пожалеть  Томана.
Сильные не знают жалости.
     Зазвонил телефон. Он ответил по  обыкновению  сдержанно,  но  в  трубке
прозвучал голос замминистра. Данеш тут же сменил тон, его голос зазвенел  от
неожиданного счастья: еще бы, такая честь. Что и  говорить,  он  был  мастер
подобных перевоплощений.
     Да, Данеш был сильный  человек  и  целенаправленно  строил  собственную
карьеру.
     Когда влюбленные Тристан и Изольда жили в чаще леса Моруа, их совсем не
смущало, что приходилось есть полусырое, жаренное на костре мясо и пить воду
из родника, хотя они больше привыкли к вину. Более  всего  они  мучились  от
безысходности. Будущее было тревожным, и сегодня не давало ответа, что  ждет
их завтра.
     Ибо знайте, что главный недруг любви - время.
     Это медленное, вездесущее и безбрежное  время,  которое  незаметно,  но
исподволь  пропитывает  все,  что  ему  подвластно.  Вода  времени  способна
постепенно залить даже вулканические взрывы любовной страсти.
     Возможно, еще и  потому,  что  влюбленные  измеряют  бегущее  время  не
часами, а своими  встречами  и  расставаниями.  В  самых  прекрасных  стихах
древности говорится о раннем пробуждении, когда  снова  восходит  солнце,  а
влюбленным приходится расставаться, прежде чем  покрывало  ночи  приподнимет
свою завесу и раскроет их грех.
     Но  когда  они  вместе,  единственное  их  желание  -  заставить  время
остановиться. Когда они порознь, вокруг расстилается пустыня,  и,  глядя  на
стрелки часов,  они  мысленно  погоняют  этих  ленивцев,  которые  почти  не
шевелятся и вынуждают их мучиться  от  одиночества.  Они  мечтают  заставить
время лететь стрелой, чтобы дать им возможность снова быть вместе.
     Единственное, что помогает влюбленным  пережить  разлуку,  это  думы  о
другом.
     Ян видит лицо Марии везде, куда ни бросит взгляд. Дома -  она  повсюду,
особенно в комнате маленькой Геленки, ведь там она жила, туда  он  пришел  к
ней ночью, потеряв последние остатки здравого смысла. Ян вспоминает об  этом
теперь, и его бьет озноб.
     Впрочем,  на  работе  она  тоже  постоянно  с  ним,  даже  в  столбиках
бессмысленных сводок,  которые  ему  приходится  регистрировать.  Когда  его
коллега  Шимачек  говорит  по  телефону  -  неважно  с  кем,  с  женой   или
свояченицей, Ян мечтает, чтобы Мария тоже позвонила.  Иногда  она  и  впрямь
звонит, если удается найти исправный автомат. Они никогда  не  разговаривают
подолгу, не хочется, чтобы те, кто их слышит, слишком  много  поняли  об  их
отношениях, но после такого разговора у них прибавляются силы  для  извечной
борьбы влюбленных с окружающим враждебным миром.
     Все это очень просто, очень красиво и очень жестоко.
     Мария живет ожиданием встречи, и ее единственная забота -  не  опоздать
на свидание. Здесь, в Праге у нее нет других дел. Обычно она приходит раньше
Яна, ей нравится видеть его приближение; она с  улыбкой  наблюдает,  как  он
идет, как ускоряет шаги, как светлеет лицом, заметив ее.  Он  кажется  таким
безоружным, что ей хочется защитить его.
     Она влюблена и иногда думает: наверное, я сошла  с  ума,  ведь  уже  не
девочка, взрослая женщина, за плечами порядочный отрезок  жизни.  И  чувство
привязанности испытывала не раз. Порой даже бывала уверена: ну,  наконец-то,
вот оно, настоящее. Но это всегда быстро кончалось. То,  что  происходит  со
мной теперь, совсем иное. Это огонь, который греет  даже  на  расстоянии,  а
если приблизишься - обжигает.
     Иногда она сидит одна в неуютном гостиничном  номере,  не  повеселевшем
даже от букетика цветов в вазе, и не знает,  как  убить  время.  Одиночество
вынуждает к раздумью, в  котором  пробиваются  ростки  здравых  мыслей.  Она
ощущает безнадежность всего происходящего с ней и Яном.
     Конечно, женщина всегда смотрит на жизнь более  трезво,  помогает  опыт
уходящих во тьму веков, ведь так повелось, что именно женщина  всегда  несла
на своих плечах тяжкое бремя существования. Погаснет огонь в очаге,  ну  что
ж, она его разведет. А муж вернется домой, сядет к горящему очагу и даже  не
удивится, что он разожжен.
