ино...
   - Пощади...
   - Сейчас мне противно вспоминать об этом. Я никогда не подошел бы к  тебе
и на милю, если б знал, как низко  ты  можешь  пасть!  Да  еще  обвиняешь  в
мошенничестве моего брата!
   -  Но  он  действительно  виноват.  -  Ее  голос  звучал  безжизненно   и
безнадежно.
   - Какая жалость, что суд не согласен с тобой, - издевательски заметил он.
   Мертвая тишина  повисла  в  камере.  Даже  предательство  мужа  перестало
волновать ее. Ее все перестало волновать. Нет. Не все.  Ее  дочь.  Следующие
несколько секунд могут  решить  всю  дальнейшую  жизнь  ее  дочери.  Женщина
собрала последние силы.
   - Ненавидь меня. Презирай. Проклинай. Думай все,  что  угодно.  Забудь  о
том, что я вообще существую, если это принесет  тебе  облегчение.  Все,  что
угодно. Только отдай мне моего ребенка.
   - Нет и миллион раз нет. Я не допущу, чтобы  дочь  моего  младшего  брата
выросла в тюрьме под присмотром какой-нибудь грязной  бабы.  Теперь  она  не
твоя. Ее даже нет в этой стране.
   Он поднялся, чтобы уйти. Женщина сидела без единого движения, оглушенная,
ничего не соображающая. Ее дочь  на  Острове.  Она  сама  не  замечала,  как
трясущиеся губы шепчут это название. На Острове. И нет больше  надежды.  Она
медленно подняла голову. Не сойти с ума, только не сойти с ума.
   - Ты.., ты - чудовище.
   - Неужели? А ты? Что за мать ты? Ты хоть раз подумала о дочери, устраивая
свои гнусные делишки? Задумалась, что будет с ней, если  твое  мошенничество
выйдет наружу? Или жажда мести и наживы  была  так  сильна,  что  тебе  было
наплевать на всех, кто когда-либо был с тобой рядом?
   - Я люблю ее.
   - А я о ней забочусь. Она останется со мной. Об  этом  я  и  пришел  тебе
сообщить. Она в полном порядке, о ней хорошо заботятся и  будут  делать  это
впредь. Она вырастет умной, хорошо воспитанной и честной девочкой.
   В его словах не было и намека на тепло и любовь. Он говорит о ее  дочери.
О ее малышке. Женщина криво улыбнулась серыми губами.
   - Это все, что ты ей можешь дать?
   - Это больше, чем дала бы ей ты. Другая женщина вырастит ее дитя.  Другая
будет читать ей сказки на ночь.
   - А любовь?
   Он обернулся от самой двери. Все тело напряглось, теперь  он  смотрел  на
нее во все глаза. Да, несомненно, он несчастлив  и  страдает  от  этого.  Во
взгляде женщины появились понимание и сочувствие. Жалость.
   Тишина сгустилась, стала невозможной, тягучей и душной. Они  не  в  силах
нарушить ее, они вспоминают те минуты, когда они были вместе, когда  счастье
заполняло их жизнь, и не было им дела до всего остального мира...
   - Он с трудом произнес слова, взорвавшие тишину.
   - Любовь - это всего лишь дурацкая иллюзия!

Глава 1

   Уютно свернувшись калачиком в надежном  кольце  мужских  рук,  Анджелина,
девочка двух с половиной лет от роду,  крепко  спала.  Филипп,  с  нежностью
глядя на нее, размышлял о том, как со временем она унаследует этот дом и эту
землю. Осталось только решить все вопросы с бывшей женой и ее дочерью.
   Он прогнал от себя неприятные мысли и с нежностью подумал, как уже  очень
скоро сможет рассказать Джолли об истории  их  рода,  о  древней  земле,  на
которой она росла, о пиратах и разбойниках разных стран, которые  так  и  не
смогли завоевать и подчинить себе Остров.
