никогда не говорил мне, что хочешь отдохнуть, - огорошенно произнесла она.
     - А ты никогда не спрашивала. И потом, я видел, что тебе нужно какое-то дело, пока ты не устроишь свою личную жизнь с другим мужчиной... на этот раз настоящим мужчиной. Теперь, похоже, ты нашла его, значит, мне можно и отдохнуть. Знаешь, я бы с удовольствием понянчил своих внучатых племянников.
     Джин вспыхнула.
     - Так вот почему то и дело ты подсовывал мне разных болванов? Старый плут! Тебе, видите ли, просто хотелось, чтобы я "устроила свою личную жизнь"?
     - Не все из них были болванами, - возразил Лоуэлл.
     Джин со смехом взглянула на Поля.
     - Да, разумеется, не все. Ну ладно, давай открывай свои подарки!
     Лоуэлл радостно развернул пижаму и халат, которые ему подарила Джин, и озадаченно покрутил в руках красиво упакованную коробку от Поля.
     - Осторожно, это бьется, - предупредил Поль.
     Лоуэлл медленно развязал ленточки и сорвал оберточную бумагу. Глаза его затуманились, когда он вынимал из коробки ее содержимое: пыльную бутылку вина, ту самую, которая его так потрясла во время их первого посещения Ла Бруиля.
     - "Лафит" 1901 года! Мальчик мой, знаешь ли ты, что одно из моих последних желаний в этой жизни - попробовать вино этого сбора?
     - Тогда вам надо хорошенько подумать, когда же открыть эту бутылку, - отозвался Поль. - Потому что когда вы отведаете ее содержимое, то гарантированно проживете еще двадцать лет.

***

     Вечером Джин с Полем сидели в холле отеля перед пылающим камином и потягивали коньяк. Поль каждые пять минут прерывал разговор, чтобы запечатлеть дразнящие поцелуи на ее мягких розовых губках.
     - Поль, перестань, я забыла, что хотела сказать, - смеясь и безуспешно отбиваясь, взмолилась Джин.
     - Вот и хорошо, - произнес он с проказливой усмешкой. - Потому что я хочу поговорить о другом - о моем рождественском подарке тебе.
     Джин виновато вспомнила про кольцо.
     - Но ведь я-то тебе ничего-таки не подарила, - проговорила она.
     - Ты только скажи, что будешь моей женой. Этого подарка мне хватит на десять рождественских праздников.
     - Только на десять? - Она надула губки.
     - Ну...
     Тут он страстно поцеловал Джин, и она ответила на его поцелуи с такой же пылкостью. Его руки чувственно ласкали ее, дразня и обещая еще одну бессонную ночь блаженства.
     Вырвавшись, она со вздохом сказала:
     - Знаешь, без чего я буду скучать после нашей свадьбы?
     - Без чего же? - беспокойно спросил он, недовольный прерванным поцелуем.
     - Без моей работы. Я люблю заниматься делом.
     - А кто говорит, что ты будешь сидеть без работы? Разве я не рассказывал тебе, что включает в себя понятие "выгодное приобретение"? Виноделие требует объединения талантов многих людей. Я бы вряд ли выбрал себе в жены такую женщину, от которой не было бы проку в бизнесе.
     - Но что я могу, разве только собирать ягоды?
     - Ты ведь специалист по рекламе, верно? Ну а самым главным для нас сейчас является повышение престижа нашего вина. А чтобы достигнуть такого Уровня цен, который сделает бизнес доходным, нам нужно умело расширить рынок сбыта. Так что вся надежда на тебя.
     - Но, Поль... что, если я захочу иметь ребенка?
     - Значит, так оно и будет. Я тоже хочу детей.
     Она озорно ухмыльнулась.
     - Ну так чего же мы ждем?
     - Ах ты...
     Поль схватил ее за руку и притянул к себе. Она задохнулась в его поцелуе.
     - Нет, Поль... надо подложить в камин еще одно полено.
     - Не думай об этом, - пробормотал он, расстегивая кнопки ее фланелевой рубашки.
     Потом, намного позже, она лежала в его убаюкивающих объятиях, глубоко и ровно дыша. Рассеянно чертя пальцем медленные круги на его обнаженной груди, она не отрывала задумчивых глаз от красных угольков, посверкивающих за решеткой камина.
     "Тепло от огня стало ровным и приятным - как и наша любовь", - подумалось ей. Но в отличие от огня ее любовь скоро опять запылает бушующим пламенем и никогда, никогда не погаснет.


НОЧНОЙ ОБМАН

Кэтрин МЭЛОРИ






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     С "ночного обмана" начались отношения двух молодых людей. После первой же ночи, которую Марк Дюшен провел у Наташи Бэррон, из ее квартиры исчез подлинник Матисса стоимостью в четыреста тысяч долларов. Сможет ли после этого она снова поверить Марку и принять его любовь?

Глава 1

     Зал был полон, но, несмотря на это, появление Марка Антония не осталось незамеченным. Он одиноко стоял в дверях, на темных кудрях - оливковый венок; весь его облик совершенно недвусмысленно давал понять, что перед вами - завоеватель, могущественный и властный. Глядя на его могучие плечи, казалось, что он способен один, словно Атлант, держать на себе тяжесть всей необъятной Римской империи - впрочем, возможно, это и было недалеко от истины. Даже через весь просторный зал его поразительная мужественность, подчеркнутая роскошной Расшитой туникой и пурпурной тогой, ощущалась так остро, что становилось не по себе.
     Просто удивительно, что все присутствующие женщины не воззрились на него, открыв рты в молчаливом восхищении! Гордый профиль Марка Антония был столь совершенным, что казался высеченным из мрамора. Но это отнюдь не каменное изваяние - это настоящий мужчина из плоти и крови, да еще какой! Такие мужчины не каждый день встречаются.
     Полководец окинул долгим взглядом пеструю шумную толпу. Точеный рот слегка скривился, в облике появилось нетерпение - видимо, он не нашел того, кого искал. Тогда Марк Антоний - "один из трех столпов Вселенной" - подошел к высокой керамической пепельнице и выбросил сигарету. Интересно, а он ее заметит? Наташа Бэррон встряхнула головой, прогоняя минутное наваждение и возвращаясь к реальности. Она находилась на живописной манхэттенской мансарде, со всех сторон слышались непринужденный разговор и звон бокалов. Мужчина, который столь неожиданно привлек внимание девушки, вовсе не римский полководец, а всего лишь один из гостей на шикарной и, кажется, вполне удавшейся вечеринке, которую ее подруга Трейси устроила в канун праздника Хэллоуин.
     И все же на мгновение ее и в самом деле околдовал этот незнакомец в костюме Марка Антония. Было в нем нечто величественное, императорское и вместе с тем чисто мужское, что увлекло Наташу в мир фантазий. Словно сама Судьба привела его на эту вечеринку специально для нее, причем по той же непредсказуемой прихоти фортуны Наташа в этот вечер была одета в костюм Клеопатры. Появление прекрасного незнакомца даже вытеснило из головы девушки неразрешимую проблему, мучившую ее весь вечер. Вот уж действительно их встреча предначертана свыше!
     Девушка снова бросила взгляд на дверь, но Марк Антоний уже растворился в пестрой толпе.
     - Наташа, ты меня слушаешь? - Ее размышления прервал голос Трейси с ее протяжными интонациями, характерными для уроженки Юга. Наташа покосилась на подругу.
     - Ой, прости! Что ты сказала?
     Трейси шумно вздохнула, всем своим видом выражая неодобрение.
     - Честное слово, Наташа, ты