     В подобные минуты надвигалась  на  нее,  неотвязно  напоминая  о  себе,
прошлая жизнь, от которой Мария  бежала  и  которая  казалась  теперь  такой
далекой. Дом, закрытый уже столько недель. Почтовый  ящик,  полный  газет  и
писем. А счетов! Шкафы, которые нужно открыть. Комнаты,  которые  необходимо
срочно проветрить. И сад, заросший сорняками... И вот когда все это - и  еще
многое другое - так нуждается в моих руках, я беспомощно  сижу  тут,  и  все
вокруг  тускло  и  безрадостно.  Да  я  просто  рехнулась,  забыв  о   своих
обязанностях! Правда, она тут же отгоняет эти мысли и снова пытается убедить
себя, что ее единственная  обязанность  -  встретиться  с  Яном,  но  тысячи
мелочей, окружавших ее в прошлой жизни, без устали напоминают о себе.
     Она может убежать от самой себя, но не от мира, который ее окружает.
     Мария пересчитывает оставшиеся деньги и видит,  что  они  подозрительно
быстро тают. Хватит на день, может, на два. А что потом?
     Наверное, ей стоило бы расстроиться,  что  Яну  не  приходят  в  голову
подобные мысли, можно было даже обидеться на него. Но  плохо  же  вы  знаете
влюбленных! Он кажется ей необыкновенным как раз потому, что далек  от  всех
этих забот: ведь Ян не думает ни о чем, лишь бы только увидеть меня. А разве
не это самое главное?
     Они так влюблены, что порой забывают о вожделении,  им  хочется  просто
бродить по улицам и касаться друг друга в ритме ходьбы, заходить  в  кафе  и
кино, встречаться со знакомыми, не скрывая  своего  счастья.  Но  приходится
таиться, и это мучительно.
     Мысль о том, что однажды ей  все-таки  придется  расстаться  с  Яном  и
вернуться домой, ужасает Марию,  хотя  разумом  она  понимает,  что  другого
выхода нет. И тогда в ней наконец созревает решение  найти  место  в  Праге,
пусть даже ценой любых унижений. Конечно,  это  практически  невозможно,  но
разве она имеет право не попробовать?
     При первой же попытке, как и следовало ожидать, она терпит  фиаско.  На
нее смотрят даже с некоторым любопытством, не часто случается, чтобы  певица
приходила предлагать свой голос. Но все  отменно  вежливы:  принять  ее  без
конкурса нет возможности, а в ближайшее время его не  предвидится.  Впрочем,
есть ведь и другие театры.
     И она снова принимается за поиски, это довольно унизительно, но  ничего
не поделаешь. Ей все больше кажется, что она имеет право остаться в Праге, и
Мария злится на судьбу, которая столь жестоко отвергает ее.
     Наконец она решает попытать счастья в народном  университете  искусств,
именно на такое место она и может рассчитывать - есть и  опыт,  и  практика.
Вообще-то нам нужны педагоги, отвечают ей, но сейчас нет  вакансий.  Зайдите
попозже.
     На каком-то углу Мария замечает объявление: вновь организуемой джазовой
группе требуется солистка. Не колеблясь ни минуты, она  идет  по  указанному
адресу. К ее ужасу, дверь открыл лохматый парень с гитарой в руках и вежливо
осведомился о цели визита. Но, услышав, что она пришла  по  объявлению,  был
просто обескуражен. Вообще-то они ищут певицу, но не старше двадцати, у  них
очень молодой состав. Произносится все это совершенно простодушно, без  тени
предположения, что посетительница может обидеться. Тогда  Мария  спрашивает,
не нужен ли им репетитор позаниматься с их  солисткой.  Парень  соглашается,
что это было бы просто здорово и, наверное, даже необходимо,  поскольку,  по
правде говоря, рассчитывать они могут только на  любителей,  но  у  них  нет
денег. Когда-нибудь  средства  определенно  появятся,  они  весьма  серьезно
относятся к искусству, но пока денег нет. Из квартиры доносится раздраженный
женский голос, орущий, что никто не намерен убирать тут за  ним  груды  нот.
Парень делает виноватое лицо, Мария понимающе улыбается и уходит.
     Встретившись с Яном, она  ничего  не  рассказала  о  своих  безуспешных
поисках. Они обнялись и пошли по улицам словно сомнамбулы.  В  безрассудстве
влюбленных есть что-то священное.