   Они пройдут по берегу, с которого  корабли  Фестанакисов  отправлялись  в
битву, и вернутся на эту террасу,  увитую  плющом  и  виноградом.  Здесь  он
скажет ей, что теперь эта древняя земля принадлежит ей. Этот берег, эти сады
и поля, эти холмы - все это теперь ее.
   Девочка что-то невнятно пробормотала во сне,  Филипп  с  нежностью  отвел
легкие  кудряшки  с  влажного  лобика.   Неожиданно   его   больно   укололо
воспоминание о других золотистых локонах. Сандра.
   Ее нежный образ был безжалостно разрушен той страшной встречей  в  тюрьме
два  года  назад.  Филипп  поежился  от  воспоминаний.  Непрошеная   жалость
шевельнулась в глубине сердца, но он отогнал ее. Благополучие Джолли  прежде
всего. Он обещал это ее отцу и своему брату. Джолли прошептала во сне:
   - Мама!
   Филипп вздрогнул, как от удара.
   - Все в порядке, я здесь, моя сладкая. Он знал, что она  не  проснется  и
проспит еще минут двадцать. В свои  два  с  половиной  года  она  не  могла,
разумеется, помнить мать, с которой рассталась в младенчестве. Или могла?
   Филипп бережно отнес девочку на широкую софу и  обложил  со  всех  сторон
подушками, чтобы она не скатилась на  пол.  В  доме  было  тихо.  Лорена,  с
которой он и после  развода  делил  этот  дом,  настаивала  на  обязательном
послеобеденном сне для всей семьи, и сегодня он был даже рад этому.
   Скоро  Джолли  начнет  задавать  вопросы.  А  Филиппу   предстоит   найти
правильные ответы.
   Воровато оглянувшись на спящую девочку, он достал из запертого в  обычные
дни ящика стола видеокассету. Сел перед телевизором  так,  чтобы  загородить
экран, и приглушил звук.
   Надо же, он уже стал забывать, какой красавицей  была  Сандра.  Тогда  ей
было всего двадцать лет, и каждая клеточка ее тела излучала радость жизни. А
еще - сексуальность. Он с трепетом вспомнил, как страстно  они  любили  друг
друга, как вдруг...
   - Мама!
   Он похолодел  и  медленно  обернулся.  Джолли  сидела  на  софе,  еще  не
проснувшись, но вполне сознательно глядя на  экран.  Он  торопливо  выключил
телевизор, но малышка быстро сползла с софы, залезла к нему на колени и сама
нажала нужную кнопку.
   - Мама!
   Она даже не понимает, что она сейчас говорит.
   Всего однажды  Джолли  назвала  мамой  Лорену,  но  они  поправили  ее  и
попытались все объяснить. Джолли насупилась и продолжала повторять это слово
до тех пор, пока Лорена не взорвалась. Сам  Филипп  тогда  тщательно  прятал
усмешку, видя, как в малышке просыпается фамильное упрямство Фестанакисов.
   А еще она чертовски обаятельная девчонка. Вот и теперь она обвила его шею
своими маленькими ручками и просительно заглядывала ему в глаза:
   - Джолли хочет смотреть. Что ж, если это ошибка, то он ее  уже  совершил.
Филипп кивнул и включил пленку.
   Джолли смотрела внимательно,  особенно  же  ее  позабавил  момент,  когда
Сандра, как всегда,  увлеклась  танцевальными  пируэтами  и,  разрезвившись,
свалилась в небольшой утиный пруд. Наконец пленка кончилась,  однако  память
услужливо подсказывала, что было  в  тот  день  дальше.  Он  тогда  выключил
камеру, вытащил хохочущую Сандру и целовал ее до тех пор, пока оба не начали
задыхаться.
   Сейчас, семь лет спустя, Филипп словно наяву ощущал воду  того  пруда  на
пальцах и вкус тех поцелуев.