     Однажды,  когда  Мария  шла  по  улице  одна,  к   ней   с   радостными
восклицаниями кинулась какая-то женщина:
     - Пани учительница, вы меня, наверное, не узнаете!
     Конечно, Мария узнала ее,  но  куда  деться!  У  пани  Понагловой  была
девочка, с которой Мария второй год занималась музыкой.
     _ Вот это случай! - радовалась мамаша. - А у нас, представляете, ходили
слухи, будто вы вроде устроились получше, я одна  говорила,  что  наша  пани
учительница никогда своих учеников  не  бросит!  Сплетничают,  сами  знаете,
городишко-то маленький. Еще болтали, будто тот пан, который у вас  пару  раз
объявился, какой-то ужасно большой начальник... Знаете какие люди!
     - Знаю, - подавленно согласилась Мария. - А я целый месяц проработала в
доме отдыха, а теперь в Праге.
     - Вот видите, значит, я была права. Мы тут на машине, приехали покупать
холодильник, да, жизнь здесь совсем другая, я бы не удивилась,  если  бы  вы
перебрались в Прагу.
     - А что мне тут делать? - сказала Мария тихо и грустно.
     - Вот и я говорю! А муж взял и оставил машину на окраине, мол, в  центр
не доберешься, движение ужас какое. Мы вечером домой собираемся, хотите, вас
захватим?
     На какую-то секунду Мария заколебалась. Вот он, выход!  Просто-напросто
сбежать. И в первую очередь  от  этих  мучительных  размышлений,  что  будет
завтра и послезавтра. Администратор в гостинице снова спрашивал, сколько она
еще намерена прожить.
     Потом, опомнившись, покачала головой:
     - Нет, не могу!
     - Ну, ничего, ничего, главное, возвращайтесь! В саду у вас  уже  фрукты
созревают, урожай в этом году будь здоров, забот хватает. Да, мы тут недавно
встретили в кино пана бухгалтера, ну и спросили, значит, что с  вами,  а  он
ответил, что не знает. Наверное, не хотел вас  выдавать,  но  при  этом  был
какой-то грустный. Можно я расскажу ему, что видела вас?
     Мария только кивнула, бесполезно было разрешать что-то этой женщине или
запрещать, все равно она будет говорить что захочет.
     Прощаясь, Мария выдавила из себя улыбку, потом быстро перешла  улицу  и
села в первый попавшийся автобус, скорее бы убежать от  этой  словоохотливой
дамочки и своих собственных мыслей.
     Нечего на нее злиться, она просто напомнила мне о том,  что  я  и  сама
прекрасно знаю. И снова ей представился закрытый дом, а за  ним  заброшенный
сад. Правда, самое время вернуться. Хотя бы для того, чтобы приготовиться  к
приезду Яна! Не  исключено,  конечно,  что  явится  пан  бухгалтер  и  будет
разыгрывать оскорбленную добродетель. Но ведь он  тоже  часть  моей  прошлой
жизни, от которой я убежала, потому что мне  показалось,  будто  меня  зовет
мир.
     Это была ошибка, не мир звал меня, а Данеш, и голос этот был фальшивый,
хорошо еще, что я вовремя поняла. Мир никогда не зовет человека.  Случается,
правда, что зазвучит вдруг совсем тоненький голосок любви,  едва  слышный  и
все же настолько сильный, что человек идет за ним, словно лунатик.
     - Знаешь, мне надо ехать домой, - сказала она Яну, когда  тот  вошел  в
комнату.
     - Что-то случилось? - испугался он.
     - Да нет, ничего. Просто у меня ведь дом, куча  дел.  Рано  или  поздно
надо возвращаться.
     - Но мы же не можем врозь! - удивился он. Тронутая  тоном  его  голоса,
она поцеловала Яна в губы.
     - Я поеду и снова вернусь. Или ты приедешь ко мне!
     - Ладно. Но не сегодня. Завтра. Или лучше послезавтра. Нужно свыкнуться
с мыслью, что мы не скоро увидимся. Она примирительно улыбнулась:
     - Конечно, ты прав. Ну, давай привыкать.
     Впереди было целых два часа, и они  принадлежали  только  им.  Близость
разлуки словно наполнила их объятья обреченным неистовством.
     Разумеется, где-то в дальнем уголке души влюбленные всегда помнят,  что
однажды им так или иначе придется расстаться. Чего же вы  хотите!  Все  люди
тоже знают, что должны умереть, но при этом и не  думают  меньше  радоваться
жизни. Напротив, от этой мысли радуются ей еще больше.