   Он позвал Джолли купаться, потому что боялся ее вопросов и не  готов  был
отвечать на них. Как ей сказать  о  матери?  Рассказать,  что  она  сидит  в
тюрьме, или придумать красивую не правду? Кто эта женщина на видео?
   Рано или поздно Джолли захочет увидеть свою  мать,  даже  если  он  всеми
силами будет этому препятствовать.
   Сандра освободится не раньше, чем года через два, так что время еще есть.
   Филипп любил маленькую девочку больше своей жизни. Однажды она  ворвалась
в его застывшее сердце, растопила лед и осталась там  навсегда.  Теперь  она
значила для него все, и жизнь без нее смысла не имела.
   Сандра не получит ее назад. Пока он жив, этого не случится.
   - Миссис Фестанакис, каковы ваши планы на будущее?
   Голос офицера иммиграционной службы ласково мурлыкал, но Сандра все равно
почувствовала,  как  желудок  ухнул  куда-то  вниз,  а   сердце   попыталось
остановиться.
   За прошедшие два  года  она  научилась  контролировать  себя,  а  сегодня
выдержка была ей необходима. Она с усилием улыбнулась в ответ:
   - Хочу загореть как следует!
   - О, разумеется. Где планируете остановиться?
   Он  пододвинул  к  себе  лист  со  списком  имен.  Кто  там,   интересно?
Наркодилеры, террористы, известные педофилы? А вдруг там ее фамилия?
   - Так в каком отеле вы остановитесь?
   - Еще не знаю. Поищу что-нибудь дешевое.  Друзья  говорили,  здесь  можно
недорого снять комнату.
   Молодой человек не дал сбить себя с толку.
   - У вас греческая фамилия. Спокойно, Сандра, спокойно!
   - Мой муж был греком... Он умер более двух лет назад в Англии.
   Взгляд,  которым  наградил  ее  офицер,   живо   напомнил   ей   тюремных
надзирателей. Тем  тоже  приходилось  выслушивать  массу  не  правдоподобных
историй, поэтому подозрительность была у них в крови.
   - У него здесь были родственники?
   - Мой муж жил и работал в Англии. Его семья - где бы она ни жила  -  была
против нашего брака. Они даже  на  свадьбу  не  приехали.  Так  что,  все  в
порядке? Единственное, что  мне  нужно,  это  отдых  на  море.  Я  перенесла
операцию, и мне необходим покой.
   Офицер с большим интересом изучил все ее лекарства, которых было  немало.
В основном гомеопатия и успокоительное. Операция действительно была тяжелой.
Собственно, из-за болезни ее и освободили досрочно. Адвокат тоже приложил  к
этому руку. Милый Джеймс! Благослови его Бог. Кстати, он  наверняка  ее  уже
ждет и гадает, куда она запропастилась.
   - Вас встречают?
   Инквизитор из парня получился бы хоть куда.
   - Я тут впервые.
   - Но вы посмотрели на часы..
   - Да. Мне необходимо соблюдать режим и питаться по часам, чтобы принимать
лекарство. Два часа разницы, да еще  ваши  расспросы  -  я  могу  пропустить
время.
   - Да, действительно.
   Он мог бы и святого из  себя  вывести.  Сандра  неожиданно  почувствовала
слабость в ногах и стиснула горячий лоб рукой.
   - Мне нужно сесть. Честно говоря, я не  очень  понимаю,  что  происходит.
Полагаю, я не единственный посетитель Острова. Вещей у меня немного, вы сами
видите, денег тоже, так что  надолго  я  не  задержусь.  Ни  наркотиков,  ни
оружия, ничего запрещенного у меня нет. Я просто обычная женщина, приехавшая
отдохнуть у моря.
   - Вы не могли бы подождать здесь? Как будто  у  нее  есть  выбор!  Сандра
ждала час, потом другой. Спать хотелось безумно.