     Знать - вовсе не означает вечно таскать за собой по жизни  это  знание.
Есть вещи, которые мы оставляем за дверями: грязные ботинки, зонтик,  мокрый
от снега плащ и еще мысли, которые нам неприятны.
     Знать что-то и верить в это - совсем не одно и то же.
     Нет ничего вечного, любовь - не исключение. Поговаривают,  что  в  один
злополучный день погибнет и наш мир. Вроде  это  даже  научно  доказано,  но
почему-то никто не торопится поверить, даже те, кто вычислил его гибель.
     И в этом сила жизни.
     Два  часа,  отмеренные  нашим  влюбленным,  потихоньку  пробегают,  это
немного, всего лишь сто двадцать  минут.  Вздохнешь  двадцать  пять  раз,  и
минуты как не бывало. А любовь даже дышать заставляет быстрее!
     Любимый, говорят они без слов, слышишь мое дыхание?
     Я слышу стук твоего сердца.
     Чувствую аромат твоей кожи.
     Вижу твою грудь, девственно округлую.
     Твои руки обвиваются вокруг моей шеи.
     Они молчат, говорят только их чувства.  Вот  почему  они  уверены,  что
будут вместе, даже когда расстанутся.
     Потом Ян одевается и выходит в тускло освещенный коридор.
     - Завтра как обычно на нашем месте!
     Пока еще они могут говорить так, пока все в порядке.

        ^TV^U


     Данеш шагает по Карловому мосту в сопровождении своего верного спутника
на время послеобеденных отлучек со службы. Вдвоем уйти  намного  проще,  все
понимают,  что  вместе  с  начальником  отдела  кадров   можно   отправиться
исключительно по делам.
     Данеш привык брать с собой старого добряка  Котлабу  на  послеобеденный
стаканчик  вина:  в  последнее  время  ему  просто   необходимо   пропустить
один-другой для снятия стресса - он переутомлен и неспокоен.  Дома  сплошная
нервотрепка, жена не строит иллюзий в отношении собственного супруга и ведет
себя соответственно. Впрочем, не это самое тягостное, в конце концов мужчина
женится не для счастья, а чтобы всегда были  вкусная  еда  и  чистое  белье.
Счастье можно найти и на стороне... Как правило, мужчины так и поступают.
     Сегодня они сидели в  маленьком  уютном  кафе  под  Градом  и  молчали.
Котлаба был незаменим еще и потому, что умел  молчать.  Польщенный  доверием
начальства, он не  задавал  никаких  вопросов  и  попивал  вино.  Порой  они
перебрасывались  ленивыми  замечаниями  о  работе,  и  Котлаба   внимательно
прислушивался к словам Данеша. Для него это было своего рода  руководство  к
действию. Всякий раз, когда срывалась какая-то работа, Данеш горячился,  что
у них в институте вообще нет толковых кадров и самое время подыскивать новых
людей. Котлаба согласно кивал, но, будучи человеком рассудительным, выжидал,
пока Данеш успокоится. Да и где набрать новых  сотрудников?  Нужны  ведь  не
просто специалисты, а  люди  политически  грамотные  и  преданные  делу.  На
собраниях-то легко ораторствовать! А вот поди узнай,  где  они  есть,  такие
люди. Потому и приходится работать с теми, какие есть.  В  этом  заключалась
житейская мудрость Котлабы.
     Данеш с ним не соглашался, даже порой выговаривал своему кадровику, что
тот не радеет за порученное дело. Котлаба предпочитал  отмалчиваться.  Такая
уж наша планида - получать пинки от собственного начальства. Правда, с глазу
на глаз, да еще в кафе пережить можно. Он глядел на Данеша  и  думал:  "Тебя
бы, голубчика, посадить на мое место..."
     На Карловом мосту Данеш остановился. День был  великолепный,  и  темные
силуэты скульптур  четко  проступали  на  фоне  голубого  неба.  Под  мостом
неторопливо струилась Влтава, и Данеш вдруг зримо ощутил  всю  эту  красоту,
что обычно было ему совсем не свойственно. А теперь  так  просто  сбивало  с
толку. Даже захотелось пожалеть самого себя. Он ведь прекрасно понимал, что,
в общем, Мария сама его бросила, а он-то, дурак, еще старался убедить  себя,
что любит ее. Конечно, он знал, что это не совсем правда, но иногда забывал,
вот как сейчас, а потому чувствовал  себя  довольно  препаршиво.  Его  почти
никогда не бросали. Он привык избавляться сам. Но странно, вместо того чтобы
восхищаться Марией за то, что она не такая, как все, он был возмущен.
     В любовном поединке мужчины ведут себя как настоящие  воины,  но  хотят
только  побеждать.  Им  трудно  смириться  даже   с   самым   незначительным
поражением. Оно потрясает их, бьет под дых. Испокон  веку  мужчины  привыкли
обманывать своих благоверных. И отучились от мысли, что сами тоже могут быть
обмануты.
     Данеш оперся о перила и стал смотреть на реку. Та искрилась в солнечных
лучах, хотя на самом деле была, наверное, такой же грязной, как любая другая
река в большом городе.
     - Мир прекрасен, дружище! - не без пафоса сказал он, хлопнув Котлабу по
плечу. Данеш часто ловил себя на мысли, что  ходит  по  Праге,  как  некогда
король Вацлав. Только того на прогулках сопровождал палач, а его - начальник
отдела кадров. Но подобное сравнение всегда вызывало у Данеша  самодовольную
улыбку. И сегодня тоже.
     Хотя поводов для веселья, прямо скажем, не так уж и много. Долгожданный
перевод  в  министерство  почему-то  затягивается,  кто   знает,   где   все
застопорилось, есть вещи, о которых не принято спрашивать в лоб.
     Он обернулся к Котлабе:
     - Вообще-то тебе давно пора  позвонить  в  министерство!  Ведь  это  по
твоему ведомству. Кому, как не тебе, нужно знать, стоит ли  подыскивать  мне
преемника.
     - Неужели ты думаешь, что на твое место будут брать через отдел кадров?
Мы только оформим того, кого нам спустят сверху. Они ведь тоже не дураки.  И
потом, насколько я знаю, такие дела никогда не решаются  летом.  Летом  люди
думают об отпуске. Кстати, меня больше волнует, когда ты сам собираешься  на
отдых? Еще не решил?
     Данеш только пожал плечами. Все как-то перепуталось, наверное, придется
вообще не брать отпуск. Пожалуй, отправлю жену на курорт  и  останусь  один.
Разумеется, не совсем, улыбнулся он. Надо будет  позвонить  пани  Томановой.
Совсем замотался, так и не съездил к ней, а может,  рискнуть  сегодня,  нет,
уже поздно. Тогда завтра? Определенно завтра.  Он  представил  ее  радостное
удивление, когда он позвонит, и снова развеселился.
     Но вдруг застыл, глядя на реку. Даже  провел  рукой  по  глазам,  будто
хотел снять пелену, застившую взгляд. К мосту подплывала лодка, в  ней  были
двое: мужчина и женщина. Он - на веслах, а его спутница напротив.  Наверное,
они  говорили  о  чем-то  приятном,  потому  что   женщина   наклонилась   к
собеседнику, боясь пропустить хоть слово. Или ей просто хотелось быть ближе.
     Данеш перегнулся через перила.
     - Ты что, сигануть туда хочешь? - пробурчал добряк Котлаба.
     Данеш довольно злобно огрызнулся:
     - Хочу получше разглядеть, черт  побери!  Котлаба  тоже  перегнулся  и,
недоумевая, проследил за взглядом Данеша.
     - Видишь ту лодку? - хрипло прошептал Данеш.
     - Ну, вижу. А что такое?
     - Узнаешь того человека на веслах? Котлаба прищурил глаза и  ничего  не
ответил.
     - Это же наш Томан! - заорал Данеш.
     Котлаба посмотрел еще раз и хладнокровно произнес:
     - И верно, похож.
     - Да говорю тебе, это он!
     - Ну и что, - улыбнулся Котлаба, взглянув на часы. - Рабочий день давно
кончился!
     - И это все, что ты можешь сказать? - разозлился Данеш.
     - А чего же  еще?  Ну,  нравится  человеку  кататься  после  работы  на
лодочке, так пускай себе катается.
     - А эта женщина? - яростно завопил Данеш.
     - Небось его благоверная. Разве нет?
     - Вот именно, что нет! Погляди-ка получше,  ведь  ты  его  жену  видел,
помнишь, мы как-то раз встретились.
     - В моем возрасте все женщины на одно лицо. Ну, катает еще кого-нибудь,
- рассудительно промолвил Котлаба. -  Парню  повезло,  что  по  этому  мосту
прохаживаемся мы с тобой. На  нас  он  может  положиться.