   - Миссис Фестанакис? Вы можете идти. Желаю приятного отдыха.
   Она была свободна.  Наконец-то  она  здесь,  на  Острове.  В  это  трудно
поверить, но она уже недалеко от Джолли. Скоро она сможет обнять ее, прижать
к сердцу, услышать, как девочка  назовет  ее  мамой.  Скоро.  Совсем  скоро.
Сандра раскинула руки и запрокинула голову к небу. Как здесь замечательно!
   Офицер  иммиграционной  службы  набрал  номер,  дождался  ответа  и  тихо
произнес в трубку:
   - Она здесь.
   Филипп быстро шел по тенистой  тамарисковой  аллее  к  зданию  аэропорта.
Первый звонок раздался в его доме два часа назад, и  он  с  трудом  заставил
себя поверить, что это действительно Сандра.
   Теперь он шел по аллее, и его дрожащие руки сжимались в  кулаки.  Счастье
маленькой девочки зависит от его  способности  правильно  оценить  ситуацию.
Времени, конечно, было маловато, но он не имеет права, не  должен  совершить
ошибку.
   Все тело напряглось, а сердце глухо  забухало  в  ушах.  Перед  ним  была
Сандра.  Пока  что  она  его  не  видела,  стояла,  запрокинув   голову,   и
наслаждалась солнцем. Она была очень красива. Тюрьма не  смогла  изуродовать
ее внешность, и перед Филиппом стояла красивая женщина  двадцати  семи  лет.
Подтянутая фигура излучала уверенность в себе и сексуальность.
   Забудь, приказал он себе, забудь и даже не думай.
   Если она надеется, что легко отберет у него Джолли, она ошибается. Филипп
на своей земле, и его окружают люди, всегда  готовые  помочь.  Конечно,  она
наверняка привезла с собой целый мешок неприятностей, но он справится.
   Легко сказать, но нелегко исполнить. Теперь ее фигура стала еще  лучше  -
налились груди, округлились бедра, а тонкая талия  только  подчеркивала  эти
перемены. На ней было голубое, под  цвет  глаз,  платье,  а  золотые  волосы
волной рассыпались по плечам. Ветерок играл подолом платья, обнажая  сильные
стройные ноги. Таксисты, которых она  проигнорировала,  восторженно  щелкали
языками, явно обсуждая достоинства неизвестной красавицы.
   Филипп постарался унять сердцебиение. Она кого-то ждет.
   На другой стороне  улицы  остановилась  машина,  и  Сандра  приветственно
вскинула  руку.  Из  машины  вышел  мужчина.  Джеймс  Крайтон,  адвокат.  За
последние два года они несколько раз встречались, и  адвокат  не  вызывал  у
Филиппа ни малейшей симпатии. К тому же их с Сандрой встреча  не  похожа  на
деловую, совсем не похожа. Филипп неожиданно почувствовал гнев и нечто вроде
ревности, видя, как пальцы  мужчины  поглаживают  плечо  Сандры.  Он  шагнул
вперед.
   - Ба! Заключенные разгуливают по моей земле!
   Сандра побледнела и беспомощно пролепетала:
   - Ты?!
   - Ну да, я. Я здесь живу, знаешь ли. А ты какими судьбами?
   Здесь мой ребенок, черт бы тебя  побрал,  хотелось  крикнуть  ей.  Вместо
этого она спокойно произнесла:
   -  Я  приехала  уладить  кое-какие  вопросы.  Джеймс  официальным   тоном
обратился к Филиппу:
   -  Я  собирался  позвонить  вам.  Однако  вначале  мы  с  Сандрой  должны
переговорить...
   - Да? Что ж, Сандра, у меня есть полчаса, мы можем все  обсудить.  Только
без твоего бойфренда.
   - Ты отлично знаешь, что Джеймс мой адвокат...
   - Ну да, и хотел бы стать не только им.
   - Не будь смешным!
   - А ты спроси его самого.
   - Мои отношения с клиенткой, мистер Фестанакис, вас не касаются.
   Сандра в смятении смотрела на обоих мужчин. Неужели Филипп прав? Да  нет,
конечно нет. Он просто хочет внести разлад между ней и Джеймсом, ее другом и
союзником.
   - Джеймс занимался моим делом  с  самого  начала,  он  добрый  и  честный
человек и стоит десятка таких, как ты. Он поддерживал меня в трудные минуты,
и, если бы не его помощь, я бы осталась одна на всем белом свете. И  еще  не
известно - осталась бы...
   - Как трогательно. И наверняка неплохо оплачено.
   Взгляд, который он при этом бросил на Джеймса, заставил того отшатнуться.
Это Сандре не понравилось. Без союзника ей не выиграть битву.
   - Не твое дело, Филипп! Мне жарко. Мы не могли  бы  отойти  в  тень?  Или
поедем к тебе?
   Она выдержала его взгляд, но после этого ощутила себя  мороженым,  тающим
на жарком солнце. Филипп процедил сквозь зубы:
   - Я сказал, что буду  говорить  только  с  тобой  наедине.  Или  не  буду
говорить вовсе.
   Джеймс собрался протестовать, однако Сандра успокаивающе улыбнулась ему.
   - Не волнуйся. В конце концов, за этим я и приехала, не  так  ли?  -  Она
дружески поцеловала его в  щеку.  -  Увидимся  позднее.  У  меня  есть  твой
телефон, я позвоню.
   Филипп грозно прорычал:
   - Нельзя ли поскорее!
   Он преувеличенно вежливо открыл перед Джеймсом дверцу его машины, но  это
не произвело на Сандру  ни  малейшего  впечатления.  Она  улыбнулась  своему
адвокату и помахала ему рукой. В целом, все получилось удачно. Пока все  шло
даже лучше, чем они предполагали.
   Они с Джеймсом тщательно готовились к предстоящей  операции.  Он  запасся
медикаментами, теплой одеждой и игрушками для Джолли, продал их с Нико дом в
Лондоне и положил деньги на ее счет, зафрахтовал яхту...
   Однако теперь, когда Филипп согласен  поговорить,  вполне  возможно,  что
нужда в похищении дочери отпадет.
   - Спасибо, что тратишь на меня время, Филипп. Как она?
   - Очень хорошо.
   Сандра не обратила внимания на  его  неприязненный  и  сухой  тон.  Какая
разница, если она в двух шагах от своей девочки?
   - У тебя случайно нет ее фотографий?
   Неужели Филипп не понимает, как она жаждет увидеться с дочерью?
   Он молча полез во внутренний карман пиджака и  достал  пачку  фотографий.
Пальцы Сандры затряслись, и она жадно схватила их.  Впервые  за  два  долгих
года она видела свою дочь!
   Солнечная  девочка!  Смеющаяся,  задорная,  счастливая.  В  платьице,   в
купальничке, снова в платьице,  с  хвостиками,  растрепанная,  на  лодке,  в
бассейне, с игрушками...
   Как много фотографий Джолли  он  носит  с  собой!  Словно  любящий  отец,
который гордится  своей  дочерью.  И  ее  девочка  на  фотографиях  выглядит
совершенно довольной жизнью.
   Господи, неужели она ошибалась? Сандра еле сдерживала слезы.  Ее  терзали
противоречивые чувства. Радость оттого, что она видела  свою  малышку  такой
безмятежно счастливой... И горе: она, Сандра, явно была здесь лишней. Филипп
глядел на нее с презрительным пониманием.
   - Да, Сандра,  она  счастлива,  вполне  счастлива.  Хочешь  испортить  ей
жизнь?
   Она не смогла ответить  -  мешал  комок  в  горле.  Планы  рушились,  как
карточные домики.
   Джеймс уверял ее, что Филипп не любит свою племянницу, а  лишь  исполняет
свой долг перед ее отцом,  своим  братом  Нико.  На  этом  все  их  планы  и
строились.  Если  Филипп  не  интересуется  девочкой,  если   любит   только
собственную дочь, то им будет легче увезти ее.
   В действительности, похоже, все обстояло совсем не так. Он носит с  собой
целую пачку ее фотографий, он любит ее. Возможно,  Джолли  тоже  его  любит.
Откуда ей знать, что ее дядя - злейший враг ее матери.
   Сандра почувствовала острую боль в груди и поднесла руку ко  рту.  Филипп
догадался о ее чувствах, в его глазах мелькнуло нечто вроде торжества.
   - Уезжай домой, Сандра. Не мучай себя и других. Что будет с Джолли,  если
ты неожиданно появишься в доме? Шок, слезы...
   Она старалась не поддаваться его убедительным речам. Джеймс не мог лгать.
Он всегда стоял на страже ее интересов.
   В чем же дело?
   Если бы ей хоть раз пришло в голову, что она может причинить Джолли вред,
она бы никогда не согласилась на похищение.
   Неужели она зря приехала на этот проклятый остров?!

Глава 2

   Сандра изо всех сил  противилась  очевидному.  Филиппу  нельзя  доверять,
твердила она себе. Он только и ждет, что она  сдастся  и  отправится  домой,
несолоно хлебавши, навсегда отказавшись от своего ребенка.
   Она нахмурилась. Где-то на самом  дне  сознания  что-то  отчаянно  мешало
успокоиться и мыслить логически. Нечто, связанное  с  фотографиями.  Их  так
много! И на всех Джолли в полном одиночестве. Почему? Филипп на  ее  вопросы
отвечал резковато.
   - Других фотографий у меня нет. Все, что было, показал.
   - На них только Джолли.
   - Ну да. Моя любимая племянница. Как ни странно, на этот раз в его голосе
не  было  и  намека  на  цинизм  или  издевку.  Несмотря  на   это,   Сандра
почувствовала, как ее охватывает холодная и безошибочная уверенность в  том,
что он попался.
   - Очень интересно. Какой странный отец! Тысяча снимков любимой племянницы
- и ни одного портрета его собственного ребенка.  Должно  же  быть  какое-то
объяснение такому странному предпочтению?
   Она послала ему обворожительную улыбку, нарочито не обращая  внимания  на
ярость,  сверкнувшую  в  его  глазах,  на  неожиданный  румянец  на  скулах,
мгновенно сменившийся небывалой бледностью.
   - Чем же ты сама объясняешь это? - холодно усмехнувшись, спросил он.
   - Ну, например, тем, что ты заранее предполагал, что я появлюсь здесь,  и
собрал все ее фотографии в этом доме, чтобы показать мне...
   - Жест доброй воли, не так ли?
   - Только не в нашем случае. Ты ведь дал мне понять,  что  дочери  мне  не
видать, как своих ушей. Зачем же фото? Они не заменят мне ее,  это  ясно,  а
вот желание увидеться с ней разожгут. Не стоило так рисковать.
   - А как насчет тщеславия? Возможно, мне  просто  хотелось  показать,  как
хорошо она живет, как о ней заботятся...
   - Не делай из меня дурочку, ладно? Может, кто-то о ней и заботится, но не
ты. Джеймс рассказывал, что тебе наплевать на девочку.
   - Серьезно? Он так сказал?
   - Да. И я была убита этими словами, тем, что мой ребенок лишен любви.
   - Но она...
   - ., из рода Фестанакисов, это я знаю. Поэтому девочка и обеспечена  всем
необходимым. Честь семьи, как же! И все  же  ты  не  испытываешь  к  ней  ни
малейшей симпатии. Она растет, как падчерица, моя дочь! Вот что ранило  меня
в самое сердце. Ты терпишь ее только из-за своего  чудовищного  тщеславия